Глава2. Педагогика Киевской Руси 1 страница

Христианизация Руси. Начало формирования педагогики православия. Византийское влияние. Организация школ (учи­лищ). Содержание и методы обучения • Педагогика в кон­тексте древнерусской культуры

Не одну тысячу лет по обе стороны Днепра жили славянские земледельческие племена. К началу IX в. здесь образовалось круп­нейшее государство Европы — Русь со столицей в Киеве. Оно ус­пешно отражало набеги кочевников, воевало с Византией, было известно во многих частях света. Могущество и великолепие Киев­ской Руси воспеты в древних былинах, половецких песнях, сканди­навских сагах. О ней с интересом и уважением писали арабские гео­графы, византийские хронисты и, разумеется, русские летописцы.

В литературе неоднократно высказывалось мнение, будто рус­ская педагогика начинается с официальным принятием христи­анства, т. е. с конца X в. Подобное утверждение, однако, нуждается в существенной коррекции. Воспитание и обучение русичей, как об этом сказано в предшествующей главе, — явление более древнее. Принимая во внимание это обстоятельство, мы видим два одина­ково важных фактора развития просвещения Древней Руси.

В конце X в. Русь приняла христианство. Для византийцев руси­чи были язычниками; они анимистически воспринимали окружающий мир, обожествляя природу, ее стихии — солнце и землю, воду и воздух... Древние полагали, что рядом с ними обитают мно­жество богов: их столько же, сколько природных явлений. И чем больше в окружающей среде человек различал явлений, тем боль­ше появлялось богов, пока наконец их число не выросло до того, что уже не могло восприниматься воображением, тем более созна­нием человека. Крещение Руси несло идею о том, что внешняя природа Богом создана, но не одухотворена, что душа (дух) — это дар Божий исключительно человеку. Не во внешних по отноше­нию к нему явлениях, предметах, стихиях, а в его душе заключе­но божественное начало, степень развития которого является ме­рилом достоинства человеческой личности. Христианство освобож­дало человека от безысходной, гнетущей зависимости от бесчис­ленного множества богов-идолов, наделяло его свободной волей, говорило ему о трех ипостасях единого Бога. Тем самым коренным образом изменялось религиозное сознание человека, его отноше­ние к внешнему, видимому миру.

Историки, анализируя отношение христианства к язычеству на Руси и сравнивая языческие ритуалы и церковную обрядность, приходили к выводу о том, что между ними не существует прин­ципиальной разницы. «Христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только две формы, два различных проявле­ния одной и той же первобытной идеологии»*.

Представляется бесспорным, что христианство по своей сущ­ности было близко языческим верованиям славян: оно объедини­ло ряд древних скотоводческих и земледельческих культов, содер­жанием и смыслом которых были законы нравственные, неписа­ные, их передача из поколения в поколение осуществлялась изуст­но. Без них, как показывает опыт истории, юридические законы и нормы лишаются всякого смысла, не действуют, остаются мерт­вой буквой.

Принятие Русью христианства, очевидно, не было одномомент­ным актом. Хотя русичи до конца X в. слыли язычниками (кстати, в те времена язычниками называли людей другой, не своей веры), но уже киевские князья Аскольд и Дир крестились (867), а затем крестилась княгиня Ольга (957). В X в. в Киеве уже была церковь пророка Илии.

С 988 г. христианство становится государственной религией Древней Руси. Это эпохальное событие связано с одним важным обстоя­тельством. Дело в том, что с принятием христианства племена, народности оказывались в вассальной зависимости от Византии, что предопределялось тогдашними богословскими и юридически­ми нормами.

История СССР с древнейших времен до наших дней: В двух сериях. — М., 1966. - Т. 1.- С. 501.

Непреодолимым препятствием на пути к христианству была при­верженность русских к свободе. Зависимость от Византии для них была неприемлемой. Решая принять христианство, киевский князь Владимир Святославич избрал к тому своеобразный способ. Он по­шел войной на греков, взял город Корсунь (Херсон) и потребо­вал от императоров Василия и Константина (правивших тогда од­новременно) выдать за него их сестру царевну Анну. Но право­славная царевна не могла стать женой язычника. Владимир же в создавшейся ситуации соглашался на крещение. Для совершения христианского обряда венчания в завоеванный им Корсунь при­были византийские священники. После того вместе с царевной Анной князь прибыл в Киев.

В Киеве примеру Владимира Святославича последовали его 12 сы­новей, затем бояре и жители стольного града. Это произошло в 988 г. Таким образом приняв христианство, Древняя Русь сохрани­ла свою государственную самостоятельность.

Историки церкви утверждают, что Владимир Святославич сра­зу же после крещения из грубого и жестокого язычника превра­тился в благочестивого христианина. С точки зрения психологии такое разительное изменение характера могло бы вызвать сомне­ние. Однако есть другие, бесспорные свидетельства любви к ближ­нему и милосердия великого князя. Это цикл древнерусских бы­лин, в центре которых образ Владимира-крестителя. В народе его неизменно называли ласково — Красное Солнышко.

Вместе с христианством Русь получила славянскую письмен­ность. По великокняжескому указу христианство распространялось по всем русским землям. Князья и богатые купцы строили церкви и монастыри. В церквах звучали проповеди смирения, кротости, милосердия, любви к ближнему. В общественное сознание внед­рялись христианские идеи братства, единения для защиты родной земли.

По мере распространения христианства возникала необхо­димость подготовки грамотных людей для церковного служе­ния, для переписки книг. С эти­ми целями прежде всего, а кро­ме того, и для других потребно­стей государства создавались училища.

Летопись сообщает, что в лето 988 г. князь Владимир «повеле рубити церкви и поставляти по местом, идеже стояху кумири. И постави церковь святаго Василья на холме, идеже

Владимир Красное Солнышко

стояше кумир Перун и прочий, иде­же творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приво­дите по всем градом и селом. По­слав, нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное».

Исследователи древнерусской культуры высказывают предполо­жение, что школа для «нарочитой чади» предназначалась для детей дворцовой знати, для приближен­ных к князю дружинников, т. е. была дворцовым учебным заведени­ем, готовившим будущих государственных служащих. В бывшей Ки­евской школе храма-резиденции митрополитов получали образо­вание знатные иностранцы: венгры, норвежцы, шведы, англи­чане.

О христианском просвещении народа проявлял большую забо­ту князь Ярослав (1019-1054). Он сам любил книги, читал их днем и ночью. Ярослав собрал в Киевском соборе библиотеку, органи­зовал переводы книг с греческого на славянский язык. Посылая в города и села священников, князь назначал им жалованье с усло­вием, что они будут учить детей прихожан. В Новгороде Ярослав основал училище на 300 детей для подготовки священников и го­сударственных чиновников.

Князь Ярослав

На основании русских летописей можно судить о том, что в про­светительской деятельности князей была определенная пре­емственность. Об этом в поэтической форме повествует летописный свод 1037 г.: «Яко же бо некто землю разорет, другый же насеет, инии же пожинают и ядят пищу безкудну, да и се отец бо сего Володимир землю разора, и умягчи, рекше крещением просветив; сий же Ярослав, сын Володимер, насея книжные словесы сердца верных людий, а мы пожинаем, учение приемляюще книжное...»

Свидетельства заботы князей о просвещении содержатся во многих источниках. Великий князь Всеволод (1078-1093) мате­риально поддерживал училища, а его дочь Янка основала женское училище для обучения рукоделиям, грамоте, письму, пению. Смо­ленский князь Роман Ростиславович свои средства расходовал на устройства училищ и содержание учителей. Галицкий князь Ярос­лав Осмомысл призывал монахов обучать детей грамоте. Радетелем просвещения был великий князь Владимирский Константин Все­володович (1216 — 1218). Владея несколькими языками, он выделял большие средства на приобретение книг для библиотеки и перево­дов книг с греческого. Князь завещал свой дом во Владимире, биб­лиотеку училищу.

Училища основывались преимущественно в местах пребывания епископов — в Киеве, в Новгороде, Курске, Смоленске, Влади­мире-Волынском, Владимире-на-Клязьме, других городах, селах, и это позволяет сделать вывод: образование на Руси получило со времени крещения довольно широкое распространение. Города яв­лялись теми очагами просвещения, которые определили развитие российского образования на все последующие века.

Такой вывод подтверждается и берестяными грамотами XI — XV вв., найденными в наше время археологами при раскопках в Новгороде, а затем в Старой Руссе, Смоленске, Пскове, Витеб­ске, Твери, Звенигороде Галицком, Москве.

При раскопках в древнерусских городах были найдены и орудия письма — писала. Найдено более 600 грамот, тексты которых со­держат информацию о различных сторонах жизни и быта Древней Руси. Есть основания предполагать, что благодаря усилиям архео­логов и историков количество их будет возрастать, и навсегда ис­чезнут бытовавшие представления об ограниченном распростра­нении грамотности в Древнерусском государстве. «Новгород таит в своих недрах многие тысячи берестяных документов, которым еще предстоит войти в фонд первоисточников нашей истории»*.

В последнее время археологи на новгородских раскопках обна­ружили новые (15) грамоты, не менее сенсационные. Относятся они к XI в. и свидетельствуют о том, что уже в то время подати собирали не князья, а уполномоченные к тому государственные

* Путешествие в древность / Под ред. В.Л.Янина. — М., 1983. — С. 163.

служащие, которые были грамотными. Они делали записи о том, где собрана подать, куда она пойдет и т. д.

Все возрастающее число найденных берестяных грамот в ряде городов неопровержимо доказывает, что грамотность не была цер­ковной и княжеской привилегией — она была доступна простым горо­жанам, посадским людям, торговцам, ремесленникам.

Распространению грамотности и развитию образования способ­ствовало такое важное обстоятельство, как единство языка народ­ного и государственного в Древней Руси. Если на Западе, напри­мер, путь к овладению грамотой лежал через изучение латыни — языка, многим европейским народам чуждого по лексике, фоне­тическому и грамматическому строю, артикуляции, то русскому человеку (и ребенку, и взрослому), для того чтобы научиться чи­тать и писать, достаточно было знания азбуки.

В древнерусских училищах первыми предметами были славян­ская грамота и письмо, церковное пение, а на повышенной сту­пени — греческий язык. Содержание обучения было единым для всех: и боярских детей, и посадских, и даже «убогих», т. е. детей бедных родителей. Первыми учителями были привезенные князем Владимиром греки, затем священники, впоследствии уже и миря­не, «мастера грамоты».

Основой и целью обучения было религиозно-нравственное вос­питание — воспитание «благонравия, чистоты и смиренномуд­рия». Методы обучения — «учити не яростию, ни жестокостию, ни гневом, но радостновидным страхом и любовным обычаем, сладким поучением и ласковым рассуждением» (митрополит Ми­хаил, 988—992).

Методические советы усвоившим технику чтения для после­дующего самообразования излагал киевский книжник монах Иоанн в «Слове некоего Калугера о чьтьи книг», помещенном в «Избор­нике Святослава» (1076) — наиболее раннем из дошедших до нас памятников древнерусской письменности. Высоко оценивая книгу как источник знаний и средство воспитания и самообразования, автор «Слова...» предостерегает от поверхностного восприятия тек­стов, при котором читающий, не осмысливая и не усваивая со­держание при быстром чтении, спешит обратиться к чтению страницы другой. Только внимательное, глубоко осмысленное са­мостоятельное чтение делает «праведником» человека, определяя его поведение в жизни.

О методике обучения грамоте детей преддошкольного возрас­та можно составить представление на основе анализа берестяных грамот — упражнений новгородского мальчика Онфима. Пред­принявший такую попытку В. Л. Янин приходит к выводу: «... ме­тоды обучения грамоте в древнем Новгороде были в общем таки­ми же, какими они были в XVI-XVII вв.». С помощью этих мето­дов «грамотность в Новгороде сделала поразительные успехи в эпоху, в которой прежние исследователи видели только дикость и невежество»*.

История сохранила недостаточно прямых сведений о конкрет­ных методиках обучения. В древнерусских источниках чаще мы ви­дим результаты воспитания, которое начиналось в самом раннем возрасте. Так, в «Слове о полку Игореве» читаем: «Куряне — лихие наездники, под трубами они пеленаны, под шлемами взлелеяны, концом копья вскормлены, дороги им ведомы, овраги им знако­мы, луки у них натянуты, колчаны открыты, сабли навострены, скачут на конях, словно волки в поле, ищут себе чести, а князю славы».

Педагогика являлась органической частью древнерусской культу­ры. Косвенным образом об уровне ее развития свидетельствуют та­кие произведения, как «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, «Слово о полку Игореве» княжеской дружины, «Мо­ление» Даниила Заточника, Киево-Печерский патерик и, конеч­но, древнерусские летописи. Косвенными источниками знания о начальном периоде педагогики православия служат также произ­ведения живописи, архитектуры, музыки, технология изготовле­ния и оформления книги.

Одним из выдающихся памятников педагогики XI-XII вв. яв­ляется «Поучение детям» Владимира Мономаха (1113 - 1125) - первого правителя Руси, сочинения которого дошли до нас. Его «Поучение...» содержится в «Повести временных лет» — наиболее известном из летописных сводов, создателем которого считается Нестор, монах Киево-Печерского монастыря. Исследователи древ­нерусской истории предостерегают нас от упрощенного толкова­ния этого уникального в своем роде документа, обращая внима­ние прежде всего на то, что ко времени его написания Мономаховы дети были уже людьми взрослыми и в поучениях вряд ли нуж­дались. Владимир Всеволодович в своем «Поучении...» провозгла­шал нравственные принципы, которым сам следовал далеко не всегда. Однако эти обстоятельства отнюдь не умаляют достоинств и значения замечательного памятника древнерусской педагогики. Напротив, они дают основание рассматривать его не только как явление единичное, личностное, но и как выражение нравствен­ных принципов русского человека того далекого от нас времени. В нем отражены воспитательные идеалы Древней Руси как слияние двух одинаково ценных начал — воспитательных традиций древ­них славян и православия, ставшего государственной религией. В «Поучении...» заложены принципы православной педагогики, ко­торым суждено было стать основой ее последующего развития на века. Вот один из фрагментов этого памятника мировой истории просвещения и нравственности:

* Янин В.Л. Я послал тебе бересту... — М., 1965. — С. 58.

«Страх Божий и любовь к челове­честву есть основание добродетели. Велик Господь, чудесны дела его! О дети мои! Хвалите Бога! Любите так­же человечество. Ни пост, ни уедине­ние, ни монашество не спасет вас, но благодеяние. Не забывайте бедных: кормите их и мыслите, что всякое до­стояние есть Божие и поручено вам только на время. Не скрывайте богат­ства в недрах земли: сие противно хри­стианству. Будьте отцами сирот; суди­те вдовиц сами; не давайте сильным губить слабых. Не убивайте ни право­го, ни виноватого: жизнь и душа хри­стианина священна. Не призывайте всуе имени Бога; утвердив же клятву целованием крестным, не преступайте оные. Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце и думайте: мы тленны, ныне живы, а завтра во гробе. Бойтесь всякой лжи, пьянства и любострастия, равно гибельного для тела и души. Чтите старых людей, как отцов, лю­бите юных, как братьев. Любите жен своих, но не давайте им вла­сти над собой. Все хорошее узнав, вы должны помнить: чего не знаете, тому учитесь. Отец мой, сидя дома, говорил пятью языка­ми: за что хвалят нас чужестранцы. Леность — мать пороков: бере­гитесь ее. Человек должен всегда заниматься: в пути и на коне; не имея дела, вместо суетных мыслей, читайте наизусть молитвы или повторяйте хотя самую краткую, но лучшую: «Господи, помилуй». Не засыпайте никогда без земного поклона, а когда чувствуете себя нездоровыми, то поклонитесь в землю три раза. Я сам делал все, что мог бы велеть отроку: на охоте и на войне, днем и ночью, в зной летний и холод зимний не знал покоя; не надеялся на посадников и бирючей; не давал бедных и вдовиц в обиду силь­ным...»

Советские историки (Е. Н. Медынский) не оценили по досто­инству «Поучение...», его гуманных общечеловеческих идей и час­то превратно трактовали его содержание. Так, например, словосо­четание «страх Божий» для них служило «свидетельством» сурово­сти древнерусской педагогики. Между тем подлинный смысл это­го выражения был совершенно другим, о чем будет сказано в по­следующих главах.

В развитии древнерусской педагогики огромную роль играла Визан­тия, наследница античной языческой культуры. Констатируя этот общеизвестный факт, следует учитывать один очень важный мо­мент в процессе влияния Византии на языческую Русь. На первый взгляд он кажется парадоксальным. Византийская империя пере-

Владимир Мономах

живала период своего заката, крайнего политического унижения, а в то же время ее идеологи обратились к сочинениям отцов Золо­того века христианской письменности, усваивая лучшее из создан­ного в прошлом.

Историки школы и педагогической мысли, справедливо считая римскую, а затем византийскую культуру высокоразвитой, а при­общение к ней других народов безусловным для них приобретени­ем, часто выносят за скобки религиозную идеологию как нечто для культуры чуждое, тогда как в действительности религиозное мировидение, вначале языческое, затем христианское, представ­ляет собой необходимое и важнейшее составляющее обществен­ного сознания и культуры того времени. Н. М. Карамзин, М. П. По­годин, М. И. Демков и другие во многих своих трудах раскрывали значение византийского влияния на формирование педагогики православия, а вместе с тем и образа жизни древнерусского обще­ства. В отличие от латинян-католиков, церковь которых начинала служить варварам проповедью христианства, соединенной с наси­лием, греческая церковь служила только религиозной идее; и ду­ховенство не имело прямых политических притязаний, ограничи­вающих светскую власть; оно главным образом служило удовлет­ворению духовных потребностей человека.

В свое время К. Д. Ушинский высказал мысль о том, что проб­ным камнем для всякой педагогической системы являются про­возглашаемые ею цели воспитания. Создатели древнерусской пе­дагогики главную цель воспитания видели в познании истин пра­вославной веры и благочестия, а потому и средствами обучения, образования были не только школы как таковые. В то время «вся­кая новая епархия являлась новым учебным округом, новый мо­настырь — гимназией, новая церковь — народным училищем»*. Воспитательными средствами служили непосредственное учас­тие в церковной службе, проповедь, исповедь, молитва.

Кроме собственно религиозной литературы Русь заимствовала у Византии много сочинений светского характера: патерики-апок­рифы, повести, легенды, сборники поучений, афоризмов образо­вательного и назидательного характера. Их содержание, как и сами жанры, изменялось, творчески перерабатывалось на русской поч­ве. Один из таких весьма популярных сборников имел название «Пчела». В нем помещались краткие изречения о незлобивости, мудрости, любви, добродетели, воздержании, а также о пользе учения и воспитания: «Не твори зла и не постигнет тебя зло», «Яко солнце просвещает очи всем, такоже и мудр муж просвещает вся елико прикасаются словесному естеству», «Делатель землю мяг­чит, а философ — душу», «Источник и мать, и корень мудрости

* Погодин М.Л. Образованность и грамотность в древнем периоде русской исто­рии // Журнал Министерства народного просвещения. — 1871, январь. — С. 11.

добродетель есть», «Вражды конец ведай, а любви не ведай», «Кто словом не согрешит, тот совершен есть».

Такие сборники существовали во множестве списков, они не­однократно переписывались, изменялись, дополнялись подобно тому, как это происходило в устном народном творчестве. Но осно­ву содержания их составляли избранные изречения Священного Пи­сания, сочинений отцов церкви, а также философов и писателей классической (языческой) древности: Платона, Аристотеля, Со­крата и др. Разумеется, выбор текстов определялся наличием в них нравственных идей и доступностью формы изложения.

Педагогическое значение подобных сборников очевидно: «Уча учи нравом, а не словом; иже словом мудр, а дела его несвершена, то хром есть, а иже язык доброглаголив имеет, а душа его непоставна и ненаказана, то неприятен есть», «Насильно учение не может твердо быти, с радостью же веселием сходя, твердо при­лежит к душам внимающим».

Сборники имели названия «Изумруд», «Златоструй», «Злато­уст», они (как и «Пчела») подчеркивали мысль о том, что содер­жащиеся в них тексты представляют читателю в кратчайшей фор­ме самое лучшее и полезное из книжной мудрости. В названиях сборников мы видим имя одного из самых чтимых на Руси визан­тийских авторов — Иоанна, за свое красноречие прозванного Зла­тоустом. Но не только за красноречие Иоанн Златоуст пользовался любовью русских людей в течение веков. Важным было то, что в его поучениях, словах, проповедях нет того безжизненного аске­тизма или фанатизма, присущих иным церковнослужителям. У Иоанна жизнерадостное воззрение на сотворенный Богом мир. В своих проповедях он обращался к проблемам земной жизни, го­ворил об отношениях в семье, обязан­ностях перед властью, обществом, го­сударством, давал наставления и советы, имевшие целью сделать жизнь чище и благополучнее. «Палачи есть по­тому, что нет нравственности», «Бо­гат не тот, кто владеет многим, а тот, кто ни в чем не имеет нужды».

Следует отметить, что жизнь Иоан­на не расходилась с его педагогичес­ким учением. Он родился в Антиохии (347), в семье знатных и очень богатых родителей. Юношей он учился в ри­торской школе, имел адвокатскую практику, обучался в особой «подвиж­нической» школе. В 22 года принял крещение, был в услужении у епис­копа. Затем последовали монашество,

Иоанн Златоуст

жизнь в уединении (пещера). По возвращении в город Иоанн был посвящен в сан дьякона.

В Антиохии, где проживали люди разных верований, в том чис­ле и язычники, он покорял слушателей обращенными к ним про­поведями, в которых обличал пороки и призывал к покаянию. Все свое огромное наследство, доставшееся после смерти родителей, он раздал бедным. В 398 г. Иоанн продолжил свою деятельность в Константинополе, был обвинен в том, будто он натравливает бед­ных на богатых. В результате Иоанн Златоуст оказался в изгнании, где и скончался в 407 г.

С того времени прошло шестнадцать столетий, но многие пси­хологически обоснованные и развитые в творениях И. Златоуста идеи не противоречат и современной нам психологии. Судите об этом сами: воспитание, учил Златоуст, начинается с супружества. И первая предпосылка успешного воспитания, когда муж и жена живут в согласии. Такие супруги, хотя бы и жили бедно, могут быть счастливыми. Ничто не может нарушить их спокойствия, мир­ного счастья.

Великое утешение для человека смертного — рождение детей. Человеколюбивый Бог, чтобы ослабить страх смерти, даровал лю­дям рождение детей, являя в том образ Воскресения. Но сами дети не могут спастись без родительского доброго воспитания. Оно не в том, чтобы сначала дать развиться порокам, а потом стараться изгонять их. Надо принять все меры, чтобы сделать ребенка недо­ступным для пороков. Нам нет извинения, если наши дети будут развращены. Если бы отцы тщательно воспитывали своих детей, то не было бы ни судов, ни наказаний. Те отцы, которые не заботятся о скромности и достоинстве детей, хуже детоубийц, поскольку губят их души.

Не будем заботиться о том, чтобы собрать богатство и оставить его детям, будем учить их добродетели и просить им благослове­ние от Бога. Это величайшее сокровище, неоскудевающее богат­ство, каждый день приносящее новые дары. Ребенок быстро усва­ивает то, что ему говорят, и, как печать на воске, запечатлевается в душе детей то, что они слышат. Тем самым и жизнь их начинает склоняться или к пороку, или к добродетели. Потому если в самом начале отклонить их от порока и направить на лучший путь, то в будущем это станет их природой, и они не так легко будут скло­няться к худшему. Полезно учить наукам и художествам, но важнее всего учить их жить по-христиански. |

Будем выше всего ценить единодушие в семье и все будем де­лать так и направлять к тому, чтобы в супружестве постоянно со­хранялись мир и тишина. Тогда и дети будут подражать добродете­ли родителей и во всем доме будет благополучие.

С принятием христианства на Руси широкое распространение получила житийная литература. В художественных образах она из-

лагала рассказы о церкви, часто поэтизируя поведение отшельни­ков, удалявшихся от мирских соблазнов. При всем разнообразии сюжетов в житийной литературе присутствовали типические об­стоятельства: непреклонное стремление к богоугодному житию, преодоление всевозможных препятствий на избранном пути, боговдохновенная победа, торжество небесной любви над земной.

Примечательным в этом ряду было «Житие Феодосия Печерского». Феодосии Печерский — лицо историческое (ок. 1036 — 1074), один из первых игуменов Киево-Печерского монастыря, автор поучений морального содержания, посланий, молитв. При Феодосии монастырю принадлежала ведущая роль в идеологичес­кой жизни древнерусского общества и в подготовке высших слу­жителей церкви.

В переводной с древнегреческого литературе, а также в сочине­ниях таких авторов, как игумен Даниил, Кирилл Туровский и др., имелись разделы дидактического и методического содержания, подобные тем, что были в «Слове некоего Калугера о чьтьи книг» («Изборник Святослава», 1076). В них говорилось о значении чте­ния, давались необходимые методические указания читателю и слу­шателю: «Приставити ум к глаголемыим»;, «Почитать прилежне с разумом»; «Велико зьло есть еже кьниг не разумевати». Следуя та­ким указаниям, читатель должен был убеждаться, что книга «слаще любого питья и любой пищи» — «сладко бо медвенный сот и доб­ро сахар, обоего же добрее книгий разум». Давались в книгах и советы о том, как систематизировать их содержание для более глу­бокого усвоения и правильного понимания.

Древняя Русь отмечена впечатляющими успехами просвещения. Князья, богатые купцы строили церкви. (Только в Киеве их насчи­тывалось около 400.) В них звучали проповеди кротости, смире­ния, милосердия. В сознание прихожан проникали идеи христиан­ского братства. Сравнивая в этой связи юридические документы той поры, исследователи отмечают смягчение нравов под воздей­ствием педагогики православия.

«Русская Правда» Ярослава была важным шагом к ограждению личности, жизни человека и его собственности силою закона. Вскоре закон становится регулятором семейных отношений в случаях раз­дела имущества; права мужчины и женщины уравниваются перед законом; законом преследуется обесчестивший женщину.

Однако тенденция к смягчению нравов в первые века после официального принятия христианства оставалась именно тенден­цией, наряду с другими. В практике служителей церкви и даже ее верховных иерархов случались события, далеко не соответствовав­шие христианскому учению о человеколюбии и милосердии. Та­ким, например, был случай с ростовским епископом Федором (последняя треть XII в.). Н. М. Карамзин в своей «Истории госу­дарства Российского» повествует, со ссылкой на летописи, о том,

что еписком был корыстолюбив и злобен. В подвластной ему епар­хии он самым жестоким образом мучил людей, в том числе ино­ков, священников, игуменов. Этот лжепастырь во Владимире за­крыл все церкви, что вызвало народное волнение. Лишь после это­го великий князь Андрей (1169 — 1174) предал его на суд митро­политу. Кара была не менее жестокой.

Конечно, мы не можем считать типичной историю с ростов­ским епископом Федором. Однако и в качестве исключительной она говорит о том, что в первые века распространения православия на Руси имели место драматические коллизии.

Говоря о благотворности византийского влияния на языческую Русь, следует иметь в виду, что оно было одним из долговременных факторов формирования педагогики православия. Начавшееся в до­монгольский период российской истории, оно продолжалось и в последующее время. Влияние это обнаруживается во многих ас­пектах развития российского образования и воспитания. И к этой теме нам придется обращаться в следующей главе.

Рассматриваемый же нами здесь период истории православной педагогики заканчивается событиями трагическими. После Влади­мира Мономаха в Древней Руси усиливались тенденции к обособ­лению отдельных княжеств.

Призыв автора «Слово о полку Игореве» к единению русских земель перед лицом опасности со стороны кочевых орд татаро-монголов князьями не был услышан. Разрозненные княжества не смогли противостоять намного превосходящим силам завоевате­лей, вторгшихся на Русь в первой трети XIII в.