D) Вагнер

Еще большим схематизмом отличается Вагнер, один из корифеев натурфилософии, главный представитель пантеистического направления Шеллинга. Сочинение его под заглавием "Государство" ("Der Staat"), изданное в 1815 г., одновременно с книгою Вангенгейма, может служить образцом тех произвольных построений, которые составляют худшую сторону натурфилософии. Вся политическая жизнь народов представляется здесь в виде формул. Вагнер пришел к отвлеченно верной мысли, что единство противоположностей может быть двоякое: первоначальное и конечное. Вследствие этого он общий закон развития формулировал в виде двух перекрещивающихся противоположностей: абсолютной и относительной. Но при недостатке диалектической методы он конечное единство считал тождественным с единством первоначальным; все различие между ними он полагал в том, что одно является прежде, а другое после относительной противоположности*. Мало того: так как в конечном единстве противоположности исчезают, то он признавал это определение синонимом с ничто**. Выражая эту мысль математическим языком, Вагнер конечное единство приравнивал к нулю, а так как первоначальное единство представляется единицею, то у него выходила следующая формула для общего закона развития***:

______________________

* Wagner. Der Staat. Anhang. S. 358.
** Ibid. S. 359.
*** Ibid. S. 365.

______________________

И тут нельзя не видеть смутного предчувствия, что конечное единство заключает в себе отрицательное начало, но при отсутствии диалектики эта темная мысль превращает формулу в чистую бессмыслицу.

С другой стороны, в этой формуле члены относительной противоположности получают разное значение. Один из них, по мнению Вагнера, ближе стоит к первоначальному единству, другой - к конечному; один представляет собою положение противоположностей, другой - процесс разрешения их в конечное единство*. Очевидно, что при таком построении относительная противоположность перестает быть противоположностью. Вместо того мы получаем два следующих друг за другом члена, и весь процесс становится круговращением, в котором начало совпадает с концом. Если к этой сбивчивости понятий мы прибавим совершенное отсутствие фактических исследований, то мы поймем, что формула Вагнера должна была остаться чисто отвлеченною схемою, которая могла произвольно прилагаться к чему угодно. У Шеллинга недостатки методы умственного созерцания искупались отчасти гениальными взглядами великого мыслителя; у его учеников эти недостатки могли породить только совершенно фантастические построения.

______________________

* Wagner. Der Staat. Anhang. S. 360.

______________________

Согласно с своею схемою и с самою теориею Шеллинга, Вагнер понимает общий закон развития человечества как отпадение от первоначального единения с Богом и как последующее возвращение к этому единению. Исходною точкою развития является поэтому теократия, или сознание божественного закона. Первый шаг к отпадению состоит в том, что воины захватывают себе власть, принадлежавшую прежде священникам. Вследствие этого теократия заменяется деспотиею. Затем народы отрываются от своих жилищ и делаются кочующими. Наконец, они превращаются в диких. Это - крайняя степень отпадения, после которой начинается возвращение. Вследствие завоеваний основываются царства, которые под влиянием просвещения преобразуются в культурные государства; наконец, последние снова приходят к теократии. Общая формула развития представляется в следующем виде:

	Теократия
Деспотия		Культурные государства
Кочующие		Царства
	Дикие

Вагнер замечает, что это круговое движение имеет эллиптическую форму*.

______________________

* Ibid. Einleitung. S. IX-XV.

______________________

С другой стороны, развитие сущности политического тела происходит в следующем порядке: в основание полагается отношение к земле, составляющее содержание гражданского права; затем на этой основе развивается жизнь чувства, которое находит высшее свое выражение в религии и духовенстве; далее, чувство переходит в понятия, которых развитие принадлежит главным образом академии, наконец, над всем этим воздвигается собственно политическая форма, посредством которой народ образует из себя государство. Общая схема изображается в следующем виде:

	Политическая форма
Духовенство		Академия
Жизнь чувства		Жизнь понятий
	Отношение к земле

Но на этот раз формула должна представлять не эллипс, а куб, или игральную кость, так как в ней изображается цельное тело с различными его сторонами*. Вагнер не объясняет, каким образом фигуры эллипса и куба согласуются между собою и с общею схемою перекрещивающихся противоположностей. О том, чтобы эти формулы соответствовали действительности, конечно, нет и речи. Кроме самой наивной фантазии, мы не найдем тут ничего.

______________________

* Ibid. S. XV-XVI.

______________________

Поэтому мы не станем останавливаться на низших ступенях государственной жизни - на отношении к земле и на развитии чувства и понятий. Обратим внимание только на теорию построения государства. Схема его следующая:

	Государственное право
Законодательство		Исполнение
	Суд

Низшая форма есть суд, которого задача состоит в определении и охранении отношения к земле. В нем, как в зародыше, содержатся исполнение и законодательство, организующая деятельность и сознание закона развития. На высших ступенях эти две противоположные отрасли становятся самостоятельными; наконец, все три соединяются в общем государственном устройстве*. Если мы сравним эту схему с предыдущею, то окажется, что исполнительная власть должна представлять собою жизнь чувства. Но Вагнер не думает делать этого сближения. Вместо того он ту же схему объясняет еще совершенно другим способом. Законодательная власть выражает собою разум всего народа; исполнительная власть является органом этого разума, а потому всегда переносится на отдельные лица. Сочетание же этих двух противоположностей представляется в двоякой форме: с одной стороны, в их источнике, т.е. в верховной власти народа, от которой обе происходят; с другой стороны, в суде, который является уже не как зародыш, а как последнее, смешанное из обеих определение**. Мы видим, что Вагнер по произволу начинает то с одного конца, то с другого, вследствие чего самые определения получают у него совершенно различное значение.

______________________

* Ibid. Buch IV. S. 273-275, 280.
** Wagner. Der Staat. Buch IV. § 358. S. 307-309.

______________________

Государственное устройство развивается опять в четырех формах. Низшая есть демократия, в которой политическая форма не отделяется еще от частной жизни граждан. Затем является аристократия, в которой разделение политического элемента и частного выражается в противоположении одного класса другим; далее монархия, в которой политическая форма, отделенная от частной жизни, доводится до высшего единства; наконец, деспотия, которая, уничтожая все предыдущие ступени, представляет опять непосредственное слияние политической формы с единством частной жизни. Схема следующая*:

	Деспотия
Монархия		Аристократия
	Демократия

______________________

* Ibid. S. 272, 311-312.

______________________

Из этого можно бы заключить, что деспотия составляет высшую форму государственного устройства, но выходит совсем не то. Если аристократия представляет собою выделение политической формы из частной жизни, то монархия является завершением политической формы и восстановлением единства ее с народом. Поэтому монарх соединяет в себе все четыре отрасли власти: представительство народного единства, законодательство, исполнение и суд. Но только первое является в нем нераздельным; остальные же три отрасли сохраняют свою самостоятельность, а монарх ограничивается тем, что сообщает им жизненное движение. Таким образом, истинное устройство монархии находится только в конституционном правлении. Вагнер говорит, что оно имеет форму кегли, с двояким направлением движения: одно от основания к вершине, другое от вершины к основанию. Первое представляет законодательную власть, которая исходит от народа и завершается монархом. Последний имеет здесь только отрицательный голос. Второе же представляет исполнительную власть, которая исходит от монарха как от положительного деятеля, и кончается народом. Но для того чтобы эти две власти не пришли в столкновение, необходимо, чтобы исполнительная власть не только действовала по уполномочию законодательной, но и была бы ответственна перед последнею. А так как монарх ответственным быть не может, то ответственность должна быть возложена на высших его слуг и советников. Что касается до суда, то, имея смешанный характер, он распределяется между двумя другими отраслями*. При таком устройстве, говорит Вагнер, законодательная власть стоить отчасти рядом с исполнительною, частью над нею. Совершеннейший образец этой формы представляет английская конституция. Но и тут Вагнер признает необходимым, с одной стороны, усовершенствование представительного устройства, с другой стороны, уничтожение дворянства, которое является не более как обломком старины. В самой наследственности королевской власти Вагнер видит только остаток прежних учреждений; в будущем можно ожидать замены ее выборною монархиею**.

______________________

* Ibid. § 371-373.
** Ibid. § 375-378.

______________________

Из этого уже ясно, что монархия в этой теории является только переходною формою государственной жизни. И точно, политическое единство, развиваясь все более и более, приводит, наконец, к поглощению основания вершиною. Все власти сосредоточиваются в князе; через это монархия превращается в деспотию. Но и деспотия, в свою очередь, не более как переходная форма. Политическое единство перестает, наконец, воплощаться в лице; оно улетучивается и становится принадлежностью идеи, и притом высшей, - идеи Божества. Бог является верховным властителем и законодателем народа. Это - возвращение к теократии, которая есть вместе с тем и чистая демократия, ибо толкователи божественной воли здесь не жрецы, а лучшие люди, выбранные народом. Через это изменяются и все другие отношения. Распределение собственности перестает быть делом случая и гражданского права, оно установляется так, чтобы в государстве не было ни одного бедного. Всякие сословные различия исчезают; общий дух живет во всех. Наконец, самое государственное устройство представляет полнейшее единство народа, выражающееся в формуле: единый Бог, единый язык, единое племя, единая земля*.

______________________

* Ibid. § 380-381.

______________________

Эта высшая политическая форма не может, однако, быть достигнута усилиями одного народа. Она составляет идеал для общего развития человечества, которое в своем историческом движении более и более собирает свои рассеянные члены и ведет их к высшей цели. Отсюда развитие международного права. На низшей ступени оно является как чисто эгоистическое и животное отношение исключающих друг друга государств; на второй ступени - как отношение династий посредством политики; на третьей ступени - как отношение народов; наконец, на четвертой и высшей - как система государств, имеющих органическое устройство и восполняющих друг друга в качестве членов единого целого с общею жизнью чувства, с общим, бессловесным языком, наконец, с центральным солнцем, около которого вращаются все отдельные сферы. Это место должно занимать совершеннейшее государство*.

______________________

* Wagner. Der Staat. § 383-384, 397-400.

______________________

Нечего распространяться о совершенной нелепости всех этих выводов. Она кидается в глаза. Книга Вагнера любопытна единственно как поучительный пример злоупотребления философских формул. Она показывает, что даже верная мысль, когда она не подкрепляется строгою диалектикой и основательным изучением фактов, ведет только к построению целого ряда воздушных замков. Иного значения это сочинение не имеет.

<е) Трокслер>

Было бы, однако, крайне ошибочно видеть во всей натурфилософии не более как фантастическое здание, лишенное всякого серьезного основания. Рядом с этим мечтательным схематизмом, мы находим и весьма основательные исследования о праве и государстве, исследования, в которых при всех недостатках, сопряженных с натуралистическим идеализмом, выказываются и существенные стороны выработанных Шеллингом начал. К числу таких исследований принадлежит вышедшее в 1820 г. сочинение швейцарца Трокслера под заглавием "Философское учение о праве природы и закона, в опровержение заблуждений либерализма и легитимизма" ("Philosophische Rechtslehre der Natur und des Gesetzes mit Rucksichtauf die Jrrlehren der Liberalitat"). Уже самым заглавием обозначается точка зрения автора. Он равно отвергает и нравственную теорию и индивидуалистическую, стараясь свести эти начала к общей их основе.

До сих пор, говорит Трокслер, право отличали от нравственности тем, что последней приписывали область внутреннего законодательства, а первому внешнего; началом одной ставили свободу, началом другого - необходимость или принуждение. Через это разрывалась между ними всякая связь и искажалась природа того и другого. Разве нравственность не проявляется во внешних действиях? и разве право ограничивается одним внешним принуждением? Правомерность определяется внутренним законом, который один дает силу внешнему. В обоих, следовательно, есть и внутренняя деятельность и внешняя, и свобода и необходимость, только в разной пропорции. С другой стороны, право смешивали с нравственностью, стараясь подчинить первое последней на том основании, что разум не может признавать правомерным то, что противоречит им же самим установленному нравственному закону. Но иное дело требовать от других, чтобы они не мешали известному действию, иное - оправдывать это действие пред судом совести. Вытекая из одного корня, право и нравственность принимают, однако, противоположные направления*. Третьи, наконец, отвергая всякие высшие начала, признают правом то, что установлено положительным законодательством. Но человек как разумное существо не довольствуется тем, что дается ему внешним миром; он спрашивает: что справедливо или несправедливо само по себе? какому закону он должен следовать? Положительный закон сам имеет силу единственно потому, что он служит выражением высшего начала. В праве следует различать две стороны: вечную, божественную основу и временное, земное проявление. Последнее не может быть оторвано от первой. Положительное право есть живое развитие права в действительности, но оно предполагает естественное право как ту высшую силу, которая дает ему жизнь**.

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... 2. S. 12 - 13.
** Ibid. 3.S. 16-19.

______________________

Одна из главных причин всех этих заблуждений заключается в недостаточности того начала, на котором Кант думал основать как право, так и нравственность. В своей теории практического разума он, с одной стороны, исходит от отдельного лица, не возвышаясь к понятию о человечестве как едином целом; с другой стороны, он самую личность человека разрывает на части, оставляя без внимания всю физиологическую, инстинктивную ее сторону и ограничиваясь тесным кругом воли и свободы. Поэтому право получает у него вид голой формы, из которой исчезла вся жизнь*.

______________________

* Ibid. 7. S. 26-29.

______________________

Чтобы найти истинное начало права, надобно от различия возвыситься к единству и искать основания противоположностей в первоначальной цельности человеческой природы. Если бы человек был только разумно-свободным существом, он руководствовался бы в своих действиях единственно разумными идеями и внутренними побуждениями воли. Если бы он был только чувственным существом, то все его действия определялись бы бессознательными и непроизвольными чувственными влечениями. Но природа человека заключает в себе обе противоположности в живом взаимодействии. Ни одна сторона не мыслима без другой; может быть только преобладание одного из двух элементов. Вместе с тем, однако, немыслимо и их слияние, ибо полнота человеческой природы раскрывается именно в их противоположении. Несмотря на внутреннее свое единство, человек состоит из тела и души, и каждая из этих сторон имеет свое начало деятельности. В одной преобладает свобода, в другой необходимость, в одной разумная воля, в другой инстинктивные стремления. Таким образом, эти две области стоят рядом, восполняя друг друга. Они связаны неразрывно, ибо в обеих выражается одно и то же начало, составляющее самое существо человеческой природы или естественный закон человека, - начало внутреннего, свободного самоопределения, которое в душевной области проявляется как нравственность, в телесной - как право.

В чувственном мире эта общая человеческая природа воплощается во множестве отдельных особей, которые как носители общих начал подчиняются законам права; но не в них следует искать источника этого права, а в том высшем единстве, от которого они происходят. Поэтому нет ничего превратнее, как выводить право из взаимного ограничения свободы отдельных лиц. Это значит принимать последствие за начало и низводить право на степень практического средства для мирного сожительства людей. Во имя чего может человек ограничивать чужую свободу? И откуда обязанность другого ограничивать свою собственную? С точки зрения высшего закона право есть не ограничивающее, а расширяющее и освобождающее начало. Ограничения суть действия целого, которое уравнивает между собою членов. Здесь лежит и источник принуждения, которое не что иное, как устранение препятствий свободе и праву. Принуждение правомерно как осуществление юридического закона*. Отсюда понятно, наконец, и то, что право не может быть выведено из требований государства. И тут опять последствие принимается за основание. Государство так же, как и положительное право, есть внешнее выражение высшего начала. Оно предполагает право, но не ограничивается им, а представляет собою всецелую природу человека в ее земном проявлении. Политика служит посредницею между правом и нравственностью, между необходимостью и свободою; но она стоит под ними, а не над ними. Это - искусственный мост с одного берега на другой, ее задача - сглаживать слишком резкие столкновения и примирять противоположные элементы в их конечном проявлении**.

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... 8. S. 29 и след.
** Ibid. 2,6. S. 15-16.

______________________

Таковы начала, на которых Трокслер строит свое учение. Со многим здесь нельзя не согласиться. Сведение права и нравственности к единому, высшему началу, к самоопределению человеческой воли, которая, проявляясь в противоположных сферах, дает и противоположные, восполняющие друг друга законы, - это мысль глубокая и верная. Значение системы Шеллинга для теории права здесь очевидно. Но вместе с тем тут оказываются и недостатки этой точки зрения. С возведением их к единству основы различия теряют свою самостоятельность. Лица становятся только органами целого, а не самобытными источниками жизненных определений. Поэтому и право теряет свой существенный характер. Перенесенное из личной области в общую, оно перестает быть выражением внешней свободы лица, а становится законом вообще для физической деятельности человека. Такое определение слишком широко, а потому неверно. В действительности правом определяется только формальная сторона человеческой деятельности, а отнюдь не материальная, которая следует иным законам.

Право коренится не в инстинкте, а в требованиях разума. Поэтому и преобладающее в нем начало вовсе не необходимость, а свобода. В противоположении права и нравственности выражается противоположность внутренней и внешней свободы, а не свободы и необходимости. По теории Трокслера выходит, что свобода в нравственности является господствующим и деятельным началом, а в праве - страдательным и подчиненным*. Но то, что он в праве называет необходимостью, именно внешнее принуждение, существует только для ограждения свободы; последняя есть цель, а первое средство. Все право зиждется на требовании уважения к свободе лица. Следовательно, в юридической области индивидуалистическая точка зрения совершенно уместна. Развитие противоположностей из первоначального единства ведет к тому, что каждая из них становится самостоятельною и развивает из себя самой свои собственные начала. Внешняя, материальная свобода есть, по существу своему, личная свобода. Напротив, внутренняя свобода или самоопределение на основании чистых требований разума представляет отвлеченно общее начало, ибо требования разума одни для всех. Поэтому нравственность заключает в себе более необходимости, нежели право. Основное определение первой есть обязанность, второго - дозволение. В первой выражается закон, исполняемый свободою, во втором - свобода, сдержанная законом.

______________________

* Ibid. 7. S. 28.

______________________

Наконец, нельзя не признать существенным в теории Трокслера то, что он в политике видит сочетание права и нравственности, а в государстве - возведение к единству противоположных сторон человеческой жизни. Но это земное единство остается у него подчиненною областью, искусственным мостом между двумя берегами. Государство стоит не над противоположностями, а под ними. Высшим началом все-таки остается первобытное, сверхчувственное единство, от которого все исходит и которое служит мерилом всего производного. Поэтому в построении права Трокслер начинает с человечества как целого, потом спускается к государству и наконец уже приходит к частному праву, которое является у него последнею ступенью нисходящей лестницы.

Единство человечества проявляется в отдельных народах, из которых каждый своеобразно воплощает в себе общечеловеческое начало. Обнимая собою все человеческие отношения, народ составляет единое лицо - не только нравственное, но и физическое. Он относится к человечеству как целому, так же как отдельный человек относится к народному единству, с тою разницею, что в народе все отношения шире, почему народ в противоположность отдельному человеку можно назвать бесконечною личностью. Но в отношении к другим народам сам народ, в свою очередь, является конечным. Здесь он не более как член высшего целого, вследствие чего международное право должно рассматриваться как проявление единого естественного права или права человечества*.

______________________

* Troxkr. Philosophische Rechtslehre der Natur... I: Das Volkerrecht. S. 58.

______________________

Казалось бы, что из такого взгляда необходимо вытекает требование общей организации для всего человеческого рода. Однако Трокслер этого не допускает. Он утверждает, напротив, что все мечты о вечном мире и о республике государств ведут к уничтожению самостоятельности и своеобразия народов, а потому несостоятельны. Единство человеческого рода остается в сверхчувственной области, за пределами пространства и времени; в действительности же существуют только самостоятельные государства, соединенные юридическими отношениями, но не имеющие общей организации*. Если мы спросим, почему же отдельный человек может подчиняться высшей власти, не теряя своей самостоятельности, а народы нет, то нам отвечают, что не следует смешивать двух разных сфер: отдельный человек есть конечная, а народ бесконечная личность, почему последний не может стоять в таком подчинении, как первый**. Но так как в отношении к человечеству сам народ является конечным, то подобный ответ не может нас удовлетворить. Мы видим только, что высшее единство остается сверхчувственным, т.е. не выражается в праве, из чего мы заключаем, что вывод права из этого единства содержит в себе противоречие.

______________________

* Ibid. S. 55-56.
** Ibid. S. 79.

______________________

Признавая самостоятельность государств, Трокслер восстает, однако, против господствующих доселе начал международного права, в которых он видит только выражение чистого эгоизма. Самые теоретики международного права, говорит он, никогда не возвышались до мысли, что государства могут быть чем-нибудь иным, кроме самостоятельных единиц; они не понимают, что относительная независимость политических союзов предполагает безусловную их зависимость от единства человеческого рода, которому каждый народ обязан служить. Только на этом служении основано собственное его право; только во имя этого начала он может требовать, чтобы другие уважали его самостоятельность. Народ же, который хочет и внутренне быть самостоятельным, заслуживает потери своей внешней самостоятельности. А потому следует признать совершенно правомерным тот мировой порядок, в котором эти ложные самостоятельности друг друга губят и пожирают. Истинным международным правом можно считать только положительное проявление человечества в народах; все же, что доселе имело силу в международных отношениях, носит на себе характер чисто отрицательный*.

______________________

* Ibid. S. 60-61.

______________________

Спрашивается, почему же, если право есть вечный, присущий человечеству закон, осуществляющийся в мире, оно не находит себе приложения именно в тех отношениях, которые ближе всего стоят к первоначальному источнику, к сверхчувственному единству? Отчего действительность не поддается идее? Сам Трокслер, излагая основания международного права, принужден держаться отвергаемых им отрицательных начал. Говоря о войне, он восстает даже против тех благодушных, которые видят в ней одно бесправие, а не божественное лекарство для человека, духа-покровителя благороднейших его благ*. Победитель становится здесь органом права, представителем человечества, решающего судьбы народов. Война, говорит Трокслер, существует именно для того, чтобы определить, какая доля участия принадлежит каждому из враждующих народов в возвышающемся над ними человечестве**. Из этого выходит, что законы, управляющие человечеством, окончательно находят свое выражение не в праве, а в силе. Сверхчувственное единство проявляется не в связи частей, а в их взаимной борьбе. В результате к высшей области права приходится прилагать те индивидуалистические начала, которые были отвергнуты в теории, ибо иные начала оказываются здесь неуместными. Внутренняя зависимость народов от человечества остается только внутреннею, т.е. не юридическою; право же исходит здесь от самостоятельности отдельных единиц.

______________________

* Ibid. S. 77-78.
** Ibid. S. 86.

______________________

Так же как в международных отношениях, Трокслер и в государстве ищет сверхчувственного основания права. Надобно, говорит он, отличать внешнее гражданское устройство от естественной его основы, заключающейся в народе или нации. Первое есть только проявление последней. Поэтому основанием государственного права служит народное право. От определений, раскрывающихся в пространстве и времени, надобно возвыситься в сверхчувственную область, к первоначальному их источнику*. Народ не есть только собрание сопоставленных или последовательно идущих друг за другом лиц; он - единое и постоянное во всех этих лицах, общая их сущность, скрытый источник их жизни, связанный с ними не только в пространстве и времени, но вечными и бесконечными узами, ибо народ бессмертен в своем сверхчувственном бытии как самостоятельное проявление единой божественной сущности. Все временное и конечное от него рождается и им охватывается и держится. Лица не что иное, как временные проявления народа, а государство - внешний его строй в области земного бытия**. Поэтому основание и цель государства определяются не человеческим произволом и не волею случая, а высшим божественным началом, которое раскрывается в нем по необходимым, независимым от человека законам***. Нет, следовательно, ничего превратнее, как выводить государство из договора или из господства силы. Это значит низшее и изменчивое ставить на место высшего и постоянного. Такое воззрение предает государство на жертву всем случайностям и окончательно ведет его к разрушению. Это - система революции, хотя тех же начал держится и реакция. В действительности для государства все равно, как оно установляется во временном своем бытии; все это - случайные способы, посредством которых осуществляются вечные начала. Все они правомерны, если они отвечают высшим требованиям народной жизни****.

______________________

* Ibid. I: Das Staatsrecht. S. 91-93.
** Ibid. S. 97.
*** Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... II: Das Staatsrecht. S. 92.
**** Ibid. S. 93-95, 104.

______________________

Из этих начал Трокслер выводит значение и взаимную связь различных элементов государства. Народ, говорит он, есть вместе самостоятельная сущность и свободная жизнь. Первая проявляется в органическом сложении, вторая - в динамическом процессе. Обе стороны, в свою очередь, разбиваются на противоположные элементы: органическое сложение - на гражданское устройство и на живущее в нем общество, которые относятся друг к другу как форма и материя, как внешнее и внутреннее; динамический процесс - на правительство и подданных, которые относятся друг к другу как высшее и низшее. Будучи членами единого органического целого, все эти элементы находятся в живом взаимодействии. Нет ни одного, который был бы только деятельным или только страдательным. Нет ни одного, который бы исключительно представлял собою политическую личность народа, - они представляют ее только все в совокупности*. Поэтому равно превратны учение о полновластии княжеском и учение о полновластии народном. Истинное полновластие принадлежит только нации как высшему, духовному целому, заключающему в себе оба элемента в неразрывной связи. Князья же и подданные суть только органы и представители целого; в их живом взаимодействии выражается внешним образом самоуправление нации. Притом, надобно вообще сказать, что внешние формы имеют второстепенное значение; нужно только, чтобы они соответствовали требованиям народной жизни и чтобы в них выражалось взаимодействие элементов**. Точно так же односторонни и споры между легитимистами и конституционалистами насчет правомерности государственного устройства. Одни, безусловно, поклоняются существующему порядку, превращая таким образом государственное устройство в отвлеченную форму, независимую от живущего в ней общества; другие, напротив, производят политическое устройство из общества как неустроенной массы, через что порядок отдается на жертву произволу. Будучи возведены к общему их источнику, к народной жизни, эти элементы теряют свою односторонность. Народная жизнь представляет органическое развитие, в котором форма и содержание находятся в постоянном, живом взаимодействии. Тут немыслимы ни внезапное отрешение от существующего устройства, ни сохранение формы, не соответствующей потребностям общества. Истинное воззрение восстановляет повсюду живое единство противоположностей***.

______________________

* Ibid. S. 101-103.
** Ibid. S. 111 и след.
*** Ibid. S. 123 и след.

______________________

Из всего этого ясно, заключает Трокслер, что гражданский или положительный элемент права есть только внешнее изображение и произведение эволюции естественного или человеческого элемента. Сохранение между ними живого взаимодействия составляет главную задачу государственной жизни и вместе первоначальное право народа. В этом состоит система эволюции и представительства, равно отдаляющаяся от поклонения положительным учреждениям, за которыми она не признает самостоятельного значения, и от увлечения отвлеченными началами, отрицающими существующее, как будто это существующее само не есть выражение высших, естественных начал. Возведение положительных законов к первоначальному их источнику устраняет эти заблуждения*.

______________________

* Ibid. S. 134-140.

______________________

Таковы основания, на которых Трокслер строит свое политическое учение. Государство перестает быть одною внешнею формою человеческого общежития: оно становится выражением народного духа. Развитие этой мысли составляет существенную заслугу всей этой школы. Но в том виде, в каком она является у Трокслера, эта мысль рядом с глубокою истиною заключает в себе и много неверного. Нельзя согласиться с Трокслером, когда он каждую народность выдает за вечную форму человеческого духа, пребывающую в сверхчувственной области и проявляющуюся как готовое целое в действительном мире. Народность сама вырабатывается из истории. Непосредственным данным является физиологическая особенность - племя; но, с одной стороны, не всякое племя становится историческим народом, с другой стороны, народы, играющие историческую роль, большею частью составлены из разных племен. Исторический процесс производит то духовное общение, которое делает народ способным представлять собою известные стороны человеческого духа, и в этом процессе государство играет существенную роль не только как произведение, но и как деятель. Оно не только служит выражением народности, но само способствует созданию народности. Государственная жизнь соединяет и разделяет племена и народы. Между духовною сущностью и политическою формою происходит взаимодействие, которое указывает на их связь, но вместе с тем и на существенное их различие. Политическая форма, несомненно, служит высшим внешним выражением народного единства; поэтому сознающий себя народ естественно стремится образовать из себя государство. Но такое совпадение не составляет общего правила. Одно и тоже государство может заключать в себе разные народности, и одна народность может распадаться на несколько государств. Это указывает на то, что политическая форма имеет и самостоятельное значение. Она представляет собою известный порядок общежития, для которого народность как физиологическое определение дает только материал. Можно вообще сказать, что народность должна составлять физиологическую основу всякого государства; но для того чтобы образовать из нее политическое тело, нужны еще элементы другого рода. Народность - не юридическое начало, а потому нельзя выводить из нее государственного права. В этом состоит существенный недостаток разбираемой нами теории. Она ничего не знает, кроме физиологической основы. Отсюда смешение юридических начал с физиологическими. Вследствие этого все развитие государства представляется как органический процесс, в котором человеческая воля не имеет, по-видимому, никакого участия. Различные стороны государственной жизни являются здесь как органические элементы, которые находятся в живом взаимодействии, но юридических начал, определяющих отношения этих сторон, из этого нельзя еще вывести.

Этим объясняется и недостаточность учения Трокслера о полновластии. Он присваивает его не князю и не народу как собранию лиц, а нации как высшей духовной сущности, для которой политическое тело служит только внешним органом и орудием. Но, как вы заметили, нация - не юридический элемент, поэтому ей не может принадлежать полновластие, которое есть право. По идее, полновластие принадлежит не нации, а государству как юридически организованному целому. Но так как идеального полновластия для жизни недостаточно, то в действительности право верховного решения присваивается известному лицу или лицам, которые вследствие того становятся представителями целого. Таковыми могут быть князь, народ, отдельное сословие или даже сочетание разных элементов. Все эти формы равно правоверны, и вопрос, которой из них следует отдать предпочтение, есть вопрос не права, а политики. Трокслер считает заблуждением присвоение полновластия исключительно князю или народу на том основании, что каждый из этих элементов представляет только одну сторону высшего единства; но, во-первых, какие эти стороны? Если справедливо мнение Трокслера, что князь и народ относятся друг к другу как высшее и низшее, то они никак не могут считаться равноправными; с этой точки зрения полновластие может принадлежать только князю. Во-вторых, сам Трокслер ссылается на пример английского короля, который возвышается над отдельными органами власти, именно как представитель высшего единства в его совокупности. Трокслер утверждает только, что такое представительство не везде нужно и что, во всяком случае, различные отрасли власти должны быть отделены от этого центрального органа, ибо смешение их ведет к деспотизму*. Но это требование противоречит положению, что отдельные отрасли выражают собою только различные деятельности и направления единой верховной власти**. Если это единство находит себе внешнего представителя, то как могут различные его деятельности быть от него отделены? если же единство остается только в идеальном источнике, то в чем заключается действительная связь властей?

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... II: Das Staatsrecht. S. 153 - 154.
** Ibid. S. 151.

______________________

В учении о разделении властей Трокслер впадает в тот отвлеченный схематизм, которым слишком часто грешит вся эта школа. Он признает четыре отрасли власти: законодательную, распознающую, исполнительную и судебную. Первая соответствует духу, вторая разуму, третья силе, четвертая воле. Но так как распознающая власть соединяется с исполнительною, то в результате остается обыкновенно принятое деление*.

______________________

* Ibid. S. 155.

______________________

Законодательная власть, по мнению Трокслера, в сущности, вовсе не власть. Законодатель является только органом высшего закона, вложенного Богом в человека. Законодательство есть органический процесс, посредством которого проявляется этот закон. Поэтому оно должно быть независимо от человеческого произвола. Равно нелепо подчинять его прихотям князя или безумию толпы. Для установления права необходимо совещание, к которому должны привлекаться лучшие силы народа. Но всего менее этой цели соответствует то, что обыкновенно называется народным представительством, т.е. собрание частных интересов, которое ведет только к бесконечным столкновениям между эгоизмом князя и эгоизмом народа. Представительство настолько имеет цену, насколько оно служит орудием высшего закона*. Нельзя не сказать, что все это крайне неопределенно. Остается все-таки неизвестным, кому же, наконец, должно быть присвоено право установлять юридические нормы?

______________________

* Ibid. S. 155-159.

______________________

Относительно исполнительной власти Трокслер восстает против смешения ее с политическим верховенством. По его мнению, такое смешение возможно только в низших видах государства, которые еще не представляют собою полного расчленения частей, исполнительная власть должна быть независима и от законодательной и от судебной, но она более всех нуждается в узде. Поэтому она непременно должна быть ответственная, наподобие министерства в Англии*. Что же касается до судебной власти, то здесь, говорит Трокслер, общее заблуждение состоит в том, что она должна быть подчинена закону; между тем она является самостоятельным органом права в приложении к отдельным случаям. Поэтому настоящая ее форма - суд присяжных**. Спрашивается: к чему же служат законы, если не требуется им повиновения?

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... II: Das Staatsrecht. S. 159 - 161.
** Ibid. S. 161-167.

______________________

Исполнительную власть Трокслер называет также правительственною властью, противополагая ей подданных или управляемых. Отношение этих двух элементов должно быть основано не на безусловном подчинении одного другому, а на начале взаимности. Если правительству принадлежит известная власть над подданными, то и подданным с своей стороны принадлежат известные права над правительством. Эти права можно назвать понуждающею властью (coercirende Gewalt). Они состоят в следующем: 1) право наблюдения (Einsicht) за всеми общественными делами, для чего требуются публичность и гласность всех действий правительства; 2) свобода общественного мнения и в особенности печати; 3) право жалобы и прошения; 4) право сопротивляться противозаконным требованиям правительства, причем решение спора должно быть предоставлено суду. Там, где эти права обеспечены подданным, правительство сдерживается в должных границах и государство сохраняет свое равновесие. Там же, где правительство выходит из этих пределов и становится произвольным, понуждающей власти остается прибегнуть к самозащищению. Тогда революция делается единственным, хотя и печальным средством восстановления прав. Ибо абсолютно неправомерны только деспотизм и анархия, т.е. те крайности, которые разрывают живую связь между правительством и народом, предоставляя всю власть исключительно одной стороне. Право на революцию, говорит Трокслер, есть верховное право народов*. Ясно, что тут об органическом взаимодействии нет уже речи. Начало свободы, волею или неволею, вторгается в эту область. Недостаток теории обнаруживается здесь вполне.

______________________

* Ibid. 7. S. 168-176.

______________________

Из той же взаимности прав и обязанностей Трокслер выводит и законы, касающиеся платежа податей и военной службы. Этому началу противоречат, с одной стороны, безусловное право правительства требовать денег и людей сколько ему угодно, с другой стороны, изъятия от податей и службы, основанные на частных правах сословий. И здесь надобно возвыситься к высшему единству нации, положивши в основание правило, что личные силы и частная собственность составляют общее достояние и что, наоборот, общее достояние проявляется в частных силах и средствах. Посредником между этими двумя отношениями служит государство в живом взаимодействии правительства и подданных. Если бы одному правительству принадлежало безусловное право взимать подати и повинности, оно сделалось бы собственником всех народных сил. Это право принадлежит только нации, которая сама себя облагает и вооружает, так же как она сама собою владеет и управляет*.

______________________

* Ibid. V. S. 177-182.

______________________

Из всего этого ясно, заключает Трокслер, с какой точки зрения надобно смотреть на государственное устройство. Все доселе существовавшие теории образов правления принимали их как внешние формы отрешенно от народной жизни. Истинная теория должна обратить внимание на двоякое отношение правительства: с одной стороны, на подчинение его высшему единству нации, которой оно состоит представителем, с другой стороны, на живое взаимодействие с народом, от которого оно никогда не должно отрешаться. Где эти два условия существуют, там правление можно назвать республиканским или конституционным; где этого нет, там оно впадает или в деспотизм, или в анархию*. Затем, скольким лицам вверяется правление - это вопрос второстепенный; главное то, чтобы в форме отражалась сущность**. С высшей точки зрения монархия, аристократия и демократия в существе своем имеют равно республиканский характер; в действительности, они всегда смешиваются друг с другом. Сама природа уничтожает крайности и сводит их к единству. Первоначальною формою человеческих обществ является монархическая демократия или демократическая монархия. Впоследствии между ними вдвигается аристократия, которая по природе предназначена быть посредницею между монархическим началом и демократическою основою, через что она становится связующим элементом государственного устройства и совершеннейшим органом национального полновластия. Поэтому эта форма - по преимуществу республиканская и лучшая сама по себе, но вместе с тем самая вредная и опасная, когда она не основана на демократической эволюции и на начале представительства***.

______________________

* Ibid. S. 194-196.
** Ibid. S. 189.
*** Ibid. S. 196-197.

______________________

Таково политическое учение Трокслера. Результат, очевидно, остается довольно неопределенным. В основании его воззрения лежит верная мысль, что в государстве как организме должно быть живое взаимодействие частей, а потому для полноты его развития требуется участие всех его элементов в общей политической жизни. Но для раскрытия этой мысли недостаточно возведение всех частей к первоначальной их основе. Нужна верная оценка отдельных элементов и точное определение взаимных их отношений, главное же, необходимо истинное понимание свободы и той роли, которую она играет в политическом организме.

А всего этого мы у Трокслера не видим. Юридические элементы и политические, физиологические и духовные - все это смешивается одно с другим, и над всем возвышается идея нации как вечной, духовной субстанции, из которой по необходимым законам истекают все ее определения. Это - идеалистический спинозизм в области политики.

Ту же неопределенность мы находим, наконец, и в изложении начал частного права - последней и низшей сферы человеческих отношений. И тут Трокслер восстает против двоякой крайности - против поклонения историческим правам с их произволом и неравенством и против отвлеченного построения внеобщественного состояния природы, основанного на безусловных требованиях свободы и равенства. Одни принимают случайное последствие за самостоятельное начало, другие отрешают начало от действительности и приписывают отдельному лицу такую безграничную самостоятельность, какая может принадлежать только всему человеческому роду. Возводя гражданские права к первоначальному их источнику, к человеческой природе, мы убеждаемся, что основанием их служат естественные права человека. Лицо есть проявление человечества, поэтому и ему принадлежит самоопределение. Свобода и равенство составляют основные свойства человека в его внутренней сущности. Но эта сущность не есть нечто отрешенное от действительности; она проявляется во внешнем мире и принимает форму гражданского права, в котором господствуют несвобода и неравенство. Оба начала, естественное и положительное, находятся во взаимодействии, видоизменяя друг друга. Положительное право не может иметь притязания на безусловное значение, ибо оно существует только во имя естественного права. Поэтому с изменением жизни исторические права сословий должны уступить место иному порядку. Но и естественные права не могут требовать безусловного признания, ибо единичное существо есть все-таки подчиненное. Оно составляет ограниченное проявление высшего начала. Поэтому ему присваивается не безграничная и безусловная свобода, а известный круг действия, в пределах которого оно остается самостоятельным и свободным, но который не может расширяться произвольно. А потому нельзя не считать совершенно превратным учение, которое начинает с того, что приписывает человеку безграничную свободу и затем ограничивает ее извне. Свобода лица ограничивается не извне, а изнутри самою природою ограниченной личности и ее положением в целом*.

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... III: Das Privatrecht. S. 217-237.

______________________

Все это совершенно верно, но если мы спросим, кем же определяются границы личной свободы в частной сфере, то не получим иного ответа, как то, что божественная мудрость и сила положили каждому отдельному лицу, так же как и народам, определенный круг существования и деятельности. Трокслер оговаривается при этом, что он эти слова разумеет вовсе не в том смысле, в каком принимают их представители реакционного направления*. Но этою оговоркою смысл затемняется еще более, ибо естественный порядок очевидно не установляет таких пределов свободы, их которых человек не может выйти. Лицо действительно ограничено по своей природе, но это не мешает ему приходить в беспрерывные столкновения с другими. Разрешение этих столкновений и определение границ свободы предоставлены человеческой воле. Здесь опять мы видим совершенную недостаточность естественной основы для вывода начал права.

______________________

* Ibid. S. 230 и примеч.

______________________

С помощью этого неопределенного ограничения Трокслер признает личную самостоятельность и свободу коренным началом частного права. Отсюда он выводит следующие права лиц: 1) неограниченную свободу мысли, не только внутреннюю, но и во внешних проявлениях; 2) свободу воли или право заключать договоры; 3) собственность, вытекающую из свободного действия лица на чувственный мир, и 4) право самозащищения, которое Трокслер признает даже в отношении к князю и государству, из чего он выводит право граждан ходить всегда вооруженными*. Каким образом подобное право может быть совместно с подчинением лица целому, остается неизвестным. Точно так же неопределенным остается отношение собственности к государству. Мы видели выше, что Трокслер частную собственность признает только проявлением общей собственности**, но дальнейшего развития этого положения мы у него не находим.

______________________

* Ibid. S. 237-248.
** Ibid. II: Das Staatsrecht. S. 181.

______________________

Наконец, как придаток к частному праву, Трокслер излагает общественное право или право частных союзов. Он разделает его на семейное и товарищеское, смотря по тому, что в нем преобладает - естественная основа или договорная форма. В семейном праве он справедливо указывает на лежащие в основании его естественные начала и настаивает на том, что как отношения супругов, так и отношения родителей к детям основаны на взаимности. Но спрашивается, почему же семейство, которое есть органический союз, является придатком личности? В системе Трокслера настоящее его место было между народом и личностью. Дело в том, что начало семейству полагается добровольным вступлением в брак, поэтому семейный союз нельзя было признать независимым от личной воли, и оставалось только поместить его в виде придатка к частному праву*.

______________________

* Ibid. Ill: Das Privatrecht. S. 249-265.

______________________

Что касается до товарищества, то это начало Трокслер считает самою низшею ступенью права, лишенною всякого существенного и живого содержания и всего более предоставленною человеческому произволу. Трокслер видит в нем одну только форму, пригодную для всяких произвольно полагаемых целей*. Мы спросим опять: почему же товарищеское право стоит ниже чисто личного права? В обоих содержание дается свободою лица; но в товариществе требуется согласие нескольких, следовательно, оно настолько выше первого, насколько общественное начало выше личного. И здесь очевидно, что Трокслер дал ему неподобающее место вследствие того, что он право выводит из естественных определений и отвергает происхождение его из личной воли. Таким образом, недостатки теории отражаются и на построении системы.

______________________

* Troxler. Philosophische Rechtslehre der Natur... III: Das Privatrecht. S. 265-266.

______________________

В итоге, существенным в учении Трокслера можно признать указание на связь государства с народным духом и на органическое взаимодействие различных его элементов. Он справедливо нападает на односторонние воззрения приверженцев закона и свободы, но сам не разрешает задачи, ибо противоположности не примиряются возведением их к первоначальному источнику. В первобытном единстве сглаживается только определенность начал, а потому исчезают ясные очертания действительности. Политики на этом основать нельзя, хотя в этой теории и заключаются некоторые верные мысли.