Лирическое отступление 4

После вывода батальона из Чечни мне пришлось отчитываться (а иногда иплатить) за множество утраченного вооружения и снаряжения. За противогазы,сгоревшие в каптерке, за истлевшие в труху под дождем и солнцемплащ-палатки, за пробитые термосы и исчезнувшие в бездонной прорвегоспиталей перемазанные кровью одеяла, в которые кутали отправленныхвоздухом раненых (и, добавим, убитых). Бог свидетель -- ни единого гвоздя небыло украдено, продано и пропито. Потери в оружии составили 1 (один)зенитный автомат, сгоревший в уличном бою вместе с "ЗИЛом"-носителем, и 1(один) автомат АК-74, принадлежавший убитому зенитчику, сгоревшему в лужебензина под этим "зилом". Офицеры финслужбы бригады, проводившиеинвентаризацию, отлично знали все наши обстоятельства и, к их немалой чести,изо всех сил вытаскивали нас из-под лавины консервно-тряпочно-резиновыхподозрений и санкций. О том, чего и сколько должно нам родное министерство иродное правительство и как они относятся к расчету по своим долгам --отдельная, ба-а-а-льшая и увлекательная тема! В общем, семь бед -- одинответ: хоть на грош, а со своей конторой я посчитался. Я тщательно оформил исписал, как утраченный в бою, свой верный бинокль. Ей-Богу, уж кто-кто, аон-то заслужил пенсию! Этот бинокль да протертая на сгибахкарта-двухсотпятидесятка -- вот и все, что я могу предъявить вдоказательство своего участия в войне. Кроме памяти, разумеется.... Апосмотреть было на что! Прямо передо мной уходила строго на восток широкаяасфальтированная дорога, с обеих сторон зажатая границами серыхжелезобетонных заборов: справа -- механического завода "Красный молот",слева -- цементного завода. С цементного нас щедро поливали огнем из оконадминистративного корпуса и из огромного склада-ангара, когда-то крытогогофрированной жестью, но ныне, с помощью артобстрелов и мародеров,превратившегося в жуткое нагромождение балок и жестяных лохмотьев. Дажетакие патентованные извращенцы от искусства, как Шагал и Пикассо, не моглибы сочинить ничего, подобного этому бывшему ангару. Но особенно ожесточенно, взахлеб, стрелял большой, элегантный цехзавода "Красный молот". Во главе угла цеха, выходящего на нас, находиласьпрочная четырехэтажная железобетонная коробка -- административный отсек.Дистанция по прямой от него до нашего штаба составляла не более семидесятиметров, до огневой зенитного расчета No 2 -- пятьдесят пять -- шестьдесят.Вот в этой-то, можно сказать, естественной крепости и засели самые отчаянныевояки Хаттаба. -- Вон он, гад, на четвертом, -- деловито прокомментировал моинаблюдения Филатов. -- И еще бригада гранатометчиков на крыше. И автоматчикив каждой дырке. Так оно. Справа от угла, на четвертом этаже, в глубине -- в глубине, нена виду, мать его! -- комнаты сверкала характерная вспышка, сопровождаемаязвонким, с металлическим лязгом, грохотом пулемета ПКМ. Где-то там же, судяпо звуку, работали, как минимум, двое снайперов, вернее, двое стрелков сСВД, потому что снайпер делает один труп двумя, максимум -- четырьмя пулями,а я, черт возьми, все еще был жив. И не только я.