Гитара – это хорошо, как хобби, Джон, но с ней ты 1 страница

на жизнь не заработаешь!»

… – Пора спать, – не дождавшись от мужа ни малей-

ших знаков внимания, сказала Синтия и выключила те-

левизор. Взяв Джона за руку, она повела его в спаль-

ню. Джон послушно плелся за ней.

Сидя на кровати, он вдруг сообщил:

– Я завтра еду в Ливерпуль.

– Что?

– Я еду в Ливерпуль! – повторил он, оживляясь.

– Зачем?

– Да, действительно. Зачем? – снова поскучнел

Джон, стянул обувь и улегся в постель…

«Я все-таки уехал», – прочла Синтия в записке, ко-

торую нашла утром на его столе.

Пит Шоттон в халате и рваных тапочках открыл

дверь своей квартиры.

– Да, я – Свинья, – протянув ему руку, представился

Джон. – Извини, что давно не заходил.

– Я, вобщем-то и не ждал, – пожал плечами Пит. –

Для свиньи ты слишком хорошо одет, а вот на осла ты

в этих очках похож. Это что, мода сейчас такая? – Пит

указал на круглые старушечьи очки-велосипеды Джо-

на.

– Наоборот, так меня меньше узнают.

– А-а, понимаю, понимаю. Журналисты, поклонницы

и все такое прочее… Извините, сударь, но моя кварти-

ра, наверное, слишком проста для такой персоны…

– Ты-то хоть не гадь в душу. Я Джон Леннон, понял?

И больше ничего.

– Ничего?

– Ничего.

– Тогда заходи.

Они вошли в неубранную кухню. Пит открыл холо-

дильник и, пошарившись для виду по пустым полкам,

повернулся:

– Чего ж ты в гости, и без бутылки? У тебя деньжи-

щи-то есть?

За выпивкой они отправились вместе. Булыжная мо-

стовая гулко отдавалась с детства знакомым стуком

под их подошвами. Редкие гудки портовых кранов за-

глушали крики чаек, и Джону невыносимо хотелось

остановиться и оглядеться по сторонам. Но то и дело

он ловил на себе любопытные взгляды прохожих и, от-

ворачиваясь, прятал лицо.

– Да, тебе не позавидуешь, – заметил Пит, когда они

уже подходили к супермаркету. – Хотя, мне-то – тем

более. Я ведь безработный. Ни пенса нет в кармане.

– А кем бы ты хотел работать?

– Продавцом. Вот в таком вот шикарном магазине. –

По его тону было ясно, что это – предел его мечтаний.

– Продавцом? А как насчет управляющего?

– Ну, ты загнул…

– Сейчас ты станешь управляющим вот этого самого

магазина, – Джон потащил его в дверь.

– Да перестань, – стал отбиваться Пит. – Ты сейчас

будешь просить за меня, а я буду стоять рядом и крас-

неть, как рак… Не надо мне таких одолжений.

– Просить?.. Да я со стыда сгорю! Лучше уж, я куплю

этот магазин и назначу тебя управляющим.

– Ты что серьезно? Так не бывает…

– С сегодняшнего дня бывает, – заверил Джон. –

Кстати, раз ты сейчас станешь управляющим, то и на

выпивку можно не тратиться. Здорово я придумал?

– Ты чертовски хитер, Джон, – отдал ему должное

Пит. – Ты умеешь экономить!

…С тех пор, как Джон в последний раз был в роди-

тельском доме Сатклиффа, тут почти ничего не изме-

нилось. Может, облупилась, когда-то новенькая, крас-

ка на полу и обои стали немного темнее. Или так каза-

лось оттого, что время близилось к вечеру.

– Джон! – воскликнула Милли Сатклифф. – Неужели

это ты? Как вырос… Давненько же я тебя не видела.

Живем в одном городе, а ты совсем не заходишь…

Джон посмотрел на нее изумленно.

– Только не ври, что у тебя не было времени. Всегда

можно найти минутку, зайти к старым друзьям… Ну, так

чем же ты сейчас занимаешься?

– А вы разве не знаете? – осторожно спросил Джон.

– Откуда? Ты же не заходишь…

– Ну… Мы по-прежнему играем рок-н-ролл, – запи-

наясь начал Джон.

В глазах миссис Сатклифф мелькнула жалость:

– Разве на это можно жить?..

– Вообще-то, можно. Мы добились кое-каких успе-

хов… Пластинки записали… – Он вдруг почувствовал,

что готов заплакать.

– Что-то не так? – забеспокоилась Милли.

– Да нет, все нормально… Все нормально… – он за-

молчал. Тактично молчала и миссис Сатклифф.

– Я… – начал он. – Я… Простите меня. Простите…

– За что, Джон? – она ласково погладила его волосы.

– Пожалуйста… За Стюарта… Он должен был… –

Джон задохнулся, не в силах произнести больше ни

слова.

– Я сейчас принесу воды, – засуетилась она, – поси-

ди, посиди…

Милли Сатклифф вышла из комнаты, и Джон тихо

застонал, вложив в этот звук все нахлынувшие на не-

го чувства. И тут же, взяв себя в руки, вытер глаза, вы-

прямился и посмотрел в окно.

И увидел небо. Впервые за тысячу лет. Он уже давно

привык смотреть только сверху вниз. А ведь небо на-

много больше, чем все то, что можно увидеть на земле.

Вскочив на ноги и отряхивая с себя солому, Патти

возмутилась:

– Ну, все! Я так больше не могу! Твоя хижина не толь-

ко плавучая, но и вонючая! Мы живем тут… Нет, мы

прозябаем тут уже целую неделю! Надоело! У меня,

кажется, началась морская болезнь, меня все время

тошнит!

– А, может, ты беременна? – спросил Джордж, са-

дясь в позу лотоса.

– Еще чего! Только не здесь!

– Я тебя и не заставлял ехать в Кашмир. Оставалась

бы в Лондоне. С Эриком.

– Неужели ты вообще не умеешь ревновать?

– К Клэптону? Он же тебе нравится.

– И что, если бы я с ним… То ты бы…

– Я же тебя люблю.

– Если бы не это, я бы уже давно вернулась в Лон-

дон.

Патти вздохнула и легла обратно на циновку рядом

с Джорджем.

– И все-таки, я не понимаю, Джордж, – сказала она

уже более миролюбиво, – зачем тебе сдалась эта Ин-

дия? Рави Шанкар, конечно, очень добрый человек, но

ведь он смотрит на тебя как на бестолочь. Ты никогда

не научишься играть на ситаре. А если и научишься,

то зачем?

– Дело не в ситаре. Ты видела, какое здесь чистое

небо? Мириады звезд. Нас часто называют звездами.

Я нашел место, куда падать. Сейчас, здесь, я к Нему

ближе, чем кто-либо.

– Вообще-то мне иногда тут тоже нравится, – смени-

ла гнев на милость Патти. – Но эти ламы не доведут

тебя до добра. Они творят с собой ужасные вещи. Про-

сверливают в черепе дырки, рисуют на себе какие-то

кружочки и крестики… А главное, они не хотят иметь

детей. Это же неправильно.

– Ты слишком много думаешь о плоти, – отметил

Джордж.

– А ты, как будто, не думаешь? По десять раз на

день…

– Грешен, грешен, – потупился Джордж. – Однако,

все в руках Божьих. А? – И он придвинулся к Патти по-

ближе. – Если бы Он этого не хотел, то я бы, наверное,

тоже?..

В Ливерпуле Джон получил приглашение от Дика Ле-

стера на участие в съемках фильма «Как я выиграл

войну». Роль чудаковатого солдата Грипвида, совсем

не желающего воевать, приглянулась ему. А главное,

тут он мог показать себя не как «один из „Битлз“», а как

некто вполне самостоятельный. И, со съемочной груп-

пой, он отправился сначала в Западную Германию, а

затем в Испанию, в местечко Алмерия.

Однажды, в разгар съемок, в треллер Джона посту-

чали. Отперев, он увидел до боли знакомую носатую

харю.

– Какими судьбами?! – поразился он.

– Да вот, решил тебя навестить, – добродушно улы-

бался Ринго. – Джордж – в Индии, Пол пишет музыку

к какому-то кино, а ты, как я погляжу, стал заправским

актером?

– О! И Морин тут, – Джон помахал стоявшей в отда-

лении, под навесом, жене Ринго, – а где сыночек Зак?

В приют сдали?

– В Ливерпуле, – пропустив дурную шутку мимо

ушей, ответил Ринго. – У родственников.

Морин подошла к ним, прикрывая глаза от солнца.

– Слышь, женушка, – повернулся к ней Ринго, – на-

до мне такие же очки, как у Джона, купить. Они сейчас

самые модные.

– С каких это пор? – удивился Джон, в тайне гордив-

шийся тем, что имеет смелость носить на лице такую

неказистую вещь.

– Да, с тех пор, как ты их надел, – пояснил Ринго.

– Писаки… – процедил Джон. – Ну, а вы-то что здесь

делать собираетесь?

– Дурака валять, – вмешалась Морин. – Ему, пони-

маете ли, приспичило посмотреть корриду. Что ты, бы-

ков что ли не видел?! Да у моего деда на ферме их ты-

сяча штук! Коровы и коровы, только кобеля! Я, главное,

говорю ему, – затараторила она, обращаясь к Джону, –

«поедем в Венецию, там гондолы по городу плавают»,

а он мне: «что ты, лодок не видела? Их у нас в порту, в

Ливерпуле, тысяча штук…» Совсем он с вами глупый

стал. Но ничего, я из него человека сделаю…

Ринго с гордостью посмотрел на Джона:

– Понял? Твоя так не сможет.

Места для почетных гостей находились вплотную к

арене. Считалось доброй приметой, если на твою оде-

жду попала хоть капля крови поверженного быка.

Пикадоры, матадоры и тореадоры с неизменным

успехом заваливали огромных животных, их туши со

смертоносными пиками в холках оттаскивались в сто-

рону с помощью лошадей. Испанцы веселились вовсю.

– Тебе еще не надоело? – спросила, позевывая, Мо-

рин.

– Вот что значит холодная северная кровь, – нео-

добрительно глянул на нее Ринго. – Вон, посмотри на

этих синьорит. Они так азартны, так горячи…

– Ну-ну, не заглядываться! Синьориту ему подавай!

Мало тебе одной синьориты? Да ты только глянь на

них: кровожадные дуры. Какой интерес порядочной

женщине в том, что убивают ни в чем не повинную ско-

тину?.. Видеть этого не могу.

– Не понять тебе. Это тебе не волосики стричь. Жи-

ла бы в деревне, по-другому бы разговаривала. Руби-

ла бы курям головы, да морковкой похрустывала. Тут,

девка, дело мужское… Страсть охотника… Жажда кро-

ви…

– Ну, надо же, какой охотник выискался! То-то ты без

чувств свалился, когда палец порезал…

– Так то я, а то – бык… – невразумительно возразил

Ринго.

– А я-то, как раз, крови не боюсь.

– Еще бы! Всем клиентам, небось, уши пообреза-

ла, – по-настоящему обозлился он.

– Дятел ты носатый, вот ты кто! – отвернулась она

сердито.

В этот миг стадион взревел: поднялась решетчатая

створка загона, и на арену выбежал огромный черный

бык. Оказавшись в центре поля он вдруг остановился

и в нерешительности огляделся.

– Сейчас его будут убивать, – тихо сказала Морин. –

И никто не спросит, нравится ему это или нет… А орут,

как на ваших концертах.

– Это точно, – вдруг остыл Ринго. – Нас тоже никто не

спрашивает. Пойдем-ка отсюда, а? На море съездим.

Оплавленный диск солнца, под аккомпанемент об-

радованных наступающей прохладой цикад, спускал-

ся прямо в воду, и, казалось, в небо сейчас взметнутся

клубы густого пара. Шелест прибоя и дрожащее маре-

во воздуха окончательно примирили супругов Старр.

Сидя на камне у кромки воды и опустив в нее ноги, они

молча наблюдали за тем, как один за другим в небе за-

жигаются фосфорные огни.

– А вот это я надолго запомню, – нарушил тишину

Ринго.

Дом Пола и Джейн в Сент-Джонз-Вуд засиял чисто-

той, и Пол ощутил честолюбивый зуд. Нужно было

срочно собрать тут друзей, поклонников, коллег Джейн

– актеров, журналистов и показать им всем, что и у не-

го дела обстоят распрекрасно. И он затеял благотво-

рительный вечер.

Природа благоухала, то и дело в небо взлетали раз-

ноцветные фейерверки, лощеные официанты разно-

сили коктейли по расставленным в саду ажурным сто-

ликам. Джейн лишь на миг появлялась рядом с Полом,

чтобы шепнуть: «Я в долгу у тебя за этот вечер…» или

«Я верила, ты можешь!..» – и тут же растворялась сре-

ди гостей, жаждущих общения с хозяйкой.

«Ну-ну, – думал Пол, поглощая коктейль за коктей-

лем, – если бы ты знала, сколько все это стоит… –

Он неодобрительно поглядывал на орду малознако-

мых ему людей. – И какой только шушеры тут не на-

билось!..» В его душе накипала мстительность, не на-

правленная ни на кого конкретно. А когда, подойдя к

ограде, он услышал печальный хор изгнанных из его

дома кошек, он проникся к ним искренним сострадани-

ем. «Вот и мое место там, за забором, – подумал он

и, проявляя плебейскую классовую солидарность, по-

звал: – Кис, кис, кис…»

– Можно вас на минутку, – прервала его низенькая

японка с загадочным выражением лица. – Я – Йоко

Оно, художница. Вы должны помочь мне.

– Всегда к вашим услугам, – отозвался Пол сочув-

ственно, думая, что это неказистое существо хочет

узнать, где находится уборная или познакомиться с

кем-то из гостей.

– Мне нужны ваши стихи. Я хочу проиллюстрировать

их. В Лондоне я недавно, и меня пока что еще никто

не знает. А ваше имя сразу привлекло бы внимание к

моей выставке.

– Могу ли я посмотреть ваши работы? – поскучнел

Пол.

– О да, конечно, с этого следовало начать. – Она от-

крыла перед ним папку для бумаг и принялась демон-

стрировать.

В основном на ее рисунках были изображены высо-

кие худые существа с огромными пенисами, корявые

коробчатообразные женщины с распущенными воло-

сами и отвислыми бюстами, а так же целый набор раз-

нокалиберных задниц.

– Прекрасно, прекрасно, – промямлил Пол. В по-

следнее время под давлением Джейн он увлекся клас-

сическим искусством – книгами Дилана Томаса, музы-

кой Вивальди и фильмами Бергмана, так что творения

экстравагантной японки его не впечатлили. Особенно

в качестве иллюстраций к его песням. – Но это как-то…

Хотя, это, знаете ли, похоже… Да! – осенило его. – По-

жалуй, я знаю, кто вам поможет. У меня есть друг и со-

автор – Джон Леннон. То, что вы делаете, может его

заинтересовать…

«Если он ее пошлет, скажу, что это шутка, – думал

Пол, – а если и вправду понравится, он будет мне даже

признателен».

– А как мне с ним сойтись?

– Ну, не знаю… Сейчас он в Испании… Но, думаю,

люди нашего круга всегда найдут возможность встре-

титься… – и, откланявшись, он направился к Мэлу

Эвансу, который уже несколько раз призывно махнул

ему рукой.

По пути к столику Мэла он нос к носу столкнулся с ка-

ким-то седовласым стариком крайне непрезентабель-

ного вида, одетым в убогие лохмотья. Пол чуть не сбил

его с ног. «Боже мой, – подумал он, бормоча извине-

ния, – это еще что такое? Он что, входит в образ коро-

ля Лира?»

Недослушав оправдания Пола в неловкости, старик

вытянул костлявый палец в сторону японки и произнес:

– Пятая.

– Что?.. – не понял Пол, но на всякий случай скорчил

любезную физиономию.

– Пятая, – повторил старик и, отвернувшись, побрел

прочь.

Пол пожал плечами и поспешил к Мэлу. «Надо бу-

дет поинтересоваться у Джейн, что это за дряхлый

оригинал», – думал он, испытывая неприятное ощуще-

ние ускользания реальности. Похоже, он слегка пере-

брал…

Эванс, заговорщицки подмигивая, зашипел ему в

ухо:

– Я тут встретил одного старого знакомого…

– Очень старого? Вон того, что ли? – Пол указал на

то место, где только что был странный старикан. Но

там никого не было. Пол поискал глазами, но так и не

нашел его. Он потряс головой. «Только глюков мне не

хватало!..»

– Да нет, его тут нет! – раздраженно отмахнулся

Мэл. – Ты слушай! Так вот, он недавно приехал из

Африки. И он предлагает нам съездить на сафари.

– А что это такое? – спросил Пол, раз и навсегда вы-

бросив старика из головы.

– Сафари?! Представь себе знойную африканскую

саванну. Мы мчимся на джипе и вдруг, наперерез доро-

ги, прямо перед нашим носом выскакивает стадо анти-

лоп! Ты достаешь свой винчестер, ба-бах!.. А вечером

мы жарим на костре мясо, а вокруг пляшут голожопые

негры…

– Экзотика… Едем! Утрем нос остальным, в Афри-

ке-то они не были!

Джейн отправиться с ним в Африку не смогла, она

готовилась к роли Венди в спектакле «Питер Пен».

– Куда ты меня привез? – ворчал Пол, плетясь за

кучкой охотников-аборигенов. – Я умираю от жары, му-

хи всю шею искусали, а от твоих негров воняет протух-

шей рыбой.

– Откуда ж я знал? – оправдывался Мэл. – Я ведь

тоже тут в первый раз.

Внезапно негр-проводник поднял руку и что-то про-

кричал.

– Что он сказал? – спросил Пол переводчика.

– Он сказал, что мы должны остановиться и подо-

ждать его.

Отделившись от остальных, проводник, припадая к

земле, подбежал к огромному баобабу в двух сотнях

метров от них и прижался ухом к стволу.

Негры притихли. Насторожились и Пол с Мэлом.

Проводник оторвался от дерева и опрометью кинул-

ся обратно. Поравнявшись с остальными он прокри-

чал:

– Мабуту! Мабуту кабанга!

– Мабуту кабанга, шавах тутубанга! – взволнованно

подхватили остальные, потрясая копьями. Затем они

развернулись на сто восемьдесят градусов и цепочкой

засеменили в обратном направлении.

– Почему мы повернули назад? – возмутился Пол,

стараясь не отставать.

– Великий дух Мабуту запрещает охотиться сего-

дня, – объяснил переводчик.

– Черт знает что! – Пол, сморщившись от боли, пе-

ревесил ружье с одного плеча на другое. – Я тут уже

две недели, и ни разу не поохотился. То шли дожди,

то у негров начался период случки и они бегали по де-

ревне, трахая всех подряд. Теперь какой-то Мабуту!

Услышав последнее слово, негры остановились как

вкопанные и, обернувшись к Полу, подозрительно

уставились на него.

– Мабуту кабанга нет, – сказал Пол. – Мабуту ни при

чем. Мы – охотиться… – И он постучал себя кулаком

в грудь.

Негр-проводник поставил копье на землю и возра-

зил:

– Мабуту. Мабуту бутунгу каримба.

– Какая каримба?! Никакой каримбы! – заорал Пол.

– Каримба Мабуту, – настаивал негр, глядя на него

с возрастающим интересом.

– Вот часы, – показал Пол. – Вот – шляпа. Вот ружье.

А где Мабуту? – он театрально огляделся. – Нету Ма-

буты! Где каримба? Нету каримбы! – он развел руками.

Негры переглянулись и вдруг дико захохотали, тыча

в него пальцами. Потом резко замолчали, задрали на-

бедренные повязки и, помочившись в его сторону, по-

бежали дальше.

– Как ты думаешь, что они имели в виду? – осторож-

но спросил Пол Мэла, догоняя аборигенов.

– Я думаю, они сказали, что ты не прав.

Ночью Мэл растолкал его:

– Вставай, сегодня в деревне праздник. Нас пригла-

сили.

– День рождения Мабуту? – пошутил Пол, натягивая

шорты.

Жители повылазили из хижин и собрались вокруг

внушительного костра. Голые женщины, словно со-

шедшие с картинок Йоко Оно, стояли в окружении де-

тей. Одни хлопали в ладоши, другие колотили палками

по бревнам, и все горланили песни. Несколько мужчин

прыгали вокруг костра, потрясая копьями и мошонка-

ми.

Пол прислушался.

– А еще говорят, рок-н-ролл пришел от негров. Ти-

пичный скиффл.

– Когда-то и наши предки вытворяли нечто подоб-

ное, – меланхолически заметил Мэл.

– Лично у меня предки были белыми.

– А у меня что, фиолетовыми, что ли? – обиделся

Мэл. – Ты все ворчишь, а нет, чтобы пообщаться с ни-

ми. Что-то в них есть.

Спустя час в хижине белых людей собрались не-

сколько негров. Они уселись кружком и настороженно

смотрели на хозяев.

– Ну что, за знакомство? – предложил Мэл и подал

старшему ковш с банановой водкой.

Негры стали передавать ковш из рук в руки, приню-

хиваясь, цокая языками и наперебой восклицая:

– Матанга! Матанга лунга! Ай-ай-ай!

– Похоже, они знают, что почем, – усмехнулся Пол,

принимая из рук воина пустой ковш. – Давай, и мы?

Они чокнулись и осушили кружки.

Спустя час Пол сидел в обнимку с пьяным негром

на бревне возле хижины и вел с ним доверительную

беседу:

– Ты знаешь, Чучамба, я ведь очень знаменитый че-

ловек. Я из группы «Битлз». Слыхал про такую? Нет?

– Нг'уи бунга кардаханга бачунга, – уклончиво отве-

тил негр.

– Ну и молодец. А хочешь, я тебе автограф дам?

Продашь, купишь себе приличную шляпу.

– Чунга марахата батунга, – засомневался негр.

– Ну, смотри, как хочешь, – похлопал Пол его по пле-

чу. – Человек ты, я вижу, порядочный. Приезжай ко мне,

посидим, я тебя с Джейн познакомлю. Это моя девуш-

ка. Она из хорошей семьи, из достойного рода… Не то

что мы с тобой.

– Мфеда канга кучумба манга, – согласился негр, по-

качнулся и рухнул на спину.

– Правильно, – одобрил Пол и, откинувшись назад,

упал рядом, устремив глаза вверх. Огромное звездное

небо растворило в своих глубинах его затуманенный

взор.

Вскоре он и его черный друг музыкально храпели в

малую терцию.

Девятого ноября шестьдесят шестого года «Битлз»

собрались у Эпштейна и решили, что через пару не-

дель приступят к записи нового альбома.

Правда, решению этому был посвящен минимум

времени, в основном же они хвастались друг перед

другом своими «каникулярными» приключениями в

разных частях света. Джон, к тому же, притащил карти-

ну Стюарта Сатклиффа, которую подарила ему Мил-

ли. Это навеяло воспоминания.

Под конец Брайан, решивший было, что хороший от-

дых мог изменить их прежнее решение, жалобно спро-

сил: «А на гастроли?..» Они переглянулись, и Джон за

всех отрицательно помотал головой. Он был небритым

и опухшим, и во взгляде его была такая пустота, что

спорить Брайан не решился.

Решив извлечь из этого неприятного факта хоть ка-

кую-то рекламную выгоду, вечером того же дня Эп-

штейн публично заявил представителям прессы о том,

что «Битлз» больше никогда не будут выступать перед

публикой.

Тем временем Джон отправился на Дюк-Стрит в кар-

тинную галлерею «Индика». Мистер Данбар, ее владе-

лец, уже давно заманивал его туда, намекая, что там

его ждет какой-то сюрприз.

Сюрпризом оказалась маленькая кривоногая япон-

ка. Ее выставка называлась «Незаконченные картины

и объекты».

Едва машина Джона остановилась у входа, Данбар

подтолкнул Йоко Оно к двери:

– Приехал! Иди скорее, познакомься с миллионе-

ром!

Миллионер выглядел не лучшим образом. Опытная

Йоко сразу отметила, что он, по-видимому, уже не пер-

вый день накачивается наркотиками.

Что-то пробормотав в ответ на ее приветствие, Джон

проследовал внутрь. Переходя из комнаты в комна-

ту, он чувствовал, что настроение его поднимается.

На выставке демострировались кинозаписи падающе-

го снега, источавшая слезы при опускании в нее мо-

неты «плакательная машина», устройство в котором

предметы безвозвратно исчезали, огромное количе-

ство рисунков и фотографий голых задниц, а одна ком-

ната была целиком отдана единственному экспонату:

зеленому яблоку на столике с бумажкой – то ли назва-

нием, то ли ценником – 100 фунтов.

Посередине другого зала Джон обнаружил возвыше-

ние с лесенкой. Забравшись наверх, на площадку, он

нашел там висящую на цепочке лупу. Стрелка на по-

толке указывала, на что сквозь нее следует смотреть.

Джон заглянул в нее и увидел маленький кружок с од-

ним-единственным словом внутри: «Да!»

Внезапно Джон пришел в восторг.

– Автора! Покажите мне автора! – закричал он на

Данбара, спустившись вниз.

– Вы с ней уже познакомились, – мистер Данбар

ввел его в другую комнату, – вот она.

– Спасибо, – искренне поблагодарил художницу

Джон. – Представляю, как мне было бы плохо, если бы

там было написано «Нет»…

Тут он обратил внимание, что на столе перед зага-

дочной японкой были рассыпаны гвозди, а в руке она

держала молоток.

– А это что за фокусы? – поинтересовался он.

– Здесь и только здесь вы имеете возможность все-

го за пять шиллингов забить гвоздь, – сказала она бес-

страстно.

– А что, я не могу забить гвоздь в другом месте?

– Можете. Но не за пять шиллингов, – ответила япон-

ка невозмутимо.

– Хм. А сколько стоит гвоздь?

– Один шиллинг десяток. В этом и заключается та-

инство.

– А еще в чем? – спросил Джон. Он и раньше видел,

как деньги делаются из ничего.

– А еще в том, что я предлагаю вам новый взгляд на

обычные вещи. Произведением искусства делаю их не

я, а ваше воображение.

Все это очень импонировало Джону в его нынешнем

состоянии.

– Тогда, надеюсь, вы не будете возражать, если я

забью этот гвоздь за воображаемые пять шиллингов? –

стал торговаться он, хитро глядя на нее поверх очков.

– Ну, конечно же! – угодливо заверил мистер Дан-

бар, – ВАМ мы готовы сделать такое исключение…

Но Йоко, холодно улыбнувшись, погрозила Джону

пальцем и отрицательно покачала головой. Затем до-

стала из кармашка фартука маленькую карточку и про-

тянула ему.

Джон поднес ее к глазам и прочитал вновь одно

единственное слово: «Дыши!» Он усмехнулся, глубоко

вздохнул, слегка поклонился и отправился к выходу.

– Ты все испортила, – шепнул Йоко мистер Данбар,

провожая Джона взглядом.

– Он мой, – произнесла она безучастно.

Прошло несколько дней, и Джон получил по почте

небольшую бандероль. Распечатав конверт, он нашел

там книжицу. «Йоко Оно. Грейпфрут». Джон открыл её

посередине и прочел первые попавшиеся строки:

«…Убей всех мужчин, с которыми спала.

Положи кости в коробку с цветами и брось

ее в море. Хорошенько перемешай свои мозги

чьим-нибудь членом. Прорежь дыру в мешке,

наполненным семенами и повесь его там, где

дует ветер. Спрячься, пока все не пришли домой.

Спрячься, пока тебя не забыли. Спрячься, пока

все не умерли…»

«Надо все-таки зайти и забить ей этот гвоздь», – по-

думал он.

После чего почти ежедневно он стал получать почто-

вые открытки с лаконичными указаниями, как ему сле-

дует жить дальше: «Танцуй!», «Цвети!», «Рассматри-

вай фонари, пока не пришел день!», «Рисуй, пока не

свалишься!», «Напряги плоть», «Расслабься!»…

Вскоре Джон вновь посетил галлерею «Индика» и

стал спонсором выставки. А к новому переизданию

«Грейпфрута» он написал предисловие: «Разрешите

представить: Йоко Оно. Джон Леннон».

«Битлз» снова засели в студии. Пол и Джон сочи-

нили каждый по песне, посвященной детству. Работа

шла неимоверно трудно. «Strаwberry Fields Forever»93

Джона записывалась с двадцать четвертого ноября по

второе января. Было сделано десятки дублей, с ка-

ждым добавлялись все новые инструменты и студий-

ные эффекты. В конце концов Джон заявил Мартину,

что ему нравятся первый и последний дубли. «Соеди-

ни их как-нибудь, и все будет в порядке. Хватит уже му-

чаться…», – распорядился он и ушел.

Эти дубли были записаны на разных скоростях и

в разных тональностях. Джордж Мартин с помощни-

93 «Земляничные поляны навсегда» (англ.)

ком провозились целый день, делая невозможное: они

ускорили одну запись, замедлили другую и стыковали

пленки прямо посередине фразы. Трудно представить,

чтобы в итоге подобной операции вышло что-нибудь

путнее.

Песня Пола «Пенни Лейн»94 записывалась парал-

лельно, примерно в то же время. Если Джон мрачно-

вато шутил – «Земляничными полянами» назывался

сиротский приют рядом с домом его детства, – то Пол

сделал все, чтобы передать радостную эйфорию от

«голубого неба пригорода над крышей торгового цен-

тра…» и даже ввел в песню мажорное соло на тру-

бе-пикколо.

Сроки поджимали, и Брайан, подгоняемый руковод-

ством «E.M.I.» настоял, чтобы обе они были выпущены

на сингле… Который, само собой, возглавил и британ-