8 страница. Ответ на вопрос о смысле смерти предполагает осознание двух фундаментальных измерений человеческого

Ответ на вопрос о смысле смерти предполагает осознание двух фундаментальных измерений человеческого. Во-первых, каждый человек - это живое существо, подвластное естественным природным законам, способное испытывать удовольствия и страдания, инстинктивно стремясь к первому и избегая второго. Во-вторых, любой человек является неповторимой личностью, которая уникальном образом переживает как свое существование, так и свою смертность. Поэтому для человека, по словам В. Франкла, столь же осмысленными как жизнь, являются и страдание, судьба, и смерть, которые, придают жизни полноту и завершенность.

Несомненно, смерть - конец жизни, но не ее цель, потому что никто не живет, чтобы умереть. Один умирает, потому что очень стар, другой – потому что очень болен, но они похожи – они уходят из этого мира потому что не могут продолжить жить, а не потому что стремятся умереть. Этическое принятие смысла смерти возможно не на основе принятия ее целесообразности, а лишь на основе принятия смерти как достойного завершения жизни.

Принятие смысла смерти позволяет встретить так называемую «просветленную смерть», о которой говорит А. Спонвиль и которая по мнению этого исследователя, самая красивая в моральном, духовном и гуманном отношении, потому что умирающий оканчивает свой жизненный путь умиротворенным.

С. Минева

ЭТИКА ПОЛА И СЕМЬИ – область этики, в которой изучаются моральные аспекты отношений мужчины и женщины. В известном смысле этику пола и семьи можно трактовать и как направление философии пола, в котором конструктивные и деструктивные стратегии в отношениях мужчины и женщины рассматриваются как добро и зло.

Современный кризисный мир все больше требует обновления моральных оснований в сфере отношений мужчины и женщины. При этом речь идет не просто о новой нравственности в сфере отношений мужчины и женщины, а о новой этике. Это обусловлено демографической ситуацией в развивающихся странах, которая давно уже перестала быть проблемой только этих стран и стала аспектом проблемы глобального выживания человечества. С другой стороны, актуализация этики пола и семьи вызывается отрицательным приростом населения в экономически развитых странах.

До недавнего времени этика пола и семьи не существовала ни как отдельная теоретическая дисциплина, ни как особая система общечеловеческого взаимодействия. Были стихийные нравственные законы, зависящие от национального менталитета. Но в мире, где количественный рост одного вида живых существ грозит уничтожить другие виды, планету и себя самого, появление этики пола и семьи – условие сохранения всего сущего.

Современная этика пола и семьи в качестве фундаментального концепта использует экзистенциал «любовь». Это восходит к учению Платона об эротической любви как восстановлении мужчиной и женщиной утраченной андрогинной целостности. В ХХ веке в учении Н. Бердяева разворачивается понятие андрогинизма как духовно-творческое соединения полов. Эти идеи развиваются в метаантропологической этике и женственность трактуются как духовность и душевность, которые динамически трансформируются в обыденном, предельном и запредельном бытии человека. Мужественность-духовность и женственность-душевность рассматриваются в этой этике как равноценные принципы, которые есть в каждом человеке независимо от биологического пола, их гармония воспринимается как добро, дисгармония – как зло, она означает состояние внутреннего одиночества и порождает деструктивные отношения с близкими людьми. пола и семьи, основанной на концепте экзистенциального пола; в метаантропологической этике глубинная мужественность

В ХХ веке развивается идея о том, что личностное развитие мужчины приводит его к морали справедливости, развитие женщины - к морали любви и заботы. С позиций современной этики пола и семьи можно утверждать, что для любой женщины и любого мужчины одинаково важны как мораль справедливости, так и мораль любви и заботы,а значит каждая личность, независимо от пола способна принять обе эти формы морали. Лишь на основе единства морали справедливости и морали любви и заботы могут возникнуть полноценные отношения мужчины и женщины, которые составляют основу семьи.

С точки зрения современной этике пола и семьи, семья – это такие отношения мужчины и женщины, в которых появляется сознательная ответственность друг за друга и общее будущее. Существуют три этические модели семьи: 1) авторитарная, 2) отчужденная, 3) партнерская. В авторитарной семье происходит подавление личностного начала членов семьи тем из них, кто доминирует физически, психологически или финансово. Отчужденная семьяозначает взаимное отдаление ее членов, приводящее к угасанию особой атмосферы небезразличия и душевной теплоты, выделяющих семью среди всех иных проявлений человеческого бытия.

В партнерской семье атмосфера заботы, душевности и любви не противоречит свободе, это приводит к становлению сотворческих отношений и способствует развитию личностного начала, что актуализирует членов такой семьи на достижение единства свободы и любви.

Очевидно, что нравственным императивом каждой семьи должно стать гармоническое единство любви между супругами и любви к детям. При этом современная этика пола и семьи настаивает на необходимости уважения решения женщины (а также мужчины) иметь или не иметь детей; на современном этапе развития вида «гомо сапиенс» мы должны говорить об этике контрацепции. С одной стороны, это означает: этика предотвращения аборта, с другой:этика рождения только желанных детей. Смысл такой этики в ответственном отношении к биологическому и психологическому здоровью женщины и следующего поколения. Речь идет именно об этике контрацепции, а не просто о культуре контрацепции потому, что человеческая сексуальность настолько экзистенциально насыщена, что лишь особая этика способна произвести в ней какие-либо изменения.

Настало время назвать злом не только аборт, но и инстинктивное желание получить живую игрушку. Реалии современного мира требуют отличать это желание от осознанного стремления родить и воспитать нового человека. Нельзя не согласиться с В.Р. Поттером, что результатом свободы человека, понятой как свобода неограниченного воспроизводства без учета ответственности родителей, есть рождение «потерянного поколения, испытывающего нужду в продуктах питания, плохо адаптированного и недостаточно образованного».

Болезненность окружающего нас мира во многом является следствием того, что этика властив отношениях полов доминирует над этикой любви и ответственности. Результатом становится внутреннее одиночество, которое, словно тайная ржавчина, разъедает личность, семью, государство, становясь поистине глобальной проблемой. Внутреннее одиночество, в свою очередь, порождает смысложизненный кризис; находясь в состоянии такого кризиса, личность неспособна думать о будущем человечества, более того, у нее подавляется или извращаетсяинстинкт самосохранения, что вновь и вновь порождает патриархальный и отчужденный типы семьи.

Описывая партнерскую семью, современная этика пола и семьи основывается на идее экзистенциального андрогинизма, и принимает концепт красоты, которая понимается не только в эстетическом, но и в этическом измерении – как красота личности и красота отношений.

Н. Хамитов, С. Крылова

ЭТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ (ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭТИКА) – сфера этического знания, определяющая моральные отношения политика с гражданами (прежде всего своей страны) и другими политиками – как со сторонниками, так и с оппонентами.

Этика отношений политика с гражданами своей страны в начале ХХI века актуализируется распространением демократии во всем мире и связанными с этим коллизиями. Типичной становится ситуация «уклонения от ответственности», когда политики дают предвыборные обещания своим избирателям и далеко не всегда выполняют их. Весьма актуальна этика отношений политиков в условиях создания разновекторных парламентских коалиций из политических сил и партий, имеющих разные интересы, идеалы и ценности.

Обсуждение этических проблем политики начинается с глубокой древности. Еще Аристотель отметил связь политики и морали. В своей классификации наук он поставил этическое познание рядом с познанием политическим – в группе практических наук, ибо и то, и другое предполагает не столько абстрактное знание, сколько усвоение особого типа умения. Речь идет об умении управлять, с которым связано древнегреческое слово «полития», на основе которого создан современный термин “политика”. Одно из основных значений этого термина в эпоху Аристотеля было: поведение гражданина в полисе.

Нетрудно заметить связь основных значений «политии» – как способа управления полисом и гражданским поведением человека – с названиями, которые Аристотель дал сферам этического и политического знания и действия. Первую он назвал «малой политикой» – она занимается обсуждением умения человека правильно управлять своей личной жизнью, отношениями с близкими, друзьями, знакомыми. Вторую сферу Аристотель назвал «большой политикой» - она занята вопросом о том как лучше управлять городом, страной, государством – полисом. Следовательно, тот, кто не обладает этическим умением, неспособен быть и настоящим гражданином, ведь большая политическая общность, с аристотелевской точки зрения, появилась в результате развития и объединения малых общностей – семьи, рода, общины. Аристотель полагает, что человек не может быть политическим, если не обладает этическими нормами и правилами поведения в межличностных отношениях. Неэтического человека древние греки считали аполитичным - неспособным быть гражданином, ибо он занимается только самим собою.

Долгое время после Аристотеля проблема морали и политики рассматривалась преимущественно в контексте вопроса о власти, понимаемой как основная и даже единственная цель каждого политического деятеля и политической деятельности вообще.

В результате этого этическое обсуждение политики часто сводилось к тому, что мораль и политика несовместимы, а этика и политическая теория находятся на разных полюсах. Однако в современных условиях интеграции людей и обществ, непрерывной политической борьбы за справедливость и признании человеческих прав в планетарных масштабах, идея о том, что власть – главная и единственная цель политики перестает быть неизменным постулатом.

Все это требует нового типа этической рефлексии, свободного от однозначности оценок и морализаторства одновременно с этим и возможность реабилитации и переосмысления классического античного представления о политичности, который можно обозначить как «этику без морализма».

Такая этика позволяет выйти за пределы единственной для всех категорической императивности, учитывая антропологическое разнообразие любого государства и человечества в целом. С другой стороны, нужно констатировать, что моральные ценности типа “мир”, “ свобода ”, “ справедливость ” и “демократия” являются действительно универсальными для современного человека. Современные глобализационные процессы свидетельствуют, что в наше время нации все более входят в общую мировую историю. Это означает, что и политика становится все более “мировой”, а потому все более моральной – в том смысле, что она становится зависимой не только от интересов отдельных государств, но и действительно основывается на демократических ценностях, а потому имеет моральные принципы.

Моральная политика сегодня означает заботу не только о своих гражданах, ее моральность во многом проявляется в освобождении от однозначного эгоцентризма национальных интересов. Моральная политика в современном мире есть уважение прав человека не только в пределах своего государства, но и прав граждан других государств. По сути, это означает заботу об общем будущем, поскольку все люди сегодня живут в условиях “общества мирового риска”, описанного У. Беком, которое стало “мировым” в результате угрозы для всего человечества смертельной ядреной или экологической катастрофы.

Необходимые для выживания современного человека всеобщие моральные и политические ценности “свобода”, “справедливость”, “демократия”, “мир” всегда выбираются и реализуются личностью. Политическая этика – это этика, которая должна постоянно напоминать и гражданам, и политикам, о том, что их поступки как граждан и как политиков – это вопрос индивидуального морального выбора. Этот выбор не происходит в сфере какой-то безличной “политической морали”, он всегда является личностным и за него каждый всегда отвечает самостоятельно.

С. Минева, Н. Хамитов

ЭТИКА ПОСТМОДЕРНА -совокупность этических теорий и моральных практик в ситуации постмодерна. Постмодерная этика, точно так же, как и эстетика постмодерна, не является некой единой идеологией или новым глобальным проектом социальной утопии, а представляет множество стратегий мышления и действия.

Невозможность единого и завершенного определения этики постмодерна не означает, что не существуют общих постмодерних тенденций этики. Одна из них – это убеждение, разделяемое всеми представителями постмодерной этической мысли: модерная метафизика провалилась в своей попытке создать единый универсальный дискурс и соответственно – единственный “пакет” моральных критериев, ценностей и принципов. Известный исследователь ситуации постмодерна Ж.Ф. Лиотар, заявляет что ее главная характеристика – это недоверие к метанаративам – ценностным основаниям и принципам, претендующим на всеобщность.

Именно такими были метанаративы идеологии линейного прогресса, основанные на инструментальном разуме и утверждающие, что людям нужно устойчивое, иерархическое конструирование их внутреннего и внешнего мира. Представители этики постмодерна заявляют, что в результате этого начался процесс деперсонализации человека. Когда все человеческие нужды, желания и действия редуцированны до метода, то проявление уникальности человеческого Я оказывается невозможным, а все теории этого Я имеют предметом лишь наличное бытие.

Постмодерная этика вырастает из сомнения относительно всеобщих моральных императивов, что можно определить как десубстанциализацию модерной этики. При этом многие постмодернисты заявляют, что постмодерную ситуацию человека и общества не надо понимать как ситуацию абсолютного кризиса прежнего состояния и что не стоит отрицать ни этических достижений модерна, ни возможности формирования мирового этоса. Вопрос лишь в том, как формировать такой этос в условиях недоверия и иронического отношения к прежним моральным ценностям.

Отвечая на этот вопрос, Г. Йонас предлагает «принцип ответственности», который экзистенциально актуализируется страхом в условиях общества риска. Идея ответственности, как аутентичного, органичного измерения человеческого становится центральной в этической концепции Э. Левинаса. В поисках смысла человеческого бытия он обращается к экзистенциальному общению с другим человеком, создавая этику, которая основывается на ценности «духовный смысл», создаваемой отношением Я к Другому не как к вещи, а как к личности, отношением, которое порождает не внешнюю, а подлинную ответственность.

Еще один мыслитель этики постмодерна З. Бауман очерчивает постмодерную перспективу нравственности, в которой старые проблемы приобретают новые формы, а новые, как, например, проблемы свободной сексуальности, гражданского брака или глобальных рисков экологической катастрофы требуют радикально нового понимания моральных явлений. Такое понимание, согласно З. Бауману, означает постмодерную перспективу этики, которая, в отличие от модерной этики, осознает моральный выбор как самостоятельное и ответственное решение свободной личности, а не редуцирует его до простого предпочтения следовать правилам или нет.

Говоря о новых этических горизонтах современного общества, Ч. Тейлор заявляет, что для них характерен «идеал аутентичности». Благодаря своей предельной индивидуалистичности этот идеал не только превращает субъекта в центр свободы и автономии, но полагает и начало “эпохи ответственности”. В результате происходит прежде незнакомое расширение свободы. Оно состоит в том, что сегодня люди могли бы в зависимости от своего выбора или деградировать, предпочитая более эгоцентрические формы аутентичности как гедонизм, антропоцентризм и социальный атомизм, или возвыситься, выбирая более высокие формы свободы как социальное действие, политические перемены и солидарность.

В этике постмодерна речь идет о взаимоотношении ответственности и свободы, которого в прошлом не было и не могло быть. Сегодня свобода имеет особый статус – кроме разных ее модусов в виде абстрактного права, отсутствия ограничений и независимости, о ней можно говорить в контексте личной ответственности, то есть о свободе быть ответственным. Так родилось новое, типично постмодерное понимание свободы. Согласно этому пониманию, свободу можно определять и оценивать не только с позиции прав, которые мы имеем или стремимся иметь как отдельные индивиды или граждане в юридическом и политическом смысле. Свободу можно рассматривать и с позиции принятия на себя ответственности, как самую личную и неотчуждаемую из человеческих способностей и самое драгоценное из человеческих прав.

Итак, в постмодерной этике наблюдается не отрицание, а переосмысление таких традиционных этических категорий как ответственность, свобода, моральный выбор в контексте перспектив, которые раскрывают перед моралью и этикой современные социально-политические и культурные реалии. Это позволяет определить постмодерную этику как этический неоклассицизм, начавшийся в конце ХХ века.

Еще одной тенденцией этики постмодерна есть стремление связать этику с эстетикой, что, в частности, выражается в концепте «эстезис», введенного М. Маффесоли. «Эстезис» выражает мироощущение, в котором рациональность и прагматизм заменяются открытостью экзистенциальным состояниям и выражением их в непосредственных эмоциональных реакциях на основе общности моральных ценностей и эстетического восприятия. Вместо строгой организованности и иерархической упорядоченности общества человек эстезиса предпочитает «органиче­скую солидарность» и «озабоченность настоящим». Это приводит к появлению «групповой эмпатии», что, по мнению М. Маффесоли формирует «этику эстетики».

Последняя тенденция этики постмодерна роднит ее с метаантропологической этикой, в которой происходит экзистенциально-эстетический поворот и развивается концепт моральной красоты – красоты отношений.

С. Минева, Н. Хамитов

ЭТИКА ПРЕПОДАВАТЕЛЯ – область профессиональной этики, определяющая отношения преподавателя со студентами (учениками) и коллегами.

Фундаментальным принципом современной этики преподавателя является отношение к ученику не как к объекту воспитательного и образовательного воздействия, а как к личности, имеющей чувство собственного достоинства, свое мировоззрение и мироотношение. Как ни парадоксально, именно отношение к ученику как к творческому субъекту делает не голословным, а действительным принцип объективности в оценках.

В этом контексте наиболее этически оправданным, особенно в высшей школе, является актуализирующий диалог как форма креативного общения преподавателя и студентов. Для этого преподаватель должен не просто пересказывать уже существующие концепции в той области знания, которую он излагает, а сам быть ученым в этой области. Соединение ролей ученого и учителя – не просто профессиональная обязанность, но и еще один важнейший принцип этики преподавателя. Только на этой основе возможна подлинная толерантность по отношению к студентам, и коллегам.

Н. Хамитов, С. Крылова

ЭТИКАУЧЕНОГО -область профессиональной этики, определяющая моральные отношения ученого с его коллегами и учениками, его отношение к исследованиям других ученых, а также к своим собственным.

В «моральный минимум ученого» входит прежде всего обязательность ссылок на чужие идеи при точном цитировании источника, недопустимость плагиата, толерантность в отношениях с оппонентами. Морально неприемлемым в науке является навязывание своих идей и теорий административными методами.

Важнейшим принципом этики ученого является предвидение социальных и экологических последствий своих исследований и принятие моральной ответственности за эти последствия.

В последнее время все больше актуализируется принцип гуманного отношения ученого не только к окружающим людям, но и ко всему живому. В последнее время представителями биоэтики стал обсуждаться вопрос о недопустимости экспериментирования на животных. В начале ХХI века становится очевидно: страсть ученого не должна осуществляться за счет гибели или страданий живого существа.

Моральность ученого во многом определяется его человечностью и цельностью личности, когда специализированный субъект познания не уничтожает в нем человека.

С. Крылова

ЭТИКА ЭВТАНАЗИИ – специфический раздел врачебной этики, исследующий и определяющий отношения врача, пациента и его родственников при невыносимых страданиях пациента и/или в условиях неизлечимой болезни, когда возникает вопрос о продолжении или прекращении жизни.

Современная этика эвтаназии основывается на том, что переживание смерти всегда имеет личностный характер, который придает ей неповторимость и уникальность финального жизненного опыта. В этом смысле можно говорить как о достойной жизни, так и о достойной смерти, что является чем-то большим, чем эстетизация смерти. Это означает представление о человеке как авторе и творце своей судьбы и жизни – от начала до конца. Священное искусство достойного умирания, которому учили в прошлом религия и философия, сегодня приобретает новые моральные измерения, ассоциируясь с понятиями автономии, свободы и достоинства человеческой личности.

В свое время З. Фрейд продемонстрировал это искусство в смысле свободного выбора и готовности добровольно расстаться с жизнью. После четырнадцатилетних страданий из-за рака горла и тридцати болезненных хирургических операций, ощущая приближение конца, отец психоанализа обратился к своему врачу Максу Шуру с просьбой поговорить с его дочерью Анной и при условии получения ее согласия, дать ему достаточное количество препаратов, чтобы ускорить неизбежное наступление смерти. Так в отношении к смерти, как и в течение всей своей жизни, Фрейд успел принять смелое решение, так что контролировал свою судьбу до самого конца жизни. Вместе с тем его смерть стала одним из самых известных случаев добровольной эвтаназии, который поставил модерную науку и модерную философию перед последним вопросом Фрейдовского учения – вопросом о возможном положительном смысле смерти в условиях невыносимого страдания, когда жизнь необратимо и навсегда теряет свое качество.

Обсуждение моральных аспектов эвтаназии требует осознания и противоположной проблемы – искусственного продления жизни. Важно понимать, что благодаря развивающимся реанимационным техникам и техникам искусственного жизнеобеспечения можно замедлить и отстранить момент наступления смерти, но не саму смерть. На фоне этих техник весьма реально выглядит и футуристическая перспектива, описанная Ф. Фукуямой: личность живет свое второе столетие в «старческом доме, напрасно ожидая смерти». Искусственное продление жизни может превратить жизнь в тягостный и мучительный процесс, однако выбор такой жизни должен оставаться за личностью, которая находится на пороге жизни и смерти.

В результате испытанная формула о безусловном следовании известному Гиппократовскому принципу “Не навреди” оказывается весьма недостаточной. На смену авторитаризму и патернализму, присущих Гиппократовской этике, приходит биоэтика, которая утверждает автономию личности и права пациента как гарантию этой автономии, а также необходимости реализовать отношений врача, пациента и его родственников как партнерские – путем диалога, взаимного доверия и солидарности.

Чтобы аргументировать новую модель взаимоотношений, биоэтика ссылается на то, что отношения «врач – пациент» являются межличностными отношениями, возникающими в экзистенциально-пограничных ситуациях, на грани жизни и смерти, здоровья и болезни.

Трансформируя и переосмысливая таким образом традиционные положения медицинской этики, биоэтика выработала собственную позицию в отношении к эвтаназии. Она отличается и от нормативных требований, и от казуистики ситуационной этики. Эту позицию, фактически подкрепленную и личным примером З. Фрейда, некоторые авторы (например, С. Вековшинина и В. Кулиниченко) определяют как “гражданскую этическую парадигму”. Это парадигма, которая основывается на индивидуальном моральном решении, принципе автономии и понимания уникальности личности, приоритете прав пациента, в том числе и права на достойную смерть. При этом нужно учитывать многообразие толкования понятия «достойная смерть». Для некоторых людей “достойной” является только естественная смерть, которая приходит без внешнего влияния, тогда как для других основным признаком достойной смерти является противоположное, а именно – во имя чести и достоинства личности допустима и смерть, называемая “милосердное убийство”.

Осмысление проблемы эвтаназии, как и осмысление проблемы человеческой жизни и смерти в целом, невозможно без идеи человечности. Человечность – это не столько состояние сознания, некий мировоззренческий принцип (например, гуманизм), это действительное взаимодействие одного человеческого существа с другим, то есть речь идет о совместном бытии людей, об их “совместности”. Именно ради такого человеческого единения существует все происходящее в жизни человека от начала до конца - его рождение, болезни, умирание, как и все его житейские успехи и поражения, приобретает характер событий, оказывается со-бытием, совместным бытием, поскольку в них участвуют и другие люди.

То, что собственная смерть является границей мира, исключает ее из событий жизни в качестве переживания, смерть непереживаема и в буквальном, и в переносном смысле. Более того, в событийности смерти исчерпывается весь человеческий опыт. Но в нашем соприкосновении с чужой смертью она не может быть ничем другим, кроме события, и следовательно она предполагает переживание, которое неизбежно становится сопереживанием. В этом смысле смерть – моральное событие и для умирающего, и для всех, кто участвует в ней как своим чисто физическим присутствием, так и своими действиями, а потому предполагает сопереживание и содействие. Таким содействием являются сопричастность, сострадание, милосердие, любовь и уважение к страдающему или умирающему человеку, а также уважение его выбора на финальном этапе жизни.

Проблема эвтаназии существовала всегда, но лишь со второй половины ХХ века она стала публичной. Это обусловливается достижениями медицинских технологий и развитием идеи личности, признанием ее права на достойную жизнь и достойное завершение жизни.

Все это заставляет говорить о необходимости особой этики эвтаназии, которую можно определить как специфический раздел врачебной этики, исследующий и определяющий отношения врача, пациента и его родственников при невыносимых страданиях пациента или в условиях неизлечимой болезни, когда возникает вопрос о продолжении или прекращении жизни. Иными словами, этику эвтаназии можно понимать как этику добровольной смерти в условиях личной ответственности и врача, и пациента, и его родственников. И еще одно возможное определение: этика эвтаназии – это этика красоты отношений смертельно больного и предельно страдающего человека с другими людьми. (Подробнее см.: Хамитов Н., Крылова С. Этика: путь к красоте отношений. – К. 2007).

В последнее время дискуссии о допустимости эвтаназии предельно обострились. Есть много сторонников и противников искусственного прекращения жизни невыносимо страдающего человека. Это глубочайшая моральная проблема нашего времени, бросающая вызов всем представлениям о милосердии и человечности. Ответ на вопрос о допустимости эвтаназии должен основываться на том, что у каждого человека есть свой экзистенциальный предел невыносимости страдания, а потому решение об эвтаназии должно приниматься индивидуально. Проблема осложняется тем, что каждое государство принимает общее правовое решение о допустимости или недопустимости эвтаназии, руководствуясь при этом моральными представлениями и религиозными традициями своей культуры.

Противники эвтаназии полагают, что грань между эвтаназией и убийством настолько тонка, что ее невозможно определить. Когда некое государство узаконивает эвтаназию, отношение к жизни становится, по их мнению, более легковесным – например, в той ситуации, когда пациент находится на грани между жизнью и смертью и спасение его сопряжено с риском, медик может просто отстраниться от ответственности, «умыв руки».

Сторонники эвтаназии замечают, что в странах, где эвтаназия запрещена, медики еще больше могут отстраняться от спасения «сложных пациентов», ибо в случае летального исхода непрофессионалы могут обвинить их в эвтаназии. Подсознательный страх такого обвинения вновь и вновь может останавливать врачей делать рискованные операции смертельно больным, которые могли бы продлить им жизнь и вернуть здоровье.

Следовательно, и однозначный запрет эвтаназии, и ее однозначное разрешение могут приводить к фатальным последствиям, поэтому очень многое зависит от моральной глубины и силы личности врача. Несмотря на то, узаконена эвтаназия в данной стране или нет, решение о ней – это проблема личного морального выбора и личной ответственности. Этика эвтаназии – это индивидуальная этика, этика неповторимой экзистенциальной ситуации, порождающая красоту отношений на пороге жизни и смерти. Н. Хамитов, С. Крылова, С. Минева