Ритмы культурной динамики. Может возникнуть небезосновательный вопрос, зачем нужно знание об этих сложных и далеко не очевидных ритмах культур­ной динамики

Может возникнуть небезосновательный вопрос, зачем нужно знание об этих сложных и далеко не очевидных ритмах культур­ной динамики. Во-первых, как и всякая неслучайная повторяе­мость, эта ритмика позволяет нам выводить исторические зако­номерности культуры. Во-вторых, мы получаем благодаря ей подтверждение телеологического характера культуры. Другими словами, мы убеждаемся в том, что культура не является функ­ционально-причинным следствием неизменной природы челове­чества; она обнаруживает направленность на цель, достижение которой требует сложной исторической динамики. Образно гово­ря, как смена времен года свидетельствует о движения Земли во­круг Солнца (вместе с системой других движений, ориентации и колебаний), так и циклическая смена эпох и стадий приводит нас к представлению о культуре как системной цепи попыток реали­зовать внеположные культуре смыслы. В-третьих, мы видим, что стадиальная повторяемость не приводит к тотальной детермина­ции культуры: именно в силу ее проявления индивидуальный или собирательный субъект культуры может утвердить свою по­зицию — будь то желание плыть по течению, альтернатива или протест. Вопреки Шпенглеру, культура не является запрограм­мированной неизбежностью — в том числе и благодаря своей морфологической матрице.

Примечания

¹ В пользу этого тезиса говорят приводимые историками официальные даты
рождения империи. Перенос столицы из Рима в Константинополь состоялся
11 мая 330 г., окончательное разделение империй на Восточную и Западную сов­
пало с годом смерти императора Феодосия I (395). Продолжая хронологический
ряд, отметим, что судьбоносное взятие Константинополя участниками 4-го кре­
стового похода произошло 13 апреля 1204 г., после чего Византия, перестав су­
ществовать для остального мира, сделала попытку возродиться в другом качест­
ве. Земли, не попавшие под власть крестоносцев и венецианских нобилей, объе­
динились в независимые греческие государства — Никейскую империю, в 1261 г.
отвоевавшую Константинополь у Романии и владевшую им до 1453 г., Трапе-
зундскую империю (1204—1461) и Эпирское государство (1204—1337).

² Латынь — официальный язык империи, в VII в. сменился греческим, по­
скольку, потеряв Италию, часть Испании и восточные провинции (Палестину,
Сирию и Верхнюю Месопотамию), Византия стала более цельным в этническом
отношении государством. Отметим также, что если в IV — 1-й пол. VII в. импе­
раторы-иноземцы всходили на престол, сохраняя принятое при получении прав
римского гражданства имя Флавий и образуя тем самым целые династии (как,
например, 2-я династия Флавиев, 305—363) и династические роды (как, напри­
мер, Валентиниана-Феодосия, 364—457), то со 2-й пол. VII в. — в период прав-

ления Ираклийской династии — этот принцип потерял свою регулярность. Тогда же Византия вступила во второй — феодальный — этап своего развития (до XIII в.), важную роль в котором сыграли императоры Македонской династии (867—1056) и династии Комнинов (1057—1185). Палеологовский Ренессанс, об­разующий третий этап истории Византии (1261—1453), проходил в условиях гра­жданских войн (1321—1354) и постепенной утраты государственной независимо­сти: с 1371 г. фактически разделенная страна попала под вассалитет Османской империи.

³ См.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых фило­
софов. М., 1979. С. 485.

⁴ Подробнее об этом см.: Булътман Р. Первоначальное христианство в кон­
тексте древних религий. В кн.: Булътман Р. Избранное: Вера и понимание. М.,
2004. С. 596 ел.

⁵ ТойнбиА. Византийское наследие России. В кн.: ТойнбиА. Цивилизация
перед судом истории. М.: СПб., 1996. С. 109.

⁶ По выражению русского церковного историка М. Поснова; см. его: Исто­
рия христианской церкви (до разделения церквей — 1054 г.). Киев, 1991. С. 261.

⁷ Цит. по: Поеное М. Указ. соч. С. 262.

⁸ Термин, который требует осторожного применения и, по словам известно­
го отечественного византиниста А. П. Каждана, «не отражает истинных взаимо­
отношений между византийскими императорами и церковью. Действительно,
византийская церковь в экономическом отношении больше зависела от государ­
ства, чем католическая; ее права не были конституированы, назначение патриар­
ха являлось прерогативой императора; византийское духовенство играло несрав­
ненно меньшую роль в государственной администрации. Однако это не следует
абсолютизировать: в отдельные периоды патриархи оказывали огромное влияние
на государственный аппарат; попытки императоров навязать свою волю церкви
далеко не всегда бьши успешными — они не смогли присвоить права назначать
епископов и митрополитов, не осуществили до конца иконоборчество, не доби­
лись заключения унии с папством. Императоры (за исключением Юстиниана I
и Мануила I) и не претендовали на идеологическое подчинение церкви государ­
ству» (Каждан А. П. Цезарепапизм. В кн.: Большая советская энциклопедия:
в 30 т. М., 1970—1981). Осторожность в употреблении термина «цезарепапизм» —
требование не только науки, но и православной церкви; как пишет прот. Алек­
сандр Шмеман, «византийскую теократию нельзя просто смешивать ни с "цеза-
репапизмом" (подчинением Церкви государству), ни с "папоцезаризмом" (под­
чинением государства Церкви, за которое боролись средневековые папы) — хотя
обе эти тенденции и проявляются и будут слишком часто проявляться в ней, как
ее греховные извращения». См.: прот. Шмеман А. Исторический путь правосла­
вия. М., 2003. С. 120.

⁹ Тойнби А. Указ. соч. С. 242.

¹⁰ См. об этом подробнее: Иванов С. Византийское юродство. М., 1994.
С. 63-100.

¹¹ Об укорененности православной антропологии в христологии писали
многие, например прот. Иоанн Мейендорф: «Византийская этика была заведомо
"теологической этикой". Фундаментальное положение о том, что всякий чело­
век, будь он христианин или нет, создан по образу Божию и, следовательно,
призван к Богопричастию и обожению, несомненно, признавалось, но никогда
не было сделано ни единой попытки построить "секулярную" этику для челове-