Гитара – это хорошо, как хобби, Джон, но с ней ты 8 страница

того, чтобы он стал лучше, а просто потому, что

он таков, каков он есть. Внезапно он понимает, что

его мать и отец – не само собой разумеющиеся

реалии, а люди, которым он может быть и не

нужен, которым он может быть даже в тягость. Он

хочет любви, но он уже понимает, что никто не

может любить другого так, как себя, что одинок

каждый…»

– Йоко! – позвал Джон, не вставая.

Та, чуть зеленоватая от нездоровья, вышла из ком-

наты голая и опустилась перед ним на пол.

– Да? – спросила она.

– Завтра летим в Штаты, – сообщил Джон. – Этот

доктор Янов… Он вытащит нас.

– Летим, – пожала она плечами.

Артур Янов оказался довольно молодым плешивым

очкариком.

– Итак?.. – он внимательно посмотрел Джону в глаза.

– Я наркоман. Законченный наркоман. Но мне хоте-

лось бы еще немного пожить. Хотя и не знаю, для чего.

Но я помню, когда я еще не был наркоманом, я знал,

зачем. И мне было хорошо…

– Что вы употребляете?

– Все. Особенно героин.

– Что вас беспокоит?

Джон усмехнулся:

– Ну, например, меня беспокоит, что, когда я в по-

следний раз вел автомобиль, я чуть не врезался в

стену оттого, что из-за дома на перекресток выплыла

огромная рыба-пила…

– ЛСД?

– И ЛСД тоже.

– Как потенция?

– А зачем она? Эти вещи меня с женой в последнее

время не прикалывают.

– Сколько можете терпеть ломки?

– Нисколько. Я упреждаю их новой дозой.

– Та-ак, – Янов задумчиво побарабанил пальцами о

стол. – Я много читал о вас, мистер Леннон, и, думаю,

много о вас знаю. Я смогу помочь вам. Но только при

одном условии. Вы обещаете беспрекословно подчи-

няться мне в течении всего курса?

– Да, – с готовностью кивнул Джон.

– Месяцев семь-восемь, – уточнил Янов.

– Согласен.

– Тогда начнем прямо сейчас.

Джон кивнул.

– Раздевайтесь.

– Зачем? – удивился Джон.

– Догола и немедленно! И чтобы я больше не слы-

шал от вас подобных вопросов!

Джон поспешно стянул с себя одежду и в недоуме-

нии встал перед врачом, опустив руки. Он был худ и

неказист. Лохматая шевелюра, усы и отращенная не-

давно, скорее не из оригинальности, а от лени, клоч-

коватая борода делали его похожим на гриб с бледной

ножкой торса.

Янов скептически оглядел его.

– Ложитесь на пол, – скомандовал он.

«Он просто маньяк-гомосексуалист, – догадался

Джон. – Ну и ладно…» И улегся на голый паркет, ощу-

щая, как от холода кожа на животе становится гусиной.

Он подумал, что должен чувствовать сейчас унижение.

Но не чувствовал ничего.

– На бок, – уточнил Янов. – Вот, вот. Скрючьтесь,

словно вы у матери во чреве. Не пытайтесь ничего

вспоминать, это придет само… Так… Руку сюда… За-

кройте глаза и слушайте.

Джон опустил веки. Щелкнула ручка магнитофона, и

раздалось какое-то утробное бульканье, поскрипыва-

ние… Звуки то нарастали, то становились еле слыши-

мыми. Сквозь них стал проступать стук… Сердце?

Янов заговорил:

– Вы приготовились к рождению. Вы не знаете, что

сделает с вами враждебный мир, как не знаете, что

сделаю сейчас я. Вы боитесь, вам одиноко, но вы еще

не знаете, что такое ненависть. Вы готовы выйти на бе-

лый свет, вы напрягаетесь, двигаете плечами и коленя-

ми. Вы готовитесь закричать. Закричать истошно, изо

всех сил… Акушер уже давит на лоно вашей матери…

– Янов упер ногу в бок Джона и нажал. – Вам больно,

еще больнее… И вдруг…

И тут доктор окатил Джона холодной водой, и у того

перехватило дыхание.

– Вы открываете глаза.

Джон подчинился, а Янов принялся нажимать на

кнопку фотовспышки, держа ее прямо у него перед но-

сом и настойчиво повторяя:

– Кричите. Кричите!

– И-и… – протянул Джон.

– Кричите же!!! – рявкнул Янов. – Вы родились! Ори-

те, что есть мочи!!!

– Ау-а!!! Ау-а!!! – истошно завопил Джон и внезапно

почувствовал, что с этим криком из его души выплес-

кивается нечто темное и мерзкое. Он буквально ося-

зал это! Он орал не менее двадцати минут. И замолчал

только от удивления, когда понял, что обмочился.

– Вы восприимчивы, – похвалил Янов. – У вас пой-

дет. Завтра приходите с женой.

Первый же сеанс странной терапии преобразил

Джона. Еще вчера при слове «музыка» он болезненно

морщился, а сегодня, вернувшись от доктора в Титтин-

херст, он тут же уселся за рояль, взял мощный мажор-

ный аккорд и запел сочиненное в машине четверости-

шие так страстно, что насторожилась даже скептичная

Йоко:

«Мама! Я был твой,

Только не было тебя со мной.

Папа! Где ты был?

Я не знал тебя, но я любил…»149

– Это будет новый альбом «Битлз»? – спросила Йо-

ко, когда Джон, повторив эти строчки раз пятьдесят,

остановился.

– Нет, – отрицательно помотал он головой. – К «Би-

тлз» это не имеет никакого отношения.

Йоко одобрительно кивнула. А он добавил:

– Пожалуйста, позвони Дику Грегори. Я хочу, чтобы

он делал мне массаж. Весь день. Я хочу попытаться

обойтись сегодня без героина.

149 Из песни «Mother» (альбом «John Lennon/Plastic Ono

Band»):«Mother! You had me,But I never had you.Father, you left me,But I

never left you…»

Когда мастер-запись альбома «Let It Be» была гото-

ва, «Битлз» неожиданно проявили к ней интерес и, от-

кликнувшись на звонки Дебби, дружно явились в «Эп-

пл». В том числе и заметно взбодрившийся Джон. Вла-

сти США, не очень-то довольные его миротворческими

акциями, не продлили ему визу, вот он и вернулся в

Лондон. Но доктора Янова он прихватил с собой.

И вот они уселись в павильоне, и Спектор включил

магнитофон… Неожиданным было уже начало: не му-

зыка и даже не счет – «раз, два, три», как в «Please,

Please Me», а совершенно бессмысленная фраза Джо-

на в стиле его абсурдных шуточек: «„Люблю Пигмея“

Чарльза Хотри – спектакль в пользу глухих! В пер-

вой фазе Дорис получает овес…» Что означает этот

набор слов, сказанный им на какой-то репетиции года

два назад, никто не помнил.

Но Джон от такого начала пришел в восторг и даже

захохотал от удовольствия. Теперь, что бы ни следова-

ло дальше, альбом ему уже нравился. Пол же, напро-

тив, насупился. Его интересовала музыка, а не модер-

нистские хулиганства. И музыка началась сразу за вы-

криком Джона. Это был огрызок песни Пола «Двое из

нас», которую он когда-то забросил, посчитав неудач-

ной:

«Ты и я – шлем открытки,

Пишем письма на стене.

Ты и я – жжем по спичке,

По привычке мы идем домой…

Дорога домой,

Дорога домой,

Идем домой…»150

К черновой записи этого фрагмента Спектор не до-

бавил ничего, оставив его как есть. Обрывалась «пес-

ня» так же внезапно, как и начиналась. А затем вновь

прозвучала фраза Джона: «Да, о'кей… Погодите… Раз,

два, три…» По замыслу продюсера, все эти ухищре-

ния должны были ввести слушателей в атмосферу ре-

петиции «Битлз», и если это удастся, вся «лажа» будет

прощена.

Но Пол не желал этого понимать. Он был вне се-

бя: «Начать пластинку с какой-то бесформенной каши!

Это профанация и позор!..» И он уже не был способен

прочувствовать, как прекрасна была следующая пес-

ня – «Across The Universe»151 Джона. Она была неж-

на и влекла фантазию в заоблачные дали. Услышав

150 Куплет из песни «Two Of Us»:«Two of us sending postcard,Writing

letters on my wall.You and me burning matches,Lifting latches on our way

back home…We're on way home,We're on way home,We're going home…»

151 «Через вселенную» (англ.)

ее припев – буддийскую мантру «Джай Гуру Дэва Ом»,

Харрисон впал в благостный транс: наконец-то не он

один в «Битлз» сеет с помощью музыки зерна мудро-

сти Кришны… А его собственная песня «I, Me, Mine»152

была так шикарно доработана Спектором с добавле-

нием мощного органа и перемикширована, что обеща-

ла стать хитом.

Законченные, добротные номера перемежались с

сырыми обрывками и репликами. Наконец, дошла оче-

редь до песни Пола «The Long And Winding Road»153.

От ее мелодии, окрашенной звучанием симфоническо-

го оркестра, щемило сердце, и Ринго даже зашмыгал

носом… И тут Пол взорвался:

– Выключите, наконец, эту гадость! – заорал он.

Спектор, наблюдавший за ними, и тихонько пухнув-

ший от гордости, не поверил своим ушам:

– Гадость?.. – переспросил он.

Пол, не дожидаясь, когда тот опомнится, сам прошел

в рубку и остановил фонограмму.

– Как вы посмели?!! – напустился он на Спектора,

вернувшись. – Женский вокал! Хор монашек! В «Би-

тлз» никогда не было и не будет женского вокала!

– А мне понравилось… – сунулся было Ринго, но Пол

грубо осадил его:

152 «Я, мне, мое» (англ.)

153 «Долгий и извилистый путь» (англ.)

– Тебя не спрашивают!

Он снова повернулся к продюсеру:

– Немедленно перемикшируйте этот номер или сни-

мите его!

– Нет, нет, – вмешался Джон, – ничего не надо ме-

нять. Отличный альбом, отличная песня…

– Это МОЯ песня! – ощетинился Пол. – И МНЕ луч-

ше знать, как она должна звучать! Я не собираюсь по-

зориться на весь мир!

Почувствовав поддержку Джона, Фил Спектор по-

зволил себе обиженно возразить:

– Когда я работал над ней, я несколько раз звонил

в Шотландию и просил вас помочь мне. Но вы труди-

лись там над собственным альбомом. А меня поджи-

мали сроки, я не мог ждать вечно!

– Ты обосрался, Макка, – констатировал Джон.

– Это МОЯ песня, – повторил Пол удрученно.

– «Я, мне, мое», – процитировал самого себя Джор-

дж.

– Это песня «Битлз», – сказал Джон веско. – Запо-

мни это, мой мальчик.

Пол потемнел от обиды. Но он тут же взял себя в

руки.

– Ладно, – неожиданно спокойно сказал он. – Ладно.

Но лично я отныне не работаю с «Битлз». Моя пластин-

ка уже отпечатана и готова к продаже. Я придерживал

ее, чтобы не навредить реализации альбома «Битлз».

Но тем, что я не могу распоряжаться собственной пес-

ней, вы поставили меня в положение, унижающее до-

стоинство художника. И я снимаю с себя какие бы то

ни было моральные обязательства. Свой диск я отпра-

влю в продажу завтра же. И в каждом конверте будет

лежать листовка с моим заявлением о выходе из «Би-

тлз».

– Напугал, – усмехнулся Джон. – Отправляй. Кто те-

бе мешает?

– Теперь уже – никто и ничто, – согласился Пол. И

саркастически добавил: «Пусть будет так».

Он покинул студию, ни на кого не глядя.

Проводив Пола полными слез глазами, Дебби, та-

кая же конченая битломанка, как и весь низовой состав

сотрудников «Эппл», принялась обзванивать друзей и

знакомых: «Салли! Это конец. Они окончательно раз-

ругались…», «Иштван? Ты был прав. Развод. Сегодня

я буду спать с тобой, иначе я сойду с ума…», «Толь-

ко прошу тебя, Моника, ничего с собой не делай! Обе-

щаешь? „Битлз“ больше не существуют… Нет, нет! Не

вздумай! Положи таблетки на место!..»

Тем временем «верхушка» «Эппл» собралась на во-

енный совет.

– Вы угробили наш альбом, – заявил Клейн.

– С чего это вдруг? – поднял брови Джон. – «Битлз»

лопнул, это факт, к этому дело уже давно двигалось,

но эта-то пластинка уйдет нормально.

– Нет, не уйдет, если диск Пола выбросят на прилав-

ки раньше.

– И у меня, и у Джорджа были сольные проекты, –

возразил Джон, – и никакой катастрофы не случилось.

– И у меня… – тихонько вставил Ринго, месяц на-

зад выпустивший собственную пластинку «Sentimental

Journey»154 и гордившийся ее двадцатым местом в хит-

параде.

– Вы не понимаете, – покачал головой Аллен

Клейн. – Не зря ведь мы с мистером Мартином попро-

сили Пола повременить с продажей своего диска. Ва-

ши сольники не имели никакого успеха. Их или не за-

метили, или смеялись над ними. А вот Пол записывал-

ся только с «Битлз», и эти пластинки всегда были на

первом месте. И все считают теперь, что «Битлз» – это

Маккартни.

– Вот как? – недобро прищурился Джон. По большо-

му счету, ему было наплевать. И все же стало обидно.

Вмешался Мартин:

– Ты ведь не будешь отрицать, Джон, что над по-

следними альбомами Пол работал намного больше,

чем ты.

– Да, – признал Джон. – Я уже давно чувствую себя

его сессионным музыкантом. И мне это не нравится.

Джордж согласно кивнул. Его раздражало то, как

154 «Сентиментальное путешествие» (англ.)

пренебрежительно Пол относился к его творениям, по-

зволяя вставить в диск только по одной-две песни. И

это, кстати, не лучшим образом влияло на его зарабо-

ток.

– А раз так, – продолжал гнуть свое Клейн, – раз «Би-

тлз» – это Маккартни, а то, что делают остальные са-

ми по себе – ерунда, то его сольник пойдет нарасхват.

Особенно если он и в правду неплох.

– Я слушал, – снова вставил свое слово Мартин, –

он очень неплох. В меру глуп и мелодичен.

– То есть, он обещает быть бестселлером, – заклю-

чил Клейн.

Свою лепту в разгром безмятежности Джона внес

Спектор:

– А если в конверте пластинки Пола будет заявление

о распаде «Битлз», то «Let It Be» уж точно никому не

будет нужен. Я старался создать впечатление репети-

ции живой группы. Теперь всем будет ясно, что это –

блеф.

Все смолкли, обдумывая сказанное.

– До чего мы доехали, парни, – нарушил тишину Рин-

го. – И только оттого, что ни один не хочет чуть-чуть

подвинуться… Спасу нет, какие все гордые… – Он под-

нялся. – Поеду-ка я к Полу, попробую его отговорить.

– Лучше ехать Джону, – предложил Клейн.

– Ну уж нет! – замотал головой тот. – Если поеду я,

я набью ему морду!

– Мне тоже не стоит, – задумчиво сказал Джордж. –

Пусть едет Ринго.

– Что ж, ладно, – нехотя согласился Клейн. – Давай,

Ричи. На тебя, затаив дыхание, смотрит весь мир.

Когда Ринго проходил через приемную, ту же фразу

– «На тебя смотрит весь мир…» – прошептала так, что

он не услышал, Дебби и до боли закусила пухлые губы.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – Пол выглядел

таким несчастным и испуганным, что Линда сейчас ис-

пытывала к нему почти материнские. – Мы были дру-

зьями много лет. Мы были почти как семья…

Линда хотела сказать, что теперь у него есть другая

семья, но тактично промолчала.

– Мы любили друг друга, – продолжал он говорить,

скорее, сам с собой, чем с ней. – Я всегда знал о той

чертовщине, которая опутывает нас, но старался за-

быть… Но Клейн… Как я ненавижу его! – Лицо Пола

исказила ненависть, а у Линды в готовности заплакать

задрожали губы. Ей было очень неприятно видеть По-

ла таким. – Он всех настроил против меня! – Ничего

не замечая, ударил кулаком по столу Пол. – И теперь

я должен быть твердым. Обратного пути нет.

Раздался звонок. Пол включил переговорное

устройство:

– Кто там?

– Пол, это я, – раздался голос Ринго.

– Чего тебе?

– Впусти сначала… Тут холодно.

– Нам не о чем разговаривать. – Пол отключил пе-

реговорник.

Минут десять Ринго давил на кнопку звонка, бормо-

ча:

– Так-то ты поступаешь со старыми друзьями? Но я

не отступлю. Потому что я одинаково люблю и тебя, и

Джона, и я смогу вас помирить…

Пол не отвечал. Тогда Ринго, не обращая внима-

ния на удивленные восклицания фанаток Пола, веч-

но дежуривших тут, перелез через ограду, поднялся

на крыльцо дома и начал методично колотить ногой в

дверь.

– Вот же дятел, – усмехнулся Пол, – ну что мне с ним

делать?

– Впусти его, – посоветовала Линда. – И будь с ним

помягче…

– Нет. – Пол поднялся. – Я не дам ему говорить со

мной. А то он уговорит. Я сделаю все, как надо.

Отперев, он распахнул дверь, и Ринго, делавший

очередной пинок, с трудом удержался на ногах. Невин-

но глядя на Пола снизу вверх, он предложил:

– Побеседуем, Макка?

Линда тоже вышла из комнаты и, прислонившись к

косяку, приветливо кивнула ему.

Пол молчал, разглядывая его, словно не мог на что-

то решиться.

– Аллен Клейн не такой уж плохой парень, – сказал

Ринго, – и все мы хотим тебе только добра…

Зря он сказал про Клейна. Пол решился. Стиснув зу-

бы, он, не проронив ни слова, правой рукой взял Ринго

за лацканы пиджака и влепил ему левой такую затре-

щину, что мир для того полыхнул болезненным белым

фейерверком.

Пол услышал испуганный вздох и тут только обратил

внимание на десяток девушек, наблюдавших эту сцену

из-за прутьев ограды.

Толкнув ошеломленного Ринго назад, он захлопнул

перед его носом дверь. И без сил опустился на пол.

Услышав всхлипывания, он поднял глаза и увидел,

что Линда плачет.

– Я должен был… – сказал он неуверенно. – Они

ведь ничего не понимают…

Когда Ринго вернулся в «Эппл», Дебби кинулась ему

навстречу. Фингал был порядочным, и она приложи-

ла к его щеке смоченный одеколоном носовой платок.

«Ублюдок! Какой же он ублюдок!…» – повторяла она. А

затем принялась сладострастно вырезать бритвой все

изображения Пола из плакатов на стенах приемной и

рвать их на мелкие кусочки.

Эта процедура была похожа на ритуальное действо,

и работники студии, столпившись тут же, наблюдали за

ней. Без ненависти в голосе имя Пола не произносил

теперь никто.

Опасения Клейна не оправдались. Альбом Пола

«Mc'Cartney» и публикой, и критиками был принят хо-

лодно, если не сказать враждебно. Во всяком случае,

первого места в хит-параде он не увидел. А вот вышед-

ший три недели спустя «Let It Be» – альбом группы,

о распаде которой было уже официально заявлено,

альбом смикшированный из «отбросов», альбом, сто-

имость которого стараниями Клейна была выше обыч-

ной в несколько раз – возглавил список популярности

на восемь месяцев. Только предварительных заявок на

него было подано три и семь десятых миллиона… Ли-

хорадочный блеск глаз и болезненный румянец дела-

ют порой умирающую от чумы девушку прелестной…

Линдси-Хогг кое-как склепал-таки свой фильм. На-

зывался он теперь тоже не «Get Baсk», а так же, как

и пластинка. Но на его премьеру никто из «Битлз» не

явился. Зачем?..

Их взаимные обвинения, словно поток помоев, вы-

плеснулись на страницы прессы. После всех оскорбле-

ний, которые Пол нанес остальным, а те – ему, о «ми-

ровой» речи уже быть не могло.

Встал вопрос о разделе имущества, и Джон, со свой-

ственными ему левацкими замашками, предложил по-

делить все поровну на четыре части. Пол не был со-

гласен с таким вариантом. Неужели ЕГО вклад в вели-

чие «Битлз» равен вкладу Ринго или Джорджа?..

…Выходя из зала суда под руку с Линдой, бледный

от обиды за все услышанные в свой адрес оскорбле-

ния, Пол краем уха услышал обрывок разговора двух

репортеров:

– …И на этих подонков мы молились десять лет?!

– Да-а… Кто бы мог подумать, что они так ненавидят

друг друга? Заголовок у меня будет такой: «Джон Лен-

нон назвал Пола Маккартни „сраным шакалом“». Газе-

ту на части будут рвать.

Пол остановился и обернулся к разговаривающим.

– Пожалуйста, – попросил он, – будьте людьми… –

он хотел сказать, – «Не пишите такой заголовок», но

тут же подумал, что даже если он и уговорит этих дво-

их, остальные (а журналистов в зале было несколько

десятков) все равно напишут какую-нибудь гнусность.

И он, махнув рукой, отвернулся.

Одной из целей, которые он ставил перед собой,

возбуждая тяжбу, он, во всяком случае, добился: мо-

сты были сожжены, Джон, Джордж и Ринго никогда уже

не предложат собрать группу вместе. Что касается вто-

рой цели – денег… Игра не стоила свеч. Суд заморозил

счет «Битлз» до окончания разбирательства группой

экспертов – экономистов и юристов. Знатоки утвержда-

ли, что процесс этот займет минимум лет пять…

По дороге к автомобилю, зябко ежась, Пол сказал

жене:

– Как только я вошел в зал, я сразу вспомнил этого

психа, Мэнсона, помнишь, я тебе рассказывал?

– Конечно.

– Он кричал: «Ребенок должен родиться средь вас,

но вы растерзаете его…» У меня такое чувство, что

именно это мы и совершили.

Ожидая возвращения троицы, Дебби вышла поку-

рить и стояла на тротуаре в компании нескольких би-

тломанов, день и ночь дежуривших возле дверей «Эп-

пл». Выглядели все они так, словно были гостями на

похоронах. То и дело стряхивая легкий снежок с во-

ротников, они вполголоса переговаривались ни о чем.

Собственно, это и были похороны.

Но вот в конце улицы появился новенький белый

«роллс-ройс» Джона. Ждущие подтянулись, стараясь

выглядеть бодрее. Машина остановилась, и из нее вы-

валилось… трое хохочущих парней.

Поклонники не верили своим глазам.

– Что?! Снова вместе?! – надеясь на чудо, подско-

чила к ним Дебби, но тут же осеклась, сообразив, что

Пола с ними нет.

Выяснилось, что веселье вызвано выходкой, совер-

шенной Джоном напоследок. После того, как было объ-

явлено решение суда, они, расстроенные, гуськом вы-

шли из зала. Комментировать событие репортерам

они отказались. Сев в машину, Джон наклонился к шо-

феру:

– Энтони, кирпичи у нас еще в багажнике?

– Да, – водитель сокрушенно поскреб затылок. – Из-

вините, я вчера вечером забыл их выгрузить.

– Не извиняйся. Ты просто праздник мне устроил. На

Кавендиш-Стрит, к Полу! – скомандовал он, откинулся

на спинку сидения и пояснил Джорджу и Ринго: – Я вче-

ра для сада кирпичи купил. – Но, заметив, как удивлен-

но они переглянулись, он не выдержал и прыснул.

Бессменные поклонницы Пола потеснились, усту-

пая их машине проезд к двойным черным воротам.

Джон не стал звонить, а, как давеча и Ринго, перелез

в сад через ограду. Затем распахнул ворота изнутри и,

потирая замерзшие руки, подошел к багажнику. Ринго и

Джордж вышли из машины загипнотизированные про-

исходящим.

Энтони открыл багажник. Джон взял два кирпича и

вернулся в сад. Немного не дойдя до дома, он оста-

новился, сделал дурашливое движение готовящегося

к броску метателя диска, а затем один за другим кинул

кирпичи в окна Пола.

Поклонницы и Джордж с Ринго застыли, не веря сво-

им глазам. Звон бьющегося стекла наполнил воздух. В

проеме одного из выбитых окон появился Пол. По его

лицу невозможно было понять, какие чувства он сей-

час испытывает. Как и остальние он не проронил ни

звука. Сзади подошла Линда и обняла его за плечи.

Неожиданно Джон откинул голову и захохотал. Было

холодно, и пар изо рта делал Джона похожим на глота-

ющего огонь факира. Просмеявшись, он крикнул:

– Вот и еще один повод подать на нас в суд, Кемп-

белл!

Тут заржали и остальные, втискиваясь в «роллс-

ройс».

Провожая машину взглядом, Пол тихо сказал:

– Я так не могу, Линда. Я должен с ним поговорить.

– Как знаешь, милый, – отозвалась та. – По телефо-

ну?

– Он бросит трубку.

– А если он выставит тебя? Как ты Ринго.

– Значит, я должен пережить и это.

Но Джон не выставил Пола, когда тот явился к не-

му после полуночи. Во всяком случае, сразу. И тут же

объяснил свое великодушие:

– Ко мне часто являются гости, которых мне совсем

не хочется видеть. Теперь, Макка, ты – один из них.

– Нам нужно поговорить, – сказал Пол, пройдя и

усевшись в кресло.

– О чем? – оскалился Джон. – Разве сказано еще не

все?

– По-настоящему не сказано еще ничего.

– Да? И сколько же дерьма нам предстоит еще со-

жрать, прежде чем мы, наконец, расстанемся? Или

«по-настоящему» – это дуэль? Я готов. У меня есть ру-

жье.

– Джон, я хочу, чтобы ты меня понял…

– Крокодил проливает слезы. Того, что сделано не

изменишь. Выбрал путь подлеца, так хотя бы наберись

смелости пройти его, не сворачивая.

– Не затыкай мне рот, выслушай…

– Да?! Смотри-ка, какие мы обидчивые! Я ему даже

еще по роже не дал, а он уже обижается! – Джон плюх-

нулся в кресло напротив и положил ноги на журналь-

ный столик. – Ты меня просто восхищаешь, мальчик!

– Я хочу начать разговор со Стюарта…

– Не надо! – Джон резким движением поставил но-

ги на пол и наклонился вперед, приблизив свое лицо к

лицу Пола. – Однажды я предупредил тебя: ни-ко-гда

не касайся его имени!

– Ну дай ты мне пять минут, – взмолился Пол. – Толь-

ко пять минут…

Джон поднес к глазам часы.

– Начал!

Торопливо, сбиваясь и перескакивая с одного на

другое, Пол принялся рассказывать обо всех сво-

их страхах, обо всех сверхъестественных событи-

ях, подтверждающих мистические прозрения Стюар-

та. Смерть Джулии Леннон, смерть Мэри Маккартни,

смерть самого Стью и его «записка с того света»,

смерть Брайана, истерическое поклонение всего ми-

ра, калеки, жаждущие коснуться «Битлз» для исцеле-

ния, невиданный успех их даже самых неудачных пе-

сен («Так бывает с теми, кто продал душу дьяволу» –

прокомментировал он это), буря ненависти, вызванная

заявлением Джона о Христе, страшные слова ритуаль-

ного убийцы Мэнсона…

Внезапно, под действием ироничной улыбочки, с ко-

торой Джон выслушивал его, Пол осознал, как неубе-

дительно все это звучит… И выкрикнул:

– Да очнись же ты! Неужели ты ничего не понял?!

Джон посмотрел на часы:

– Все. Ты перерасходовал две минуты моего дра-

гоценного времени. Что касается сказанного… Отчего

же, я все понял. Ты – мученик. Ты несешь крест за всех

нас. И судился ты с нами не из-за денег, а из самых бла-

городных побуждений. Умница. – Он поднялся. – Тебе

пора, Макка. И запомни: самый страшный тип подлеца

– подлец с теорией. Прощай.

Пол встал и с потерянным видом поплелся к выходу.

Прежде, чем закрыть дверь, Джон бросил:

– Да! Напоминаю. У меня есть ружье. Если ты еще

раз явишься ко мне, я пристрелю тебя, как бешеного

пса.

Последующее десятилетие каждый «экс-битл» жил

собственной жизнью.

Джон окончательно перебрался в Нью-Йорк, обосно-

вавшись с Йоко в шикарном доме под названием «Да-

кота». В течении пяти лет он с переменным успехом

выпускал по пластинке в год, хотя так и не сумел из-

бавиться от наваждения «Yesterday». Эта песня, при-

знанная величайшим хитом «Битлз», была написана

не им, а Полом, и он отчаялся написать что-нибудь

столь популярное. Но еще тоскливее было то, что мно-

гие считали, что написал ее все-таки он, ведь на дис-

ке она, как всегда, была подписана двумя фамилиями.

Он бы и рад был, если бы это было правдой, но это

было неправда, и он раздраженно разубеждал заблу-

ждающихся.

Кроме музыки Джон с головой окунулся в бурную

политическую жизнь Америки, изредка радуя публи-

ку теми или иными эксцентрическими выходками. Ка-

кие только движения, партии и фонды не отхватили по

жирному куску от его нажитого с Йоко состояния. Он

щедро раздавал свои деньги, ощущая себя чуть ли не

виноватым в том, что богат. Но никогда нельзя было

сказать точно, серьезен ли тот или иной его жест бес-

корыстия или это – очередное шутовство, сколько бы

оно ни стоило.

Его семейная жизнь с Йоко протекала не безоблач-

но. Периодически они оба то вновь начинали употре-

блять наркотики, то вновь лечились от них. Время от