Перспективы православного богословия

По нашему мнению, современное православное богословие должно продолжать свое движение к адекватному выяснению, всецелому усвоению и универсальному применению единой святоотеческой традиции на основе серьезного изучения и всецелого восприятия категориального аппарата и логического инструментария святых Отцов. Это позволит перейти от феноменолого-герменевтического выяснения и регистрации данных к их действительному диалектико-синтетическому осмыслению. Настоло время, чтобы история передала эстафету диалектике. Перед современными неопатрологами стоит задача перейти от историко-герменевтической описательности к изложению православного вероучения как диалектической системы мысли, то есть к созданию абсолютной или теологической диалектики сущего.

Возможность и необходимость систематической формулировки православного миросозерцания обосновывается, во-первых, очевидной целостностью православной жизни, во-вторых, традицией систематического осмысления этой жизни у Отцов, учителей и мыслителей Церкви (Ориген, Григорий Нисский, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, славянофилы, софиологи, А. Лосев), в-третьих, естественной потребностью верующего разума адекватно постигать содержание своей веры, и, в-четвертых, вызывающей еретичностью титульного мировоззрения современной эпохи (постмодернизма), посягающего на саму систематическую сущность рациональности и требующего адекватного ответа, то есть утверждения абсолютной рациональности, как универсального диалектического синтеза.

Систему православной мысли не нужно создавать заново, не нужно творить из ничего, ибо она от века была, есть и будет. Во всей своей не ущербной полноте она уже запечатлена в святоотеческом Предании. Святоотеческое Предание есть человеческое знание божественного Откровения; знание полное для познавательных способностей человека и всегда частичное по отношению к Богу. Богооткровенное знание свернуто пребывает в соборном сознании Церкви, интуитивно опознаваясь, как безусловно истинное и божественное; оно есть смысловой аспект благодати и опыта ее восприятия. По мере исторической необходимости интеллектуальный аспект благодати актуализируется в достаточную меру.

Характерным недостатком православного богословия (17-21 вв.), русской религиозной философии, не говоря уже о западных теологических и религиозно-философских направлениях, является частичное или полное игнорирование святоотеческой методологии и категориального аппарата мысли, то есть неприятие патристической диалектики. Православные богословы и религиозные мыслители строили свои системы или по образцам западного богословия и философии или сознательно пытались противопоставить себя западной интеллектуальной традиции как некоему антиобразцу. Однако, из-за недопонимания позитивного методологического и категориального содержания святоотеческой мысли, и первые, и вторые приходили к неадекватным результатам – или к эпигонству и утрате аутентичности, или к чрезмерному выпячиванию одной из сторон православного учения (радикальный фидеистический иррационализм Л. Шестова, соборно-персоналистический органицизм славянофилов, радикальный антиномизм П. Флоренского, абсолютный апофатический персонализм С. Булгакова, В. Лосского, И. Зизиуласа, Х. Янараса).

Еще раз подчеркнем, что для окончательного освобождения православной мысли от «западного пленения» необходимо систематически формулировать ее исключительно на основе целиком и всерьез воспринятых святоотеческой методологии и категориального аппарата. Все западные подходы и системы здесь могу быть использованы лишь в аспекте апологетико-проясняющего противопоставления истинному православному подходу и системе. В этом плане следует позитивно отметить ранние богословские и историко-философские работы отечественного религиозного мыслителя Ю. Черноморца. [См. 19] Пытаясь в своих исследованиях исходить исключительно из патристической терминологии и методологии, он излагает систему православного миросозерцания на основе глубокого изучения святоотеческих текстов в рамках герменевтико-феноменологического метода. В результате фундаментальными, связующими принципами мысли святых Отцов объявляется их категориальный аппарат (диада тварного и нетварного, триада сущности, ипостаси, энергии) и радикально феноменологический мистицизм. При всем научном интересе и плодотворности такого подхода считаем его недостаточным для построения целостной системы православного миросозерцания, в силу ограниченности и недостаточности самой феноменологической установки. Если мы действительно хотим сформулировать православную мысль как систему, феноменология должна уступить место диалектике, ибо последняя есть универсальный метод мысли, всецело объемлющий и синтезирующий все прочие частные по отношению к ней методы и подходы (феноменологию и трансцендентализм, интуицию и логику, апофатику и катафатику, мистицизм и рационализм, веру и знание). Кроме того, как естественный и наиболее убедительный метод мысли диалектика обладает огромным миссионерским и просветительско-апологетическим потенциалом.

Многолетний опыт изучения святых Отцов убеждает нас в том, что их богословие по своему сущностному методолого-теоретическому содержанию является не аналитико-феноменологичным или логико-трансценденталистским, но абсолютно созерцательно-диалектичным. Разумеется, желающие могут указать на явные и весьма многочисленные «доказательства» трансцендентализма и феноменологии в патристических текстах, однако внимательное всматривание, вдохновляемое опытно-экзистенциальной приобщенностью к святоотеческой традиции, свидетельствует о том, что все эти «доказательства» суть элементы, всецело инкорпорированные в единую диалектическую систему мысли. Это становиться очевидным, если в своей реконструкции святоотеческой традиции, исходить не из всей совокупности ее текстов, но из наиболее значимых по своему систематическому потенциалу. Категориальный аппарат, методология, принципы, структура и образцы систематизации православного миросозерцания наиболее полно изложены в таких работах, как «Источник знания» («Диалектика», «Против ересей», «Точное изложение православной веры») преп. Иоанна Дамаскина, «О том, что не три бога» и «Шестоднев» Василия Великого, «О божественной иерархии» и «О божественных именах» Дионисия Ареопагита, «Большое огласительное слово» св. Григория Нисского, «Главы о любви», «Мистагогия», «Амбигва», «Вопросоответы к Фалассию» преп. Максима Исповедника. Полагаем, что адекватное понимание всего патристического комплекса возможно только в свете систематично-диалектического богословия этих Отцов.

Разумеется, такой подход радикально противоречит современной историко-философской и историко-богословской либерально-деконструктивистской критике патристики, которая, на наш взгляд, разворачивается по двум основным направлениям.

Первое ставит под сомнение, а то и решительно отрицает целостное единство святоотеческого предания, которое рассматривается как механично-фрагментарная совокупность разрозненных авторских концепций, по большей части полемизирующих друг с другом. Особенно современные представители этого направления ополчаются против ПсевдоДионисия Ареопагита и Григория Паламы, всячески стараясь вывести их концепции за рамки святоотеческой мысли и даже противопоставить ей.

Безусловно, между Отцами есть различия, но они имеют не концептуальный, а формальный характер. Отцов можно и следует различать по жанрово-стилистическим особенностям творений (гимны-послания, главы-афоризмы, учебники-суммы и проч.), по специфике и объему использования ими исследовательских методов (герменевтика, феноменология, трансцендентализм, диалектика), по широте охвата и системности концепций, по смысловым нюансам и акцентам, но не по существенному содержанию. Святоотеческое учение одно, способов же его изложения множество. Наиболее глубоко православное учение изложено у святых Григория Богослова и Максима Исповедника, а наиболее полно и систематично – в творениях преп. Иоанна Дамаскина. Св. Афанасий Александрийский, каппадокийцы, Псевдо-Дионисий, Григорий Палама и др. Отцы преимущественно рассматривали те вопросы, которые были наиболее актуализированы в современном им теологическом дискурсе, не ставя перед собой задачу систематического изложения.Поэтому совершенно некорректно говорить о паулинизме, ареопагитстве, паламизме и т.д., как об отдельных доктринах, существенно отличающихся от патристической ортодоксии.

Второе направление либеральной критики идет далее и вовсе отказывает патристике в богословском статусе, редуцируя ее к античной (чаще всего неоплатонической) философии. В этом ключе написаны последние работы уже упомянутого Ю. Черноморца, который говорит о византийской неоплатонической философии как логическомпродолжении традиции античного неоплатонизма. [См. 18]

Однако тексты недвусмысленно свидетельствуют о том, что святоотеческая мысль имеет не философский, но субстанциально теологический статус, ибо все ее представители при осмыслении действительности руководствовались не автономным от веры разумом, но абсолютным авторитетом Божественного Откровения. Именно Откровение всецело определяло содержание святоотеческого предания. Его принципиальные основания были систематически сформулированы отцами-каппадокийцами, развиты и обогащены всеми последующими отцами, догматически закреплены на вселенских и поместных церковных Соборах. Все святые Отцы, ясно осознавая неустранимое противоречие между языческим и христианским миросозерцаниями, обращались к работам античных неоплатоников, как и представителей прочих философских направлений, не для заимствования их концепций, но для полемики с ними и разработки своей «христианской философии». Для этого основательно изучались логика изложения материала, рациональные формы мышления и категориальный аппарат античной философии. Выявленные структуры и универсальные методы мышления потом использовались для защиты христианства, категории переосмыслялись и при необходимости дополнялись для рационального выражения альтернативного язычеству христианства.[1] Поэтому делать из Отцов Церкви философов, зависимых от различных неоплатонических систем, абсолютно антинаучно. Святоотеческое богословие всегда резко противопоставляло себя мировоззренческому содержанию античной философии, сознательно употребляя для своих нужд разработанный ею логико-категориальный инструментарий, при необходимости редактируя и дополняя его.

Таким образом, либерально-историческая критика святоотеческой традиции в целом есть принципиально деструктивный проект, не имеющий никакого отношения к истинной науке. Поэтому православным богословам следует полностью отказаться от либерально-критических очков и во всей чистоте узреть органично-синтетичное единство православного Предания.

Итак, православное богословие должно быть совершенно, без недостатка и прибавлений, православным богословием, то есть опытно-жизненным, непосредственно-благодатным общением с Самим Богом. В стремлении к осознанию и утверждению своей самодостаточной идентичности ему не по пути ни со светскими формами сознания, ни с инославными богословскими направлениями, ни с паразитствующими на его теле деградационными формами мысли. Ему ни с кем не по пути. Однако, всем по пути с ним, если они желают обрести истинное спасение и обожение во Христе Иисусе. Ему же Слава, Честь и Поклонение со Отцем и Святым Духом ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Список литературы

1. Борозенець Т.А. Сучасне християнське богословя і науково-технічний прогресс: монографія. – К.: ДП «Інформа.-аналіт. агенство», 2009. – 219 с.

2. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолствующих: Пер. с древнегреч, послесл. и ком. В. Вениаминова (В. В. Бибихина) – М.: Канон, 1995 – 384 с.

3. Дионисий Ареопагит. Сочинения. Толкования Максима Исповедника. – СПб.: Алетейа, 2002. – 854 c.

4. Догматические послания православных иерархов 17-19 веков о Православной вере. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995.

5. Зiзiулас Й. Буття як спiлкування: Дослiдження особистiсностi i Церкви: Пер. з англ. – К.: Дух і літера, 2005. – 270 с.

6. Иоанн Дамаскин. Источник знания: Пер. с древнегреч. и ком. Д. Е. Афиногенова, А. А. Бронзова, А. И. Сагарды, Н. И. Сагарды. – М.: Индрик, 2002. – 416 с.

7. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.:Мысль, 1993. – 959 с.

8. Лосский В. Н. Богословие и боговидение. Сборник статей / Общ. ред. В. Пислякова, ред. М. Осиповой. – М.: Издательство Свято-Владимирского Братства, 2000. – 631 с.

9. Максим Исповедник. Творения: В 2 т. / Пер. с др. греч., вступит. статья и комм. С.Л. Епифановича и А.И. Сидорова. – М.: Мартис, 1993.

10. Мейендорф И. Ф. Византийское богословие. Исторические направления и вероучение: Пер. с англ. А. Кавтаскина. – М.: Когелет, 2001. – 432 с.

11. Мистическое богословие. – Киев: Путь к Истине, 1991. – 435 с.

12. Флоровский Г. В. Богословские отрывки // Вера и культура. Избранные труды по богословию и философии / Сост., вступ. ст. И. И. Евлампиева, В. Л. Селиверстова. – СПб.: РХГИ, 2002. – Сс. 441-459.

13. Флоровский Г. В. Восточные Отцы IV в. (из чтений в православном богословском институте в Париже). Изд. 2. – Париж, Ymka-Press, 1990. – Репр. воспр. изд. Париж, 1931. – М.: Паломник, 1992. – 240 с.

14. Флоровский Г. В. Восточные Отцы VI-VIII вв. (из чтений в православном богословском институте в Париже). Изд. 2. – Париж, Ymka-Press, 1990. – Репр. воспр. изд. Париж, 1931. – М.: Паломник, 1992. – 260 с.

15. Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть первая. Вопросы 1-64. Пер. А.В. Апполонова. М.: Издатель Савин С.А., 2006. – 816 с.

16. Фома Аквинский. Сумма против язычников. Книга I. Пер. Т.Ю.Бородай. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2004. – 440 с.

17. Шмеман А., протоиерей. Евхаристия: таинство Царства. – М.: Паломник, 2001. – 310 с.

18. Чорноморець Ю.П. Виникнення візантійського неоплатонічного есенціалізму // Мультиверсум. Філософський альманах: Зб. наук. праць / Гол. ред. В. В. Лях. – К: Центр духовної культури, 2008. – № 72.

19. Чорноморець Ю. П. Антропологія східної патристики. Дисертація на здобуття звання канд. філос. наук: 09.00.05. – Київ, 2002. – 198 с.

20. Энциклика Вера и разум его святейшества папы римского Иоанна Павла ІІ. Издательство Францисканцев.– М., 1999. – 150 с.

21. Яннарас Х. Вера Церкви. Введение в православное богословие: Пер. с греч. Г.В.Вдовиной под ред. А.И.Кырлежева. - М.: Центр по изучению религий, 1992. – 231с.

22. Staniloae D. Theology and the Church. Translated by Robert Barringer. Crestwood, N.Y.: St. Vladimir's Seminary Press, 1980.

[1] Христианская деконструкция категорий античной философии иногда доходила до переосмысления целых текстовых фрагментов, помещаемых в инородный для них смысловой контекст. Это в частности объясняет наличие многочисленных перефраз неоплатонических авторов в теологических сочинениях авторов христианских. По нашему мнению, перефразы или структурные аналогии неоплатонических и христианских текстов могут быть свидетельствами лишь формальной, но не концептуальной зависимости последних от первых, своеобразной данью традиционным формам структурирования и изложения материала. При их сравнительном анализе определяющую роль всегда нужно отдавать живому целостному смыслу, а не абстрактно-частным формальным аналогиям, если конечно мы хотим иметь адекватное представление, как о православной теологии, так и о неоплатонической философии.