М.: ООО Издательский Дом «София», 2005. — 368 с. 1 страница

Возраст (месяцы)	Фазы(основные и промежуточные)	Особенности поведения
0 – 1	Нормальный аутизм	Сконцентрирован на внутреннем физиологическом состоянии
1 – 5	Нормальный симбиоз	Ребенок больше реагирует на внешние раздражители, но при этом находится под влиянием иллюзии, что он и мать есть единое целое.
Отделение и индивидуация
5 – 9	Дифференциация	Сидя на коленях у матери, ребенок отклоняется назад, изучая ее и окружающий мир; имеет вид только что «вылупившегося из яйца»
9 – 12	Первые самостоятельные действия	Использует мать как опорный пункт для совершения первых вылазок в чужой, незнакомый мир
12 – 15	Практическое знакомство с миром	Смело и с радостным оживлением бросается исследовать мир
15 – 24	Возобновление отношений	Осознает, что ему все-таки не хватает матери, однако не прекращает попыток быть независимым
24 – 30	Появление постоянства объекта	Создает внутренний образ матери и становится способным функционировать обособленно от нее

Отличительной чертой работы Малер было ее постоянное стремление формулировать, проверять и пересматривать свои идеи на основе наблюдений отношений «мать—младенец» в реальной жизни. Многие из мыслей, касающихся симбиотического психоза, появились у Малер в результате совместной с Мануэлем Фьюрером (Manuel Furer) работы в специализированном дневном стационаре для детей с психическими нарушениями и их матерей. Предложенная Малер концепция нормального развития, которая является предметом нашего внимания в этой главе, также возникла, большей частью, из наблюдений за отношениями матерей и их детей в условиях дневного дошкольного учреждения. С 1959 по 1968 г. Малер и ее ассистенты вели наблюдение за 38 нормальными парами «мать—ребенок» в специально устроенном игровом помещении (они также посещали семьи и интервьюировали родителей). В игровом помещении было предусмотрено специальное место, где матери могли сидеть, читать, пить кофе и разговаривать и откуда они могли в то же время наблюдать за игрой своих детей и, при желании или необходимости, быстро подойти к ним. Дети, как правило, начинали участвовать в этом проекте в возрасте от 2 до 5 месяцев и покидали его, когда им было около 3 лет. Наблюдения (отснятые фильмы, интервью родителей и отчеты о посещении семей) анализировались довольно неформально, — в основном, путем обсуждения в группе коллег, — без привлечения точных статистических методов. Кроме того, наблюдатели сосредоточивали внимание преимущественно на стадиях, которые проходит ребенок, продвигаясь из симбиотической фазы к достижению независимости, а не на самой симбиотической фазе. Гипотезы Малер относительно ранних фаз, нормального аутизма и симбиоза, по большей части основаны на работе с детьми и взрослыми, страдающими психическими отклонениями, и на наблюдениях других исследователей (Bergman, 1999, p. 6; Mahler, Pine, & Bergman, 1975, pp. 39, 223–271).

Материал наблюдений за нормальными детьми и их матерями оказался чрезвычайно богатым и был обобщен Малер в ее книге «Психологическое рождение младенца» (The Psychological Birth of the Human Infant), опубликованной в 1975 г., (книга была написана в соавторстве с Фредом Пайном и Энни Бергман). Книга рассказывает нам увлекательную историю о том, как ребенок естественным путем выходит из состояния симбиоза и становится отдельным, независимым индивидуумом. Рассмотрим теперь всю последовательность фаз, выделенных Малер, более детально.

° Фазы нормального развития

По мнению Малер, фазы нормального развития перекрывают друг друга, и эмоциональные особенности каждой фазы в той или иной форме сохраняются в течение всего жизненного цикла. Но главные события каждой фазы развития обычно наступают в определенные периоды младенчества и раннего детства (Mahler et al., 1975, p. 3, 48).

Нормальная аутистическая фаза (от рождения до 1 месяца)

Малер говорила, что новорожденный (ребенок в возрасте до 1 месяца) «проводит большую часть своего времени в полусонном, полубодрствующем состоянии», просыпаясь первое время только под влиянием голода или другого исходящего изнутри напряжения (p. 41). В течение этого времени новорожденный завершает движение к новому физиологическому равновесию, и именно его внутреннее физиологическое состояние, а не внешний мир, приковывает к себе почти все его внимание. Действительно, новорожденный кажется защищенным от внешнего мира тем, что Фрейд называл слоем защиты от возбуждений, чем-то вроде раковины, не пропускающей слишком сильные раздражители. Малер признавала, что существуют также короткие периоды времени, когда новорожденный проявляет настороженное внимание к окружающей обстановке. Но большую часть времени новорожденный ведет себя так, как если бы только его внутренние ощущения имели для него значение.

В последние годы некоторые исследователи, используя новейшие технологии видеосъемки, показали, что новорожденные дети, на самом деле, более чувствительно реагируют на свою мать, чем это можно заметить невооруженным глазом. По словам сотрудницы Малер Энни Бергман (Bergman, 1999), Малер знала об этих открытиях и в частных разговорах высказывала некоторые сомнения относительно аутистической фазы. И все же не исключено, что это понятие может обозначать важный момент в развитии.

Нормальная симбиотическая фаза (1–5 месяцев)

В возрасте около 1 месяца ребенок начинает получать больше удовольствия от определенных внешних раздражений, преимущественно вызываемых матерью, — ее прикосновений, запахов, тона голоса и манеры брать малыша на руки. Но он еще не знает, что эти ощущения отдельны от него самого. Младенец все еще живет в сумеречном состоянии, находясь под воздействием иллюзии, что он и мать есть единое целое. Малер говорила, что именно это недифференцированное состояние, о котором мы можем только строить догадки, и есть то, что она обозначила термином «симбиоз» (1975, p. 8, 44).

Первый явный признак того, что ребенок уже способен получать удовольствие от внешних ощущений, которые пока, главным образом, представляют собой впечатления от общения с матерью, — это социальная улыбка. На втором месяце жизни ребенок время от времени начинает останавливать пристальный взгляд на лице матери, и, после того как делает это несколько дней подряд, он вдруг смотрит ей в глаза, и на его лице появляется первая в жизни социальная улыбка. Не только лицо матери способно притягивать взгляд и вызывать улыбку ребенка, но она — тот человек, который, скорее всего, будет смотреть и улыбаться в ответ. Она говорит с ребенком высоким, «детским», голосом и имитирует его гуление. Взаимное всматривание в глаза друг друга напоминает взгляды, которыми обмениваются влюбленные. Это взгляд, разрушающий границы между людьми. Взаимные любящие взгляды, вместе с взаимными улыбками и материнскими имитациями гуления своего малыша, укрепляют иллюзию тождественности (oneness), возникающую у ребенка (L. Kaplan, 1978, p. 111; Mahler et al., 1975, p. 45).

Согласно Малер, для симбиотического состояния ребенка характерно ощущение всемогущества, ощущение, что весь мир находится в совершенной гармонии с его желаниями. Мать поддерживает это иллюзорное чувство, эмпатически угадывая нужды ребенка. Она чувствует, что ее малыш голоден, и дает ему грудь, она чувствует, что ему нужно отдохнуть, и позволяет ему спокойно заснуть у себя на груди, как бы слившись с ней воедино. Сливаясь с ее телом, ребенок, очевидно, наполняется ощущением, что мир находится в полной гармонии с его потребностями.

Бергман недавно добавила, что, хотя мы и не можем точно знать, что на самом деле чувствует младенец, матери часто сообщают, что они испытывают чувство единения со своим ребенком. Они говорят, что «утрачивают привычное ощущение себя в этом мире. Матери ярко и убедительно описывали переживание ими чего-то похожего на то симбиотическое состояние, в котором, предположительно, находился в то время ребенок» (Bergman, 1999, p. 8).

Малер признавала, что мать не может быть абсолютно эмпатичной и чувствительной, ни одна мать не в состоянии угадать любую потребность своего ребенка. До некоторой степени, дети сами учатся помогать себе, они научаются тому, что определенные сигналы, например молчание матери, означают, что они должны как-то дать ей знать о своих потребностях. Но для каждого ребенка бывают моменты, когда он вынужден терпеть холод, неприятный вкус, неудобство, голод, громкий шум, пыль, яркий свет и т. д. Неизбежно и то, что младенец не всегда приятно сливается с телом матери, а иногда и напрягает собственное тело в ответ на грубую, чрезмерную стимуляцию, способную причинить вред. И это напряжение имеет свою пользу. Это самый первый способ младенца обособиться от матери — дифференцироваться от нее (L. Kaplan, 1978, p. 100–104; Mahler et al., 1975, p. 53).

Однако, для равновесия ребенку требуется заботливая, внимательная к его нуждам и любящая мать. Малер говорила, что ребенку нужна не идеальная мать, а, используя выражение Д. В. Винникота, «достаточно хорошая» или «нормально преданная» мать. Малер считала материнскую заботу биологически обоснованной необходимостью. Человеческий младенец, по сравнению с детенышами других видов животных, более беспомощен и зависим, и потому сильнее и дольше нуждается в матери, ограждающей его от вредящих внешних воздействий и обеспечивающей его благополучие (p. 7, 45, 49).

Материнская ласка и забота необходимы и для правильного психологического развития ребенка. Малер говорила, что симбиотическая фаза очень важна для начинающегося развития того, что Эриксон называл чувством доверия. Ребенок должен в достаточной степени испытывать комфорт и облегчение от возникающих напряжений, чтобы развить в себе веру в то, что мир — это хорошее место. Кроме того, приятное ощущение симбиоза — единства с матерью — обеспечивает подрастающего младенца чувством, которое Малер называла «якорем спасения». Когда ребенок выходит из симбиотического состояния и все более поворачивается лицом к внешнему миру, он не чувствует себя одиноким и беспомощно плывущим по течению. Он знает, что у него есть спасительный якорь доброты и поддержки (p. 45, 59, 110).

Фаза отделения и индивидуации

Промежуточная фаза дифференциации (5–9 месяцев). Симбиотическое состояние выглядит как безмятежное время блаженного единства. Если это так, почему ребенок начинает стремиться выйти из этого состояния? Малер полагает, что силы созревания подвигают младенца развивать способность действовать независимо и исследовать более широкий мир. Мощные внутренние побуждения подталкивают малыша оглядываться вокруг себя, пробовать перевернуться, самостоятельно сесть, тянуться, чтобы схватить какую-нибудь вещь и т. д.

К 5 месяцам ребенок уже знает, что его мать отличается от других людей. Поэтому малыш улыбается матери и знакомым людям, но не всем остальным. Это осознание, по-видимому, развивается постепенно и, можно сказать, почти пассивно. В 5 месяцев исследования малыша становятся более направленными, продолжительными и активными. Теперь, даже находясь на руках у матери, ребенок проводит значительную часть времени, рассматривая разные вещи вокруг нее. По окончании кормления малыши отворачиваются, чтобы посмотреть на окружающие его предметы. В возрасте около 6 месяцев ребенок отстраняется от матери, чтобы лучше видеть ее. (Это отстранение представляет собой резкую противоположность прежнему слиянию с матерью.)

Разглядывая мать, малыш дотрагивается до ее лица и тела, хватает вещи, которые она носит, такие как брошка или очки, чтобы как следует изучить их. Он также начинает использовать «метод повторной проверки» («checking back»), активно сравнивая мать с другими людьми и окружающими объектами, он смотрит на нее, затем на другого человека, затем опять на нее. Так или иначе, ребенок более не отождествляет себя со своей матерью. Он — уже во многом независимая личность, которая активно исследует свою мать и внешний мир. Малер говорила, что ребенок «вылупился из яйца» (p. 53–56).

В течение этого периода дети исследуют также и новых для себя людей, тактильно и визуально. Обычно они делают это с серьезной и спокойной сосредоточенностью, очень непохожей на ту радостную непосредственность, с которой они изучают свою мать. Малер, заимствуя термин у Сильвии Броуди (Sylvia Brody), называла это поведение «таможенным досмотром» (p. 56). В определенный момент, как правило, в возрасте около 7 месяцев, многие, но не все, дети начинают испытывать тревогу при виде незнакомых людей. У некоторых малышей эта тревога бывает очень острой, и при появлении поблизости незнакомого человека, они начинают плакать. Малер обнаружила, что это чаще всего происходит с детьми, чей симбиотический период протекал слишком напряженно. Такие младенцы, не сумев развить в себе базового чувства доверия, не ждут от взаимоотношений с людьми ничего хорошего. Дети, которым посчастливилось испытать достаточно гармоничные отношения во время симбиотической фазы, не проявляют особого страха при виде незнакомых людей, и рассматривают их с удивлением и любопытством (pp. 57–58).

Как мы знаем из обсуждения взглядов Боулби (глава 3), дети в этот период жизни проявляют также тревогу отделения. Они огорчаются, если, например, мать оставляет их одних. Малер обнаружила, что тревога отделения в этом возрасте в основном проявляется в форме снижения активности – общего понижения настроения. Из теории Малер можно сделать предположение, что ребенок обращается внутрь себя в попытке удержать там образ отсутствующей матери (Bergman, 1999, p. 13).

Таким образом, в течение этой фазы ребенок отодвигаться и отдаляться от матери, находя при этом интересные вещи в окружающем мире, но в то же время испытывая страхи. Малер говорила, что, с теоретической точки зрения, здесь начинаются два процесса. Первый процесс - это процесс отделения, который в этот период главным образом относится к увеличению физической дистанции между ребенком и матерью. Второй процесс — индивидуация, которая заключается в развитии функций эго, связанных с перцептивным исследованием окружающего мира, запоминанием того, где находятся мать и другие объекты, и формированием представления о собственных возможностях (Mahler et al., 1975, p. 63–64).

Первые самостоятельные действия (9–12 месяцев). Этап практического освоения мира наступает с приобретением ребенком способности ползать. Как только малыш приобретает способность самостоятельно перемещаться в любую сторону, а затем стоять и передвигаться, держась за предметы, его энтузиазм в отношении исследования более широкого мира значительно повышается. Он часто отползает на некоторое расстояние от матери, используя ее как опорный пункт. Как отмечала Эйнсворт (см. главу 3), малыш исследует новые для себя вещи в окружающей среде и часто бывает полностью поглощен ими на какое-то время, затем оглядывается на мать, чтобы убедиться, что она здесь (или даже возвращается к ней для «подзаправки»), прежде чем вновь отправиться в свои путешествия.

Во время этих исследований отношение матери является очень важным. Многих матерей, в том числе тех, которые испытывали трудности в связи с необходимостью сохранять постоянную пространственную и эмоциональную близость с ребенком в ранней фазе, радует приобретенная им наконец независимость. Они осознают, что все, что нужно ребенку во время его исследования мира, — это постоянное присутствие матери, ее успокаивающая доступность. Другие матери испытывают тревожные или двойственные чувства глядя на исследовательский пыл своего ребенка, и им плохо удается роль опорного пункта, заслуживающего доверия малыша. Мать может без нужды прерывать деятельность малыша или передавать ему свою тревогу. Это подрывает энтузиазм ребенка, подталкивающий его двигаться навстречу миру.

Практическое знакомство с миром (12–15 месяцев). Малер подчеркивала, что сила воздействия врожденных побуждений к локомоции и исследованию, так же как и удовольствие, получаемое детьми от этих занятий, становятся наиболее интенсивными, когда ребенок начинает ходить. Малыш, который теперь уже может по-настоящему ходить на своих ногах, искренне радуется появившейся у него способности по-новому передвигаться и изучать мир и испытывает неподдельный восторг от своих открытий. Все, что он видит вокруг, живое или неживое, приводит его в восхищение. Ребенок, только что научившийся ходить, ведет себя так, будто весь мир создан для его исследований, ибо когда он начинает свои исследования, «в мире много разных возможностей»(Mahler et al., 1975, p. 71). Удары и падения не слишком беспокоят его, и он часто кажется совершенно безразличным к присутствию матери. Иногда малыш, конечно, оглядывается на мать, чтобы убедиться, что она все еще здесь, что она по-прежнему доступна. Но отличительная черта этой фазы — глубокий интерес, с которым ребенок проводит исследования. В это время у него «любовный роман с миром» (p. 74).

Малер говорила, что это тот самый период, когда переполняющая ребенка радость открытий может оказаться сильнее хрупких эмоциональных связей с матерью. Только в тех случаях, когда мать бывает слишком навязчивой или же недоступна, энтузиазм малыша значительно понижается. Как правило, удовольствие, получаемое ребенком от оживленных передвижений и исследований, безгранично.

Возобновление отношений (15–24 месяца). По наблюдениям Малер и ее коллег, в возрасте 15 или 16 месяцев поведение детей существенно меняется. Хотя они по-прежнему с удовольствием ходят, бегают, прыгают и играют, не особенно считаясь с матерью, теперь они очень хорошо осознают ее присутствие. Они начинают приносить ей предметы, которые находят во время своих исследований: кусочек печенья, игрушку, обрывок пакета, камешек и т. д. Кроме того, они начинают следить за ее передвижениями и уже не кажутся столь нечувствительными к ударам и падениям. Теперь они чувствуют боль и хотят, чтобы мать пришла и облегчила ее. Короче говоря, они начинают остро осознавать присутствие в их жизни матери и свою потребность в ней (Bergman, 1999, p. 18–20). Как будто малыш, который в предыдущей фазе увлеченно путешествовал по миру с чувством своего всемогущества, вдруг вспоминает: «А где же моя мама? Почему я один? Она мне нужна».

Малер считала, что эта перемена вызвана когнитивным развитием, описанным Пиаже. В ходе своих исследований внешнего мира, так же как и во время спокойной игры, дети постепенно все больше осознают, что разные объекты существуют и функционируют отдельно от них. Пройдет какое-то время, и ребенок откроет для себя, что его мать — отдельная от него личность и что именно она все делает для него. Таким образом, к ребенку приходит понимание, что в его мире совсем не много возможностей, что на самом деле он — «довольно беспомощное, маленькое и отделенное от других существо» (Mahler et al., 1975, p. 78). Говоря на языке Эриксона, ребенок начинает испытывать сомнение.

В течение следующих нескольких месяцев ребенок переживает нечто вроде кризиса. Он разрывается между конфликтующими стремлениями. Он хочет утверждать и расширять свою автономию, но в то же время он хочет, чтобы мать была рядом. В какой-то момент он эмоционально говорит «Нет!» в ответ на любые требования или просьбы родителей, отстаивая свое право не подчиняться каким бы то ни было авторитетам. В следующую минуту он цепляется за мать и следует за ней повсюду, требуя постоянного внимания. Он соблазняет мать подарками, приносит ей книжку, догадываясь о ее вере в пользу чтения для ребенка. Многим детям в этом возрасте нравится игра в «догонялки», когда родители догоняют и ловят их. Игра забавляет ребенка, потому что она позволяет ему внезапно ощутить свою независимость, вырываясь и убегая, и тут же вновь обрести единство, будучи пойманным.

Иногда ребенка охватывает чувство нерешительности. Например, на детской площадке, организованной Малер, дети порой останавливались в нерешительности на пороге новой игровой комнаты, не зная, стоит им туда входить или нет. Остановка на пороге, видимо, отражала их внутренний конфликт: пуститься в увлекательное путешествие в новую комнату и покинуть мать или остаться с ней (p. 96).

Этот период — трудное время для матери. Поведение ребенка часто становится раздражающим и требовательным, и кажется, что он и сам не всегда знает, чего хочет. И здесь Малер снова подчеркивает важность спокойного присутствия и эмоциональной доступности матери (p. 79). Если мать будет воспринимать поведение ребенка как естественную стадию его развития, которая должна быть пройдена, — как обычный и предсказуемый «трудный возраст», — она сможет оставаться спокойной. Она не даст вовлечь себя в борьбу самолюбий и не станет отстраняться от своего ребенка в отместку за плохое поведение. Тогда ребенок будет чувствовать себя свободнее, самостоятельно познавая вещи и зная, что его волю признают и уважают.

Истоки эмоционального постоянства объекта и упрочение индивидуальности (24–30 месяцев). Ребенок, переживающий кризис возобновления отношений с матерью, находится в довольно затруднительном положении, так что вполне закономерен вопрос о том, как же он выходит из этой ситуации. Как ему удается разрешить конфликт между потребностью в автономии и потребностью в материнской заботе? В значительной мере ребенок достигает этого, создавая положительный внутренний образ матери, который он может сохранять даже тогда, когда ее нет рядом. Поэтому, даже если он и скучает без нее, он тем не менее может функционировать независимо в ее отсутствие. Этот внутренний образ называют «эмоциональным постоянством объекта» (emotional object constancy) (Mahler et al., 1975, p. 109).

Малер говорила о двух предпосылках достижения постоянства объекта. Во-первых, ребенок должен достичь понимания постоянства объектов в том смысле, который вкладывал в это понятие Пиаже. То есть ребенок должен понимать, что объекты (включая людей) существуют даже тогда, когда они находятся вне поля его зрения, и он не может следить за их передвижениями. Это понимание, как мы видели в главе 6, формируется в возрасте от 18 до 24 месяцев.

Во-вторых, ребенку необходимо иметь то, что Эриксон называл базовым доверием, — знать, что мать — надежный и предсказуемый человек и будет рядом с ним, когда ему это потребуется. Чувство доверия начинает развиваться у малыша еще в симбиотической фазе, и это развитие продолжается во время фаз дифференциации, практического знакомства с миром и возобновления отношений (p. 110).

В настоящей фазе ребенку нужно интериоризовать образ «хорошей матери». Интериоризация¹ является комплексным процессом, но ребенок производит ее в основном средствами символической игры, или игры-фантазии (make-believe play). В своей игре он позволяет различным объектам символизировать родителей, других людей и самого себя, и таким образом консолидирует образ матери в психической структуре. Сделать это не всегда легко, поскольку ребенок может испытывать некоторую напряженность в отношениях с матерью. Малыш может тяжело переживать разлуку с матерью или испытывать фрустрацию (в том числе, во время приучения к горшку и, возможно, от ранних эдиповых проблем), а также может сердиться на мать. Поэтому он может испытывать трудности, пытаясь представить мать цельной личностью, одновременно любящей и сердитой, способной ценить ребенка несмотря на ее смешанные чувства любви и гнева. Но если ребенок получает достаточно позитивных впечатлений, эмоциональное постоянство объекта, так же как и глубинная основа самоуважения, все-таки появляются. На этих событиях развитие не заканчивается, изменения в этой области будут происходить и в последующие годы. Но достижения этой фазы, которая завершается к трем годам, имеют решающее значение.

¹ Здесь термин интериоризация употребляется как синоним интроекции, в психоаналитическом смысле, под которой понимается осуществляемый в процессе фантазирования перевод объекта – «хорошего» или «плохого» – внутрь субъекта. – А. А.

° Практические приложения

Хотя предметом нашего рассмотрения является теория Малер, описывающая нормальное развитие, мне хотелось бы отметить, как много дали ее работы специалистам в области психиатрии и клинической психологии. Я помню, как в начале 1970-х гг., когда я только приступал к работе в рамках специальной программы госпитализации, идеи Малер помогли мне пролить свет на один загадочный психиатрический феномен. Один мужчина рассказывал мне, что когда умерла его мать, он испытал сильное потрясение и попал в больницу, где дежурный врач в приемном покое задал ему «совершенно непонятный вопрос: она попросила меня рассказать что-нибудь о себе. Я не имел ни малейшего представления о том, что она имеет в виду под словами “о себе”. Я мог рассказать ей о своей матери и обо мне, но я никогда не думал о себе самом как об отдельной личности». Множество историй, подобных этой, убедили меня и других в том, что в работах Малер содержатся важные открытия, позволяющие проникнуть в тайну возникновения психозов.

Работа Малер имеет самое непосредственное отношение к лечению детей с психическими расстройствами. До Малер считалось аксиомой, что терапевт должен заниматься только с ребенком в игровой комнате. Малер вместо этого начала практиковать совместную работу с ребенком и матерью, стараясь помочь им испытать более гармоничные и приятные симбиотические отношения. При работе с детьми, страдающими аутизмом, ее целью было подтолкнуть их вперед, чтобы они смогли перейти в симбиотическую фазу. В случаях симбиотического психоза она также стремилась создать для ребенка более полноценный и гармоничный симбиоз. Многим это может показаться странным. Разве целью для этих детей не должно быть утверждение собственной независимости? Но Малер считала, что такие дети не испытали в свое время приносящего радость единства и не развили в себе доверия, которое позволило бы им отдалиться от матери. Вместо этого, в силу созревания моторных и когнитивных функций, они оказываются отделенными до того, как почувствуют себя эмоционально готовыми к этому. Они чувствуют себя слишком маленькими, одинокими и уязвимыми, и новые впечатления, отделяющие их от матери (такие, как поступление в детский сад или появление в семье нового ребенка), отбрасывают их назад и заставляют отчаянно цепляться за мать. Они нуждаются не в дополнительном ободрении, подталкивающем их к обособлению, а в построении надежного фундамента взаимопонимания и доверия, с которого они могли бы более уверенно начать свое путешествие в большой мир.

Что касается воспитания нормальных детей, то здесь Малер неоднократно говорила о том, как важна «эмоциональная доступность» матери. Период нормального симбиоза дает ребенку чувство «якоря» или собственной укорененности в месте, обеспечивающем комфорт и безопасность. Но когда маленький ребенок становится отдельной личностью, ему нужно вновь и вновь подтверждать свою уверенность в том, что мать продолжает оставаться доступной. Наиболее показательный пример — это то, как научившийся ползать малыш использует мать как опорный пункт для своих исследований. Он пускается в авантюрное путешествие, стремясь изучить мир, оглядывается назад, проверяя, здесь ли мать, и иногда даже возвращается к ней, прежде чем двигаться дальше. Успокаивающее, постоянное присутствие родителя придает ребенку храбрость самостоятельно исследовать мир. Есть, несомненно, множество других примеров того, как маленький ребенок использует успокаивающее присутствие матери, чтобы самому изучать вещи собственным способом. Когда мать держит на руках шестимесячного ребенка, ее спокойное присутствие позволяет малышу изучать ее, рассматривая ее глазами и трогая руками. Если мать держит ребенка на руках поблизости от незнакомого человека, ее спокойное присутствие дает ему уверенность, позволяющую изучать этого человека, смотреть на него, может быть, оглянуться на мать, чтобы сравнить его с ней, может быть, дотянуться и потрогать его.

Это качество матери, ее ненавязчивое присутствие, подчеркивали также и другие теоретики. Эйнсворт придавала большое значение тому факту, что младенец использует мать как надежный, безопасный опорный пункт. Монтессори также говорила о некоторых случаях, когда спокойное присутствие взрослого дает ребенку возможность производить свои исследования. Если отец берет полуторагодовалого малыша на прогулку в парк или просто по улице, он приспосабливает свой шаг к ритму ребенка, останавливается, когда ребенок задерживается, рассматривая новые вещи, терпеливо ждет, пока тот изучит палочку, камешек или лужу. Присутствие отца необходимо для того, чтобы ребенок чувствовал себя в безопасности, но отцу не нужно учить ребенка. Все, что от него требуется, — это спокойное присутствие и доступность, чтобы ребенок мог учиться самостоятельно.

На всех этих примерах мы видим, что спокойное, ненавязчивое присутствие старшего способствует развитию независимости. Родители не смогут помочь ребенку обрести самостоятельность, отталкивая его, скорее это вызовет чувство тревоги, подавляющее малыша. Не должны родители брать под свой контроль и исследования ребенка. Родитель просто должен быть рядом с ребенком, т. е. быть доступным, когда тот делает свои собственные открытия. Такое родительское отношение — это лишь один вариант из многих. Оно не касается тех случаев, когда родители и ребенок вовлечены в более тесное общение. Но оно, по-видимому, является важным.