Философия Нового Времени 3 страница

В то же время современному исследователю было бы несправедливо упрекать великого голландца в его одностороннем увлечении разумом и отказе от иррационализма. Спиноза был сыном своего века, а в XVII веке речь шла, прежде всего, об отходе от устаревшей догматики, схоластики и мистики, и о проникновении разума и здравого смысла в философию и в практическую жизнь людей. Но Спиноза сделал гораздо больше – он создал оригинальную философию, которая предопределила русло дальнейшего развития европейской культуры.

Тот же С.Н. Булгаков считает вариантами онтологии спинозизма учения многих философов XIX и XX веков: Шопенгауэра, Гартмана, а также длинную и пеструю вереницу эмпириков, позитивистов, материалистов, эволюционистов и «пессимистов». Он пишет: «В прозрачные воды философии Спинозы смотрятся монистические мыслители самых разных оттенков. Спинозизм есть как бы общая и отвлеченная схема субстанциального монизма, его алгебраическая формула, в которую каждый подставляет свои собственные цифры».[120]

На самом деле философия Спинозы повлияла коренным образом не только на дальнейшее развитие философии, но и на мировоззрение европейских и русских людей. Об этом очень определенно сказал Лев Шестов: «Спинозовская формула – dues-natura-substantia (бог-природа-субстанция), как и все сделанные из нее в «Этике» и в предшествовавших «Этике» сочинениях выводы, обозначает только, что Бога нет. Это открытие Спинозы стало исходной точкой размышления философии нового времени. Сколько бы теперь ни говорили о Боге, мы твердо знаем, что речь идет не о том Боге, который жил в библейские времена, который создал небо и землю, и человека по своему образу и подобию, который и любит, и хочет, и волнуется, и спорит с человеком, и даже иной раз уступает человеку в споре. Разум, все тот же разум, который властен над треугольниками перпендикулярами и который поэтому считает, что ему принадлежит суверенное право отличать истину от лжи, разум, который ищет не лучшей, а истинной философии, – этот разум, со свойственной ему самоуверенностью, не допускающим возражения тоном, заявляет, что такой Бог не был бы всесовершенным и даже просто совершенным существом, а потому, стало быть, он вовсе и не Бог. …

И, что бы ни говорили историки философии, преемникам Спинозы по настоящее время не удалось вырваться из власти возвещенных им идей. Ни «критицизм» Канта, ни «динамизм» Гегеля, ни наукословие Фихте, ни попытки Лейбница и Шеллинга, ни даже новейшая философская критика не в силах была перешагнуть за линию очерченного Спинозою круга».[121]

В то время, когда в передовой Голландии XVII века Спиноза развивал систему монистического материализма, всравнительно отсталойи раздробленной Германии Лейбниц построил философское учение идеалистического плюрализма.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) – великий немецкий философ, теолог, математик, лингвист, историк, инженер, дипломат, военный стратег, в деятельности и произведениях которого сошлись научные открытия эпохи и глубочайшие философские идеи, составляющие узловой пункт истории философии.

Его родина Германия в социально-экономическом и политическом развитии отставала от Англии, Нидерландов и Франции. Страна была раздроблена на сотни государственных образований: курфюршества, герцогства и города, которые различались размерами, политической и военной силой. Страна была религиозно неоднородна, в разных ее государствах господствовали католическое и протестантское (в основном в лютеранской форме) вероисповедания. В духовной жизни и в политических движениях определяющей была роль религии. Тридцатилетняя война (1618-1648), которая в глазах ее участников выступала как религиозная война между католиками и протестантами, опустошила Германию, отбросила ее назад в экономическом отношении и способствовала сохранению ее политической раздробленности.

Лейбниц родился в Лейпциге 1 июля 1646 года в семье университетского профессора морали. Со стороны матери его родные принадлежали к числу университетских юристов, чиновников и богословов.

Он рано лишился отца, а когда стал студентом – и матери. В 15 лет он поступил на юридический факультет Лейпцигского университета, в двадцать лет в 1666 году, окончил его, защитив докторскую диссертацию, и стал доктором права, но не в Лейпциге, где ему отказали, а в Альтдорфе, университетском городке недалеко от Нюрнберга. Лейбниц не стал делать спокойную и обеспеченную карьеру университетского профессора, одной из главных причин этого было отставание университетской схоластической учености от запросов науки. Наука к тому времени начала превращаться в производительную силу, и, не вмещаясь в университетские рамки, облекалась в новые организационные формы – научные сообщества и академии наук.

С 1668 года Лейбниц служил в Майнце при дворе курфюрста Иоганна Филиппа, выполнял функции юриста, дипломата и историографа, много путешествовал, занимался математикой, познакомился со многими выдающимися людьми своего века, изучал труды Декарта и Паскаля, лично беседовал со Спинозой за полгода до смерти голландского мыслителя. Уже тогда Лейбниц осознал необходимость преодоления раздробленности Германии. Важнейшей деятельностью в этом направлении была попытка обеспечить религиозное единство страны. Это была крайне трудная и, в сущности, как показала история, еще долго невыполнимая задача. Католики и протестанты ненавидели друг друга, это дополнялось борьбой направлений лютеран и реформаторов внутри протестантизма, а также неприятием всеми ими некоторых христианских сект.

По всем этим причинам, а также под влиянием религиозного воспитания, полученного от матери, Лейбниц занимается не только наукой и философией, но и богословием. Он пытается осмыслить традиционные христианские догматы с позиций рационалистический методологии, хочет внести в религию свет научных знаний. Математика, геометрия, механика в то время стремительно развивались, благодаря трудам Галилея, Декарта, Гюйгенса, Паскаля, Бойля и других ученых, и Лейбниц начал осваивать основные принципы этих наук. Он пишет своё первое произведение «Новая физическая гипотеза» (1671), одну часть которого «Теорию конкретного движения» направляет Лондонскому Королевскому обществу, а другую часть «Теорию абстрактного движения» – Парижской Академии наук, которые благосклонно приняли их.

В это же время Лейбниц устанавливает научную переписку с сотнями ученых и политиков, роль переписки в то время была неоценима, она позволяла обмениваться научными мнениями и заменяла журналы, которые тогда только-только зарождались. Сохранившееся эпистолярное наследие Лейбница составляет свыше пятнадцати тысяч писем по вопросам науки, философии, богословия, политики и экономики.

Большую роль в его творческом развитии сыграли непосредственные контакты с членами научных коллективов и кружков, особенно в годы (1672-1676), проведенные в Париже с дипломатическими поручениями, откуда он дважды ездил в Лондон. Именно в Париже и Лондоне он ощутил «математическую атмосферу», и там штудировал труды Декарта и Паскаля. Там он разработал свой вариант счетной машины, которая могла складывать, вычитать, умножать, делить, возводить в степень и извлекать корни. Писал о машинном моделировании функций человеческого мозга. Ему принадлежит термин «модель». Философские споры он предлагал решать математическим путем. За эту машину Лондонское Королевское общество избрало Лейбница своим членом, а в ХХ веке отец кибернетики Ноберт Винер назвал своим предшественником и вдохновителем.

Осенью 1675 года Лейбниц открыл дифференциальное и интегральное исчисления, что положило новую эру в математике, создав такие термины, как «алгоритм», «функция», «дифференциал», «интеграл», «дифференциальное исчисление», «координаты», которые до сих пор употребляются в науке.

Критикуя физику и механику Декарта в работе «Краткое доказательство примечательной ошибки Декарта» (1676), Лейбниц делает открытие. В отличие от Декарта, который определял меру движения тела как произведение его массы на скорость, Лейбниц считал меру движения более сложной, определяемой произведением массы тела на квадрат скорости. Этим определением он одним из первых предвосхитил закон сохранения и превращения энергии.

В конце 1676 года, возвращаясь из Парижа в Германию, Лейбниц посетил, кроме Лондона, Нидерланды, где познакомился с открытиями Левенгука и Сваммердама, которые подарили миру микроскоп и тем самым открыли невиданный ранее микромир. Отныне Лейбниц заинтересовался объектами живой природы, которые сыграли в его философской теории гораздо большую роль, чем механические объекты.

В Гааге Лейбниц познакомился со Спинозой, с которым он до этого состоял в переписке по вопросам оптики. Состоялось несколько бесед Спинозы и Лейбница, что, несомненно, благотворно повлияло на дальнейшее идейное развитие немецкого философа.

Начиная с этого же 1676 года, и до конца жизни в течение 40 лет он служил заведующим библиотекой и председателя суда Ганноверского герцогского дома. По поручению герцогов он писал историю Вельфского дома, к которому принадлежала и ганноверская династия, исполнял иногда политические поручения в других областях Германии, в Австрии и Италии. Работа обеспечила ему определенную экономическую свободу.

Лейбниц был ученым нового типа, первооткрывателем новых научных идей и методов исследования. Его девизом было соединение теории с практикой, особенно это касалось философии. Он обладал глубоким историческим чутьем, считал, что развивается все вокруг: земная кора, живые организмы, народы, языки и нащупывал закономерности. В частности, исследуя монетное обращение, он выяснил зависимость падения цен на благородные металлы от привоза серебра из заморских испанских рудников

Лейбниц предложил проекты реформ в промышленности и в сельском хозяйстве. Изучая шахтное дело в серебряных рудниках Гарца, он изобрел совершенные насосы для откачки подземных вод. Спускаясь под землю, обратил внимание на строение рудничных пород, и использовал новые данные для исследований в минералогии и геологии. В итоге в 1691 году он написал работу «Протогея», в которой предпринял одну из первых попыток научно истолковать вопросы происхождения и эволюции Земли.

«Чем бы ни занимался великий ученый – проектами упразднения крепостного права, организацией красильного дела, вопросами помощи городской бедноте, докладными записками о страховых обществах, историческими изысканиями, математическим анализом, разработкой устройства планетария и т.д., – он никогда не замыкался в рамках только одного данного вопроса, видел его связь с иными, более глубокими проблемами и вводил его в рамки последних. Ф. Энгельс справедливо писал о Лейбнице, что он в изобилии разбрасывал вокруг себя гениальные идеи».[122]

Политические стремления Лейбница были направлены к объединению Германии. Важнейшей основой такого объединения стал бы союз различных церквей и вероисповеданий. В 1686 году он написал работу «Теологическая система» (издана в 1819 г.), в которой теоретически обосновал необходимость создания церковной унии (союза). Он мечтал о вселенском соборе, едином вероисповедании, которое бы упразднило разногласия церквей: католической, протестантской и православной. Он, прежде всего, надеялся на просветительскую миссию церкви, обладавшей в то время и организационным и экономическим могуществом. Он верил также во всемогущество науки, которая сделает государство сильным, а народ богатым.

В 1699 году Лейбниц был избран членом Парижской Академии наук, а в 1700 году он стал основателем и первым президентом Берлинской академии наук. Он пытался, но неудачно, создать научные общества в Дрездене и в Вене, столице Австрийской империи, формально возглавлявшей всю Германию. Находясь в Италии с целью сбора исторических документов, Лейбниц содействовал организации физико-математической академии в Риме, членом которой он тоже стал.

Ему, как полагают, было предложено место хранителя Ватиканской библиотеки, что могло бы принести ему звание кардинала, но он отказался, поскольку для этого нужно было перейти в католичество. Он убеждал деятелей римско-католической церкви снять запрет с учения Коперника, ввести в монастырях изучение естественных наук, которые не вредят делу благочестия. Когда он пытался примирить науку с религией, он действовал в интересах науки, её развития и распространения. Он был одним из столпов гуманизма, считая, что человек имеет право на свободу и счастье.

Он был одним из ранних сторонников просвещенного абсолютизма. В этом отношении его восхищала прусская королева София-Шарлотта, которая глубоко чтила Лейбница и способствовала созданию научного общества в Берлине.

В 1697 году Лейбниц познакомился и трижды встречался с русским царем Петром I, был принят на русскую службу в высоком звании тайного юстиц-советника с соответствующим окладом в 2000 гульденов (в таком же звании Лейбниц числился на ганноверской, бранденбургской и австрийской службе). По просьбе Петра I он разработал множество записок и проектов, в том числе, проект образования и государственного управления в России, подготовил план создания Академии наук в Санкт-Петербурге, предложил царю множество технических новинок и экономических проектов. Лейбниц мечтал не только об объединении церквей, но и о международном сообществе ученых, своего рода республике с политическими правами, технической базой для организации экспериментов, обширной библиотекой и архивами. Он мечтал об издании обширной Энциклопедии наук. Через полвека эту мечту реализовали французские философы-просветители.

Большую часть жизни Лейбниц служил при трёх ганноверских герцогах, причем последний курфюрст Георг Людвиг относился к великому философу плохо, считал его только нерадивым служащим. После отъезда герцога в Лондон, где он в 1714 году унаследовал трон, Лейбниц доживал свои последние годы в крайней нужде окруженный пренебрежением и недоверием к себе, его лишили денежного содержания, попрекали куском хлеба.

Его втянули в диспут с английскими физиками, которые обвинили его в плагиате идей операций с бесконечно малыми величинами у Ньютона. Это был не плагиат, а параллельная работа с разной методикой. Спор этот не принес ничего хорошего ни Лейбницу, ни Ньютону. Лейбница защищали коллеги, но он оказался в изоляции. Семьи у него не было.

Умер Лейбниц 14 ноября 1716 года от случайного отравления. Целый месяц тело философа лежало в церковном подвале, а на кладбище его сопровождало всего несколько человек. На его смерть никак не откликнулись ни Берлинская Академия наук, ни Лондонское Королевское общество, ни учёный мир Вены. Только Парижская академия наук в лице ее секретаря философа Фонтенеля высоко оценила заслуги Лейбница.

Василий Васильевич Соколов (1919) писал: «С ходом времени выявлялась глубина его научных и философских идей, оказывавших все большее влияние на ученый мир. Впоследствии великий французский философ-энциклопедист Дидро писал в своей знаменитой «Энциклопедии», что для Германии Лейбниц стал тем, чем для Древней Греции были Платон, Аристотель и Архимед вместе взятые».[123]

Диалектика, логика и глубоко научный стиль мышления характеризуют лучшие стороны философского творчества Лейбница. В наши дни он является гордостью науки, философии и всей человеческой культуры.

До сих пор нет полного собрания сочинений Лейбница, хотя неполных только в Европе – сотни. В Советском союзе в 1982-1989 годах вышло четырехтомное собрание сочинений Лейбница в серии «Философское наследие».

Основные философские работы Лейбница: «Рассуждение о метафизике» (1686), «Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии» (1705), «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла» (1710), «Монадология» (1714).

Полемическая книга «Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии», направленная против Локка, представляет собой главное гносеологическое произведение Лейбница, которое занимает весь второй том сочинений философа, изданных в серии «Философское наследие».

Трактат «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла», занимающий весь четвертый том указанных сочинений Лейбница, опубликованный при жизни философа в 1710 году, посвящен «философским лабиринтам» бога. Свобода и необходимость в мышлении и поведении людей, границы приложения их воли, диалектика добра и зла – вот те вопросы, рассмотрение которых делает «Теодицею» философским произведением.

Гносеология Лейбница. Самое живое и не подверженное старению в философии Лейбница – это его метод всеобщих различий и тождества неразличимых, проникнутый диалектической интуицией в сплаве с формально-логическим рационализмом.

Основными принципами рационализма XVII века были:

принцип абсолютности истины и выводимости ее из разума;

принцип сведения законов мира к законам формальной логики;

принцип тождества бытия и мышления.

Для построения своей философской системы Лейбниц сформулировал систему новых «принципов» и определил характер и диалектику взаимоотношения между ними. Рассмотрим основные:

1) Принцип всеобщих различий;

2) Принцип тождественности неразличимых вещей;

3) Принцип всеобщей непрерывности;

4) Принцип монадической дискретности;

5) Принцип полноты;

6) Принцип совершенства.

Принцип всеобщих различий означал у Лейбница, что все в мире неповторимо, любой предмет или процесс уникален, потому что все различно и в своем рождении, и в истории своего изменения и развития. Это приводит к различному внутреннему состоянию вещей и процессов, поскольку их прошлое присутствует внутри их настоящего и стереть его невозможно.

Этот принцип означает всеобщую изменчивость и отрицает как повторяемость вещей, которые сосуществуют друг с другом, так и полную повторяемость состояний одной и той же вещи в разное время и их симметричность.

Корни тождества и различия кроятся не во времени и месте, а указывают на качественное разнообразие мира. В этом выводе заключалась диалектика Лейбница. Тезис Лейбница «две индивидуальные вещи не могут быть совершенно тождественными» подтверждается наукой: нет двух совершенно одинаковых по своим параметрам субмикрочастиц, атомов, звёзд, живых клеток, и тем более сложных организмов, никакое событие не повторяется буквально дважды.

Этот принцип реализуется в онтологии Лейбница, в положении о неповторимости и индивидуальности субстанций-монад, и в его теории познания, в тезисе о том, что истины факта составляют важный класс истин.

Содержание, свойственное первому принципу Лейбница, в полной мере выявляется только во взаимодействии с его другими принципами и прежде всего со вторым – принципом тождественности неразличимых, согласно которому две вещи, у которых все свойства первой присущи второй, а все свойства второй присущи первой, тождественны абсолютно, то есть, представляют собой одну и ту же вещь. Полагать две вещи неразличимыми – означает полагать одну и ту же вещь под двумя именами. Тождественность есть всегда самотождественность. Иными словами на «мировой линии» всякое отдельное место занято одной единственной точкой (вещью).

Отсюда следует, что в любом научном исследовании проблема тождества приобретает положительный смысл только при условии признания, что тождество различных вещей всегда неполно, относительно, и речь может идти только о тождестве в различии и о различии в тождестве.

Из двух принципов Лейбница следует, что любые две вещи не тождественны, а тождественность означает их совпадение в одну вещь. Этот принцип косвенно указывает на преемственность в существовании меняющихся во времени объектов, поскольку у одной и той же вещи в разные моменты ее существования есть нечто для ее разных состояний одинаковое, общее.

Действие второго принципа в рационализме Лейбница относилось не только к реально существующим вещам, но и к возможным, то есть логически существующим.

Третий принцип Лейбница – принцип всеобщей непрерывности, который гласит, что на «мировой линии» монад нет пропусков, и вещи, располагающиеся на ней, составляют континуум. Этот принцип дает общую характеристику «качественных окрестностей» каждой вещи.

В мире господствует «бесконечная тонкость вещей», существует бесконечное число ступеней между каким угодно движением и полным покоем, между твердостью и совершенно жидким состоянием, между богом и ничто, между действием и страданием. Чем ближе находятся друг к другу точки на «мировой линии» монад, тем меньшими становятся различия между ними, никогда не сводясь к нулю. Соседние точки не могут быть указаны, потому что всегда между ними окажутся промежуточные.

Используя философский принцип непрерывности, Лейбниц выдвинул ряд плодотворных положений о предельных ситуациях в различных областях знания о том:

что прямая линия – это предел кривых,

что геометрическая точка – предельный случай минимальных отрезков;

что пустоты в физическом мире не существует, она есть умозрительный предел возрастающей степени тонкости структуры веществ;

что в психике присутствуют непознаваемые восприятия при кажущемся полном покое души;

что в мире нет покоя, за него принимают крайне медленное движение;

что заблуждение есть минимальная степень истины, значит противоположность «заблуждения» и «истины» не абсолютна, и незнание диалектически переходит в свою противоположность, знание;

что зло есть наименьшее добро.

Принцип непрерывности в сочетании с принципом всеобщих различий ориентирует на раскрытие всюду выступающих совместно противоположностей – различий и сходств, перерывов и непрерывности, скачков и постепенности. Он позволил Лейбницу открыть математический дифференциал, в биологии – указать на существование зоофитов, как на пограничное звено между двумя царствами жизни, животным и растительным, а также на формы, соединяющие органическую природу с неорганической.

Два важных вывода из взаимодействия первого и третьего принципа.

Первый вывод: обнаруживается количественная и качественная бесконечность мира, поскольку ряд всех вещей не ограничен с обеих сторон. Нулем не может быть никакая вещь, сколь бы малой и простой она ни была, всегда может быть указана еще более малая и простая. Также во всякой вещи нет нулевого уровня отсчета, так сказать, ее абсолютного дна, нижнего предела, всякая вещь неисчерпаема вглубь.

Второй вывод: каждая точка (вещь) на «мировой линии» монад – это не точка и не единица, а индивидуальность, или метафизическая точка, ведь согласно третьему принципу ее отличие от других индивидуальных объектов стремится к нулю, а согласно первому принципу никогда нуля не достигает. Тенденция к конвергенции преобразуется под воздействием противоположной тенденции к дивергенции. Это проявляется в наши дни в дифференциации областей знания на отдельные дисциплины и соединении их заново через промежуточные и гибридные дисциплины.

Четвертый принцип монадической дискретности (прерывности). Монады Лейбница – это особого рода духовные атомы, обладающие при всей своей неделимости и бесконечной малости, неисчерпаемым содержанием и активностью. Из принципа дискретности вытекает самостоятельность, самодостаточность и целостность монад, упраздняющая смысл делимости. Вся действительность слагается из малых, но способных накапливаться скачков, так что окончательная картина мира образуется из ярких контрастов, обусловленных мелкими туманными переходами. Многообразие мира проявляется не «как попало», а лишь по законам монадической структуры. Закономерное единообразие ограничивает беспредельное многообразие и организует его.

Взаимодействуя с другими принципами метода Лейбница, четвертый принцип ведет к глубоко схваченной великим философом диалектически противоречивой дискретно-монадической и в то же время целостно-единой картине мира.

Пятый принцип полноты означает, что миру, в котором мы живем, свойствен в целом и во всех его частях и измерениях «максимум существования».

Шестой принцип совершенства или, говоря по Лейбницу «принцип наилучшего» или стремления к совершенству. Это не метафизическая апология всего, что существует, здесь присутствует оправдание факта многообразия вещей, идея, что само по себе существование «лучше», чем несуществование.

В применении к процессу познания пятый и шестой принципы означают, что познающий субъект в каждый момент своего бытия обладает возможной для этого момента ясностью восприятия и полнотой знания. В дальнейшем его знания возрастают по направлению к познавательному максимуму, то есть к абсолютной истине, хотя ни в какой конечный отрезок этот гносеологический идеал не может быть реализован.

Онтология Лейбница строится на основе открытых им принципов. Первые четыре принципа Лейбница характеризуют всеобщую последова­тельность вещей и ведут к системе плюрализма единых по своей природе субстанций – живых и неповторимых монад. Философ вводит в «саму» суб­станцию принцип качественного многообразия и строгой всеобъемлющей иерархии различных звеньев. Каждое звено монад образует систему качест­венного родства, своего рода семейство.

Идеалистическая диалектика Лейбница заключается в духовности мо­над. Отношения между монадами не пространст­венно-временные, не меха­нически-количест­венные, а духовно-психологиче­ские и органически-качест­венные. Пространственные различия для простых, непротяженных, недели­мых монад как метафизических точек вообще несущественны. Дифферен­циалы оказались подходящим метафорическим символом для характери­стики субстанций-монад как философских «дифференциалов».

Лейбниц также определяет монады как актуально бесконечные малые сущности, которые непротяженны и потому как бы «ничто», но будучи субстанциями, полны содержания и неисчерпаемы, и в этом смысле «нечто». Будучи метафизическими точками или «живыми нулями» монады не возникают и не гибнут, поскольку погибать могут только сложные тела, распадаясь на свои составные элементы. Монады как бы бессмертны и тем самым они подобны духам. В любом уголке Вселенной бьет ключом жизнь, нигде и никогда не умолкает хор ее голосов. Каждая из монад есть беспрерывный поток перемен, в котором изменение реальности и сознания, движения и развития совпадают. Перед нами динамический плюрализм духов, принцип деятельности, не ведающей покоя. В вечном беспокойстве монад заключается счастье. В смутной стадии этого беспокойства примешано едва заметное страдание. Лейбниц всегда подчеркивал свои симпатии к гилозоизму.

Духовные монады первичны, и динамизм их сущностных сил направлен «из» идеального в материальное. Духовные силы сначала порождают духовное движение, которое обнаруживает себя затем как движение материальное, приобретая протяженность и структурность физических процессов.

Монады населяют весь мир своим метафизическим континуумом, не оставляя никакой возможности для «метафизической пустоты» не потому, что их очень много и они заполняют пустоту, а потому, что понятия заполненности и незаполненности вообще не имеют, применительно к монадам и их сочетаниям, никакого смысла.

Лейбниц рассматривал монады по аналогии с человеческим «я», и считал, что жизнь монады заключается не только в деятельности, но и в сознании. Иногда Лейбниц называл монады «энтелехиями», как Аристотель, и «подлинными атомами», как Демокрит.

Спиритуалистический смысл понятия «монада» и основанной на нем онтологии, то есть монадологии, Лейбниц раскрывал через аналогии с психологией личности. Например, различия между монадами аналогичны различиям между душами людей – либо по мировоззрению, либо по степени общего развития, активности и совершенства, причем подобно душам людей, каждая монада есть обособленный духовный мир, в который не может внедриться духовное содержание извне, и из которого ничего не может просочиться вовне и тем самым утратиться. Отсюда слова Лейбница: «монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло войти туда или оттуда выйти». Монада, как и личность, изменяясь на протяжении жизни, остается собой, а вся совокупность монад напоминает целый «народ», республику.

Каждая монада живет более или менее интенсивной психической жизнью, по аналогии с жизнью людей: ощущения, созерцания, представления, самосознание – вот ее ступени. Монады как бы двулики: желания (аппетит) и восприятия (перцепции) – две стороны их жизни.

Самый низший первый ряд монад Лейбниц называл «голыми», они составляют неорганическую природу, и их нельзя назвать ни мертвыми, так как смерти не существует, ни живущими той жизнью, которой живут сознающие души. Эти монады «спят без сновидений», и они составляют камни, землю, траву. Вся природа полна жизни, и сон также является ее разновидностью.

Второй ряд монад обладает ощущениями и созерцаниями (восприятиями), начиная со смутных, полусознательных созерцаний, таких как шорох падающих песчинок, слабый шум прибрежных волн, и заканчивая животными с их страдательной, пассивной деятельностью и отсутствием самосознания. Гениальной и плодотворной для последующей психологии догадкой Лейбница было положение, что смутные восприятия имеются не только у низших, но и у развитых монад (душ).

Третий, самый высокий ряд монад образуют души людей. Это духи, активные сознания, обладающие памятью, способностью к рассуждению и ясным восприятием, то есть самосознанием.

Развитие коллектива монад означает эволюцию каждого из его членов. Становление рода (филогенез) и индивидуума (онтогенез) составляют модель друг для друга, обладают общими чертами и приблизительно одинаковой структурой.