Поэзия немецкого экспрессионизма

Природа — один мир, искусство — другой, между ними не может быть ничего общего. Из программного заявления журнала «Sturm».

Не индивидуальное, а свойственное всем людям, не разъединяющее, а соединяющее. Из предисловия К. Пинтуса к антологии экспрессионистской поэзии.

Сегодня многие смеются над экспрессионизмом — тогда же он был необходимой художественной формой. Он был обращен против художественного направления, которое довольствовалось тем, чтобы нанизывать впечатления, не ставя вопроса о сущности, об ответственности, об идее. Экспрессионизм хотел большего, чем фотография... Реальность должна была быть пронизана светом идеи. (Toller Е. Quer Durch! Reisebilder und Reden. - Berlin, 1930.- S.280.)

«<...> Импрессионизм являлся только модой, экспрессионизм же — мировоззрение» (журнал «Штурм»).

«<...> Глубочайший смысл всего экспрессионистического ис- кусства <...> в попытке прорваться к Богу через все проволочные заграждения законов природы» (В. Воррингер).

«Художественное произведение, как самостоятельный организм, равноценно природе, и в своей глубочайшей внутренней сущно- сти стоит вне связи с ней, поскольку под природой разумеют ви- димую поверхность вещей» (В. Воррингер).

ГЕОРГ ГЕЙМ Где только что шумели карусели

Где только что шумели карусели, Наяривал гигантский граммофон, Сияли фонари со всех сторон, Афиши и названия пестрели

Где собирались толпы у киосков И зазывалы звали их войти, Куда лежали праздные пути Мужчин и женщин, старцев и подростков,

210

Настала тишина. Сквозь облака Серп месяца вспорол утробу мрака Березы словно знаки зодиака, И мрамор мглы воздвигся на века Пер. В.Топорова

На окраине

В своем квартале, в уличной грязи, Где низкая и близкая луна Сквозь вонь пищеварения и сна Оскалом бледно-мертвенным грозит,

Торчат они. Созвездий красота, Подвальных крыс, слепит их по ночам, Одежда расползается по швам И в дырах загнивает нагота.

Здесь хлюпает, как слизь, беззубый рот, Здесь культями умеют колотить;

Дурные начинают голосить, Старик со лба проказу не сотрет.

Скача на самодельных костылях, Калеки дети воют от печали — Будь блохами, давно бы обскакали Прохожего, который при деньгах.

В подвале, где лупится потолок, Две попрошайки с яростью и злостью Слепого угощают рыбьей костью — И тот блюет кровищей на платок.

У старых баб на грязной простыне Изводят старцы тлеющую похоть. Младенец, как старушка, начал охать, Иссосанную грудь ища во сне.

Слепой старик на краешке постели Шарманкой развлекает потаскушку, И вертит бледный юноша хромушку Быстрей, чем на бесплатной карусели.

И наконец, в час черного позора, Ходячие развалины, пьянчуги Покинули подземные лачуги, Во лбу восставив лампу, как шахтеры.

14-

Модернизм в немецкоязычной литературе

Но утро... Колокольчики запели:

Раз согрешил, покайся, негодяй. Ворота настежь. Но запрут бордели, Всем евнухам давно пора бай-бай.

Тот череп, что на вывеске трактира, Качается... Все вкривь и вкось ступени. Заснувшие свалились в омерзенье Из недр наружу вышедшего пира.

И у стены, в убожестве своем, Особенно подверженный тщеславью, — В шелку, но тем не менее в канале, — Следит за метеором рыжий гном.

Пер. В. Топорова

Ночь

Весь Запад в тучах, в тучах весь Восток, Лишь вспыхнет и замрет короткий луч, В потемках потерявшись. Над рекой Нахохлился старинный городок

В остроконечных шляпах. С неба льет, На улочках, в проулочках кривых — Не голос ли? Но мы в краю немых. Лишь льет и льет ночами напролет.

Над водами, в расплывчатом свету Ночного фонаря, стоит один Угрюмый странник. Сыро на мосту.

Да кое-где мелькает огонек

В домишках. Но во мрак струится вечно

Неторопливый мертвенный поток.

Пер. В. Топорова