Хроника 6 страница

хронно ответили фразой из «Алисы в стране чудес»:

– Тому уж скоро сорок лет…

Сначала на лице королевы появилось выражение

удивления, а затем – крайней степени неудовольствия.

Глупые шутки не входили в придворный этикет.

Почти сразу ее величество дала понять недостаточ-

но почтительной четверке подданных, что аудиенция

окончена.

Джон остался недоволен собственным, чересчур

примерным, как ему казалось, поведением в присут-

ствии королевы, и он стал распускать слухи, что пе-

ред приемом они обкурились марихуаной во дворцо-

вом сортире. Но ему не очень-то верили.

…Об отце у Джона имелось одно-единственное, но

болезненное воспоминание. Фред Леннон вынырнул

из небытия, когда Джону было пять лет. Джулия не пу-

стила его в дом в Эдинбурге, а Мими – в Ливерпуле,

так что остановится ему пришлось в отеле.

Когда Джулия с Джоном пришли к нему в номер, он

хвастался деньгами, которыми были набиты его кар-

маны, и необычайными приключениями, которые про-

изошли с ним за эти годы.

Он клялся и божился, что не собирался бросать се-

мью, что лишь ужасная случайность отдалила его от

любимых жены и сына.

– Так вышло, что в порту, в Нью-Йорке, я напился, –

рассказывал он. – И не успел вернуться на судно, как

эти грязные янки арестовали меня и – бац! – засадили

в каталажку. А оттуда, я уж и не знаю почему, отпра-

вили на корабль «Либерти». Наверное, только потому,

что он английский.

Корабль отплывал в Северную Африку. Там меня

сделали помощником кока, паршивой рыжей бестии

по имени Сол. Чем-то я не приглянулся ему, наверное

тем, что играл на банджо. И этот гад наврал капитану,

что я украл с камбуза бутылку виски. А я, клянусь тебе,

Джулия, и в глаза-то не видел этой бутылки. Каналья

Сол ее, наверное, сам высосал. А я только и думал,

как бы побыстрее вернуться к тебе да к сынишке!

И вот, когда мы прибыли в Африку, меня – бац! – и

сдали в местную тюрьму. Ох уж и натерпелся я там с

этими черномазыми… Просидел там три месяца! Ну,

а все остальное время я добирался до Англии. Где я

только не побывал! Ведь у меня не было ни пенса, при-

ходилось останавливаться то тут, то там и зарабаты-

вать – на пропитание и на билет хоть куда-нибудь. Я

торговал контрабандными чулками, играл на банджо в

барах, дрался за деньги…

И вот, наконец-то, я с вами, милые вы мои! Я с вами,

и я хочу начать новую жизнь!

Джон слушал отца, глядя на него во все глаза и вды-

хая терпкий волшебный запах, который от того исхо-

дил.

Но Джулию рассказ мужа не впечатлил.

– Даже если половина из того, что ты рассказал и

правда, Фред, это еще не значит, что я сейчас кинусь

тебе на шею. У нас уже давно своя жизнь, а у тебя –

своя.

– Но, Джулия, я, ей-богу, ни в чем не виноват!

– Уезжай, Фред. Так будет лучше для всех нас…

– Меня зовут на судно, которое плывет в Новую Зе-

ландию, – сказал Фред. – Это не страна, а просто рай

земной! Там нет зимы, там не было войны, там нужны

толковые ребята, а моих денег хватит на то, чтобы ку-

пить приличный дом! Джулия, поедем со мной!

– Нет, Фред, с меня хватит. С тобой я никуда не по-

еду. К тому же, у меня есть мужчина, которого я лю-

блю…

Ее последняя фраза заставила Фреда передернуть-

ся, но он, подавив обиду и ревность, продолжал угово-

ры. Так они препирались еще долго, словно забыв, что

маленький Джон, сидящий в кресле, слышит все это, и

сердце его разрывается на части.

В конце концов, они разругались окончательно.

– Что ж, ладно, – сказал Фред. – За себя ты вольна

решать сама. Но сына ты должна отдать мне. Там он,

во всяком случае, не будет таким худым и бледным. Не

очень-то ты тут его балуешь!

Джулия пришла в бешенство:

– Ты еще смеешь меня упрекать?! Ты! Который и

пальца о палец не ударил для него все эти годы!

– Ох, ох, ох, что я слышу! Праведная мамаша в гне-

ве. То-то ты – бац! – и спихнула парнишку сестре!

Джулия замолчала, поджав губы. Наконец, она ска-

зала бесцветным голосом:

– Да, ты прав, Фред. Я плохая мать. Пусть Джон сам

решает свою судьбу…

– Что? – не понял Фред.

– Пусть Джон решит сам, останется он здесь или

поедет с тобой. Он уже давно умеет говорить «да» и

«нет».

Фред внимательнее пригляделся к жене.

– Я всегда знал, что ты сумасшедшая, Джулия, – ска-

зал он и повернулся к сыну: – Джон, малыш, ты слы-

шал?

Джон кивнул.

– Я уезжаю в Новую Зеландию, а твоя мама едет

обратно в Эдинбург. С кем ты поедешь, с мамой или

со мной?

В голове маленького Джона пронеслись картинки

из книжки о путешественнике Ливингстоне: бушующее

море, обветренные лица матросов, кокосовые паль-

мы, львы и слоны… А рядом с ним сидел папа. Папа,

о котором он так мечтал… И он ответил:

– С тобой, – сполз с кресла и обхватил его колени.

Отец, прослезившись, потрепал его по голове.

Джулия закрыла глаза и посидела так с полминуты.

Потом поднялась со стула, присев, поцеловала сына и

вышла из номера.

Она уже шла по улице, когда услышала крик Джона:

«Мама! Мама! Я передумал! Я с тобой!..»

Он, рыдая, влетел в ее объятия. Он плакал от того,

что чуть было не предал ее, и от того, что никогда уже

не увидит кокосовых пальм, слонов и попугаев…

К этому визиту Джон, как ему казалось, был готов.

Ему сообщили, что сегодня человек, выдающий себя

за его отца, появится в его доме.

И вот в роскошную гостиную Джона Леннона, при-

храмывая, вошел обрюзгший мужчина с плутоватым

выражением лица, в мятом шерстяном костюме.

– Джон! Малыш! Приди в мои объятия! – крикнул он

с порога. – А это, что за красотка?! – ткнул он пальцем

в сторону опешившей Синтии. – Женка твоя, что ли?

Ну-ка, ну-ка, – заковылял мужчина к ней. – Обними-ка,

дочка, папашу Фреда!..

Синтия попятилась.

– Ах, вот это кто, – холодно произнес слегка поблед-

невший Джон, поднимаясь. Фред сильно изменился, но

что это – не самозванец, не было сомнения. – И где же

это ты шлялся последние двадцать лет? Папаша.

– Сынок! Ну, как ты можешь говорить такое?! Твоя

мать не захотела, чтобы я жил с вами, и, видит Бог, она

же не отдала тебя мне. А я страдал. Я очень страдал…

– Фред добрался до стола и, удовлетворенно крякнув,

уселся напротив Джона. – Всю жизнь я вкалывал на

чужих людей, чтобы заработать на пару жаб. – Он за-

молчал.

– На пару чего?! – выпучил глаза Джон.

– Жаб, сынок, жаб, – Фред покивал и шмыгнул но-

сом. – На куриц мне было не заработать.

Синтия облегченно усмехнулась.

– Сынок, оказывается весь в отца, – бросила она

мужчинам и вышла.

– Норовистая, – заметил Фред. – Прям как твоя

мать… Если б она не сказала мне тогда о каком-то дру-

гом мужчине, я бы, наверное, еще постарался что-то

сделать… Но я был оскорблен… Ты ведь теперь боль-

шой, и ты понимаешь, что это такое, когда тебя оскор-

бляет женщина…

– И с какой целью ты явился сейчас?

– Уж во всяком случае не для того, чтобы просить у

тебя денег…

Наступила неловкая пауза. Ее поспешил прервать

Фред.

– Я, как всегда, мыл посуду на камбузе, когда услы-

шал, как по радио объявили: «Исполняет Джон Лен-

нон…» Мало ли на свете Джонов Леннонов?.. Но, как

только я услышал твой голос, я сразу все понял! Ты по-

ешь точно как я, только немного хуже. Я высунулся на

палубу и закричал матросам: «Ребята! Тут, по радио,

мой сын поет!» Они спустились ко мне и давай надо

мной потешаться: «Да ты рехнулся, Фред, – говорят, –

это же „Битлз“! Понимаешь?» А что я должен был по-

нять?

– А теперь понял, да?

– Что понял?

– Что у твоего дорогого сынка, о котором ты и не

вспоминал двадцать лет, водятся деньжата.

– Опять ты за свое, – обиделся Фред. – Ничего мне

от тебя не надо, кроме того, чтобы ты взял да и вспо-

мнил, что мы с тобой одной крови…

– Для этого надо сделать анализы, – безжалостно

бросил Джон. А затем крикнул: – Синтия! Принеси-ка

нам чего-нибудь выпить!

Фред пропустил мимо ушей фразу Джона об анали-

зах, а вот на слово «выпить» одобрительно заулыбал-

ся:

– Ведь нам и правда есть, чего отметить. А деньги

мне твои не нужны. Я, может быть, скоро и побогаче

тебя буду. Я как только доказал, что я все-таки твой

отец, явился к нам на корабль важный господин да и

спрашивает: «Ну, и нравится вам, мистер Леннон, как

ваш сын поет?» Я ему честно и отвечаю: «Нравится,

конечно. Весь в меня пошел. Только я-то, все-таки, не-

много получше пою». А он мне сразу – бац! – и бумагу

про запись пластинки, а я – бац! – и подписал. Оказа-

лось, этот прохиндей из какой-то граммофонной фир-

мы. Так что, сынок, уж если ты песнями прославился,

то я-то и подавно разбогатею. Я, вот, уже и зубы вста-

вил, на конверт фотографироваться! – Он оскалился и

показал новенькие протезы.

– Что ж, папаша, поздравляю и желаю творческих

успехов, – криво усмехнулся Джон, разливая принесен-

ный Синтией джин. – Давай-ка выпьем за всех блудных

отцов и всех брошенных детей.

Поднявший было рюмку Фред, поставил ее на место.

– Ох и язвой же ты вырос, Джон. Зачем уж так-то?

– А как?! – рявкнул тот.

Фред провел в Уэйбридже трое суток. Дни напролет

отец и сын спорили, кто виноват в том, что детство

Джона было не самым счастливым. И так и остались

каждый при своем мнении. Лед отчуждения не раста-

ял. Между ними не возникло и тени родственной бли-

зости. Два взрослых, предельно чужих друг другу че-

ловека.

В конце концов Фред покинул сыновний дом. С кру-

гленькой суммой в кармане.

Еще долго после этого Джон оставался выбитым из

колеи.

…Турне «Германия-Япония-Филиппины» не прине-

сло «Битлз» ничего кроме разочарований. Они с вол-

нением ждали приезда в Гамбург, им так хотелось

пройтись по улице «Полной Свободы», заглянуть в

«Звезду»… Но этого клуба больше не существовало, а

походить по городу без охраны было невозможно.

В Японии выяснилось, что зал «Будо Кан», в кото-

ром они собираются играть, является местной святы-

ней, и ничего, кроме ритуальных боев, проходить там

не должно. Какой-то самурай заявил, что если «Битлз»

будут играть там, живыми они не уедут… Концерт со-

стоялся. Больше всего «Битлз» были поражены тем,

что японцы чинно сидели на своих местах и вниматель-

но слушали музыку. А, возможно, просто чего-то жда-

ли…

Наконец, Филиппины.

Столица Манила встречала «Битлз» почти стоты-

сячной толпой.

Ранним утром Эпштейну приснилось, что его разбу-

дил звонок телефона.

– Алло? – сняв трубку, сонно спросил он.

– Как?! Вы еще в гостинице?! – раздраженно проси-

пел голос на другом конце провода.

– Какого черта?.. – выругался Брайан и, бросив труб-

ку, вновь провалился в сон.

Через минуту звонок раздался снова.

– Алло, – промычал Брайан, не снимая трубку.

Аппарат названивал минут пять. Наконец, из под

одеяла высунулась худая белая рука. Трубка исчезла

под одеялом.

– Да?

– Что вы себе позволяете?! – верещал все тот же го-

лос. – Я – посол ее королевского величества! Вы долж-

ны немедленно отправляться на ланч, устраиваемый

женой президента Имельдой Маркос! Вы меня слыши-

те?

– Слышу…

Трубка повисла над полом, а Брайан опять заснул.

– Послушайте, мистер Эпштейн! – кричал посол, не

догадываясь, что его уже никто не слушает. – Вы не

отдаете себе отчета в том, что происходит! Во двор-

це госпожи Маркос вас ждут триста детей ветеранов

войны! Ваше отсутствие – оскорбительно! Филиппины

– не то место, где можно выкидывать подобные фоку-

сы! Алло, мистер Эпштейн, вы меня слышите?..

Минут через двадцать Брайан проснулся, высунул

голову из-под одеяла, с удивлением повертел перед

носом прерывисто гудящую трубку и, пробормотав, –

«Приснится же такое…» – положил ее на стол…

В полдень Эпштейна разбудили Нил и Мэл. Они при-

несли завтрак и напомнили ему, что через полчаса

«Битлз» выезжают на концерт.

– Вы что, сдурели, в такую рань? – проворчал Брай-

ан, сел и голыми ступнями стал нащупывать тапочки. –

Я с вами не поеду, – вяло сообщил он. Всю ночь сни-

лись какие-то кошмарные телефонные звонки…

Эпштейн ковырялся в завтраке, когда в номер вле-

тел всклокоченный Питер Браун.

– Беда! – выкрикнул он и, метнувшись к телевизору,

включил его.

На экране, в кругу рыдающих детей, сидела запла-

канная Имельда Маркос:

– Бедные, бедные детки, – вопила она. – Они так

ждали! Проклятые «Битлз» плюнули в лицо всей на-

ции…

– Я сплю? – спросил Эпштейн.

– Нет, – мрачно констатировал Питер.

– Какой я болван! – простонал Брайан. – Где все?

– Выступают.

– Вот и хорошо! – вскочил Брайан. – Сейчас я все

улажу!

Но телефон оказался отключен. Брайан и Питер

примчались на телестудию. Но едва Эпштейн начал го-

ворить, как прервали эфир…

«Битлз» покидали гостиницу на двух машинах. Ни-

кто не хотел их везти, и, в конце концов, пришлось за-

платить астрономическую сумму.

В аэропорту они пробирались через толпу разъярен-

ных людей, то и дело получая пинки и тумаки.

В самолете Брайана трясло мелкой дрожью. «Как я

мог это допустить? Как я мог?..» – повторял он.

Его попытался успокоить Ринго:

– Вы не виноваты. Вы же обещали нам в Вашингто-

не, что никогда не будет никаких официальных прие-

мов…

Но Брайан был безутешен. Масла в огонь подливал

Джон:

– Взялся командовать, так соображай…

Президент Филиппин Маркос принес официальные

извинения за «не совсем корректное поведение своих

граждан». Но только после того, как «Битлз» уже поки-

нули страну.

Ситуации в Японии и на Филиппинах, конечно же,

были чертовски неприятны, но в Европе и Америке ни-

чего подобного произойти просто не может, были уве-

рены «Битлз». Но не Эпштейн.

Собрав их, он заявил:

– Ребята. Я пришел к выводу, что мое руководство

вашими делами бездарно.

Он замолчал. Все выжидательно смотрели на него,

только Пол согласно кивнул, как бы говоря: «Рано или

поздно вы должны были признать это».

Выдержав паузу, Брайан продолжил:

– Некая фирма предложила мне передать ведение

ваших дел ей. Как вы на это смотрите?

У Пола вытянулась физиономия. Он ожидал чего-то

совсем иного.

– Вы шутите? – первым отозвался Джордж.

– Вовсе нет! – поспешил заверить Брайан. – Это

очень выгодное дельце. Мне предложили за вас сто

сорок тысяч фунтов, и мы поделим их по нашему рас-

кладу.

– Зажрались… – процедил Джон.

– Вы дурно воспитаны, мистер Леннон.

– Может и так. Но я не продаю друзей.

– Друзей? – усмехнулся Брайан. – Вы уверены, что

выразились точно?

– Я всегда уверен в том, что говорю.

– Что-то я не припомню с вашей стороны выраже-

ния теплых чувств в мой адрес. Во всяком случае, в

последнее время.

– Еще бы, если вы только и думаете, кому бы нас

подороже продать…

Их прервал Ринго:

– Мистер Эпштейн! Да куда же мы без вас? Нет уж,

вы нас в люди вывели, вы нас и дальше ведите.

– Спасибо, Ричард. Мне приятно слышать это от вас.

Но вы пришли последним, и ваше слово значит мень-

ше всего. А остальные, я уверен, придерживаются со-

всем иного мнения.

– Ошибаетесь, Брайан, – покачал головой Джордж. –

Слово Ринго значит ничуть не меньше, любого из нас.

И лично я в этом вопросе с ним согласен.

– Если вы нас продадите, мы полностью выйдем из

строя, – добавил перепуганный Пол. Он вдруг осознал,

что одно дело замечать чужие ошибки, другое – остать-

ся без надежного администратора. – Мы завтра же пе-

рестанем работать.

Стараясь скрыть нахлынувшие чувства, Брайан про-

должил самобичевание:

– Но я плохой менеджер. Вы, Пол, неоднократно

подчеркивали это. При моем попустительстве нас об-

крадывают все кому не лень, возникают конфликты и

скандалы…

– От ошибок никто не застрахован, – заметил Пол. –

Но мы вам доверяем.

– Только не бросайте, – попросил Ринго жалобно.

Джон, молча слушавший все это, встал и положил

руку Брайану на плечо.

– Если мы тебе надоели, поступай, как считаешь

нужным. Но прежде я хочу извиниться за все свои глу-

пые выходки. Прости. Я тоже не хочу, чтобы ты уходил.

Джон сел. Все молчали, ожидая.

– Ну раз так… – произнес Брайан с трудом, сглаты-

вая комок в горле. – Раз так… – И вдруг взревел: – Вы у

меня забудете, что вы – «Битлз»! Вы у меня, как ишаки

вкалывать будете!!!

– Ура!!! – заорал Ринго. – Да здравствует мистер Эп-

штейн! Да здравствуют ишаки!

И Брайан развернулся вовсю.

Сами «Битлз» к этому моменту заметно обленились.

У каждого из них были свои семейные дела… Употре-

бление наркотиков стало регулярным. Это тоже выши-

бало из колеи то одного, то другого.

Брайан установил жесткий график работы и даже

ввел штрафные санкции за нарушение дисциплины. К

его удивлению, они не возмущались, а, казалось, были

даже довольны.

Для Эпштейна было главным, чтобы два альбома

появились в оговоренный с «E.M.I.» срок, иначе при-

шлось бы платить крупную неустойку. А «Битлз» это

понравилось потому, что можно было запереться в па-

вильоне и не высовывать из него носа. Битломания бу-

шевала, им просто стало невозможно показываться на

людях.

Когда «Битлз» начали работать над «Rubber Soul»84,

у них практически не было ни одной новой песни. Но

Брайан давил, и они сочиняли альбом с нуля. Не пес-

ни, а именно альбом – целиком. Благо, студия на Эбби

Роуд была в их полном распоряжении, а Джордж Мар-

тин дневал и ночевал тут вместе с ними.

Это была первой попыткой работать в таком режи-

ме. Павильон превратился в творческую лабораторию.

Каждый выкладывал свои идеи, а потом все вместе до-

водили выбранную песню до ума. Поначалу в работу

брались почти все предложения, но в один прекрасный

момент демократии пришел конец.

– Так дело дальше не пойдет, – сказал Джон, глядя

на скучающую физиономию Пола после прослушива-

ния очередной заунывной композиции Джорджа.

– Но ведь это хорошая песня, – надул губы Джордж.

По нависшей тишине он догадался, что с ним не со-

гласны. – Ну, как хотите. Тогда послушайте другую, –

он принялся листать толстенную тетрадку, сплошь ис-

84 «Резиновая душа» (англ.)

пещренную кабалистическими знаками, заменявшими

ему ноты и названия аккордов. Наконец он нашел что-

то, на его взгляд подходящее, и внимательно глядя

на свои костлявые пальцы неуклюже поставил их на

гриф. Затем гордо объявил:

– Этот аккорд я сам придумал! Послушайте еще од-

ну песню. Она называется…

Джордж замялся и пристально всмотрелся в свои

чернильные закорючки. После нескольких попыток

прочесть он виновато сообщил:

– Название неразборчиво написано. Но ведь это и

не важно. Я вам сыграю и вы все сразу поймете.

Понимание пришло после первых же звуков. В неко-

торых местах текста еще не было, и автор подвывал

без слов. В конце концов, Джон не выдержал и прервал

его:

– Все. Долой благотворительность! Верно Макка?

Дай ему волю, так он будет тут весь день завывать.

Пол криво усмехнулся:

– И всю ночь.

– А разве были плохие песни? – вступился Ринго,

приложивший руку к некоторым из композиций Джор-

джа.

– Замечательные, – поерничал Джон смачно затя-

гиваясь сигаретой. – Особенно стихи. Хотя… – он по-

чесал небритый подбородок. – Есть и неплохие вещи.

Взять хотя бы «If I Needed Someone»85. Сгодится. Ее

возьмем. Взяли бы и другие, но вся штука в том, что и

я не с пустыми руками пришел.

Он водрузил на стол довольно объемистую папку и

сквозь пелену сигаретного дыма посмотрел на осталь-

ных.

– Да-а… – присвистнул Ринго. – Впечатляет…

– Так-то, – ухмыльнулся Джон.

– Не знаю способны ли вы на удивление, – Пол не-

брежно поставил на стол рядом с папкой Джона пух-

лый кожаный портфель. Затем он открыл замок и уро-

нил портфель на бок. Из него вывалилось такое коли-

чество листков, что на этот раз присвистнули все.

– И это еще далеко не все, – уточнил Пол. – Я при-

ношу только то, что записать просто необходимо.

Джон критически оглядел груды материала.

– И знаете о чем это говорит? – спросил он.

– О чем? – задал первый попавшийся вопрос Ринго.

– О том, что с этого дня и во веки веков мы будем за-

писывать альбомы только со своими песнями. На чу-

жие места уже не хватит.

Пол покосился на Джорджа и подытожил:

– Но начинать мы будем как всегда – с моих и Джона.

Ринго шутливо поднял руки вверх, признавая свое

поражение, а Джордж обиженно промолчал.

85 «Если бы мне кто-то был нужен» (англ.)

Несмотря на эту договоренность, вскоре Ринго при-

волок на репетицию кипу исписанных бумажек.

– Парни, – сообщил он, – это стишки моего отчима

Гарри. Он прислал мне их из Ливерпуля и просит, что-

бы вы положили их на музыку.

Пол и Джон переглянулись.

– Ты в своем уме? – поинтересовался Пол. – Ты хоть

раз видел, чтобы мы писали на чужие слова?

– Ну, это-то ясно, – понимающе кивнул Ринго, – ни

с кем делиться не хотите. Но Гарри платить не надо.

Напишите его имя на пластинке, и на том спасибо…

Пол повертел палец у виска и пошел показывать

Джорджу его партию в своей новой песне под названи-

ем «Michelle»86. Тогда Ринго переключил все свое оба-

яние на Джона.

– Ну, Джон, ну что тебе стоит, а? Знаешь, сколько он

для меня сделал?! И стихи-то, по-моему, отличные. Да

я уже и пообещал…

– Больно ты прыткий, за нас обещать, – поморщился

Джон. Но бумажки взял и ушел с ними в курилку. Все-

таки он любил Ринго.

А тот подошел к Джорджу и Полу и, присев, стал при-

слушиваться и подбирать партию ударных, постукивая

себя по коленке. Но вскоре из курилки раздался дикий

хохот. Побросав инструменты, троица кинулась туда.

86 «Мишель» (франц.)

– Слушайте! Слушайте! – встретил их Джон радост-

но. Встав в позу и держа перед собой листок, он про-

декламировал:

«Трава напоминает мне трамваи,

Она берет энергию из почвы

И оторваться от нее не может,

Как от железных голых проводов.

Животные, они, как паровозы,

Они в желудок свой, как будто в топку,

Бросают материалы для сгорания.

Хоть неуклюжи, но свободней трав».

Пол покатился со смеху.

– Что вам не нравится? – обиделся Ринго. – По-мо-

ему, нормально. Получше, чем у вашего дружка Дила-

на. Хоть смысл есть какой-то…

– Твой Гарри – философ, – пояснил Джордж причину

веселья. – Мы до такой поэзии еще не доросли.

– Ладно вам, – продолжал обижаться Ринго. – То-

же мне, гении нашлись. Там, между прочим, и попроще

стихотворения есть.

– Это точно, – подтвердил Джон. – Вот например:

«У меня сегодня

Умер голубок.

Даже удержаться

Я от слез не смог.

Но недолго плакал,

Слезы-то на что?

У меня под крышей

Их еще штук сто».

Тут уже не выдержал и захохотал вместе со всеми

и Джордж.

– Что вы ржете, как кони? – насупился Ринго. – Пой-

демте репетировать…

– Нет, нет, подожди, – запротестовал Джон, перели-

стывая стопку. – Вот еще, вот, слушайте:

Поэта – меня – наградили венком,

Надет он теперь, сам не знает, на ком.

Лавровый венок и в хозяйстве сгодится:

Он вкус придает, если в супе варится.

Доволен вдвойне я, ведь стоят у Шунта

Лавровые листья – пакетик – полфунта».

– Кто такой Шунт? – давясь смехом, спросил Пол.

– Хозяин магазина рядом с нашим домом, – пояснил

Ринго. – Ничего вы не понимаете. Гарри, знаете кто?

Трибун. Это все правда жизни. Не то, что у вас – «Ми-

шель, ма бель…», – вообще не понятно на каком язы-

ке… Как хотите, а я пошел репетировать.

Еще в течении часа из курилки раздавались взрывы

хохота. А Ринго мрачно стучал по барабанам.

На запись новой пластинки «Битлз» понадобилось

чуть больше месяца. Стихи Гарри Гривеца на нее не

попали, но песни получились совсем неплохие.

«Girl»87 Джона выжимала слезу даже из самых тол-

стокожих, и Пол с ревностью убедился, что не он один

в «Битлз» умеет писать лирические баллады.

Его ответным ходом стала песня «Drive my car»88.

Пол, просто-напросто, зарифмовал выдуманную исто-

рию и положил ее на жесткий рок-н-ролльный мотив.

История звучала так:

«Я познакомился с классной девчонкой и

спросил ее: „Кем ты хочешь стать?“ „А что,

разве не видно? – спросила она. – Конечно,

звездой. И, между прочим, ты можешь помочь

мне“. „Чем?“ – удивился я. „Будь моим личным

шофером… Ну и, может быть, еще любовником…“

Я задумался. „Последнее мне нравится… А

вот насчет первого… Я вполне доволен своей

работой“. „Да?! – возмутилась она. – Это так

похоже на вас, мужчин: вкалывать за гроши и

быть довольными!.. То, что я предлагаю – намного

интереснее“.

Я подумал, подумал и согласился. „Ладно, –

сказал я. – Я готов. Когда приступать?“ „Ты знаешь,

87 «Девушка» (англ.)

88 «Веди мою машину» (англ.)

дорогой, – замялась она. – Вообще-то у меня пока

что нет машины… Но зато уже есть водитель!..“»

Впервые песня «Битлз» представляла из себя за-

конченную новеллу. Она-то и встала на открытие дис-

ка.

Однажды Эпштейн возник в студии с чужой пластин-

кой в руках. Это был настоящий большой альбом и

выпустил его… Пит Бест. Прочитав название альбо-

ма, все попадали от хохота со стульев. Он назывался:

«Лучший из „Битлз“». Главное, и придраться было не к

чему, ведь Пит просто обыграл свою фамилию89.

– А знаете, чем он, вообще-то, сейчас занимается? –

спросил Брайан, переждав смех.

– Ну? – интерес Джона был неподдельным.

– Так знаете или нет?

– Говори, не томи!

– Печет батоны. Он – булочник.

Новый взрыв хохота потряс стены студии. Только

Джон не засмеялся.

– Счастливчик, – сказал он серьезно.

А Джордж с иронией посмотрел на Ринго:

– Ты понял, Ричи? Тебе есть на кого равняться.

– Я тоже умею печь хлеб, – насупился тот. Но на са-

мом деле он, конечно, понял, что имеет в виду Джор-

дж. И ушел в себя.

89 Best – лучший (англ.)

Вскоре он вынес оттуда довольно неказистый песен-

ный риф. Выстукивая ритм, он спел Джону:

«Ктой-то там, в твоей душе?

Ктой-то там, в твоей башке?..»90

– Все, – уныло сообщил он. – Больше я ничего при-

думать не смог.

– Хорошая песня, – оценил Джон, сдерживая смех. –

А про что она будет?

– А будет? – переспросил Ринго.

– Будет, будет. Питу ты нос утрешь. Вещицу мы с

Маккой доделаем… Но петь будешь сам.

– А чего? Я спою, – согласился Ринго. – А песня про

то, что пока не застукаешь девчонку с другим, ни за что

не догадаешься, что у нее кроме тебя кто-то есть…

Еще один хит альбома – «What Goes On»91 – был

сочинен и записан в тот же вечер.

Их будни протекали в студии и в домах, превратив-

шихся в крепости. Наконец-то раскошелился и Пол. Он

купил себе особняк – в фешенебельном районе Лон-