Поучение в пятую неделю великого поста («Рече има Иисус: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Она же реста Ему: можева» (Мк.10: 38, 39)). 1 страница

Возлюбленные слушатели! Два святых ученика и апостола Христа, Иаков и Иоанн Зеведеевы, ищут сла­вы ближайших бояр Христа, Царя славы. Они хотят быть ближайшими боярами, ибо молят Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Те­бе сядева во славе Твоей» (Мк. 10: 37). Иисус же ска­зал им: «Не веста, чесо просита», после чего и предло­жил вопрос: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?»

Апостолы святые просят у Христа Господа престо­лов, владычеств, чести, славы, а Христос Господь не то дает им, чего они просят, но велит им пить чашу, кото­рую Он Сам пьет, как бы говоря: если хотите престо­лов, владычеств, если хотите славы и чести в Моей вечной славе, то необходимо сначала испить Мою чашу, и потом уже получите просимое; пока же чаша Моя не будет вами испита, вы не получите просимого.

Сия же двоица святых апостолов, Иаков и Иоанн, дерзновенно, без сомнений и размышлений, тотчас ока­зались готовыми испить чашу Христову, говоря: «Можева». О, святые апостолы! Но знаете ли вы, что такое Его чаша? Чаша временной Его жизни есть чаша не сладо­сти, но горечи, не меда, но полыни, не сахара, но оцта и желчи, которая была в губке на трость надета и под­несена к устам Его. Чаша Его не чаша царского престо­ла, но креста, не славы, но бесчестия, не прохлады, но страдания. Об этой чаше Господь вспоминает в самом начале нынешнего Евангелия, говоря: «Се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиере­ем и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком; и поругаются Ему, и оплюют Его, и убиют Его» (Мк. 10: 33, 34). Вот какова чаша Господня! Мо­жете ли испить сию чашу Господню, о, святые апосто­лы! Они же ответили: «Можем».

Поистине сии святые апостолы достойны высоких престолов и владычеств, достойны великих почестей, славы и восхваления, ибо они не только не отказывают­ся от чаши Господней, не убегают от нее и не удаляют­ся, но даже с любовию и усердием обещают пить ее: «Она же реста: можева».

Здесь у меня есть слово к тем, которые удаляются от чаши Христовой, то есть, от Божественного причаще­ния тела и крови Христовой, и не хотят причащаться их часто. Но что я говорю: не хотят часто; они не хотят причащаться и редко: ни разу в год, в два, в три, как го­ворят мне об этом многие. Некоторые уже не причаща­ются десять лет, другие двадцать, а иные и всю жизнь свою не знают, что значит причаститься Божественных Тайн; разве только, будучи младенцами, когда крестили их, причащались, но и сего не помнят они. О, какое не­радение о душе своей и не боголюбие! О, холодные, как лед, сердца, не имеющие нисколько духовной теплоты! Итак, я предложу вашей любви в нынешней беседе, как велико приобретение и польза для тех, которые часто причащаются чаши Господней, то есть, Божественных Тайн, тела и крови Христовых, и как велика тщета и ли­шение тех, кто самовольно уклоняется от этого. Любовь же ваша пусть узнает прежде всего то, что чаша Господ­ня бывает двоякая. Первая — это чаша самих страда­ний и смерти Господней, вторая же — чаша только вос­поминания о страданиях и смерти Господней.

Чаша страдания и смерти Господней совершилась на Голгофе, на кресте, а чаша воспоминания о смерти и страданиях Господних совершается на Божественном престоле во святой чаше под видом хлеба и вина, явля­ющихся истинным телом и кровью Христовой. Сия ча­ша есть воспоминание о смерти Господней, согласно словам апостола: «Елижды аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете» (1 Кор. 11: 26). И Сам Христос сказал: «Сие творите в Мое воспомина­ние» (Лк. 22: 19).

Апостолам было повелено испить обе сии чаши, то есть, причащаться тела и крови Христовых и пострадать за Христа, и они испили их. Нас же Господь не принуж­дает пить чашу самих страданий и смерти Его (хотя это и необходимо для истинного христианина, если потре­бует время и случай), не принуждает, повторяю, чтобы мы распялись на вещественном кресте, чтобы мы были прободены копьем и гвоздями, подобно Ему, Господу нашему, и Его святым апостолам, и чтобы мы предали себя смерти. Господь знает немощь нашу, знает, что слабы и немощны, что не можем мы понести такой тя­готы. Если мы не в состоянии вынести и малой какой-либо обиды от друга или одного какого-либо хульного слова (а все это было бы угодно Христу, когда бы мы претерпели так), то как бы мы могли терпеть в том слу­чае, если бы тело наше было распинаемо на веществен­ном кресте, было пригвождаемо и раздробляемо на ча­сти? Ведь даже многие святые, не будучи в состоянии понести всего этого, скрывались в пустынях, горах и пропастях земных, как, например, Григорий, чудотво­рец неокесарийский, и прочие. Итак, не принуждает нас Господь к такой нестерпимой чаше, но только же­лает, чтобы мы пили чашу воспоминаний о Его страда­ниях и смерти, то есть, чтобы мы часто причащались Божественных Тайн тела и крови Христовых. А в чем тяжесть сего, в чем горесть, в чем неудобство?

Теперь посмотрим, как велико приобретение и польза от причащения чаши Господней и, наоборот, как велика потеря от непричащения? Сам Господь Своими пречистыми устами так говорит во святом Евангелии: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот веч­ный» (Ин. 6: 54), — вот в чем приобретение. Наобо­рот: «Аще не снесте плоти Сына Человеческого и не пи­ете крови Его, живота не имате в себе» (Ин. 6: 53), — вот в чем лишение. Теперь всякий пусть смотрит и рас­судит, что лучше: приобрести ли причащением чаши Господней жизнь вечную, или же непричащением чаши Господней потерять жизнь вечную? Чаша Господня есть жизнь, и жизнь вечная, ибо вкушающий ее, по слову Господню, «жив будет во веки» (Ин. 6: 51). Без чаши же Господней последует смерть вечная, ибо уста Господ­ни говорят: «Живота не имате в себе».

Чаша Господня есть царство небесное, согласно слову Господа: «Аз завещаю вам, якоже завеща Мне Отец Мой царство, да ясте и пиете на трапезе Моей» (Лк. 22: 29, 30), а того, кто не имеет чаши Господней, постигнет геенна, поглощающая изгнанных из царства.

Чаша Господня — это сообщество с ангелами. Ведь если древняя манна была названа ангельским хлебом («хлеб ангельский яде человек» — Пс. 77: 25) не пото­му, конечно, что она была вкушаема ангелами, ибо они, как бесплотные, не нуждаются в пище, но потому, что была приготовлена и свыше ниспослана по повеле­нию Божию служением ангелов, то тем более Сей, ко­торый говорит о Себе: «Аз есмь хлеб сшедый с небесе» (Ин. 6: 41). И сию манну, растворенную в чаше Гос­подней, подобает назвать ангельской пищей не потому, что ангелы ее вкушают и пьют, но потому, что всегда ее они благоговейно окружают, честно почитают и покло­няются ей. Посему и причащающийся ее общается со святыми ангелами и делается для них милым и любез­ным. Итак, чаша Господня — сообщество с ангелами, а без чаши Господней с кем будет сообщество, кроме бесов? Кого чуждаются ангелы, того похищают бесы. Что, если бы спросить кого-либо так: чего ты больше хо­чешь — иметь ли жизнь вечную или смерть вечную? Получить ли царство небесное или геенну? Быть ли в обществе ангелов или же бесов? Не знаю, найдется ли такой, который сказал бы: мне лучше смерть, нежели жизнь; лучше геенна, чем царство; лучше бесы, чем ан­гелы. Не всякий ли скажет так: лучше мне жизнь, чем смерть; лучше царство, чем геенна; лучше ангелы, чем бесы: ибо всякий человек естественно и разумно боль­ше желает лучшего, чем худшего. Если же, о, человек, ты желаешь лучшего, то почему пренебрегаешь чашей Господней? Если ты боишься вечной смерти, то почему отвращаешься от вечной жизни, находящейся в чаше Господней? Если геенны трепещешь, то почему не ухва­тишься за царство, находящееся в чаши Господней? Ес­ли избегаешь бесов, почему не приближаешься к анге­лам, благоговейно окружающим чашу Господню?

В чаше Господней и жизнь, и царство, и дружба с ангелами. О, как велико приобретение причащения от нее! Там же, где не вкушается чаша Господня, там нет жизни, но смерть; нет царства, но геенна; там далеко отстоят ангелы, а бесы близко. О, как велико лишение оттого, что не причащаются чаши Господней!

Спрошу я еще. Кто хочет получить оставление сво­их грехов? Кто хочет, чтобы все злое, соделанное от юности, все его дела, слова и помышления были проще­ны, оставлены и преданы вечному забвению? Я думаю, что всякий желает такого блага. Поэтому я и говорю: если ты, человек, хочешь оставления грехов, то почему убегаешь от причащения чаши Господней? Разве не слышишь, как Сам Господь говорит: «Приимите, ядите... во оставление грехов» и «Пиите... во оставление грехов» (Мф. 26: 26, 28)? Я знаю, кто-либо так скажет: я недостоин, я грешен, посему и не дерзаю приступить ко причащению Божественных Тайн. Ты хорошо гово­ришь, называя себя грешником, недостойным и недерз­новенным, ибо кто может быть в совершенстве досто­ин? Никто из связавших себя плотскими похотями и сластями не достоин приходить и приближаться к Тебе, Царь славы, как говорит об этом святой литургиар. Но ты скверно делаешь, удаляясь и избегая причащения, ибо во псалмах пишется так: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72: 27).

Недостоинство сие наше бывает двоякого рода: не­достоинство истинно кающихся и недостоинство тех, которые или не искренно каются, или вовсе не каются, или даже и совсем не хотят каяться.

Недостоинство истинно кающихся удостаивается Божественного причащения во оставление грехов, ибо они просят, как недужные, врачевства, согласно слову Христову: «Не требуют здравии врача, но болящий» (Мф. 9: 12).

Недостоинство же кающихся ложно или же вовсе не кающихся не удостаивается Божественного причаще­ния, ибо написано: «Не дадите святая псом» (Мф. 7: 6).

Кто же это кающийся истинно и кто кающийся ложно? Кающийся ложно есть тот, кто не искренно ис­поведует свои грехи пред Богом своему отцу духовному, но скрывает их; если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанном зле. Впрочем, такой иногда от­части и жалеет, однако же он не имеет в сердце своем твердого намерения и не полагает в уме твердого обе­щания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Та­кой не достоин Божественного причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко прича­щению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после хлеба сатана.

Кающийся же истинно есть тот, который, испове­дуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на по­мощь Божию, твердое намерение никогда не возвра­щаться к своим прежним делам и всячески блюстись от них. Такой сподобляется как Божественного причаще­ния, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весь­ма недостойным.

Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египет­ская. О ней пишется, что она настолько была недостой­на Божией милости из-за своей грешной жизни, что да­же церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия. Когда же сия грешница положи­ла в сердце своем истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась причащения Божествен­ных Тайн, тела и крови Христовых в церкви Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в житии этой святой.

Посмотрим теперь. Она ни удовлетворения не сде­лала за грехи свои, ни коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов: едва день один прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается чаша Господня.

Подобное сему находится и в Прологе, в 26 день де­кабря. Две женщины были оклеветаны пред епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и пове­лел всем людям быть готовыми к причащению Божест­венных Тайн, тела и крови Христовых. Когда он служил литургию и начал причащать своих людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других были белые и светлые: у грешных были черные лица, а у праведных — белые. Приступили же и те две женщины ко причащению, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ ди­вился сему, явился ему ангел и сказал: то правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покая­лись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение; посе­му простил Бог грехи их и сподобил их той благодати, которую ты видел сам.

Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные жен­щины были недостойны Божественного причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в сердце своем твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их.

Итак, никто не удаляйся от чаши Господней и толь­ко истинно покайся, и положи в сердце своем обеща­ние не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за грехи свои, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на мило­сердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждою, и причащайся, не сомне­ваясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов.

Если ты мне не веришь, что истинно кающемуся святое причащение служит ко оставлению грехов, то поверь неложным устам Самого Христа, Спасителя на­шего, говорящего: «Приимите, ядите... во оставление грехов», «Пиите... во оставление грехов». Если ты веруешь в Бога, то должен поверить и словам Божиим; а ес­ли ты не веришь словам Божиим, то ты, значит, и в Бо­га не веруешь. Бог говорит: «Причастись Моей чаши», — а ты сомневаешься. Бог говорит: «Ты получишь оставле­ние грехов», — а ты не веришь и говоришь: боюсь. Не бойся! Приступи без сомнений, с верою!

Хорошо ты делаешь, что боишься; но плохо посту­паешь, убегая. Бог не враг для тебя, но врач: Он исце­лить хочет, а не погубить. Бог не супостат для тебя, но Отец: Он ищет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя и губитель, но благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной чаши? Лучше тебе принять духовное врачевство и исцелиться, нежели, убежав от врачевства, впасть в большие греховные бо­лезни и погибнуть. Лучше тебе, отбросив страх, при­бегнуть к Отцу и насытиться Его бессмертной пищи, нежели из страха уйти на чужую сторону и там питать­ся свинской пищей отчуждения, то есть, греховными страстями. Лучше тебе притечь к своему милосердному благодетелю, нежели держаться врага и работать губи­телю своему, ибо пока ты пребываешь во грехах без по­каяния, до тех пор ты работаешь твоему диаволу и яв­ляешься его рабом и пленником.

Чтобы не показалось кому-либо, что мы удалились от предположенного предмета нашей беседы, мы теперь снова обратимся к слову о пользе причащения и к рассуждению о невыгоде непричащения.

Причащающийся часто чаши Господней изменяется во Христа: вот поистине пребогатое приобретение и польза. Тот же, кто не причащается чаши Господней, но имеет общение с чашей бесовской, тот претворяется в беса: вот в чем лишение и погибель вечная.

Как же соединяется со Христом причащающийся чаши Господней? Сие видно из слов Самого Христа, Гос­пода нашего, говорящего так: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6: 56). Святый Феофилакт, толкуя сие место, говорит: здесь мы научаемся величию тайны причащения. Ядущий плоть и пьющий кровь Господню пребывает в Самом Господе, и Бог в нем. Дивно и выше всяких слов сие соединение, которым Бог в нас и мы в Боге пребываем. И еще тот же Феофилакт говорит от лица Христова: ядущий Меня, соединившись, живет со Мною и преображается в Ме­ня, могущего живить его. Внемлем же мы сему слову Христову в Феофилактовом толковании: «преображает­ся в Меня». Кто, говорю я, причащается чаши Господ­ней, причащается тела и крови Христовой, тот преобра­жается во Христа. Согласно с этим говорит и св. Кирилл Иерусалимский: «Мы в святбм причащении соделыва-емся христоносцами и даже соплотными и сокровными Христу». Святой же Кирилл Александрийский приводит такой пример: «Как воск, растопленный и влитый в другой растопленный воск, смешивается в один воск и по всем свойствам является одним и тем же воском, так и тот, кто принимает в себя тело и кровь Христову, со­единяется с Ним, так что и Христос в нем пребывает, и он во Христе».

Слышишь ли, человек, свидетельства таких великих учителей и даже неложные слова Самого Господа? Раз­ве теперь не имеешь веры и не познаешь богатого при­обретения от причащения чаши Господней? Если им всем не веришь, то кому же ты поверишь?

Послушай же и еще одну дивную вещь. У одних ис­пытателей Божественного Писания есть такой вопрос: почему Иуда, предавая иудеям Господа нашего, дал им знамение, говоря: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48)? Разве те не знали Христа, которого так часто слышали учащим и так часто видели чудодей­ствующим? Был ли в Иерусалиме такой, кто не знал Его хорошо? Ведь даже малые дети знали Его, ибо когда Он входил в Иерусалим, они вышли навстречу Ему и вос­клицали: «Осанна!» Какая же нужда была сего Иудина знамения? Даде им знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48).

На сей вопрос из Златоустого толкования выводят выяснение такой тайны: когда на последней вечери святые апостолы причастились из рук Спасителя тела и крови Христовой, то все просветились своими лица­ми, у всех лицо стало подобно лицу Христа, и на ка­кого бы апостола ни посмотрел Иуда, он видел, что ли­цо его по красоте и благодати подобно лицу Христову. Вот как говорит о них св. Златоуст: «Ученики имели до причащения Христоносные лица». Иуда тогда и поду­мал, какое знамение нужно будет дать каиафовым слу­гам, по которому бы они узнали Христа. Ибо если бы они не узнали Его, то была бы опасность, что вместо Него они возьмут другого. Посему-то, когда архиерей послал отряд воинов, Иуда им дал знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть».

Соединивши вместе и прежде сказанное Феофилактово слово: «Ядущий Христа преображается в Хрис­та» и сие Златоустово: «Христоносные лица имели, причастившись», мы легко можем понять, как изменя­ется во Христа причащающийся чаши Господней, ибо какова пища, таково и питаемое. Пища — Христос, посему и ядущего Он преображает в Себя. Кто ест плоть Христову и пьет кровь Его, тот во Христе пребы­вает, и Христос в нем.

О, как велико приобретение от причащения чаши Господней, как велико богатство и польза в том, чтобы иметь Христа в себе, быть одно со Христом и соеди­ниться с Ним! Что может быть больше этого? Что до­роже и что честнее?

Наоборот, кто не причащается чаши Господней, но пьет чащу бесовскую, тот не только лишается Христа, но и претворяется в беса. Знаете ли вы, что такое бе­совская чаша? Посмотрим в Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Он видел некую жену, ездящую на красном звере, облаченную в порфиру и украшенную драгоцен­ными приборами, имеющую золотую чашу в руке сво­ей, полную мерзостей и скверн своего любодеяния. Вот чаша бесовская, вот питье диавольское: это есть мер­зость скверны и любодеяния. Кто живет скверно, кто любодействует и прелюбодействует, кто валяется в не­чистотах плотских мерзостей, кто в настоящей окаян­ной жизни наслаждается страстями и сластями грехов­ными, тот пьет чашу бесовскую, противную чаше Гос­подней, о которой вспоминает и св. апостол Павел, говоря: «Не можете чашу Господню пити и чашу бесов­скую; не можете трапезе Господней причащатися и тра­пезе бесовстей» (1 Кор. 10: 21).

То, как претворяется в беса пьющий бесовскую ча­шу, видно из жития св. Нифонта, память которого пра­зднуется 23 дня месяца декабря. Он, в свои юные годы до покаяния живя скверно и во грехах, пил бесовскую чашу мерзких скверн любодеяния. И вот однажды при­шел он к известному ему богоугодному некоему мужу, по имени Никодиму. Никодим, посмотрев на лицо Ни­фонта, удивился и ужаснулся, однако же молчал. Тогда Нифонт сказал ему: «Почему ты смотришь на меня, как на незнакомого?» Никодим же ответил: «Поверь мне, брат мой, что никогда я не видел тебя таким, как ны­не, ибо лицо твое страшно, как у эфиопа».

Мы же внемлем: святые апостолы, достойно прича­стившиеся чаши Господней, казались имеющими свои лица подобными лицу Христову, юноша же тот, приоб­щавшийся чаши бесовской, казался бесом, имел лицо страшное, как у эфиопа, подобное виду диавола. Ис­тинно говорит Писание: «Творяй грех от диавола есть» (1 Ин. 3: 8).

О, как велико лишение оттого, что избегают чаши Господней! О, как страшна погибель тех, которые пьют чашу бесовскую, то есть, скверно и без покаяния живут во грехах своих!

Духовное богатство и приобретение душевной поль­зы от приобщения чаше Господней неисчислимы, лише­ния же, происходящие от бесовской чаши, невозможно передать словами. О всем этом говорить подробно нам и времени не хватит; посему я скажу кратко: чаша Гос­подня есть чаша спасения, ибо достойно причащаю­щийся ее, то есть, с истинным покаянием, как было сказано выше, получает спасение. Чаша же мерзости и скверн любодеяния, чаша бесовская, есть чаша вечной погибели, ибо пиющий из нее осуждается на вечное му­чение. Зная все это, возлюбленные, будем всячески отвращаться от чаши бесовской; постараемся же достой­но и часто приступать к чаше Господней. Хотя мы и не­достойны, однако удостоимся милосердия Божия, если по силе нашей «очистим себе от всякия скверны плоти и духа» (2 Кор. 7: 1) и положим в сердцах наших твер­дое намерение и обещание не возвращаться более к на­шими прежним злым делам.

Когда апостолы хотели быть ближайшими у Христа, Царя славы, когда хотели быть боярами и об этом мо­лили Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей», то им пове­лено было испить чашу Христову: «Можета ли пити ча­шу, юже Аз пию?» И они не отказались: «Она же реста: можева».

Кто хочет быть близ Христа, кто желает одесную Его стоять во славе Его, когда Он придет «со ангелы свя­тыми», тот пусть не отказывается пить Его чашу и не избегает Божественного причащения Его плоти и крови. Вкушай плоть Его и пей кровь Его, и будут они тебе и для оставления грехов и близости ко Христу, и для со­юза любезного с Ним. Только прежде всего положи в сердце своем истинное покаяние и положи, не отклады­вая, положи в сей час, в сию минуту, говоря вместе с Давидом: «Рех, ныне начах» (Пс. 76: 11), — не обо­ждавши начну, не утром, не завтра, но ныне, ныне ска­зал и ныне же начну с надеждой на помощь Божию.

Бог, уже давно ожидая твоего покаяния, будет рад тебе; Он тотчас откроет тебе двери Своего милосердия, удос­тоит чаши Своей, соделает тебя близким к Себе в цар­стве Своем и сподобит тебя Своей славы, которую да получим и мы все. Аминь.

12. Слово историческое в неделю ваий («Благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних» (Мф.21))

Когда Господь наш Иисус Христос со славою входил в Иерусалим, то народ встречал Его с пальмовыми вет­вями, а отроки взывали: «Осанна!» Станем же и мы, о, возлюбленные, станем умом нашим при вратах Иеруса­лимских, станем на том месте, где совершился славный вход Господень в Иерусалим, посмотрим, как соверша­лось сие событие, и хоть немного присмотримся к не­му нашими духовными очами.

Шествие Христа, Спасителя нашего, началось от го­ры Елеонской, то есть, Масличной, ибо греческое слово «елеон» на наш язык переводится «масло». Прозвана была та гора Елеонской, то есть, Масличной, потому, что на ней росло много масличных деревьев. Подобно гус­той дубраве, та гора изобиловала масличным садом. Го­ра сия находится на восточной стороне Иерусалима, от­стоя от древнего Иерусалима на пять стадий, а это яв­ляется путем субботы, как пишется о сем в Деяниях Апостольских: «Возвратишася, — сказано, — апостоли во Иерусалим от горы, нарицаемыя Елеон, яже есть близ Иерусалима, субботы имущия путь» (Деян.1: 12). Путь же субботы равняется пяти стадиям, ибо иудеи столь почитали свой «шабаш», то есть, субботу, что не позволяли себе даже и путь далекий совершать в суббо­ту, кроме пяти стадий, то есть, одной версты. Это и на­зывается путем субботы.

Не велико было расстояние от той горы до древне­го Иерусалима, зато она была очень высокая: от самого верха ее до Иерусалима считалось шесть стадий, а от подножия — пять, ибо целую стадию нужно было вос­ходить на ту гору. Елеон от Иерусалима отделялся доли­ною, называвшеюся Иосафатовой, ибо Иосафат, царь иудейский, в древности создал себе в этой долине преж­де смерти гроб, а над гробом пирамиду, или дивный столп; с того времени эта долина и прозвана была доли­ной Иосафатовой. Долина эта была глубокая, и посреди ее протекал Кедронский поток. Эта же долина называ­лась еще и долиной плача, ибо в ней находились гроб­ницы всего Иерусалима. Евреи погребали своих мертвецов не в городе, но выносили их за город для погребе­ния в долине Иосафатовой и совершали там по обычаю свои плакания над мертвыми: посему-то и названа бы­ла долина Иосафатова долиной плача. Священное Писа­ние и святые отцы предсказывают, что в этой же доли­не совершится и страшный суд Христов. На восток от этой долины и находилась гора Елеонская.

Христос, Господь наш, очень любил эту гору, ибо она была безмолвна подобно пустыне. Он часто там в двух местах проводил ночи в молитве: иногда на самом верху горы, откуда потом и на небеса вознесся, иногда же в саду, который был на косогоре и склоне горы. Сад этот принадлежал Зеведею; находился он недалеко от селения Гефсиманского, где был и загородный дом Зеведея. Зеведей же был родственником по плоти Госпо­ду Христу, почему и Господь наш входил в сад родствен­ника, как в собственный, совершая в нем всенощные молитвы к Богу, Отцу Своему.

Кроме того, Он часто посещал эту гору и потому еще, что праотец Давида, прообразуя Его неповинное страдание, плакал там, убегая от своего сына Авессалома, как пишется об этом в книгах Царств: «Давид восхождаше восходом на гору Елеонскую, и плачася, покрыв­ши главу свою, и идяше босыма ногама» (2 Цар. 15: 30). От этой Елеонской, или Масличной, горы началось ше­ствие Христово в Иерусалим; Он шел чрез долину Иосафатову, прозванную долиною плача, и чрез Кедронский поток.

Мы же, смотря на все сие умом нашим, рассудим духовно.

Человеку-христианину, желающему войти в Иеруса­лим небесный, необходимо начать шествие свое от Елеона, от плодовитости масличной. Вы знаете, что Давид го­ворит о себе так: «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий» (Пс. 51: 10). Итак, пусть всякий будет подобен маслине плодовитой, принося Богу свои духовные плоды. «Плод же духовный, — говорит апостол, — есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, ве­ра, кротость, воздержание» (Гал. 5: 22). Пусть человек совершит что-либо доброе — пост, молитву, милосты­ню, пусть оставит долг ближнему, простит прегрешение опечалившему его, пусть отстанет от всех злых дел, по­кается и, уклонившись от зла, начнет делать благое. Все это есть духовный, приятный Богу плод, а сам человек является «маслиной плодовитой в доме Божием».

Кроме этого необходимо, чтобы сия плодовитая маслина, то есть, человек христианский, приносящий Богу свои добрые дела, как плоды, находился на высо­кой горе богомыслия, часто умом своим в смиренной молитве возносился от земного к небесному, искал не­бесного, а земное презирал, во время молитвы отлагал всякое земное попечение. Нужно еще, чтобы и свой путь спасения он начинал от вертограда, чтобы имел чи­стую совесть, огражденную со всех сторон страхом Гос­подним и украшенную, как вертоградными цветами, добрыми помыслами. Начавши отсюда, нужно идти чрез долину, которая была общей гробницей для Иеру­салима, где и страшный суд Христов имеет быть, то есть, нужно идти чрез долину смирения и памяти о смерти и о грозном испытании на суде; нужно идти чрез плачевную долину сетования о содеянных нами грехах и слезами, как потоком Кедронским, омывать свои ланиты. Так мы приблизимся к горнему Иерусали­му. Но посмотрим опять на Господа нашего.

Грядет Господь наш, воссев на ослицу и жребя. Сначала сел на ослицу, а потом, пройдя немного пути, Он сел на жребя ослицы. В этом заключается следую­щая тайна. Ослица, умеющая носить ярмо, знаменова­ла народ иудейский, впряженный в ярмо закона, дан­ного на Синае; жребя же, еще не приученное к ярму, знаменует безъяремных язычников, не имевших ярма закона Божия. Пересевши же с ослицы на жребя, Гос­подь показал, что иудеи вскоре будут отторгнуты от Него, как неверующие и ожесточенные, что будет со­здана церковь из язычников и Он прославится язычни­ками. Это теперь и видно ясно. Ибо отнято от иудеев спасение Божие, дано нам, язычникам, и теперь нами прославляется Христос Спаситель, истинный Бог наш.

Нельзя не удивляться толикому смирению нашего Владыки, которое Он проявил в столь славном входе, ибо встретило Его и следовало за Ним бесчисленное множе­ство народа. За Христом тогда шли не только двенад­цать больших апостолов, не только семьдесят меньших, о которых в Евангелии вспоминается так: «Яви Господь и инех седмьдесят, и посла их по два пред лицем Сво­им» (Лк. 10: 1), но еще и другой народ, во множестве пришедший в Вифанию, как об этом пишется, слыша­ли мы, в Евангелии: «Разумев народ мног от Иудеи, яко тамо есть, приидоша не Иисуса ради токмо, но да и Ла­заря видят, егоже воскреси от мертвых» (Ин. 12: 9). Все это множество народа шло с учениками Христовы­ми, одни идя впереди, другие же позади Его, а встреч­ных и исчесть не было возможности. Ведь в то время со всех стран не только иудеи, но и язычники очень мно­гие собрались в Иерусалиме на праздник, и все число народа доходило тогда тысяч до ста, взятых тридцать раз, ибо церковные начальники Иерусалима каждый год сосчитывали весь народ, собиравшийся в Иерусалиме на праздник. Ни в один другой какой-либо год, ни преж­де и ни после, не было такого стечения народа, как только в тот один год, когда нужно было Христу пост­радать. Со всей вселенной тогда собралось в Иерусалим тридцать сотен тысяч. Сие произошло по Божию смотрению, чтобы весь мир мог видеть бесчестное и неповинное страдание Сына Божия. Весь этот народ вышел навстречу Христу с пальмовыми ветвями, как пишется об этом в Евангелии: «Народ мног, пришедый на пра­здник, слышавше, яко Иисус грядет во Иерусалим, прияша ваиа от финик и изыдоша во сретение Ему, и зваху, глаголюще: «Осанна» (Ин. 12: 12, 13). Тогда же чу­десно отверзлись и уста детей, сосущих груди матерей своих, согласно написанному: «Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу; и взываху: осанна, благословен грядый» (Мф. 21: 16). Говорят, что тех младенцев и от­роков было тридцать тысяч.