Хроника 4 страница

скамейке.

– Патти, – произнес он, поднимаясь и умоляюще гля-

дя на нее.

Она остановилась и оглядела его скучающим взгля-

дом.

– Может, куда-нибудь сходим? – предложил Джордж.

– У меня есть друг, – ответила она веско. – Мы вме-

сте уже два года.

– И его с собой возьмем.

Патти посмотрела на Джорджа уже несколько по-

иному.

– Куда?

– Куда-нибудь. Я же говорил.

Патти не выдержала и улыбнулась, но тут же взяла

себя в руки.

– Ехал бы ты домой, – сказала она и двинулась к

двери.

– Да ничего, я посижу, – обреченно ответил Джордж,

усаживаясь.

Патти открыла дверь и оглянулась. Потом бросила:

– Ладно, я сейчас…

– А где друг? – спросил Джордж, когда она вышла

одетая так, что было ясно: они отправляются в самый

шикарный ресторан.

– Ты что, совсем глупенький?

– А что такого? – пожал он плечами.

В этот вечер Джордж был неотразим. Все, на что

бы не обратила внимание Патти, тут же принадлежало

ей. Недостаток приличных манер он с лихвой заменял

бесчисленными знаками внимания.

К концу вечера Патти оттаяла.

Однажды, возвращаясь со съемок, Брайан пригла-

сил всех к себе. В лифте он смущенно сообщил:

– Мне предложили написать автобиографическую

книгу. Я согласился. Но пока не придумал, как ее на-

звать. Может быть, вы что-нибудь подскажете?

– Назовите ее «Еврейский педераст», – посоветовал

Джон.

Эпштейн стиснул зубы, но слезы выдали его обиду.

Дома он надолго заперся в одной из спален.

«Битлз» преспокойно потягивали пиво и курили, си-

дя за круглым столом. Примерно через час Эпштейн

вышел с вдохновенным выражением лица и бокалом

шампанского в руке.

Он подошел к окну, театральным жестом откинул

портьеру и вгляделся в вечернюю мартовскую серость

за стеклом. Затем решительно повернулся и, скрестив

руки, объявил:

– Я назову свою книгу «Звуки в подземелье».

– «Мальчики в подвальчике», – шепнул Пол на ухо

Джону. Джон захохотал и шепнул Ринго. Ринго – Джор-

джу, а Джордж – снова Полу, чем немало удивил того.

Этим же вечером Брайан сел за работу. Но, едва на-

писав заглавие, он почувствовал что-то неладное. Ага!

Великое произведение нельзя писать той же ручкой,

которой подписываешь чеки! Он позвонил Нилу, и че-

рез час тот привез ему заказанный «Паркер» – самый

дорогой, какой только нашелся в магазине канцеляр-

ских товаров.

Брайан вновь уселся за стол и написал:

«Однажды мне приснился пчела. Она была

печальна…»

На этом его творческая фантазия иссякла.

Назавтра он нанял «соавтора» – журналиста Дерека

Тейлора.

В начале июня шестьдесят четвертого года «Битлз»

впервые отправились в мировое турне. За четыре не-

дели им предстояло выступить в Европе, Азии и Ав-

стралии. Перед самым отлетом с острым тонзиллитом

свалился Ринго. Вместо него за ударную установку сел

парень по имени Джимми Никол.

Ринго выздоровел, только когда «Битлз» были уже в

Мельбурне. В самолете он нервничал: «А нужен ли я

им теперь? Джимми – неплохой барабанщик, не хуже

меня. А может, даже и лучше. Да точно лучше. И нос у

него не такой здоровенный…»

Каково же было его удивление, когда в аэропорту

его встретила огромная толпа фанатов. Газеты, радио

и телевидение трезвонили только об одном: «„Битлз“

воссоединились!» «Ринго вернулся!» «Опасность ми-

новала!»

– Ну как ты? – побеспокоился о его здоровье Джор-

дж.

– Отлично!

– А мы тебе подарки приготовили. Держи. – Он про-

тянул огромных размеров пластмассовую расческу. –

Изготовлено по специальному заказу.

– Спасибо, – умилился Ринго, пробуя причесаться.

– Это для грубого причесывания, – пояснил Джордж.

– А вот – для окончательной доводки. – Джон подал

малюсенький деревянный гребешок.

Пол подарил Ринго почти полную коробку зубочи-

сток, а Джимми Никол – почти целый рулон туалетной

бумаги, сказав со вздохом:

– Все равно мне завтра улетать.

Прямо из турне они угодили на королевскую премье-

ру фильма «Ночь после трудного дня». Из королевско-

го дома на ней присутствовали теперь уже только ис-

тинные почитатели «Битлз» – принцесса Маргарет и

лорд Сноудон.

Дизайнер по интерьерам Кеннет Партридж предло-

жил провести презентацию в своем роскошном особ-

няке «Белгравия», в котором был даже кинозал, и в те-

чении дня украсил его тысячами белых и красных гвоз-

дик.

У входа играл маленький оркестрик, а блюда боль-

шей частью были еврейскими. На этом по телефону

настояла мать Брайана – Куини Эпштейн. Прибыв в

Лондон в назначенный день специально для того, что-

бы присутствовать на премьере, она остолбенела при

виде разукрашенной «Белгравии».

– О, Боже! – воскликнула она испуганно. – Красное

с белым! Это приносит несчастье!

– Ну что вы, мама, – засуетился Брайан, – с чего вы

взяли?

– Это проверенная еврейская примета!

– Можно ли быть такой суеверной?

Куини укоризненно посмотрела на сына:

– Мало тебе того, что начисто обокрали магазин

Клайва? А я говорила ему, что нельзя вешать на окна

занавески с птичками!

– С какими еще птичками?

– С дроздами! Если вы не переделаете, ноги моей

не будет в этом доме!

Брайан нашел хозяина и скомандовал:

– Немедленно замените гвоздики. Они должны быть

или только белые, или только красные!

– Я ведь истратил уйму денег! – взмолился Пар-

тридж.

– Купите красные чернила, – нашелся Брайан. – За

мой счет. Много не надо. – Он прикинул в уме. – Восем-

надцать литров. С половиной. Если останется, оставь-

те себе. Хотя… Ну, ладно, оставьте себе.

Несколько часов перед премьерой походили на ка-

дры из сюрреалистического фильма Феллини: Пар-

тридж, Брайан, «Битлз», Нил Аспинолл и Мэл Эванс

ползали по деревянным лесам с баночками чернил и

макали в них белые цветы.

В последний момент из дома выбежала Куини, по-

трясая над головой сорванной занавеской:

– Я так и думала! На ней щеглы!

Ее предосторожности не пропали даром. Премьера

прошла тихо и спокойно.

Турне, съемки, запись нового альбома… Все это из-

матывало. И Брайан устроил небольшой отпуск. Джор-

дж и Патти в компании Джона с Синтией инкогнито от-

правились в Ирландию, чтобы устроить там помолвку.

Приготовления проходили в глубокой тайне. Вот где

им пригодились парики, грим и уроки актерского ма-

стерства, преподанные Диком Лестером.

Два старичка в сопровождении молоденьких род-

ственниц сошли с трапа частного самолета в аэропор-

ту «Дромоленд» и на такси добрались до пансионата

для престарелых «Дромоленд Кастл».

Утром следующего дня Джон и Джордж, наслажда-

ясь свободой, попивали в номере кофе, а Синтия и

Патти секретничали.

– Ну как у вас с ним? – кивнула Синтия в сторону

мужчин.

Патти мягко улыбнулась:

– Он не такой, как твой. Если честно, я побаиваюсь

твоего Джона.

– Ничего удивительного. Мы женаты уже два года,

но я до сих пор его боюсь.

– А Джордж – как маленький ребенок. Между прочим,

он пишет отличные песни, но Джон и Пол почему-то

берут по одной песне в альбом.

– А как он в постели? – откровенно поинтересова-

лась Синтия.

– Он-то? Да как все.

– О-о? – протянула Синтия лукаво. – А как все?

– Нормально.

За их спиной раздался голос Джона:

– Ага! Попались!

Они подпрыгнули от неожиданности. Мужчины ух-

мылялись.

– О чем это вы болтаете? – спросил Джон. Но, не

дожидаясь ответа, напустился на Джорджа: – Ну и с

чего ты взял, что она похожа на Бриджит Бардо?! – он

бесцеремонно взял Патти за подбородок и повернул

туда-сюда. Потом, подхватив под мышки, приподнял и

поставил на ноги. Оттянул ворот кофточки, нахально

заглянул под нее. – Ничего похожего, – резюмировал

он.

– Можно подумать, ты видел это у Бриджит Бардо, –

высокомерно усмехнулась Патти, поправляя платье.

– Похожа, похожа, – настаивал Джордж. – Во-пер-

вых, она такая же красивая, – он загнул палец. – Во-

вторых, у нее такие же волосы. А в-третьих, зубы. Пат-

ти, покажи, пожалуйста, ему зубы.

– Ты что, совсем обезумел? – возмутилась Патти. –

Я вам лошадь, что ли?

– Синтия, покажи зубы! – приказал Джон.

Та, не переча, оскалилась.

– Во, понял? – обернулся Джон к Джорджу. – Воспи-

тание!

– Зато у Патти – зубы, – ответил Джордж с интона-

цией явного превосходства.

В дверь постучали.

– Войдите!

Заглянул управляющий пансионатом. Он был явно

испуган.

– Прошу прощения, мистер Леннон. Я хотел бы вас

предупредить. Журналисты узнали откуда-то, что вы

здесь, и внизу их сейчас человек тридцать.

– Пронюхали! Надо смываться! – Джон потребовал:

– Распорядитесь, чтобы ко входу подошла машина, в

которой вы возите белье. И принесите два платья гор-

ничных.

– А помолвка? – расстроился Джордж.

Джон сделал успокаивающий жест, затем взяв Джор-

джа и Патти за шкирку, заставил их поцеловаться:

– Благословляю вас, дети мои, – пропел он, похло-

пал рука об руку, с видом выполненного долга и зато-

ропился снова: – Все. Бегом переодеваться!

Через час Джон и Джордж спустились вниз.

– А где же ваши прелестные спутницы?! – подсунув к

самому лицу Джона микрофон, осведомился пожилой

лупоглазый репортер в линялых джинсах.

– Кого вы имеете в виду? – поднял брови Джордж. –

С нами никого нет. И мы не собираемся давать интер-

вью.

Они пробились к выходу и влезли в автомобиль.

Тем временем Синтия и Патти, переодевшись в гор-

ничных, выкатили во двор тележку с грязным бельем,

под дождем загрузили его в грузовик и, забравшись в

кузов, зарылись в вонючее тряпье.

Всю дорогу до аэропорта их нещадно трясло, и на

каждой колдобине они истерически взвизгивали.

Автомобиль с Джоном и Джорджем подкатил к аэро-

порту минут через десять после того, как туда прибыли

девушки.

– А вот и наши принцессы, – указал Джон на двух

мокрых и грязных горничных, трясущихся у входа.

– Ты был прав, – кивнул Джордж. – На Бриджит Бар-

до она совсем не похожа…

И все-таки их почикали. В аэропорту прибытия их

ожидала целая свора фотокорреспондентов, и на сле-

дующий же день газеты пестрели снимками Джорджа с

Патти. Помолвка состоялась в принудительном поряд-

ке.

Снова Америка – США и Канада. На этот раз Брайан

уже не беспокоился, теплым ли будет прием. Достаточ-

но сказать, что по всей Америке траслировался радио-

репортаж о том, как проходит полет. «Пол Маккартни

попросил кофе! – надрывался диктор так, словно сооб-

щал величайшую сенсацию века. – Ринго Старр воз-

мущен отсутствием туалетной бумаги!!!»

За двадцать один день они дали тридцать один кон-

церт. Америка бесилась и сходила с ума. Их гостинич-

ные номера превратились в тюремные камеры. У вхо-

да в комнату Нила выстраивались длиннющие хвосты

девушек, мечтающих познакомиться с «Битлз» побли-

же. Однажды Пол поймал его на том, что самых сим-

патичных он оставляет себе и персоналу, а к музыкан-

там отправляет тех, что поплоше. Разразился скандал,

который чуть было не стоил Нилу места.

Вновь за воплями зрителей не было слышно музыки.

«Битлз» безбожно лажали, но никто этого не замечал.

Иногда они играли песни значительно быстрее, чем на-

до, чтобы поскорее смыться со сцены. Первые ряды

занимали инвалиды, уверенные, что «Битлз» принесут

им исцеление. Словечко «битломания» прочно вошло

в обиход газетчиков.

Не только как социальное явление, но и как меди-

цинский термин.

…Девятилетний мальчик из пригорода Атланты по

имени Марк Чепмен напугал своих родителей тем, что

ночью разговаривал с кем-то в пустой спальне. Их раз-

будил его громкий возбужденный голос за стенкой.

Миссис Чепмен осторожно подошла к его приоткры-

той двери. При свете ночника Марк сидел на полу в

клетчатой пижаме, пристально глядел на стену и, раз-

махивая руками, вещал безжизненным скрипучим го-

лосом:

– …В прошлый раз вы не послушались своего коро-

ля и были сурово наказаны. Но сегодня моя невеста,

принцесса Розалинда попросила меня сделать вам по-

дарок. По-моему, вы этого не заслуживаете, но она

сказала, что главные бунтовщики казнены, а остались

только верные мне подданные. И я согласился с ней.

– Марк… – осторожно позвала мать.

Он поднял на нее невидящий взгляд, затем вновь

перенес его на покрытую старыми обоями стену.

– К тому же принцесса сказала, что другого такого

случая может и не быть, ведь они могут больше нико-

гда не приехать в Америку. Вы конечно уже догадались

о ком я говорю? Да! Радуйтесь и восхваляйте своего

короля, собирайтесь на огромном стадионе. Перед ва-

ми выступают великие «Битлз»!

Марк стал покачиваться из стороны в сторону и, сме-

нив интонацию на заговорщицкую, тихонько запел:

«Слушай, я тебе открою тайну,

Никому не говори, оу-о-о…

Знаю, есть слова, которых ждешь…»73

– Марк! – позвала мать громче, чувствуя, как холодок

пробегает по ее спине.

Он замолк, обернулся вновь и приложил палец к гу-

бам. Теперь он явно видел ее, и его брови были сер-

73 Строчки из песни «Do You Want To Know A Secret?» – «Хочешь узнать

секрет?» (англ.): «Listen, do you want to know a secretDo you promise not

to tell, whoaCloser let me whisper in your ear…»

дито нахмурены:

– Тихо, мама, они поют… – сказал он шепотом.

– Кто? – так же шепотом спросила мать.

– Разве ты не слышишь? Они поют для моих чело-

вечков. Вот, посмотри, – ткнул он пальцем в обои.

– Я ничего не вижу…

– Это потому что они очень маленькие. Но я-то их

вижу. Ты не умеешь становиться маленькой сама, а я

умею.

…Утром миссис Чепмен впервые повезла сына к

психиатру. Его фантазии перешагнули пределы нор-

мального.

В автобусе он поведал ей:

– Помнишь, я тебе рассказывал, что раньше прятал-

ся под кроватью у какого-то злого мальчишки? А теперь

я знаю, что это был Джон Леннон. Но теперь я еще

знаю, что он совсем не злой, а наоборот, очень хоро-

ший…

– Ох, Марк, – с трудом выговорила мать и отверну-

лась к окну, чтобы спрятать слезы. А потом прошепта-

ла себе самой: «Будь они прокляты!..»

После выступления на нью-йоркском стадионе «Фо-

рест Хилл Теннис» «Битлз» ужинали в номере.

– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – радостно со-

общил вошедший Брайан. Следом за ним в номере

возникли трое. – Разрешите представить мистера Бо-

ба Дилана!

Брайан много раз слышал это имя от Джона и Пола и

знал, что этот музыкант для них – большой авторитет.

Невысокий лохматый горбоносый тип вышел вперед

и церемонно поклонился.

– А это мои приятели, – махнул Боб рукой. – Арано-

вич и Мамодас. Они уверяют, что у них есть еще и име-

на, но я не верю. Только гляньте: Аранович и Мамодас!

По-другому и не назовешь.

Здоровенный Мамодас и тщедушный Аранович сму-

щенно переминались с ноги на ногу. Наступила нелов-

кая тишина. «Битлз» и Дилан не знали, что сказать друг

другу.

– Ну вот и познакомились! – нашелся Брайан. – Мо-

жет, за стол присядете?

– А вот возьмем и присядем! – нашелся Дилан. – Ма-

модас! Аранович! За стол!

– Что будем пить? – спросил Брайан, когда они усе-

лись.

– Дешевое вино! – заказал Дилан. – Чем дешевле,

тем лучше. А Арановичу с Мамодасом еще дешевле.

Джон почувствовал себя уязвленным. Вот это – на-

стоящий рок-музыкант. А они – зажрались.

– Мэл, – позвал Эпштейн. Тот, показав жестом, что

уже все понял, отправился на поиски дешевого вина.

– Ну вот, – одиноко прозвучал голос Брайана. – Вот

так вот…

– Да… – поддержал разговор Боб.

– Я слышал твои песни, – сказал Джон. – Они мне

нравятся.

– А мне твои – не нравятся! – пробурчал Боб, наби-

вая рот кровяным бифштексом и не глядя на него.

– Всем нравятся, а тебе не нравятся! – обиделся

Пол.

– Все – дураки, а я – нет, – парировал Боб.

– Ну, а что вам конкретно не нравится, мистер Ди-

лан? – забеспокоился Эпштейн.

– Во-первых – ты. Во-вторых, слова. Кто у вас пишет

слова?

– Я… он… – показал Пол на Джона. – Да мы все пи-

шем…

– То-то и видно. Поэзия не делается толпой. Вот, по-

слушайте… – И, проглотив бифштекс, он продеклами-

ровал:

«Сколько ты должен пройти дорог,

Чтобы хоть чем-то стать?

Сколько морей облетит голубок,

Прежде чем лечь поспать?

Сколько еще, мне ответь, сынок,

Будут людей убивать?

С запада ветер летит на восток,

Чтобы опять смолчать…

Море размоет гранитный бок,

Долго ль скале стоять?

Сколько нужно ушей, чтоб смог

Ты её плач услыхать?!

Сколько еще, мне ответь, сынок,

Будут людей убивать?

С запада ветер летит на восток,

Чтобы опять смолчать…»74

– Здорово! – признал Джон. – Но ведь это петь-то

нельзя.

– Я пою. Это песня, – мрачно сообщил Дилан.

– Я хотел бы научиться так писать, – Джон поскреб

затылок.

– Нет ничего проще, – заявил Боб и достал из кар-

мана коробочку.

– Колёса? – догадался Джордж.

– Что вы на это скажете? – Дилан презрительно

усмехнулся и посмотрел на своих приятелей. – Чтобы я

глотал химию?! Даже Аранович с Мамодасом на такое

не способны. Если вы покажете им таблетки, их сразу

стошнит. А вам тут еще жить… Нет! У меня все природ-

ное, зеленое и благоухающее, произрастающее на те-

плом лоне Матери-Земли.

– Марихуана, что ли? – спросил Ринго.

74 Вольный перевод песни Боба Дилана «Blowin' in the wind» – «Ответит

ветер» (англ.)

– А что же еще? Она – родимая.

– Ну нет, – засомневался Джон. – Мы марихуану не

курим.

– Да ты что?! – выпучил глаза Дилан. – А откуда же

у вас вот эта песня: «Я лечу, лечу…»

– Нет у нас такой песни, – возразил Джордж.

– Нет, так напишете. Ну что, по косячку? Убьем себя,

чтобы родиться заново?

Словечко «убить» на сленге молодых американцев

означало, принять дозу наркотика. Кому-то другому

Джон, возможно, еще и отказал бы. Но не Бобу Дилану.

– Давай, – согласился он. Не устояли от соблазна и

остальные.

Аранович и Мамодас быстро скрутили по сигаретке

на каждого и показали, как ими пользоваться.

…Первым засмеялся Ринго.

– Чего ржёшь? – удивился Пол.

– А ты что, не видишь? – промычал тот.

– Чего?

– А вот, – Ринго ткнул в пустоту.

– А-а, – понял Пол и тоже захохотал.

Через минуту смеялись все. Брайан, схватившись

руками за стул, кричал:

– Я на потолке! Я могу упасть! Помогите мне спу-

ститься!

Джон пел покатывающемуся со смеху Дилану экс-

промтом сочиненную песенку про пятерых мертвых

старичков с припевом: «Тутовый шелкопряд! Тутовый

шелкопряд!..»

Джордж, Аранович и Мамодас ползали по полу ме-

жду стульев, стреляя друг в друга из воображаемых пу-

шек и атомных подводных лодок.

Пол встал у окна и взором, исполненным озарения,

оглядел город.

– Я думаю! Впервые в жизни по-настоящему ду-

маю, – прошептал он. – Мэл! Возьми тетрадь и запи-

сывай! Все, что я сейчас скажу, должно на веки остать-

ся в памяти потомков. Я знаю много. Очень много. По-

чти все. Пиши. – Заложив руки за спину, Пол принял-

ся расхаживать по номеру, диктуя. Мэл бегал за ним и

фиксировал буквально каждое слово, так как Пол то и

дело отбирал у него тетрадь, перечитывал написанное

и бранил за неточности.

«Если исчезнет солнце, то травы и деревья

еще немного порастут и начнут увядать. Потом

погибнут птицы. Затем звери. А затем и люди.

Последними умрут Аранович и Мамодас…»

Утро было тяжелым. Раскалывались головы, пухли

глаза. Дилан лечился дешевым вином и поил им Ара-

новича с Мамодасом, приговаривая: «Пейте, пейте,

млекопитающие, Боб вас в беде не оставит…» А Джор-

дж читал вслух «Постулаты Пола Маккартни» и хохо-

тал больше других. Он уговорил Пола подарить эту те-

традку ему.

Труднее всех пришлось Ринго. Он не приходил в

твердый рассудок несколько дней, непрерывно пил

спиртное и глотал амфетамин. Вскоре он впал в глубо-

чайшую депрессию.

Однаджы вечером он, пошатываясь, вывалился из

номера и пошел к лифту.

– Ты куда это направился? – заметил его пьяненький

Нил.

– Туда, – Ринго неопределенно махнул рукой.

– Зачем?

– Я хочу себя убить, – пробормотал Ринго и двинул-

ся дальше.

Нил, уже усвоивший местный сленг, усмехнулся и

покачал головой. «Колеса, что ли, кончились?»

Но Ринго и не думал принимать таблетки. Он дей-

ствительно решил умереть.

«Кому я нужен? – чудом выйдя из отеля незамечен-

ным, рассуждал он. – Никто, никто меня не любит. Эти

вшивые канадцы обозвали меня евреем. Пол сказал,

что будет на мой нос вешать свой пиджак и еще хотел

прихлопнуть меня кирпичом. А Джон нассал мне в бо-

тинки. И уверяет, что пролил чай… Что?! Пролил во все

ботинки, кроме своих?!»

Ринго остановился и огляделся в поисках места, где

бы он мог тихо, и никому не мешая, совершить ка-

кой-нибудь суицид. Рядом резко затормозила машина

и из нее вылез полицейский.

– Эй, парень, с тобой все в порядке? – спросил он.

Ринго посмотрел на него затуманенным слезами

взором:

– Дяденька, это что за город?

Полицейский усмехнулся:

– Во дает! Это Индианаполис, дружок. Ты, видать,

не в себе. Говори-ка адрес, мы тебя живо довезем до

дома.

– Лондон, Уэтхали Хауз. Второй этаж.

– Да ты иностранец! А тут-то что делаешь?

– Я хочу умереть. Не подскажете, где это у вас дела-

ют? – помолчав, он добавил: – Пожалуйста…

Полицейский присвистнул.

– А ну, залазь в машину.

Ринго послушно сел в автомобиль.

– Слушай, мне что-то лицо твое знакомо, – заметил

второй полицейский. – Где я тебя видел?

– Везде, – ответил Ринго. – Я барабанщик из «Би-

тлз».

Полицейский вгляделся внимательнее и воскликнул:

– Слушай! А ведь верно! Ты – Ринго Старр! Вот не

ожидал! Ты что же тут делаешь?

– А он решил умереть, – доложил напарник. – Не да-

дим?

– Не дадим! – полицейский завел машину. – С чего

это ты решил себя убить?

– Джон Леннон нассал мне в ботинки, – жалобно

объяснил Ринго.

– Ну и порядочки у вас, у звезд, – покачал головой

тот. – У меня было так, с кошкой. Я ее за это утопил.

– Джона Леннона не утопишь, – посетовал Ринго и

заплакал.

«Совсем паренька извели», – пробормотал поли-

цейский.

Почти всю ночь они катали Ринго по городу, а под

утро привезли его на трек, где проходили ежегодные

автогонки. Полицейские позволили ему сесть за руль,

и Ринго целый час нарезал круги, разгоняя хандру.

Потом они поехали в гости к одному из полицейских,

где пообедали, и Ринго, поиграв с его пяти– и шести-

летним сынишками, завалился спать.

На концерт он прибыл за несколько минут до начала.

– Где ты был!!! – орал Эпштейн, которого чуть было

не хватил сердечный приступ.

– Я снова с вами, друзья! – не слушая его, обнимал-

ся Ринго с остальными. – Как мне вас не хватало!

Ринго отработал на концерте без тактового бараба-

на, так как ноги у него совсем не двигались. Как и сле-

довало ожидать, этого никто не заметил.

Очередное обострение тонзиллита у Ринго уже ни

для кого не стало сюрпризом. На днях, к его искренне-

му смущению, его избрали почетным вице-призеден-

том Лондонского медицинского университета. Навер-

ное, потому, что из всех «Битлз» он имел самые тесные

контакты с медициной. Заболев, он угодил в клинику

этого самого университета, и носились тут с ним, как с

писаной торбой.

Добровольной сиделкой вызвалась быть его старая

знакомая – маленькая суматошная брюнетка по име-

ни Морин Кокс, которая приехала из Ливерпуля специ-

ально для этого. Во всяком случае, так считалось. В

первый же день она принесла ему гостинец – пакет с

мороженым. Само собой, мороженого Ринго было не-

льзя, потому, разговаривая с ним, Морин сама уплета-

ла порцию за порцией:

– Представляешь, Ричи, а ведь я уже не помошница

парикмахера, – тараторила она. – Представляешь?!

– Уволили? – прохрипел Ринго.

– Да ты что?! Да как ты мог подумать? Как у тебя

язык-то повернулся? Я теперь – парикмахер! Мастер!

Ну?! Что же ты не радуешься?

– Поздравляю, – вымученно улыбнулся Ринго. – Ты

в Лондон надолго?

Морин, загадочно поводив пальцем по одеялу, объ-

яснила:

– Ну-у… Как пойдут дела… Наверное, на недельку.

Или на две. Или больше. Как скажешь… – последнюю

фразу она произнесла так тихо, что Ринго не расслы-

шал ее.

– Может, у меня остановишься? Я сейчас один живу.

И кактусы некому поливать.

– Это было бы здорово! – обрадовалась Морин. – А

то приехала, а сама не знаю, где и жить буду. А жить-то

где-то надо, правда ведь? А кактусы, говорят, постри-

гать нужно?

– Не слышал, – признался Ринго.

– Нужно, нужно! А стригу я отлично! Вот и тебе уже

стричься пора. Ну, давай, давай, поднимайся. Я, вот, и

ножницы припасла…

Ринго выздоровел и выписался из клиники, а Морин

продолжала жить у него. Это разумелось как-то само

собой и не обсуждалось.

А однажды она сообщила ему, что беременна.

– Как это? – удивился Ринго. – Откуда?

– Тебе лучше знать, – хохотнула она. – Или ты не

знаешь, как это бывает? Я как заметила, что со мной

что-то не то, сразу к врачу побежала, а он посмо-

трел-посмотрел, да и говорит, так, мол, и так… А я ду-

маю, не зря я значит… – тут она осеклась и виновато

посмотрела на Ринго. Но тот снова ничего не заметил.

Он сосредоточенно смотрел в пол. Наконец, спросил:

– И что мы теперь будем делать?

– Ой, Ричи, ну ты, прямо, такой застенчивый!.. – И

она остановилась, ожидая.

Ринго хлопнул себя по лбу, неуклюже встал на одно

колено и, сняв с мизинца серебряное колечко, надел

его на пальчик Морин.

– Прелестная девушка. Я знаю, что не вышел ни ли-

цом, ни статью. Я простой барабанщик, не больше то-

го. Но, может быть, ты согласишься выйти за меня за-

муж? – он с волнением ждал ее ответа.

Морин вдруг стала таинственной и неприступной.

– Это так неожиданно, Ричард, – сказала она. – Я не

могу так сразу… Я подумаю.

Они поженились через неделю – одиннадцатого фе-

враля.

«Битлз» научились жить в осадном положении. Но

круг общения пришлось сузить до минимума.

Четвертая пластинка – «Beatles For Sale»75 – нако-

нец-то принесла музыкантам реальный финансовый

успех. И Пол с Джоном стали трезво оценивать доход,

который может дать им каждая очередная песня.

– Давай сегодня сочиним плавательный бассейн? –

предложил как-то Пол.

75 «Битлз на продажу» (англ.)

– У меня уже есть, – ухмыльнулся Джон. – Давай луч-

ше машину. «Паккард».

– Одну на двоих?

– Ну, давай, сочиним две машины.

– Если мы хотим получить две машины, придет-

ся присочинить еще серебристый «Бентли» для Брай-

ана… Проценты наших менеджеров и продюсеров