Рефлексия модерна

Потому ответом на вопрос, что такое модерн, может стать следующее: модерн – это эпоха, которая рассматривает себя как время, обязанное само себя образовывать в качестве «нового», «современного» времени. Выделив себя из всех времен, модерн потерял возможность опираться на что-либо для себя внешнее. Исследователи модерна замечают: модерн – это не то что ищет для себя основания в том, что завещано прошлым или обещано в будущем. В этом смысле «современность» не является естественным пассивным состоянием «жизни-теперь». «Современность» оказывается продуктом, она должна быть произведена. Именно этим человек эпохи модерна и занят. Воспроизводство современности является основанием его бытия. В этом смысле его ситуация оказывается уникальной. Так, в предыдущие эпохи индивид призван был наблюдать возможности материи, творящей все сущее (в античной философии) или познавать Бога в себе (Средневековье). Но то, к чему приставлен субъект модерна – это сама история, представление о которой он должен обыгрывать, постоянно удостоверяясь, что его бытие действительно соразмерно ее ходу.

Потому только лишь кажется, будто у современного индивида больше нет ничего, что могло бы им руководить – ни традиции, ни религии, ни ценности. Модерн оказывается эпохой, в которой время познает само себя посредством субъекта. Модерн не просто является периодом, выделившим себя по некоторым побочным соображениям из всех прочих времен. Напротив, модерн оказывается временем, которое началось с того, что само себя спросило о том, что значит быть историческим временем. Мы видели, что модерн образовался посредством тех рефлексивных (самопознающих) процедур, которые современность произвела над собой, чтобы узнать себя как «наше», иное по отношению ко всем прочим, время. Назвав сама себя современной, история нашла способы на этом настоять. Это настояние и легло в основу облика современного субъекта – он весь образован из необходимости блюсти свое время как время современности.

Без подобного представления невозможно понять ситуацию модерна и субъекта, который должен ей соответствовать. Именно последнее обстоятельство должно лечь в основу рассмотрения потребностей субъекта модерна. Последнее необходимо, так как у критиков нет ясности в трактовке структуры желания модернистского субъекта.

Так, ряд исследователей склонны демонизировать субъекта модерна, выставляя на первый план его ограниченность, связанную с рациональной однобокостью и одержимостью прогрессистской идеей. Некоторые представители неомарксизма рисуют портрет современного субъекта, как индивида, добровольно отказавшегося от «человеческого» в себе в пользу развития технологий, удовлетворяющих стремление управлять природной средой ради извлечения из нее все большего количества благ. Необходимо заметить, что это чрезвычайно распространенное мнение довольно покорно воспринимается современностью – с ним практически не спорят. Современный индивид довольно легко усваивает представление о себе как об испорченном – он сам себя видит рабом технократической гонки, вредителем окружающей среды, потребителем материальных благ и т.п.

Но более проницательные мыслители не удовлетворяются поверхностной сутью подобной критики. Так, известный немецкий философ второй половины XX века, Юрген Хабермас показал, что модерн подразумевает прежде всего особое состояние духа, качество присутствия индивида в той исторической ситуации, которая модерном учреждена. Хабермас возразил против представления о модерне, как о процессе голой модернизации общества. Под «модернизацией» в узком смысле как правило понимают процесс осовременивания на основе научно-технических достижений. Последнее подразумевает рационализацию как направление всех сил разумного мышления и действия на возможность новых достижений в освоении наличной действительности. Теория, в которой процессы модернизации и рационализации находятся в тесной связи, была еще в начале 20 века представлена М. Вебером. Общая суть ее выражается наблюдением за видимой склонностью современного субъекта к рациональному планированию своих возможностей и предварительному подсчету будущих дивидендов и прибылей. Каждый поступок субъекта постоянно проверяется им для определения возможной пользы, которую действие способно принести. Субъект постоянно запрашивает свою деятельность на предмет отыскания наилучших способов достижения цели.

В связи с этим многие мыслители видят современность как сцену реализации властных и управляющих потенций субъекта. Модерн часто сводят к развитию инструментального разума; последний определяется Хабермасом как продукт целерациональной установки, рассчитанной на освоение и расчетливое использование среды. В иных воззрениях модерн описывается исключительно как господство тотальной расчетливости, с которой субъект занят установлением контроля над действительностью с помощью технических и научных средств.

Но суть критики Хабермаса более глубока. Она состоит не в обличении «инструментального разума», как ограниченного и недостаточного, а в демонстрации того, что сам по себе «инструментальный разум» не является предельной ставкой субъекта модерна. Рациональное освоение мира субъектом действительно имеет место, но существо потребностей человека модерна вывести из него невозможно. Источник активности современного человека лежит в иной плоскости. Пресловутая «техническая рациональность» оказывается не целью, полностью захватывающей субъекта, но одним из способов обхождения с той новой исторической ситуацией, в которой он обитает. Средой субъекта модерна является не географическая плоскость с ее природными благами, но сама история, в которой субъект должен себя образовать. Индивид постоянно запрашивает свои возможности и всех принадлежащие ему средства на предмет их действенности. Но невозможно сводить этот запрос к одному только прикладному характеру. Склонность субъекта к познанию собственной ситуации выражает более глубокую его расположенность в отношении к современности. Последняя выше была определена как самоудостоверение присутствия себя в истории. Потому потребностью оказывается не само по себе техническое освоение как контроль над действительностью, но контроль над самим чувством пребывания в истории, выражающимся в осведомленности относительно характера происходящего.

Последнее связано с тем, что модерн – это одновременно и происходящее в современности, и план осмысления происходящего. Аналитический план – это первое, с чем человек современности сталкиваемся при вхождении в историческую ситуацию. На глазах субъекта все происходящее подвергается осмыслению, каждое явление должно получить теоретическое описание. Сама научность познания, как основная характеристика модерна, является не просто средством повышения качества жизни. Ее воспроизводство было вызвано к жизни тем, что модерн не может мыслиться как нечто происходящее наяву, в реальности, независимо от индивида. Как было показано, ситуация модерна и заключается в том, что каждый способен продумать собственное бытие как современное. Последнее же означает необходимость продумывать каждое затрагивающее субъекта явление с точки зрения его исторической возможности находиться в современности. Модерн представляет собой гигантскую самоанализирующую машину, продуктом работы которой оказывается понимание оснований собственного присутствия в истории.

Чтобы лучше показать действие этого механизма, можно вспомнить рассуждение Р. Декарта о ясном познании и арифметическом действии. Декарт, желая привести пример обладания действительно отчетливым знанием, приводит пример школьника, недавно усвоившего операцию сложения. Декарт указывает на то, что хотя разрыв между ребенком, едва только приступившим к освоению арифметики, и между опытным ученым-математиком огромен, тем не менее, сама операция сложения оказывается для них тем, в чем они на равных достигли полного совершенства. Если сложение как возможность определенного способа обращения с числами однажды понято, то это понимание нельзя усовершенствовать – оно превращается в очевидность. Можно достичь большей скорости обращения с числами или узнать связь сложения с другими числовыми операциями, но понять яснее, чем понято понятое, уже нельзя.

Для эпохи модерна «понятным в совершенстве» стала введенная самим Декартом, процедура рефлексии, которую большинство исследователей считают основополагающей процедурой, благодаря открытию которой смогло образоваться само мышление современности. Рефлексия, как ее произвел Декарт, понимается как возможность для «я» усматривать себя в качестве объекта наблюдения. «Субъект» и есть тот, кто знает себя как субъекта. Бытие в качестве субъекта состоит в возможности видеть себя в отдалении от себя – бодрствующего, мыслящего, действующего. Операция самоотстранения оказалась усвоена столь прочно, что стала основным признаком и, одновременно, занятием новоевропейского субъекта.

Но рефлексия не является самоцелью, пустой операцией бесцельного самоусмотрения. Она оказывается процедурой, с помощью которой субъект выполняет то, что видит своим предназначением – воспроизводство современности. Модерн стал временем, которое начало обыгрывать современность именно как вопрос относительно самой возможности быть современным. Модерн – это период, в который впервые было спрошено «а что есть современность?» - и сам это вопрос стал предметом постоянного сомнения и беспокойства. Это может показаться парадоксальным, но никогда еще понятие «современного» не выспрашивалось так придирчиво, как в модерне. Современная эпоха постоянно сомневается в возможности быть современной, и это сомнение и является сутью бытия в современности. Как уже указывалось, мало сказать, что современным является время, в котором мы находимся. Наше время – это не то, в котором мы себя обнаруживаем как «живущих сейчас», но сама наша способность постоянно сознавать себя как находящихся в современности и тем самым подтверждать ее.

Во имя этого наблюдения субъект постоянно ставит под вопрос себя и все, чем располагает. Сама возможность сейчас, в этом тексте, поставить под вопрос саму способность современного субъекта все ставить под вопрос не просто диктуется нашим изложением, но и сама является примером только что изложенного. Она сама собой показывает, как субъект модернистской эпохи мыслит о себе и как он способен о собственном положении спрашивать. Та познавательная инициатива, которую замечают в субъекте модерна, может быть объяснена только Субьект познает не ради познания самого по себе, но в интересах истории, которая постоянно должна быть зрячей. Те феномены, что полагаются сегодня совершенно естественными – например, учет исторического опыта («чтобы не повторять исторических ошибок», как это зачастую объясняют) или склонность - также являются продуктами той установки, что сформировалась в модерне.