Общество 5 страница

Хотя я еще остановлюсь на том, что нам следует сделать для общества и его институтов, уже сейчас во многих отношениях мы обслуживаем их лучше, чем когда-либо в прошлом. Социология утвердилась в сфере политического анализа и проникает во множество других, так называемых практических областей, даже если наши идеи по-прежнему в большинстве своем еще не стали фактом политического сознания страны. По моим наблюдениям, средства информации сейчас уделяют нам больше внимания, чем прежде, и некоторые журналисты в настоящее время стремятся социологически освещать свои материалы. Медленно, но верно они сами увлекаются социологическими исследованиями. В некоторых популярных романах и фильмах нас уже стали изображать вполне симпатичными личностями, хотя элитная культура по-прежнему держит нас за злодеев и дураков. Мне кажется, в большинстве своем литературное сообщество все еще уверено, что только оно одно способно анализировать общественные проблемы.

Когда беседуешь с издателями неакадемической литературы, так же, впрочем, как и с редакторами, авторами и членами редколлегий так называемых серьезных журналов, картина остается такой же безрадостной. Слишком многие все еще не любят социологию, или, что еще хуже, не заинтересованы в ней. Безусловно, часто это реакция, вызываемая пародиями на социологию, но сам факт, что они и не стремятся познакомиться с подлинной социологией, удручает. В результате в интеллектуальной жизни страны мы играем меньшую, чем должны, роль.

Многие социологи не видят ничего плохого в таком положении дел. Для них социология - чистая наука, которой не пристало пользоваться вниманием публики, а тем более, добиваться его. Другие еще более резко отстаивают эту точку зрения, считая, что сотрудничество с непрофессионалами (за исключением случаев, связанных с необходимостью зарабатывать на жизнь) препятствует прогрессу нашей науки. Коллеги, настроенные наиболее решительно, говорят даже о вульгаризации социологии. Я считаю эти точки зрения ошибочными. Поддерживать связь с американским обществом — часть наших обязанностей как членов этого общества и пользователей его фондами, общественными или частными, будь то плата за обучение, жалование, дотации на исследования или возможности осуществления научных контактов.

Более того, когда непрофессионалы сознают, что наша деятельность полезна или просвещает, либо то и другое вместе, это побуждает их оказывать нам в случае нужды моральную и политическую поддержку, например, по таким вопросам, как интерес студентов к социологии, ассигнования фондов на науку и свобода исследования.

Тема моего эссе охватывает три основных вопроса. В первой части описывается ряд исследований, необходимых для анализа роли социологии в Америке, поскольку без этого мы не можем разобраться, как лучше всего завоевать симпатии общественности. Во второй части рассматриваются некоторые пути улучшения наших отношений с несоциологами. В последней части эссе внимание сосредоточено па самом предмете социологии, и предложены некоторые идеи о том, как мы можем повысить свой статус, принося пользу обществу.

Прежде чем начать, следует уточнить термин «мы». Я употребляю его в широком смысле, имея в виду и социологию как научную дисциплину, и социологов как научное сообщество, учитывая, конечно, что социология как наука чрезвычайно разнообразна, а сообщество далеко от функционирования в качестве единой социополитической организации. Следовательно, под словом «мы» надо понимать идеальное представление о том, как мы все должны действовать. Но я должен извиниться перед социологами-практиками, поскольку употребляемое мной «мы» относится главным образом к университетской науке и ученым, которых я знаю лучше всего.

Изучение американской социологии

Моя первая тема связана с исследованием институциональных проблем социологии в Америке. На одном уровне я представляю это как ряд исследований в области социологии знания с целью понять, откуда и куда мы идем и как мы связаны с главными структурами и иерархиями американского общества. В процессе исследования мы должны определить наших работодателей, спонсоров, распорядителей фондов, наших сторонников и союзников, а также непосредственных и косвенных клиентов и возможные наши жертвы. Короче говоря, мы должны понять, «а чьей стороне (преднамеренно или случайно) мы находимся.

На другом уровне такое исследование является оценочным, с применением аналитических методов и инструментов в целях осмысления и оценки того, что и зачем мы делаем для страны в целом и для каждого из слоев общества. Нам необходимо знать, кому мы помогаем, а кому наносим вред намеренно или неумышленно, чтобы определить, что следует, и что не следует делать во имя лучшего общества, хотя понимание «лучшего, конечно, может быть различным.

Несколько иной подход связан с определением роли социологии в прошлом и настоящем, для этого следует выявить, в какой мере социологи выполнили свои задачи, и какова роль социологии в будущем. Некоторые аспекты этой роли вполне очевидны, но исследование позволяет нам определить, например, выражаем ли мы частные интересы каких-либо групп или классов, являемся ли мы в основном группой ученых, призванных лишь придавать некоторый культурный лоск студентам и социализировать молодых американцев, способных и желающих получить высшее образование? Но как мы можем занять иное место в существующей системе, когда играем роль неких марсиан, или персонажей Гофмана, вещающих из глубины кулис или даже еще большего далека — о том, как функционирует общество или отдельные его части.

Мои собственные размышления приводят к выводу, что главное не то, сколько и чего мы сделали, а какое влияние наша работа оказала на других. Что-то подобное дает и функциональный анализ, поскольку функции анализируются как следствия, по крайней мере, пока мы изучаем функции и дисфункции чего-то для кого-то и признаем, что некоторые виды нашей деятельности имеют функциональное значение главным образом для нас самих.

В качестве альтернативы можно рассмотреть, какую пользу приносит социология обществу и каковы затраты на нее, однако их нельзя давать лишь в количественном выражении. Следует помнить, что исследователи не всегда могут договориться по поводу того, что является полезным, и оправданы ли затраты на его достижение. Определение пользы и целесообразности затрат должно отражать взгляды и тех, кто фактически выигрывает, и тех, кто проигрывает. Более того, нам никогда не следует исключать вероятность того, что наша деятельность не принесла ни значительной прибыли, ни издержек. В конце концов, нас только 20 тыс. в стране с населением 230 млн. человек.

Я прекрасно понимаю все методологические трудности, связанные с исследованием результатов, функций, преимуществ и затрат, но важно выявить, какое же воздействие мы оказали. Более того, при любом надлежащем изучении социологического эффекта необходимо исследовать факторы и процессы, обусловившие то или иное влияние социологии на общество. Таким образом, исследованию влияния социологии на Америку необходимо предпослать исследование предшествовавшего воздействия американского общества на развитие социологии. И уж если мы анализируем роль, которую сыграли, следуеттакже выявить, кто и каким образом способствовал этому.

Ясно, что возможны и другие программы исследования социологии в Америке, но в любом случае для решения поставленных вопросов следует обратиться к истории. Представляется стратегически целесообразным начать исследование с исторического аналитического обзора, так как он дает более ясное представление об основных теоретических и эмпирических проблемах, на которых следует сосредоточиться, чтобы понять современное положение дел. Хотя преподавание социологии не пользуется большим почтением в среде исследователей, фактически все социологи, включая работающих в самых престижных научно-исследовательских центрах, зарабатывают на жизнь преподаванием. Следовательно, одной из важнейших задач является исследование результатов и, соответственно, эффективности нашего преподавания.

Согласно оценке Американской социологической ассоциации 75% американских социологов — или 15 тыс. человек — являются преподавателями. Если каждый читает 4 курса в год, а многие, к несчастью, преподают еще больше, в целом это составляет 60 тыс. курсов в год, и среди них по-прежнему наиболее часто представлены введение в социологию, вопросы брака и семьи и различные социальные проблемы. Хотя основные учебники, используемые в этих курсах, достаточно изучены, мы должны исследовать, что они дают студентам: не только, какие разделы социологии в них включены, но и то, как в них представлено американское общество, и какие рекомендации ему даются. Например, можно было бы проанализировать в курсе о браке и семье выборки, составленные в разных университетах, чтобы определить, какие модели брака и семьи рекомендуют социологи и какое — сознательное или безотчетное — отношение к этим моделям со стороны студентов они стимулируют. В какой мере мы учим подчинению выработанным нормам, господствующим в обществе, и если говорим о желательности общественно-политических перемен, то какие на самом деле — новые или старые — модели имеем в виду? Далее, чтобы получить данные о результатах воздействия социологии, нам следует приступить к неотложной и трудной задаче выяснения, каким образом знания, усвоенные студентами из основных курсов, влияют на их личную и общественную жизнь. Поскольку наша дисциплина стала проникать в 'средние школы, аналогичные исследования можно проводить и в них. Помимо школ следует также установить, оказала ли социология заметное влияние на печать и сферу развлечений.

В самом деле, лучше всего начать сейчас. Есть много общественных организаций и частных компаний, впервые приглашающих социологов, и в некоторых из них следует немедленно провести обследование по принципу «до и после», чтобы узнать, каковы первые результаты взаимодействия социологов и несоциологов. Например, сейчас, когда социологов привлекают к исследованию рынка, было бы полезно рассмотреть выборки на материале фирм с целью выявить, что социологи делают иначе по сравнению с прежними исследователями рынка, которые в основном были физиологами и психологами. Может быть социологи, работающие в крупных организациях, скорее склонны действовать, как им предписывают эти организации, чем в соответствии с тем, что предписывает наука? Между прочим, можно было бы провести интересные исследования деятельности руководителей академических организаций, т. е. возрастающего числа социологов, которые становятся деканами и ректорами университетов, чтобы определить, чем они выделяются как социологи.

Наиболее актуальны исследования, дающие возможность влиять на социальную политику. Я ограничусь таким примером: в настоящее время в фокусе общественного внимания оказались люмпены. Мы могли бы начать с изучения влияния социологической книги Уильяма Дж. Уилсона «Подлинно неблагополучные» (1987) - наиболее широко читаемой в последние два года — на общественное понимание проблем низшего социального слоя и с определения политики, необходимой для его привлечения к активной общественной жизни. Поскольку наблюдается рост социологических исследований люмпенов, следует также выяснить, какой вредмы, возможно, наносим людям, причисляемым к этой группе.

Термины «низший слой», «люмпены» были снова введены в активный оборот Г. Мирдалом (1963) как экономическое понятие, характеризующее людей, доведенных до предела или вытесненных из экономической жизни [I]. Поскольку большинство исследований по этому вопросу, вероятно, проводится экономистами, они рисуют несколько иной образ, по-видимому, заимствованный у журналистов, согласно которому представители люмпенов связаны с преступной, патологической или недостойной деятельностью, и обычно ими являются чернокожие или испаноязычные американцы.

Ничто не мешает нам исследовать влияние экономистов на общество наряду или сравнительно с нашим. Здесь есть много вопросов, заслуживающих изучения. Привлекают ли исследования низшего слоя внимание к людям, нуждающимся в. экономической и других видах помощи? Или же ученые в первую очередь дают научное обоснование новейшим слухам о девиантном поведении бедных и одновременно способствуют формированию нового эвфемизма, помогающего выразить скрытую расовую неприязнь? Проще говоря, какую роль играют научные абстракции и модели в появлении нового стереотипа общественного сознания, и каким образом этому можно воспрепятствовать?

Поскольку результаты исследований люмпенов изучаются и используются сотрудниками социальных служб и другими бюрократами низших уровней, а также политиками, мы должны выяснить, насколько эти исследования полезны для представителей низшего слоя или же наука лишь помогает правительству контролировать их? При изучении этой злободневной темы мы также должны определить, на чьей стороне мы находимся. Возможно, самая большая проблема связана с непреднамеренным «подавлением» бедных людей, что объясняется недостаточной объективностью исследователейили использованием данных, полученных от организаций, которые в какой-то мере выполняют карательные функции по отношению к бедным.

Лично у меня создалось впечатление, что социологи, проводящие исследования среди представителей низшего слоя, в значительной мере склонны оказыватьим поддержку, в то время как экономисты скорее считают их опасной группой. Но даже если так, социологи и экономисты все равно играют весьма незначительную, случайную роль в трагических отношениях между низшим слоем и остальной Америкой...

Социология и несоциологи

Первая тема посвящена непрофессиональной социологии, т. е. самым общим знаниям об обществе, которые все люди — и мы в том числе — начинаем усваивать с раннего детства, задолго до того, как узнаем о существовании профессиональной социологии. Правда, обычные люди (несоциологи) не называют свой жизненный опыт социологией, но тем не менее их знание составляют идеи и данные из всех тех областей, которые изучаем мы. Непрофессиональная социология во многом изучается в процессе социализации, в еще большой степени социологические знания формируются на основе практического наблюдения, осуществляемого в повседневной жизни; мы также частично заимствуем идеи, проникающие из так называемой популярной социологии, т. е. исследований, проводимых непрофессионалами по нашим исследовательским методам, но практически лишенных какой-либо концептуальной и теоретической основы.

Мне думается, следует особенно внимательно изучить, что происходит, когда житейская социология взаимодействует с профессиональной. Какое воздействие мы оказываем на непрофессиональную социологию, способствуем ли ее обогащению и изменению и каким образом? Вероятно, мы должны в первую очередь понять, насколько и почему нас игнорируют или отвергают. Когда выводы житейской и профессиональной социологии не совпадают, мы обычно отвергаем результаты непрофессионалов и, возможно, студенты плохо усваивают наши идеи из-за того, что не убеждены в их большей обоснованности. Интересно, что, например, происходит, когда студенты, вышедшие из среды рабочих и бедняков и глубоко усвоившие житейские социологические представления о классах и неравенстве, изучают курс социальной стратификации, отражающий точку зрения средних слоев общества. Хотя мы и предполагаем, что профессиональная социология всегда лучше непрофессионального варианта, эта гипотеза также нуждается в проверке.

Другое исследование помогло бы нам выявить суть отношений с высокообразованными людьми и досконально узнать, как представители данной части общества оценивают социологию. Если результаты наших исследований кажутся им неубедительными, мы должны вскрыть причины, почему это происходит. Кроме того, надо четко представлять, что они хотят от профессиональнойи, напротив, непрофессиональной социологии. Например, очевидно, что существует потребность в прикладном исследовании проблем организаций, поскольку литература по менеджменту полна «попсоциологией», но, как правило, она настолько слабая, что через каждые шесть месяцев «новый анализ» проблем организаций становится на короткое время бестселлером.

Читая непрофессиональную социологическую литературу, многие представители образованной части общества отдают предпочтение художественным и историческим произведениям, что является одной из причин, почему во главе почти всех солидных журналов и издательств», ориентированных на интересы этой группы, остаются люди с литературным и историческим образованием. Почему читающая публика в такой мере увлекается историей и почему игнорирует и, возможно, в большей или меньшей степени проявляет неприязнь к социологии? Это важнейшая тема исследования, так как до тех пор, пока мы не получим исчерпывающий ответ на этот вопрос, журналы, имеющие важное культурное и политическое значение, будут по-прежнему уделять нам мало внимания.

Хотя потребность в таких исследованиях сохраняется, много предложений по улучшению наших отношений с остальным обществом можно выдвинуть прямо сейчас, однако я ограничусь лишь пятью рекомендациями, которые считаю наиболее важными.

Во-первых, я предполагаю, что непрофессиональное общество в целом, а также его образованная часть, будут проявлять больший интерес к профессиональной социологии, если наши исследования затронут важные для людей проблемы. Многие наши труды посвящены вопросам семьи, экономики и здравоохранения - нам есть, что сказать людям, чтобы помочь им глубже осмыслить действительность, но для этого наши идеи и открытия должны быть изложены простым и понятным языком, Многие темы, волнующие публику, связаны с текущими событиями, и нам стоит продумать возможность проведения большего числа исследований на злобу дня. Гладис и Курт Ланг давно предложили проводить «пожарные исследования» по таким темам, их идея актуальна и сейчас. Мы можем делать к ним комментарии, вносить опровержения и поправки в необоснованные сообщения журналистов, либо в исследования непрофессионалов и в конечном счете давать более системные объяснения событий и тенденций по сравнению с журналистами и «Попсоциологами».

Уже пробудившийся определенный интерес непрофессионалов к нашей деятельности связан с многообразием жизни Америки. Вследствие этого некоторые люди стремятся узнать, как другие американцы решают общие для всех проблемы, например, семейной и общественной жизни, а также каким образом они относятся к общепринятым правилам и нормам американского образа жизни. Не случайно, что самые известные произведения в области социологии, написанные за последние 75 лет — «Средний город», «Одинокая толпа» и «Привычки сердца» — отвечают тем или иным запросам непрофессионалов.

Эти работы объединяет то, что я считаю одной из отличительных черт социологии: связь с исследованиями, проводившимися среди рядовых обывателей. В то время как главное внимание других общественных наук уделяется представителям элиты, принимающим важные для общества решения, изучению экзотических субкультур или работе с испытуемыми в лабораторных условиях, основную работу социологи ведут среди типичных американцев.

Именно это является одной из причин, почему непрофессионалы интересуются профессиональной социологией. Интерес увеличивается, когда мы используем методы исследования, наиболее привлекательные для публики: метод углубленного интервью, благодаря которому люди получают возможность выговориться и подробно объяснить свою точку зрения, а также включенное наблюдение, когда социологи проводят анализ на основе длительных контактов с людьми внутри социальных структур, в которых эти люди действуют и взаимодействуют.

Идеальным типом исследования может стать анализ сообществ. Здесь открываются широкие возможности, позволяющие исследователям выявить данные о множестве людей в контексте существующих учреждений и типичных ситуаций. И если исследуемые сообщества и люди достаточно репрезентативны, типичны или случаи отклонения от типичного строго отобраны, т. е. выборка будет адекватна генеральной совокупности, а само исследование сосредоточено на важных теоретических и практических вопросах, то это лучший способ взглянуть на Америку и для социологов, и для непрофессионалов [2, pp. 167—183].

Исследования сообществ трудны, они могут потребовать длительного времени, и, как многие неколичественные исследования, не соответствуют доминирующим сегодня представлениям о социологии. В результате организации, распоряжающиеся фондами, не оказывают необходимую поддержку, из-за чего социология пользуется у общества гораздо меньшим признанием, чем заслуживает.

Мое второе предложение связано с первым: я считаю, что на старших курсах студенты должны уделять основное внимание социологическому анализу американского общества и его институтов, а не изучению абстрактных социологических принципов, иллюстрируемых примерами из жизни. Лучшее средство отвратить студентов от социологии - чрезмерно насытить вводный курс абстрактными концепциями, Если бы мы больше анализировали актуальные вопросы и текущие события, социология могла бы внести новый вклад в их осмысление (недавно я получил проспект ежегодного обзора социологических текстов, рекомендуемых студентам, и обнаружил, что большинство их написано не социологами).

Мое третье предложение заключается в том, что нам следует привлекать и поощрять талантливых социологов, обладающих способностями и стремлением рассказать о своей деятельности, что представляет большой интерес одновременно для их коллег, и для образованных непрофессионалов. Мы могли бы, заимствуя концепцию Р. Якоби (1987), назватьих социологами-публицистами [З]. Таким по преимуществу социологом-публицистом является, например, Дэвид Рисмен. Публицисты — не популяризаторы, а эмпирики, аналитики или теоретики, как и все мы, хотяих деятельность зачастую отличается особенной глубиной, богатым творческим воображением и самобытностью.

Для них характерны несколько отличительных черт. Например, способность обсуждать даже специальные социологические концепции и теории на языке, доступном читателям с высшим образованием. Это, вероятно, объясняется тем, что социологи-публицисты пишут и проводят исследования с одинаковым удовольствием, и даже в большей мере считают себя писателями (несмотря на надежды Якоби, социологи-публицисты также вынуждены заниматься научной или практической деятельностью, поскольку в настоящее время среди тех, кто пишет, существует конкуренция, и ни один социолог не может заработать себе на жизнь, занимаясь только писательской деятельностью⁾. Во-вторых, им свойственна широта социологических интересов. Социологические исследования они также толкуют расширительно, давая не только описание объекта, но и комментарии, а часто и социальную критику. Их третье отличие — способность не злоупотреблять чрезмерным профессионализмом.

Я не знаю, каким образом привлечь к нашей деятельности начинающих или:зрелых социологов-публицистов, но у меня вызывает опасение тот факт, что слишком многие молодые люди, интересующиеся общественными проблемами получают степени докторов не социологии, а истории, литературоведения и филологии.

Следовательно, мы должны поощрять всех, кто проявляет интерес к социологии, начиная с аспирантуры. Следует также стимулировать их публицистическую деятельность и социологические труды, опубликованные в неакадемических изданиях, необходимо оценивать наравне с научными трудами. Мы также должны найти возможность публиковатьих работы в социологических журналах, чтобы усилия публицистов не пропадали даром. Главное - не отвергатьих априори как «журналистов».

Мое четвертое предложениесвязано с восстановлением старого стиля публицистической социологии: социальной критики. Хотя Американская социология начала формироваться на основе общественного критицизма, в настоящее время этой традиции придерживаются в основном журналисты, литературные критики и философы. В Европе ситуация иная: многие исследователи дополнительно к основной работе занимаются обзором газетных и журнальных публикаций, регулярно пишут комментарии к анализу культуры и общественного мнения.

Социальный критицизм доступен не каждому социологу, но он должен войти в арсенал нашей науки, так же как исследования социальной политики стали ее неотъемлемой частью в последние 20 лет. Правда, социологическая критика общества вряд ли достигнет масштаба социально-политических исследований, поскольку в отличие от социальной политики критика сама по себе не может и не должна становиться функцией правительства.

Пятое и последнее - нам следует теснее сотрудничать со средствами массовой информации, популяризируя через них социологические перспективы и результаты наших исследований. Мы должны по мере возможности оказывать помощь и нашим «невольным» популяризаторам из среды пишущих о нас журналистов, препятствуя при этом неточности изложения или чрезмерной сенсационности этих публикаций. Кроме того, нам следует помогать непрофессиональным исследователям, занимающимся популярной социологией. Для них особенно полезны наши советы по методике. В конце концов правила формирования выборки, составления вопросов, проведения, полевого этапа исследования и статистического анализа одинаково применимы и в профессиональной, и в популярной социологии.

Хорошая непрофессиональная социология полезна для нас по тем же причинам, что и хорошая популяризация. Однако мы должны препятствовать проведению низкопробных «попсоциологических» исследований, качество которых немедленно отразится и на нас, поскольку большинство общества не способно провести различие между профессиональной и непрофессиональной социологией. Необходимо следить за развитием популярной социологии хотя бы потому, что она привлекает значительно большую аудиторию, чем профессиональная. Идеальным решением этой проблемы, позволяющим убить сразу двух зайцев, явилось бы создание журнала для популяризации и наших исследований, к «попсоциологии» под эгидой АСА, но это сейчас неосуществимо, поскольку подписчиков социологических журналов среди непрофессионалов слишком мало. Вероятно, социология по своей сути менее богата новостями, чем, например, психология и экономика, или менее сенсационна, чем антропология и психиатрия. В настоящее время основную роль в распространении социологических идей среди массового читателя играют журналисты и газетчики, нуждающиеся в социологических обоснованиях или комментариях по поводу своих материалов.

Наше сотрудничество может успешно развиваться, если мы прекратим бессмысленные нападки на журналистику, обвиняя ее в поверхностности, а фактически выражая досаду, что журналисты составляют нам конкуренцию в деле исследования общества. Как первый шаг к такому сотрудничеству было бы целесообразно взять за правило составлять краткие обзоры наших статей и рефераты научных трудов на доступном журналистам языке. Возможно, тогда наша работа будет их действительно интересовать, а не обескураживать с самого начала.

Социология для Америки

Третья часть эссе посвящена предмету социологии и методам улучшения нашей деятельности. Я снова ограничусь анализом на уровне исследований, проводимых в университетах.

Какие же недостатки необходимо устранить в социологии, чтобы улучшить отношение к нам со стороны общества и, особенно, его образованной части: Первым недостатком является бессмысленность многих исследований, их непродуманность. Она сокращает область использования социологии и количество применяемых в ней методов приводит к неоправданной замене одних индикаторов на другие. Из-за непродуманности анализ сложного явления осуществляется на основе вопросов исследователя без учета того, как респонденты понимают эти вопросы. Непродуманный сбор фактического материала на местах приводит к подробным описаниям того, что уже общеизвестно, анализ же нового явления не удается, т. е. результаты исследования попросту обосновывают лишь то, что и так очевидно.

Еще одна бессмысленность состоит в том, что обоснованность выводов приносится в жертву модным на данный момент аналитическим методам. Это связано с нашим давним перехлестом по части методологии. Жюль Анри Пуанкаре еще в начале века называл социологию наукой, в которой слишком много методов и слишком мало открытий.

Отис Дадли Дункан, которого я цитирую, высказался еще более откровенно: «Изучение методологии", усовершенствованной ради нее самой, приводит к раздвоению научного исследования и сведению его на нет. С одной стороны, мы имеем дело с неспособными исследователями, считающими, что они не отвечают за методы, которые они используют, так как можно сослаться на авторитет некоторых так называемых „методологов"; с другой стороны, мы сталкиваемся с „методологами" чьи советы бесполезны, поскольку они в сущности не знают, как проводить исследования (иначе, как мы предполагаем, они бы их проводили)» [4, р. 2].

Вторым также давним недостатком является чрезмерное увлечение количественным анализом. Я ничего не имею против статистического или математического анализа самих по себе; у них есть свои преимущества и недостатки, также как иу количественных методов. Однако, имеет место своего рода «профессиональный идиотизм» когда проблема требует качественного анализа, а вместо него применяют количественный, или когда использование такого анализа меняет саму проблему исследования. Можно говорить о злоупотреблении математическими методами и в том случае, если точный статистический анализ осуществляется на основе небрежно собранных данных, или когда данные непоправимо искажены в соответствии с тайными или явными намерениями исследователей.Это также наблюдается, когда количественному анализу не предшествует четкое формулирование научной концепции и теории, когда исследователи в буквальном смысле жонглируют цифрами.

Злоупотребление математикой может иметь идеологический характер. Так, например сторонники повальной математизации совершенно не умеют проявлять терпимость Они стремятся опозорить и дискриминировать исследователей, применяющих качественные методы, которые вследствие этого тоже начинают проявлять нетерпимость.