Проблема периодизации модерна

Если более ранние эпохи подавались здесь как отстоящие от нас, то теперь мы приступаем к изучению периода, в котором обитаем сами. Поначалу может показаться, что его описание не должно составить труда, поскольку современность нам открыта. Как правило считают, что наибольшую трудность как раз представляет освещение ушедших времен, познание которых ограничено недостатком сведений или неуверенностью нашего исторического чувства. Но следует заметить, что при таком раскладе трудность видят только в одном – в сборе сведений относительно определенного исторического периода и в их толковании. Последнее ставит свои задачи, но и облегчает познание, которое может опираться на обработанные заготовки.

Повинуясь образности, мы, как правило, видим историю в виде ровной дороги с нанесенной на нее разметкой, образующей по разному окрашенные участки – вот Средневековье, а вот восторжествовавшее над ним Возрождение. Потому проблема характеристики каждого времени изначально облегчена – обычно полагают, что у каждой эпохи были «свое время» и свои особенности, которые можно характеризовать и тем самым решить вопрос. Но в этом случае мы упускаем из виду, что присущая нам сегодня уверенность, позволяющая ощущать прошедшее как подвластное описанию, также находит основание в нашей собственной ситуации. Наш учебник сам по себе возможен лишь благодаря исторически сложившейся возможности написания учебника, освещающего историю как смену эпох, которые как бы «стремятся» к тому, что называют «современной эпохой». Достаточно сказать, что знакомые сегодня нам понятия – такие как «историческая периодизация» или «характеристика эпохи» – сами появились в наше время. Именно с их помощью история сегодня представляется понятной и обладающей логикой. Потому современность – это не просто очередная эпоха, сменившая в свой черед все прочие. В современности не только живут, но она сама живет за все предыдущие времена, имеющие смысл только в качестве предуготовления к современности.

Потому современность изначально нами невидима – мы не живем в ней, но думаем с ее подачи обо всех прочих эпохах и культурах. Сначала современность для нас выступает как условие, в котором все другие времена получают характеристику – они предстают перед нами как живые картины или внятные схемы. Созерцая их, мы пользуемся нашей современной позицией, не отдавая себе в этом отчета. Лишь потом мы спохватываемся, полагая, что и сама современность, как «наше время» также может быть охарактеризована подобно всем прочим эпохам. Тогда мы помещаем современность перед своими глазами и обнаруживаем, что для ее описания требуется иной метод. Выясняется, что точка зрения, с помощью которой описывается прошедшая история, сама не может быть описана тем же самым способом. Поскольку мы все время пользуемся преимуществами современности, мы не можем поставить под вопрос ее саму, не отказавшись от этих преимуществ.

Потому современность нельзя рассматривать точно теми же средствами, которыми сама современность рассматривает все прошлые эпохи. Чтобы выработать некое ближайшее представление о сущности современной эпохи, было введено общее понятие модерна. Модерн, модерность (англ. Modernity от лат. Modernus – современный) – это интегральная характеристика европейского общества и культуры. Сегодня она все чаще используется в философских и социологических концепциях для обозначения этапа становления и эволюции современного общества, приходящего на смену традиционному. При этом ясно, что подобное определение дается изнутри самой ситуации модерна. В тот момент, когда мы ожидаем определения модерна, то мыслим его как нечто от нас отделенное – мы терпеливо ждем, что именно нам предстоит из этого определения узнать. Но оказывается, что ожидание обманчиво – модерн не может быть познан так, как познаются все прочие известные нам сегодня исторические периоды.

Чтобы узнать, что есть модерн, необходимо не описывать его исторические особенности, но с самого начала обозначить его как эпоху, находящуюся к истории во внешнем отношении. Это и будет его первой особенностью, поскольку модерн уже по своему происхождению отличается от всех предыдущих эпох. Так, возникновение каждой из них всегда связывается с определенными историческими событиями. Мы говорим о зачине древней истории с возникновением первых цивилизаций, а начало средневековья ищем в массовом переселении европейских народов и образовании феодальных анклавов. Но обстоятельства появления модерна оказываются уникальными. Модернизм начинается не в определенный исторический момент, но возникает тогда, когда само происходящее начинает видеть себя как историю – причем как историю уже во многом завершенную. Сама по себе возможность знать себя как историю и полагать, что многое оставлено позади, и оказывается тем событием, которое учреждает модерн. У этого события нет никаких других «исторических» характеристик в обычном понимании этого слова. Само особое отношение к истории и является его сутью.

Все сказанное не противоречит тому, что говорят об «исторических предпосылках», которые предуготовили эпоху современности – развитие техники, появление науки, свершения промышленных революций и т.п. Все эти факторы, обнаруживаясь у истоков модерна, сами получили своей смысл, когда современность стала считать свое появление неслучайным. Но образование современности заключается не в них самих. Оно кроется в особом мысленном сопоставлении, когда «наше время» стало опознаваться как «новое время».

Именно это совпадение и учреждает эпоху модерна. Можно привести слова Г. В. Ф. Гегеля, считающегося мыслителем, открывшим событие модерна: «Новое время придает всему прошлом в целом всемирно-историческое качество». Диагноз «нашему времени» как «новому» ставится историками в тот же самый момент, в которой они начинают определять все прочие эпохи как прошлые и расставлять их в последовательности. Мы уже прояснили, что начать «анализировать модерн» и означало его учредить – открытие, что новая эпоха началась, стало открытием самой этой эпохи. Таким образом, модерн действует не в тот или иной конкретный исторический момент, но тогда когда западный мир начинает говорит о себе как о «современном», противопоставляя себя всему иному, оставленному в прошлом.

Потому закономерно говорить о начале модерна, когда мысль начинает сама себя спрашивать, почему она «современна». Пользуясь выражением М. Фуко, модерн можно определить как время, которое обратилось «к собственному настоящему». Понятие «современности» требует прояснения. Так, обыденный разум считает, что «современным» является все то, что обнаруживается в окружающем настоящем. Но в модерне мы не просто переживаем историческое время как совпадающее с нашим личным временем. Модернистской по существу является сама возможность называть «настоящим» наше время – время, которое мы полагаем «своим», поскольку видим себя актуально проживающими его. Подобное переживание кажется естественным – мы без сомнения полагаем, что каждая эпоха располагала представлением о себе как о «современной» себе самой. Но подобное мнение является заблуждением – и это заблуждение может приниматься нами за истину лишь потому, что «современность» в ее смысловой нагруженности является «нашей» ситуацией. Таким образом, мы буквально на месте можем обнаружить на примере самих себя влияние ситуации модерна

Современность оказывается не просто определенным историческим периодом, относительно которого мы могли бы сказать: «Это время, в которое я живу», или «Это эпоха, охватывающая века с такой-то и по такой-то». Современность – это установка нашего бытия, постоянное состояние сознания каждого из нас. Мы живем в том, что называем «современностью», и это продолжается бесконечно долго – у современности нет конца. Та ситуация, в которой мы не можем предположить, что современность когда-нибудь вдруг «закончится», является не просто плодом логического рассуждения. Не в том дело, что «современным» является каждый момент нашей истории просто потому, что он происходит при нас и является со-временным с нашим собственным существованием. Субъект эпохи модерна оказывается тем, кто все время помнит о своей современности как о некоем особом, отмечающем его личное время качестве – современность поддерживается неусыпной способностью современного человека все время сознавать ее факт.