ГЛАВА 4. Надо ли говорить, что екатеринославские жители были напуганы разгулом бандитизма

Надо ли говорить, что екатеринославские жители были напуганы разгулом бандитизма. Газеты каждый день писали об убийствах и грабежах, приписывая их все оптом анархистам. Прочитывая по утрам за завтраком городские новости, Григорий Аронович строго-настрого приказывал Лизе и Анне, чтобы они после занятий сразу возвращались домой. Он бы с удовольствием отправлял с ними Зинаиду, но они уже вышли из того возраста, когда няня водила их за ручку. Обе только фыркали, выслушивая наставления отца.

Лиза была в полном отчаянье. Николай не подавал о себе никаких вестей. Они с Лялей еще несколько раз ходили в училище в самое разное время, но он, как сквозь землю, провалился. Раньше ее жизнь скрашивал анархистский кружок, общество веселых, энергичных людей, теперь в доме была тишина, которую нарушали только ее занятия музыкой и пением. Все ее подружки ходили в кино или на каток, а они из-за отца сидели все время дома. Анне было все равно. Она по-прежнему четыре раза в неделю занималась математикой и физикой с новым учителем, болезнненого вида профессором, остальное время проводила за чтением.

Как-то в воскресенье Лиза долго оставалась в своей комнате. Сарра Львовна заглядывала к ней несколько раз:

– Ты не заболела? Иди завтракать.

– Что-то не хочется, – отмахивалась Лиза.

На улице чувствовался сильный мороз. Лучи солнца, пробившись через плотные занавески на окне, пробежали по цветным обоям и остановились на столе, где в коробке лежало колье, подаренное ей отцом к Новому году. Она зачем-то с утра вытащила его из шкафа и примерила к открытому вороту шелковой ночной рубашки. Колье было изумительное и очень ей шло, даже к ночной рубашке, а что уж говорить о ее концертных платьях и вечерних туалетах. Только некому его показать. Так ей, наверное, и суждено чахнуть всю жизнь в этих четырех стенах, наедине со своим зеркалом, под бдительным оком родителей и Зинаиды.

Мама снова позвала ее завтракать, и она нехотя вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она заметила внизу Степана, неуклюже топтавшегося в прихожей в огромных валенках с галошами.

– Барышня! – тихо позвал он.

Лиза моментально слетела вниз.

– Вам записка.

Лиза вернулась обратно в свою комнату, развернула сложенный вчетверо листок. На ней было всего три слова: «Каток. 2 часа». Лиза подпрыгнула от радости: Николай приглашал ее на каток.

Она спустилась в столовую, заставила себя выпить кофе и ласковой кошечкой подсела к матери, чистившей вместе с Зинаидой столовое серебро.

– Мамочка, – сказала она вкрадчивым голосом, – такая сегодня чудесная погода. Все наши девочки идут днем на каток. Можно я тоже пойду?

– Вчера ты об этом не говорила.

– Я думала, будет плохая погода.

– Пойдешь, если пойдет Анна. И потом на улице, кажется, сильный мороз, ты можешь застудить горло.

Лиза ее не дослушала и побежала к Анне. Та наотрез отказалась идти: она никак не могла научиться кататься на коньках.

– Анечка, ну, пойдем, я тебе поучу кататься.

– Ты в прошлый раз обещала поучить, а сама меня бросила и уехала с Иннокентием.

Лиза не стала ее больше уговаривать, и так время поджимало, и спустилась вниз с коньками.

– А Анна? – спросила Сарра Львовна.

– Мама, ну что я маленькая, там будут все наши девочки.

– И Ляля?

– И Ляля. Мы с ней особенно не договаривались, но она всегда ходит.

– Хорошо, только в шесть будь дома.

– В семь, – крикнула Лиза, на ходу надевая шубу.

Около входа на каток Николая не было. Она прошла в раздевалку, сдала свою шубу и муфту, прикрутила коньки и выехала на лед. Сделала два шага – и попала в объятья Николая.

– Догоняй меня, – крикнул он и помчался вперед, ловко лавирую между конькобежцами.

Лиза поехала за ним, обнаружив по дороге, что оставила в муфте варежки.

Она потеряла его из виду и в растерянности остановилась посредине катка. Народу было много. Гремел духовой оркестр. Несколько пар танцевали под музыку. Большая толпа наблюдала за парой, которая выделывала сложные фигуры.

Николай выскочил из этой толпы, обнял ее за плечи. Она положила руку ему на спину, и они поехали по кругу. В одном месте в сторону от катка уходила неширокая аллея. На ней было пустынно и мрачно из-за того, что ветви деревьев тесно переплелись, не пропуская солнце. В конце аллеи Николай резко притормозил, и Лиза очутилась в его объятьях.

– Как это тебе пришло в голову вытащить меня на каток? Я думала, что ты меня забыл?

– Я о тебе думаю целыми днями, много раз подходил к гимназии, видел вас с Анной.

– Я тоже ходила к твоему училищу, но ни разу тебя не видела.

– Мне теперь приходится учительствовать в двух местах, я часто пропускаю последние лекции. Да это совсем неинтересно. Лучше ты расскажи, чем сейчас занимаешься, что разучиваешь? – спросил Николай и тут же забеспокоился. – Тебе можно говорить на морозе?

– Немного можно. Разучиваю арию из оперы «Лакме» Делиба. Семен Абрамович хочет, чтобы я пела ее на концерте в музыкальном училище.

– Я не слышал о такой опере.

– Ее редко ставят. Все арии в ней очень сложные, особенно та, которую я сейчас разучиваю.

– У тебя все получится.

– Получится, и знаешь почему? Потому что я теперь хорошо понимаю страдания своих героинь, а до этого не понимала, пока не встретила тебя. Невозможно потерять любимого человека или узнать о его измене. Я бы не перенесла ни того, ни другого, лучше умереть.

– Надеюсь, с нами этого никогда не случится. Мой малыш, девочка моя родная, я тебя так люблю и скучаю! Ты не замерзла?

– Замерзла.

Он расстегнул свою шинель, крепко прижал ее к себе.

– Ты совсем окоченела, еще не хватает тебе простудиться. Давай махнем в какое-нибудь кафе.

– Давай!

В раздевалке он посадил ее на скамейку, отвинтил коньки и принес одежду. В белой шубке и белой шапке она была очень хороша. Николай невольно залюбовался ею. Щеки ее горели: то ли от мороза, то ли от его поцелуев. Они еще немного посидели в раздевалке, пока Лиза окончательно не согрелась, и вышли на улицу.

– Коля, – сказала Лиза, – я хочу, чтобы ты пришел на концерт в училище, он состоится в начале апреля. Ты следи за афишей, подходи иногда к училищу.

– Хорошо. Теперь я буду думать об этом концерте.

И тут они увидели Зинаиду. Она шла к ним навстречу, лицо ее было непроницаемым.

– Мама послала. Может быть, убежим?

– Поздно, она нас видит. – Он просунул руку в ее муфту, крепко сжал ее пальцы. – Помни, малыш, что я тебя очень люблю. Если мы с тобой не встречаемся, это ничего не значит.

Подошла Зинаида.

– Сарра Львовна велела принести теплый шарф. Сегодня очень холодно.

– Ну, что я – маленькая? – недовольно сказала Лиза, повязав шарф поверх воротника шубы.

Зинаида взяла Лизу за руку.

– Милая, Зинаидочка, сделай одолжение – я сама пойду.

Лиза засмеялась и помахала рукой Николаю.

– Рано еще на свидания ходить, – проворчала Зинаида, когда они остались вдвоем.

– Мы случайно встретились на катке.

– Да уж, конечно, так я и поверила.

– Зинаидочка, – Лиза остановилась и обняла ее. – Ты же знаешь, что я тебя люблю. Маме, пожалуйста, ничего не рассказывай.

– Уж что уж, я понимаю, – растаяла Зинаида от Лизиной ласки и добавила. – Человек-то не пустозвон, порядочный...

– Порядочный, Зинаидочка, порядочный, и очень хороший.