Поучение в неделю Страшного Суда («Приидет Сын Человеческий во славе Своей» (Мф.25: 31)). 3 страница

Так подперши возводящую к небу лествицу виден­ным в Апокалипсисе ангелом, я закончу свою беседу, го­воря: Аминь.

8. Поучение о поклонении святым иконам («Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже», — так поет велегласно Божественная, православная, кафолическая церковь)

Неповинная Авелева кровь, православные слушате­ли, вопияла некогда великим гласом к Богу, как говорил Каину Сам Всемогущий Господь: «Глас крове брата тво­его вопиет ко Мне» (Быт. 4: 10). Имеет свой глас и не­повинно пролитая кровь многих мучеников, пострадав­ших в нашей православной церкви за святые иконы; имеет она свой глас, но не иной какой-либо, а следую­щий: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже». Присоединимся и мы, православные и все сыны восточ­ной церкви, к сему кровному гласу святых мучеников. Будем так же готовы страдать и кровь свою проливать за святые иконы, и воспоем все согласно: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже».

Что же скажешь на это ты, семиглавый змей иконоборной ереси, отрицающий святые иконы? Слышу, слышу, порождение ехидны, что ты говоришь. Ты от­рыгаешь из уст твоих богомерзких неисцелимый аспи­дов яд, называющий нас, православных, идолопоклон­никами, а святые иконы называющий идолами. (Обма­нула себя сама неправда.) Прежде всего я спрошу, аспид ядовитый: что такое идол, что такое святая ико­на и какая разница между идолом и иконой? Неуже­ли не знаешь сего ты, мерзкий учитель в израиле? Об­раз или икона есть изображение и подобие действи­тельной вещи, которая или есть, или была, или будет. Если кто изображает Святую Троицу в виде трех анге­лов, так это было в действительности, когда ангелы яви­лись Аврааму у дуба Мамврийского (Быт. 18: 1). Если кто изображает Бога Отца в виде некоего пречестного старца, так это было в действительности, когда пророк Даниил и пророк Исайя видели «Ветхаго денми», «се-дящаго на престоле высоце превознесение, и серафими окрест Его» (Дан. 7: 9; Ис. 6: 1). Изображает ли кто Бога Сына, рожденного, жившего с людьми* «страдав-ша и погребенна, и воскресшаго в третий день по пи­санием, и восшедшаго на небеса и седяща одесную От­ца, и паки грядущаго со славою судити живых и мертвых», так ведь все это в действительности было, есть и будет. Изображает ли кто Бога Духа Святого в виде го­лубя, так и это было в действительности, когда явился Дух Святый в виде голубином. То же нужно сказать и о всех прочих святых иконах, которые всегда соответ­ствуют своим первообразам и всегда являются изобра­жением и подобием истинных вещей. А идол что та­кое? Насколько сильно отличается он от иконы? Ико­на является изображением истинной вещи, а идол есть изображение пустой прелести. Что представляют мне идолы? Представляют Дия, Эрмия, Аполлона, Артеми­ду и прочие бесчисленные бесовские капища. Что изо­бражают для меня идолы? Изображают солнце, луну, Купала, Лада, Перуна. Ты скажешь, что это изображе­ния богов. Но вот в чем вопрос: истинные ли боги те, которые изображаются язычниками? Кто назовет ис­тинным Богом Бахуса, который является начальником всех пьяниц? Кто назовет истинною богиней Артеми­ду, или Венеру, которая есть начальница всяких нечис­тот и мерзостей? Все боги язычников — бесы; «Господь же наш небеса и землю сотворил» (Пс. 95: 5), как сви­детельствует об этом сосуд избранный апостол Павел в послании к Коринфянам: «Аще и суть глаголемии бози или на небеси, или на земли;.якоже суть бози мнози и господие мнози; но нам един Бог Отец, из Негоже вся, и мы у Него, и един Господь Иисус Христос, ямже вся, и мы Тем» (1 Кор. 8: 5, 6), и един Дух Святым, в Нем же всяческая, и мы в Нем.

Я буду говорить так: посмотри, как идол, изобража­ющий Бога, изображает на самом деле пустую прелесть, изображает обман; ведь он представляет собою бога, ко­торый есть не Бог, а бес, не Создатель, но создание. Совсем не то святые иконы, которые всегда изобража­ют истину, как уже я говорил об этом. Из этого мож­но убедиться, насколько велика разница между истиною и пустой прелестью. Кто же еще дерзнет называть свя­тые иконы идолами? Разве не слышите звук страшного грома, который, как из облака высокого, происходит из седьмого вселенского святого собора и громогласно ве­щает: «Говорящим, что святые иконы — идолы, анафе­ма, анафема, анафема!»

Если же святые иконы не идолы, то как можно на­звать идолопоклонниками тех, которые поклоняются святым иконам? Как ты смеешь, семиглавый змей ико­ноборческой ереси, отрыгать свой яд на святые иконы и на поклоняющихся им?

Я отвечу, но говорить буду с тобой, семиглавый змей, на основании Божественных Писаний. Разве ни­когда вы не читали, беззаконные иконоборцы, что запо­ведал Господь Моисею устроить на ковчеге двух золотых херувимов и поставить их на ковчеге Господнем? Ведь кланяющиеся ковчегу Господню кланялись и херувимам, стоящим на ковчеге, однако, они не делались чрез это идолопоклонниками, но оставались избранными людьми Божиими.

Разве не читали вы в Писаниях о медном змие, ко­торого повесил Моисей на древо, который врачевал взи­рающих на него и поклоняющихся ему и который был прообразом Самого Христа Спасителя нашего, распято­го на древе и свидетельствующего о Себе так: «Якоже Моисей вознесе змию в пустыне на древо, тако подоба­ет вознестися Сыну Человеческому» (Ин. 3: 14)?

Разве не читали вы, порождения ехидны, в истори­ческих преданиях, что сам Христос, Спаситель наш, ос­тавив на плащанице изображение пречистого Своего лица, послал к Авгарю, царю больному, желавшему ви­деть Иисуса и исцелиться от Него, каковой образ мы и называем Нерукотворенным. Разве не читали вы в Пи­саниях Божественных, о, треокаянные еретики, что Сам Христос, Спаситель наш, по словами Павла, назы­вается образом «превечного Отца, сый сияние славы Отчия и образ ипостаси Его» (Евр. 1: 3)? Разве не чи­тали вы в Божественных Писаниях, что и человек сам называется образом Божиим, согласно слову Божию: «Сотворим Себе человека по образу Нашему и по по­добию» (Быт. 1: 26)? Почему же вы Божий образы на­зываете идолами? Неужели и человек, являющийся об­разом Божиим, есть идол?

Я отвечу за вас. Правильно вы говорите это о себе, ибо неприлично назвать вас образами Божиими, но луч­ше идолами. Вы — идолы, северные иконоборцы, ибо имеете очи и не видите Бога, изображенного на иконе Его святой, не видите чудес, истекающих от святых икон Богородицы, изображенных самим святым Лукою и творящих премногие чудеса. Вы имеете уши и не слы­шите, что заповедует Писание: «Возносите Господа Бо­га нашего и покланяйтеся подножию ног Его, яко свя­то есть» (Пс. 98: 5). Подножием отцы святые считают святой крест, которому вы не хотите кланяться. Вы имеете уши и не слышите, что говорит об образах св. Дамаскин и с ним святые отцы и весь собор, что по­честь, воздаваемая образу, направляется к изображенно­му на нем: кто почитает образ, почитает и изображен­ного на нем. Сим победил иконоборцев и Стефан свя­той, пострадавший за святые иконы, о котором повествуется в его житии следующее. Привели его к са­мому начальнику иконоборческому, Льву Исаврянину, который повелел ему попрать ногами икону Спасителя. Но что же делает святой муж? Он попросил кинсонную златицу (податную монету) и спросил: чей это образ и написание? Когда же ответили ему: кесарев, — он бро­сил златицу на землю и начал топтать ногами и плевать на изображение кесаря, находящееся на златице, стал унижать и обесчещивать его пред лицом самого кесаря. Смотря на это, крайне разгневался царь и все его ста­рейшины, а муж тот с дерзновением сказал: «Вы гнева­етесь за то, что я попрал образ вашего земного царя, ко­торый есть прах и пепел; как же будет гневаться Царь царствующих и Господь господствующих, образ которо­го вы попираете вашими скверными ногами? Разве не читали вы апостольское правило: «Не делайте, — сказа­но, — того другим, чего сами не хотите»? Вы не хоти­те, чтобы иконы, изображающие вас, были попраны; почему же вы, племя гноеименитого Копронима, попи­раете иконы, изображающие Самого Спаса нашего и Его святых угодников?» Что вы скажете против, безза­конные иконоборцы? Говорите, клевещите, рыкайте, звери дубравные! Мы будем слушать и, поелику возмож­но, отвечать. Все ваше мудрствование богомерзкое раз­деляется на две части.

Я скажу так: в первой части вы мудрствуете, что по­клоняющиеся святым иконам суть идолопоклонники. На сие я отвечу следующее. Раньше уже я говорил, на­сколько велика разница между иконой и идолом. Ико­на не может быть названа идолом, ибо она является изображением действительной вещи, идол же есть изо­бражение пустой прелести. Смотри же, гноеименитый Копроним, как сильно отличаемся и как далеко мы от­стоим от идолопоклонников. Они в образе своих идолов поклонялись богам, которые в действительности бесы, живущие и провещающие в идолах; мы же в Спасите-левой иконе кланяемся истинному нашему Богу, в Бо­городичной иконе — истинной Богородице, пречистой Деве Марии. Идолопоклонники своих идолов считали за богов, а мы образа не считаем за богов и не желаем счи­тать: у нас есть один только Бог, поклоняемый и слави­мый в Троице Святой, икона же Его служит только изо­бражением и напоминанием. Идолопоклонники думали и верили, что в бездушных идолах живут их боги, как душа в теле, мы же благочестивые не верим сему. Мы знаем, что Бог неописуем: Он везде присутствует и все Собой наполняет. В иконе он не пребывает, как душа в теле, и пребывать не может. Идолопоклонники всю свою надежду возлагали на идолов, а мы, православные, не утверждаем нашей надежды на иконах, но возлагаем нашу надежду и упование на того, кто изображен на иконе. Идолопоклонники поклонялись самим идолам, дереву и злату, мы же, православные, поступаем совсем не так. Когда мы кланяемся образам, мы кланяемся не самим образам, не древу, сребру или злату, не пестроте и краскам или прекрасному изображению, но поклоня­емся образам совместно и нераздельно с их первообра­зом. Мы поклоняемся образу Спаса, а в уме имеем пер­вообраз, Самого Спаса. Кланяемся образу Богородицы, а в уме имеем первообраз, саму Богородицу. Одним сло­вом, мы, православные, поклоняясь иконам, никогда не разделяем образ от его первообраза; но всегда совмест­но и нераздельно поклоняемся и образу, и его первооб­разу. Тысячу раз я повторю, что самим образам, отде­ленным от своего первообраза, мы не кланяемся и кла­няться не хотим; кланяемся же образу совместно и нераздельно с его первообразом. Не то же самое гово­рит и святой Дамаскин: «Почесть образа восходит к первообразному»?

В другой части вы, мерзкие гноеименитые копронимы, мудрствуете, что мы, православные, поклонени­ем нашим иконам преступаем заповедь Божию, ибо написано в десяти заповедях Господних: «Не сотвори себе кумира, ниже всякого подобия» (Втор. 5: 8). Слы­шим, копронимчики, слышим, лобзаем с верою и лю­бовью, исповедуем и храним десять заповедей Господ­них; вы же прельщаетесь, не понимая ни Писания, ни силы Божией. Прежде всего я отвечу следующее. Мы не создаем кумиров или идолов и не почитаем их, ибо одно есть образ, а иное кумир, как я уже сказал об этом. Потом я отвечу еще и так: для чего Моисей, уже получивши заповеди Господни, между которыми была и эта: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого по­добия», почему, говорю, уже зная об этой заповеди Господней, тем не менее устроил изображение херуви­мов при ковчеге Господнем, сделал медного змия и воз­нес его на древо, чтобы прообразовать распятого Иисуса? Отвечайте же, хорошо или скверно поступил Мои­сей, который, зная заповедь Господню: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия», сделал, однако, изображения двух херувимов и образ Христов, то есть, змия, вознесенного на древо? Если скверно поступил Моисей, свидетельствуйте о зле, если же хорошо, то по­чему укоряете нас, творящих то же?

Далее я скажу следующее. Заповедь Господня: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия» отно­сится не к иконам, но имеет в виду идолов. Всемогущий Бог знал, что евреи имели большую склонность к идоло­поклонству, ибо они смешались с язычниками, научи­лись их делам, поработали их истуканам, сотворили в Хориве тельца, поклонились истуканам и славу Божию обменяли на подобие тельца, ядущаго траву. Что же де­лает всемогущий Бог, видя сию великую склонность ев­реев к идолопоклонству? Он дает чрез Моисея десятословные заповеди, которые начинаются так: «Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския; не будут тебе инии бози, разве Мене. Не сотвориши себе кумира вместо Бога, ниже всякого подобия, которому бы имел еси кланятися, яко Богу» (Втор. 5: 6—8).

Теперь я призываю в свидетели вас самих, хотя и злых. Разве мы не исполняем сию заповедь Божию? Разве имеем мы богов иных, кроме того Бога, который вывел людей израильских из рабства египетского, а нас от рабства диавольского? Разве делаем мы себе кумиров вместо богов, которым воздавали бы такую же достой­ную честь, как и Самому Богу, когда храним у себя и почитаем те иконы, которые, как я сказал, не суть идо­лы, которых мы не считаем за богов, которым не покло­няемся отдельно от их первообразов и не воздаем им Божеской почести?..

Впрочем, зачем долго говорить с безумными и упор­ными? «Скверняйся да сквернится» (Апок. 22: 11). Откройте свои мерзкие гортани со всем их преиспод­ним ядом: «Врата адовы не одолеют святой церкви», «Церковь есть столп и утверждение истины»; с нею мы, ее чада, вместе со всеми святыми отцами, светиль­никами вселенскими, Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, Афанасием, Кирил­лом и многими другими, со всем вселенским святым собором, собравшимся на иконоборцев, все мы едино­гласно говорим и готовы подписаться кровию нашею: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий!» Вас же, гноеименитых копронимцев, вместе со всем седь­мым святым вселенским собором проклинаем: «Анафе­ма, анафема, анафема!»

9. Слово в субботу четвертой недели великого («Поминайте наставники ваша» (Евр.13:7). «Поминай последняя твоя» (Сир.7:39))

«Поминайте» и «поминай»: эти два слова из Боже­ственного Писания да будут, возлюбленные слушатели, основанием нашей настоящей беседы. Поминайте на­ставников ваших, отца и матерь, ибо они прежде всего являются наставниками человека в юности его, а также и тех, которые наставники ваши по духу и о которых говорит вам слово Божие. Поминайте их; взирая на ко­нец жизни их, помните их добрую жизнь, богоугодные дела, душеполезные слова и наставления, которыми они поучали вас, подражайте вере их и поревнуйте их богоугождению. Помня же о наставниках, помни всякий и последний твой вздох, смерть, гроб, тление и превраще­ние в прах. «Поминай последняя твоя».

Обе эти памяти, то есть, о прежде почивших на­ставниках и о своей кончине, великую приносят пользу. Для тех ходатайствуется отрада и милость Божия, для себя же испрашивается добрая жизнь с убережением от грехопадений. «Поминай, — сказано, — последняя твоя, и во веки не согрешиши». Будем хранить память о блаженной памяти представившихся богоугодных му­жах, будем воссылать о них к Богу свои хотя бы греш­ные молитвы и умилостивим Его человеколюбную бла­гость. При памяти же о них вспомним и нашу кончи­ну и предложим слово о памяти смертной, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

Хвалю тот добрый обычай нынешних времен, по которому многие люди ходят ради обучения в другие государства, ибо из-за моря они возвращаются умудрен­ными. Слышал также я, что некие мудрецы мысль о смерти назвали особой философией, особым любомуд­рием. Если же память смертная есть философия, то не­удобно, сидя дома, учиться этой мудрости, но следует искать ее и в чужих странах.

Пойду теперь я не плотскими, но умственными но­гами за море, в чужие страны, из Европы в великую Азию, из настоящих лет в древнейшие, давноминувшие. Так хаживал и Давид, говоря: «Помыслих дни первые, и лета вечная помянух» (Пс. 76: 6). Это зна­чит, что он привел на ум и "древнейшие мимошедшие времена и рассмотрел пророчески те, которые после нас будут, ибо умственные ноги движутся взад и вперед и настолько скороходны, что одним шагом доходят и до древних лет, и настигают и будущие. Этим умст­венным хождением пойду и я в дальние страны и в мимошедшие древние времена. Прежде всего я пройду страну, порубежную между Европой и Азией, называе­мую Лакедемонской. В ней я вижу лакедемонского ца­ря Павзания, сидящего на престоле своем с великою гордостью, и стоящего пред ним славного философа Симонида. Царь говорит философу: «Скажи мне что-либо из твоей философии, что было бы полезно для ме­ня и осталось в памяти». Философ же ответил: «Помни, царь, что ты человек смертный». Не велик ответ сей, зато полон он великой мудрости. В нем философ пред­ложил царю две мудрые и благопотребные вещи. Пер­вая: помни, царь, что ты смертный человек, а не Бог; ты имеешь рождение одинаковое со всеми людьми, а не какое-либо особенное; ты имеешь тело такое же, как и у всех людей, а не какое-либо другое; ведь тело твое не из сребра, злата, или какого-либо драгоценного камня, но из того же болота, гноя, тления и смрада, как и у всех людей; помня сие, не будь гордым. Вторая вещь: помни, царь, что ты смертен, а не будешь жить вечно. Сегодня ты сидишь на престоле, а на утро ты можешь быть во гробе. Сегодня — во славе, а завтра — в смраде; сегодня — в светлой палате, а утром — в темной яме; сегодня — в царской порфире, а утром — в погребательном хитоне; сегодня — в богатстве и мо­гуществе, а утром, будучи мертвым, ты ничего не бу­дешь иметь и не в состоянии будешь что-либо сделать; сегодня все предстоят тебе, а завтра ты останешься один в недрах земных; сегодня все тебя слушают, а ут­ром — никто, ибо кто слушает мертвого, и что может повелеть мертвый? Сегодня ты страшен для всех, а за­втра кто убоится тебя, мертвого? Сегодня на тебя смо­трят очи всех, а утром прах земной скроет тебя от очей всех; сегодня ты неприступен, и только некоторые из вельмож приближаются к тебе, простолюдины же едва издали видят тебя, а утром, лежа во гробе, ты будешь попираем всеми. Итак, помни, царь, что ты человек и что ты смертен.

Кратки сии слова того философа, но много мудрос­ти в них; мал ответ, но великая в нем сила.

Получив пользу в Лакедемонии, я пойду в Грецию. Слыша о славных афинских царях и об училищах му­дрых философов, я иду туда и вот вижу в Афинах не­коего достойного мужа, отличающегося верхней одеж­дой философа. Кто же он такой? Спрашиваю. Оказы­вается — философ Солон, славный среди философов. Его считают одним из семи умнейших мудрецов Греции. Он и добрые законы гражданские написал афинянам, и не­счастный конец предсказал Крезу, царю лидийскому, счастливому во всем. Этот философ Солон, придя к своему эллинскому капищу, начертал на нем большими буквами. Я же, стоя издали, читаю, что он пишет; и вот вижу, он написал: «Познай самого себя». Для чего ты, философ, написал сие на дверях вашего капища? Для того, говорит он, что сюда каждый день приходит мно­жество народа, и посему всякий входящий может каж­дый день читать и подумать, какое значение в этих сло­вах и чему они учат. Поразмысли и рассуди о них сам. Как же их понимать? Положи в уме твоем такой во­прос: кто ты, откуда и куда идешь? Кто ты? Ты — тленный человек, гнойный, немощный, подверженный всяким болезням, всяким злым случаям, всякому несча­стью и всяким бедствиям. Откуда? Ты создан из праха земного; зачат ты от похоти плотской, рожден в болез­нях материнских, произошел из нечистого места. Куда же идешь? В гроб; нет иного конца никому: ни царю, ни князю, ни богатому, ни нищему, ни мудрецу, ни не­вежде; всем — гроб. А в гробе что? Тление, червь, смрад, гной, прах и крайнее уничижение. Итак, каж­дый познай самого себя. Не худо учение и сего филосо­фа; следует похвалить его.

Получив пользу в Афинах, я иду дальше. Из Афин я иду в Дельфию. Там я вижу некоего Зенона, который вопрошает немого Аполлонова идола: как лучше устро­ить жизнь свою? Глупый вопрошает глупого. Какое мо­жет быть учение и какой можно получить совет от бездушного идола? Впрочем, по Божию повелению, и ка­мень может издать глас свой, и идол заговорить. Идол заговорил. Но что же сказал он? Вот что он ответил Зенону: «Спроси у мертвых». Должно быть, по повеле­нию Божию в поучение людям камень против естества своего проговорил чудесно, и проговорил полезное, бу­дучи сам бесполезным: «Спроси у мертвых». Он этим как бы сказал так: если хочешь в добре устроить жизнь свою, ищи полезного совета и разумного наставления у мертвых. Их спроси; они научат тебя, только пожелай слушать их. Но скажешь: как мертвый может научить живого, будучи бездушным, безгласным, имея язык не­мой и уста неподвижные? Поистине научит; он молча скажет, будучи немым, возопиет, заговорит, не двигая устами и языком. Что же он скажет? Он скажет не словом, но делом, не речью, но указанием на самую вещь. Послушаем же, что говорят нам мертвые: «О, люди, мы некогда были тем же, что и вы ныне; вы же скоро будете тем, что и мы ныне. Вы ныне живете в пространстве, едите, пьете и веселитесь в сладостях ми­ра сего. Прежде мы так же жили, а теперь мы в тес­ноте гробовой. Где пища? Где питье? Где веселие и ус­лады мирские? Не лишились ли мы всего этого? Так же и вы скоро лишитесь всего этого. Мы некогда были живыми, как и вы ныне; придет же время, и вы стане­те мертвыми, как и мы ныне».

Кроме сего мертвые говорят нам еще и нечто из Соломоновой Премудрости: «Что пользова нам горды­ня, или богатство с величанием что воздаде нам? Преидоша вся она, яко сень, и яко весть претекающая, и яко корабль преходяй волны по водам, по немже несть по водам следа, и яко птица прелетающая по аеру, по немже несть знамения пути, и яко испущенная стрела на намеренное место: тако и мы рожденнии сскудехом» (Прем. 5: 8—13).

Вот как говорят они нам. Спросим же их о всем. Если придет к кому греховное вожделение плотской не­чистоты, спроси у мертвых, а именно у содомитян, го­рящих в неугасимом огне. Что они скажут тебе? Они скажут: если хочешь придти на сие огненное место и мучиться с нами во веки, иди и делай, что захочешь. За­хочет ли кто пировать торжественно всякий день, есть и пить, спроси у мертвых, а именно у того богача, ко­торый, будучи в муках, возвел свои очи из ада, просил каплю воды от Лазарева перста на свой язык и не по­лучил сего (Лк. 16: 23, 24). Если явится желание при­теснять и озлоблять неповинных людей, спроси у Фара­она, неповинно притеснявшего народ Божий и утонув­шего в море (Исх. 14: 28), а ныне утопающего в геенне. Хочешь ли восстать на твоих владык и строить козни против них, спроси Дафана и Авирона, восстав­ших против Моисея и Аарона и пожранных землею (Чис.16: 1, 2, 32, 33). Хочешь ли соревновать беззакон­никам, спроси жену Лотову, посмотревшую на Содом и превратившуюся в соляной столп (Быт. 19: 26). Хочешь ли грабить церковные вещи, спроси Илиодора, казначея царя сирийского Селевка, который, придя в Иеруса­лим, ограбил церковь и был убит ангельскими руками (2 Мак. 3). Хочешь ли возноситься, надмеваясь в гор­дыне своей, спроси Ирода, о котором пишется в Апос­тольских Деяниях и который, величаясь, сидел с вели­кой гордостью пред всем народом: его внезапно пора­зил ангел Господень за то, что он не воздал славы Богу, и он умер, будучи изъеден червями (Деян. 12: 23). Хо­чешь ли уповать на богатство свое, спроси того евангель­ского богача, который говорил душе своей: «Душе! Има-ши многа блага, лежащая на лета многа: почивай, яждь, пий, веселися. Рече же ему Бог: Безумне! В сию нощь душу твою истяжут от тебе; а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк. 12: 19, 20). Хочешь ли сделать что-либо злое, греховное, Бога прогневляющее, спроси грешни­ков, держимых во аде и осужденных на вечные муки. Что они скажут тебе? Посоветуют ли тебе прогневать Бога? Итак, спрашивай у мертвых и будешь разумным. Ты научишься у них разуму, привыкнешь к мудрости.

Из греческих стран я иду дальше, в Египет. Слышу у царя египетского Птоломея пир. Не потчует ли он тех семьдесят двух мудрецов еврейских, которые перевели ему Библию с еврейского языка на греческий, среди ко­торых и святой Симеон Богоприимец? Иду туда и ви­жу: обильно носят блюда с кушаньями на царскую тра­пезу. Что царь там, я не дивлюсь сему; но то дивно, что вижу несомое одно большое блюдо, а на нем положена голова от трупа, без тела, без волос, без кожи, — толь­ко самая кость. Зачем же это? Неужели есть? Но кто же будет есть голую кость, да еще человеческую, кость давно умершего человека? Смотрю дальше. Вижу, ста­вят ту голову пред самим царем, а один из стольников громогласно говорит царю: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» Увидя сие, царь вздохнул и смирился в мыслях своих. Потом, забывшись, он снова стал веселиться; и вот опять один из служащих показывает царю ту же го­лову и говорит: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» И снова, вздохнув, царь смирился мыслию и растворил ве­селье свое памятью о смерти. О, любомудрие! О, дивная философия, память смертная! Спрашивал и он у мерт­вых, что делать, как жизнь свою устроить.

Теперь пора уже и домой возвратиться. Как будто немного уже поучились той философии — памяти смертной. Возвращаясь назад, я иду тем же путем, ко­торым некогда Моисей вел по пустыне из Египта народ израильский. Вспомнив его, я мысленным хождением вступаю в его время и, смотря как бы на совершающе­еся ныне, иду за полком израильским. Вот я достиг его стоящим на некоем месте и смотрю, что делают. Со­вершают жертву: по повелению вождя Моисея и архи­ерея Аарона священник Елеазар закалает юнца в жерт­ву за людские грехи (Чис. 19: 3). Присматриваюсь к церемонии, с которой они совершают свою жертву, и вижу, что, выпустивши в сосуд кровь из заколотого юн­ца, они ее сохранили, а тело юнца они сожгли все в пе­пел вне стана, сожгли не простыми дровами, но кедро­выми, и пепел потом также собрали в сосуд. После се­го принесли воду из ключа и этой водой растворили пепел. Сделавши сие, люди пошли к той жертвенной святыне, а священник Елеазар со своими товарищами, взявши новые кропила, омакают их в кровь и пепел, растворенный водой, и кропят каждого. Таким обра­зом люди очищались от своих нечистот. Дивная цере­мония! Поелику же все ветхозаветное было тенью и прообразом новоблагодатного, ищу, что предзнамено­вали тот юнец, кедр, вода и пепел? Святой апостол Па­вел объясняет, что все это было предзнаменованием Самого Христа, Спасителя нашего, который был жерт­вой Богу и Отцу в очищение грехов всего мира, кото­рый, будучи заклан, излиял за нас кровь и воду. Апос­тол говорит так: «Аще кровь козлия и тельчая и пепел юнчий оскверненныя освящает к плотстей чистоте, кольми паче кровь Христова очистит совесть нашу от мертвых дел» (Евр. 9: 13, 14). Теперь само обнаруживается ясное толкование. Юнец — Христос; дрова кед­ровые — крест; вне стана телец сжигался, и вне Иеру­салима Христос пострадал, согласно апостолу: «Темже Иисус, да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволи» (Евр. 13: 12). Будучи заклан гвоздями и копьем, Он источил из пречистых Своих ребр кровь и воду: тою водою и кровию очищаются и освящаются люди. Что же прообразовал пепел? Смерть и воскресе­ние, как Христово, так и наше. Как Христос был поло­жен во гроб, как мертвый вменен в прах земной, но как птица феникс Он ожил из праха и воскрес из гро­ба, так и мы, превратившись после смерти в прах зем­ной, снова оживем из праха сего и восстанем.

Слышали вы, любовь ваша, об упомянутой птице, именуемой феникс? В лексиконе, в повествовании Епифания святого, пишется, что сия птица обретается в Аравии и Индии, живет без пищи и питья, живет не только ветром, но и воздухом, живет же пятьсот лет. Потом в крайней своей старости собирает сучки и вет­ки от деревьев благовонных, от кедра и кипариса и про­чих, взносит их на высочайшую гору и холм и, севши на том месте в самое знойное время, загорается и сожигается солнечными лучами в пепел. Ночью же от небес­ной росы в том пепле зачинается один небольшой червь, который, мало-помалу взростая, превращается в малого птенца, а потом и в большую птицу, и таким образом снова появляется феникс и живет свое время. Это и есть образ воскресения нашего из гроба. Теперь возвра­щусь к упомянутому прежде пеплу юнца.

Есть такие, которые толкуют, что сей пепел юнца, которым кропились израильтяне, учил их памяти смерт­ной, что всякому, кропящемуся им, было повелено по­мнить Божий слова, сказанные первому человеку Ада­му: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3: 19). Мы же обратим внимание на следующее. Животворя­щая кровь с водою, истекшая из пречистых ребр Хри­стовых, имеет силу совершенно очистить нас от грехов наших. При этом необходим и пепел, память смерти. Существуют многие, причащающиеся часто тела и кро­ви Христовой, но ведущие неисправную жизнь. Поче­му? Потому что не научаются памяти смертной, не по­мышляют о смерти, не любят сей философии. Прекрас­но описал это св. Давид: «Несть восклонения в смерти их; сего ради ударжя я гордыня их до конца; одеяшася неправдою и нечестием своим, изыде яко из тука не­правда их; преидоша в любовь сердца (то есть, в пре­любодеяние); помыслиша и глаголаша в лукавстве, не­правду в высоту глаголаша; положиша на небеси уста своя, и язык не прейде по земли» (Пс. 72: 4—9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются па­мяти смертной и не помышляют о смерти. Нет у них памяти о смерти.

Возвратившись в свои места после хождений ума нашего и совершая наши молитвы об упокоении душ блаженной памяти скончавшихся рабов Божиих, мы имеем твердую надежду, что принесенная за их души жертва, излиянная из ребр Христовых кровь и вода, со­вершаемая во святой чаше, окропляет и очищает души тех, за которых приносится и за которых изливается.

Если кровь и вода Христовы, однажды пролитые не­когда на кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же кровь и вода, а не иные, неужели не очистят наших гре­хов? Если тогда кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души, то ныне она же, а не иная, неужели не искупит сих поминаемых душ? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне то же Христово страдание, вспоминаемое совер­шением Божественной жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем? Мы твердо веруем в силу крови Христовой, истекшей с водою из ребр Его, мы твердо веруем, что она очищает, искупляет и оправды­вает своих рабов, которым да будет вечная память в царствии небесном и в церкви святой на земле среди благочестивых людей. Аминь.