Лирическое отступление 2

... В "избушке", на крыше которой мы устраивали корриду, находиласьпулеметная точка третьей роты, а за дощатой перегородкой -- батарейнаякаптерка, в которой помимо прочего барахла валялся и мой вещмешок с вещами"третьей" необходимости. Среди множества приспособлений и устройств, разработанных человеком дляотстрела ближнего своего, есть такая симпатичная штука -- станковыйпротивотанковый гранатомет СПГ-9, или, по западной кличке, безоткатноеорудие. Его осколочно-фугасная граната, как водится, дает фонтан осколков, абронебойная -- струю раскаленных газов, прожигающих преграду ивоспламеняющих все, что за ней находится. По-видимому, именно такой гостинецпожаловал в амбразуру пулеметчиков, поскольку, несмотря на мощный взрыв,ребята отделались только контузиями и царапинами из-за разнесенной в щепкипереборки. А вот каптерка весело заполыхала, аннулировав десятка трипротивогазов, кое-какое тряпье и мое свидетельство о браке, расторгнутомЛенинским народным судом г. Владивостока в 93-м году и почему-то до сих пормною не выброшенное. Таким образом, жирная точка в моей непутевой семейнойжизни была поставлена ни более, ни менее, как волею Аллаха. Аллах акбар! В военно-художественной литературе мне не раз попадался стилистическийоборот "слился с оружием в единое целое". Не знаю, понимали ли авторыпрочитанных мною книг смысл этой фразы, но я не раз пережил этонепередаваемое ощущение лично и могу лишь повториться -- оно непередаваемо.Это когда цепочка прицел -- глаз -- мозг -- рука -- механизм наводки --ствол вдруг незаметно для вас сокращается всего до двух звеньев: глаз --ствол. Вам стоит только заметить цель, и прицельная марка магическим образомнакладывается на нее, безо всяких видимых с вашей стороны усилий. Педаль!Бронебойно-фугасный коктейль гаснет в проеме вражеской амбразуры, вышвыриваянаружу какие-то лоскутья и брызги малиновых искр. Буквально в сантиметрах отлинии прицеливания, над окопом братков-пехотинцев из третьей геройской роты,возвышался железобетонный столб ЛЭП, и при малейшей моей ошибке снаряды,предназначенные бандитам, рванули бы над головой наших бойцов; при малейшемже моем промедлении чингачгук достал бы нас с Фазлиахметовым. Позже Фаза рассказывал в батарее, что капитан Костылев, расстреливаябандитский АГС, улыбался блаженной улыбкой идиота, как дурачок на ярмарке.Не удивлюсь, если так оно и было -- Бог свидетель, такого наслаждения я неиспытывал никогда. Дуэль с бандитом длилась не более десяти секунд; одну заправку в стоснарядов автомат хрумкает за две с половиной секунды при непрерывнойстрельбе, а я дал три-четыре коротких очереди с поправкой наводки. Отбасурмана осталась пригоршня стреляных гильз, растоптанная лужа крови иголовная повязка цвета исламского знамени с какой-то абракадабройпо-арабски. Аллах акбар! Вся моя личная война заняла минут десять -- двенадцать максимум, норезультат сказался. Пока ревут пушки и ухают минометы, на душе пехотинцевспокойней, тем более что мастерство моих пушкарей в батальоне котировалосьпо самому высшему баллу. Ответный огонь батальона стал четким, уверенным иорганизованным. Ребята вспомнили все, чему их учили, и работали наподавление по системе "кучей на одного", что от них и требовалось. Первыйотчаянный огневой натиск бандитов не увенчался успехом. Я стряхнул с себяостатки опасений за исход боя, сунул за пазуху бинокль, чтобы не болтался нашее, и сиганул с крыши. -- Ну что, кто стрелять-то должен? -- тщательно изобразив недовольство(едино только из педагогических целей), спросил я командира зенитногорасчета, сержанта Солдатова, выжидательно смотревшего на меня из-под каски.-- Я за вас по супостату пулять не буду! Будучи с разведывательной миссией в Москве в 1940 году, британскийжурналист и агент военно-морской разведки Йен Флеминг, будущий литературныйотец Джеймса Бонда, писал в отчете, оценивая боеспособность русских солдат:"... эти невысокие крутые ребята с бесстрастными лицами будут для противникакрепким орешком... " Их немало прошло передо мной -- высоких и низкорослых,ярких и незаметных, колючих и безответных -- все они, видит Бог, были крутыеребята и чертовски крепкие орешки. У сержанта Солдатова была парочка недостатков (как и у меня, грешного,допустим), но мужества и отваги ему было не занимать. -- Короче! Ты -- на подаче, все остальные -- бейте ленты! -- командиррасчета обезьяной взлетел на артплощадку. И восемь часов боя -- от звонка дозвонка -- они с Фазой отработали на пушке вдвоем, так и не пустив под огоньни одного из бойцов младшего призыва, хотя оба были матерыми "дедушками"*.Так что, неуважаемый Комитет солдатских матерей, дедовщина бывает разной, идедушки -- тоже. Тот, который 13 августа дрался с бандитами на пушке No 1,мало походил на ангела -- невысокий малый с невыразительным лицом, острый наязык и не дурак подраться. Но он ОТВЕЧАЛ за своих ребят и ради их шкурподставлял под огонь свою. Крутой парень, крепкий орешек! Я обернулся к "избушке" -- о, карамба! За те 12-- 15 минут, что прошлис начала боя, нашу площадку исковыряли гранатами вдоль и поперек; навскидкуя оценил количество попаданий в 25-- 30, из них не менее десяти бронебойных,отметивших стены тонкими, в сигарету толщиной, сквозными пробоинами вкирпичных стенах. На выходе эта смешная дырочка дает такой газодинамическийудар, что у людей вылетают глаза и лопаются нервы. Бруствер разворотило,станок пушки был пробит пулями, внутри избушки упало все, что стояло, нопушка и станковый пулемет в амбразуре гвоздили весело и зло, словнонасмехаясь над шквальным огнем бандитов. Я не знаю, почему ни впулеметчиков, ни в пушкарей так ни разу и не попали. Есть у меня однагипотеза, да уж больно она ненаучна. Вы о берсерках что-нибудь слыхали?Ладно, проехали. Так! Настало-таки время поработать главным калибром; "если кто и другпехоты, это -- хлопцы с минометом". ВЗВО-О-ОД! К БОЮ! В сорок первом дорогу инфантерии вермахта прокладывали не танки и непикирующие бомбардировщики, а скромный работяга-миномет калибра 81,4мм. Таквот же они, голубчики, -- "длинная рука пехоты", три миномета БМ-37, точнотакие же, как в вермахте, но калибра 82 мм. Пустячок, а приятно. Но к делу. Для того, чтобы метко стрелять из миномета (гаубицы, полевой пушки),недостаточно уметь совместить цель и прицельную марку, тем более что цели-тосплошь и рядом вообще не видно. Это, кстати, хорошо, когда не видно --значит, и противник тебя не видит. Так вот, вертеть маховики наводки -- делодесятое, хотя и это не так просто. Чтобы довертеть их до правильной цифры,ее еще нужно рассчитать, а чтобы ее рассчитать, нужно, как минимум, дружитьс математикой и всенепременно обладать отточенным пространственнымвоображением. Я не шучу -- людям, лишенным этих качеств, в артиллерии делатьнечего; это -- работа для "головастиков". Я сдавал данные для стрельбы со скоростью карточного шулера на банке итем не менее не успел додиктовать установки для минометов No 2 и 3, когдаминомет No 1 старшего сержанта Шкварчука уже поприветствовал Хаттаба,отправив в гости к правоверным десятифунтовый хвостатый подарок. А черезнесколько секунд разговорились и два сибиряка, два брата-акробата, Олег иКонстантин Сурановы, второй и третий расчеты. Взвод завелся с пол-оборота; огневая словно взорвалась фонтаном огня --на волю вырвалась сжатая неделями тренировок и ожидания энергия лучших вмире солдат, сибиряков, дальневосточников и уральцев -- крутых парней,крепких орешков. Гвоздили мастерски, изощренно, с рассеиванием по фронту и вглубину, накрывая одну огневую точку за другой. Только что злобноплевавшуюся бандитскую амбразуру вдруг заволакивало мутной завесойтротиловой гари, и противник в мгновение ока исчезал под рухнувшей с небалавиной взрывчатки. -- Угол забора, влево пять, прицел два -- двенадцать! По пятерочке --очередь! -- И два миномета за десять секунд вываливали на вражеский огневойрасчет сорок пять килограммов чугуна и тротила. А осколки от мин -- ох ирва-аные... Я мог бы слушать бодрое уханье минометов бесконечно, смакуя смерть иразрушение, тщательно передвигая падающие с неба столбы мин к новым и новымцелям. В эти минуты я ощущал себя почти что Богом -- колонка цифр, команда-- и эпицентр математического убийства послушно передвинулся вслед закрестообразной маркой моего бинокля, и еще один, два, несколько воиновАллаха отправились по Алмазному Мосту в страну, где анаша всегда бесплатно.Но восторга на войне, как и в жизни вообще, -- минуты, а работы -- часы. С минометной огневой отлично просматривалась артплощадка автомата No 2.Там что-то шло явно не в масть, ребята сидели, стояли и двигались не там ине так. Я собрал свои кости в кучу и побежал. Если кто-то считает войнуромантическим предприятием, мой ему совет -- прислушайтесь к своему телу;оно не обманет! Я не считаю господина Солженицына ни великим писателем, ниисториком, ни философом, ни тем более пророком -- но, тем не менее, на войнеон был и кое-что все-таки видел. Так вот, "задыхающаяся рысца" (см."Архипелаг ГУЛАГ") -- весьма верное определение пешего броска под огнем нарасстояние от пятидесяти шагов и более. Неписаный (вернее, ненаписанный, ксожалению, до сих пор Боевой устав пехоты) категоричен: под плотным прямымогнем противника пехотинец делает пять-- десять шагов -- бегом, естественно,-- на ЕДИНОМ дыхании, под прикрытием огня напарника, и тут же плюхается взаранее выбранное укрытие -- в ямку, за кочку, под кустик, валун и т. д., вготовности прикрыть огнем перебежку напарника. В моем случае этот вариантникак не прокатывал: во-первых, попробуй-ка прикрой от огня со всехабсолютно сторон, даже если у тебя не один, а десять напарников, аво-вторых, все сто двадцать метров до автомата No 2 представляли собойгладкую, как стол, бетонированную площадку. Когда-то, до демократии, на нейупражнялись в вождении будущие операторы скреперов. Пришла демократия,исчезло вождение, исчезли к чертовой матери скреперы вместе с остаткамидорог, а площадка осталась. Слов нет, полтораста метров можно пересечьмолнией, если вы накануне, и не только накануне, хорошо спали ночью ибеспечально трудились днем, если жена -- красавица, дети -- золото,начальник -- отец родной, а за щекой -- залог успеха в виде "дирола" сксилитом без сахара. Если вы меня поняли, то дальше объяснять нет смысла, а если нет --перечитайте еще раз эпиграф, ибо сказано: не мечите жемчуг перед свиньями--все равно потопчут его ногами. Не поймут. Когда я влетел в свою крошечную палатку, расположенную в двадцати шагахот артплощадки, сердце норовило выскочить изо рта и ускакать куда-то всторону Дагестана. Набрасывая разгрузочный жилет с магазинами и вешая наплечо автомат, я отнюдь не воображал, что мой личный огневой вклад в общеедело внесет глобальный перелом в ход и исход боя. Вообще, довольно забавносмотреть со стороны на определенную категорию офицеров, озабоченныхдемонстрацией собственной воинственности, как-то: крутыми нашивками,головными повязками и метанием ручных гранат в противника, которого нет (см.выше). Главным оружием офицера любого ранга в современном бою являютсябинокль, радиостанция и мозги, причем отсутствие последних невозможнокомпенсировать даже бицепсами толщиной в слоновью ногу. Но без "калашникова"и полутора -- двух десятков магазинов к нему чувствуешь себя, как безштанов, -- что есть, то есть. Так что я привел себя в боевой порядок и змеейметнулся на артплощадку.