Канд. философ. наук С.В. Соловьёва

(Самарский государственный университет)

Уважаемые коллеги!

Сегодня в центре нашего рассмотрения находится пятая глава второго раздела «БиВ», которая называется "Временность и историчность". В предыдущей главе "Временность и повседневность" Хайдеггер подверг анализу временность как онтологический смысл заботы. И уже в предыдущей главе начинает вырисовываться мысль о принципиальной историчности Присутствия, вне зависимости от того, реализует ли оно собственные модусы временения или несобственные. Перед нами встает задача установления онтологической связи временности и историчности Присутствия.

В самом начале книги в ходе предварительного наброска фундаментальной онтологии философ обосновал принципиальные основоположения онтологии историчности. Они состоят в следующем. Бытие Присутствия находит свой смысл во временности. Временность является условием возможности историчности. Историчность, по мнению Хайдеггера, есть бытийный модус Присутствия, вне зависимости от того, является ли оно – и как – существующим во времени. Историчность подразумевает бытийное устройство "соб ы тия" Присутствия. Так говорил Хайдеггер об историчности Присутствия в самом начале книги. (См. С.19-20).

А теперь давайте попытаемся более детально разобраться в проблеме связи историчности и временности. Интересующая нас глава начинается с параграфа, который называется «Экзитенциально-онтологическая экспозиция проблемы истории». Здесь философ задается вопросом: «Действительно ли вся целость Присутствия в аспекте его собственного бытия -целым введена в предвзятие экзистенциального анализа?» (С.372). И сразу же отвечает: целость Присутствия конституируется его временностью, конечностью, смертью; но ведь есть еще и начало Присутствия – его рождение. Следовательно, сущее только "между" рождением и смертью может представлять собой искомое целое. Хайдеггер признает, что осталось без внимания начало Присутствия и его протяжение между рождением и смертью, поэтому это и должно стать предметом рассмотрения. Само протяжение Присутствия "между" рождением и смертью есть подвижность экзистенции, ее онтологическую природу и необходимо показать. «Специфическую подвижность протяженного самопротяжения, - пишет Хайдеггер, - мы называем событием Присутствия. Вопрос о "взаимосвязи" Присутствия есть онтологическая проблема его события» (С. 375).

"Жизненная взаимосвязь", в которой Присутствие постоянно держится, конституируется событием Присутствия. «Высвобождение структуры события и экзистенциально-временных условий ее возможности означает достижение онтологического понимания историчности», - так вводит Хайдеггер понятие историчности (Там же). Следовательно, к теме историчности Хайдеггер обращается для того, чтобы установить основания "жизненной взаимосвязи" Присутствия. Впервые в контексте установления смысла историчности философ обращается не только к концу бытия Присутствия, но также и к его началу. Правда, и в этой главе он анализирует все-таки не бытие к началу, а бытие "между", экзистенциальную основу взаимосвязи событийности.

Для того чтобы ввести экзистенциальную конструкцию историчности, необходимо выяснить расхожее толкование истории и исторического. Эта проблематика разбирается философом в параграфе под названием " Расхожая понятность истории и событие Присутствия ". Здесь он говорит, что обычно слово "история" понимается как прошлое и как наука о прошлом. История, понимаемая как прошлое, имеет четыре значения:
1) прошедшего, не наличного, но воздействующего на настоящее; 2) то, что пребывает во взаимосвязи становления ("имеет историю"); 3) сущее, противоположное природе (науки об истории и науки о природе); 4) традиционное как таковое (история как традиция). Все расхожие значения слова "история" имеют непосредственное отношение к человеку. Кажется, что то или иное отнесение к субъекту исторических свершений в процессе истории является общим утверждением всех концепций. Но возникает вопрос, в каком отношении находится человек и свершение истории, каким образом событие истории принадлежит Присутствию? Становится ли Присутствия историчным через переплетение обстоятельств и происшествий, т.е. попадает ли человек в историю? Или само бытие Присутствия исторично и потому возможно нечто подобное происшествиям и обстоятельствам? И Хайдеггер производит фундаментальный переворот в философии истории, т.к. не помещает человека в универсум истории, но наделяет само его существование историчностью. Давайте попытаемся проследить движение мысли Хайдеггера.

Хайдеггер начинает разбор историчности Присутствия с вычленения тех черт исторического, которые имеют временной смысл. Обращаясь к примеру "исторического предмета", он говорит, что Присутствие в отличие от подручного (исторического предмета) не может быть прошлым, т.к. оно не налично, но может лишь сбыться. Подручное исторично в силу своей миропринадлежности. Это значит, что мир, к которому принадлежит подручное, был когда-то и сейчас его нет, но мы вводим предмет этого мира в настоящее в качестве исторического предмета (С.379-380). Но сразу возникает вопрос: почему мир обладает бытийным родом исторического? Да, потому, что мир обладает бытийной определенностью Присутствия. «Первично исторично – утверждаем мы – Присутствие. Вторично же исторично внутримирно встречное, не только подручное средство в широчайшем смысле, но и мироокружная природа как "историческая почва"» (С.381). Опять может показаться, что Хайдеггер в новой категориальной системе говорит о человеке как о субъекте исторического процесса, но это видение является неверным. «Что же интересует Хайдеггера?», - спросите вы. Хайдеггера занимает следующая проблема: «В каком смысле и на почве каких онтологических условий к субъективности "исторического" субъекта принадлежит историчность как сущностное устройство?» (С.382). Итак, в чем же состоит сущностное устройство историчности? Разбору этого вопроса посвящен следующий параграф главы " Основоустройство историчности ".

Присутствие всегда имеет свою историю в силу того, что бытие этого сущего обладает историчностью. Событие Присутствия или историчность Хайдеггер начинает рассматривать с экзистенциала "решимость". Решимость – это бросание себя на бытие-виновным. В решимости Присутствие встает перед лицом смерти и принимает на себя то сущее, которое оно есть в своей брошенности. Но на чт о фактично решается Присутствие в ситуации, мы не можем установить, мы можем лишь спросить: откуда вообще берется то, что мы называем "фактичными возможностями"? «Фактично размыкаемые возможности экзистенции берутся однако же не у смерти», - говорит он (С.383). А может быть, Присутствие черпает свои фактичные возможности из брошенности? - предполагает Хайдеггер и сразу же обращается к рассмотрению брошенности. В предыдущих семинарах мы установили, что брошенность Присутствия означает, что оно в свое в о т (бытие) введено не самим собой, но получило свою способность быть в дар (С.284-285). Брошенность в структуре заботы означает фактичность существования.

В контексте историчности брошенность рассматривается в тесной связи с решимостью. Присутствие как брошенное, хотя и вручено себе, но существует как бытие-в-мире. Даже более того, преимущественно оно потеряно в людях. Решимость же возвращает Присутствию его бытие-брошенным. Решимость есть бросание себя на свое бытие-виновным или на свою возможность смерти. «Решимость, - пишет философ, - есть отличительный модус разомкнутости Присутствия. Но разомкнутость была ранее экзистенциально интерпретирована как исходная истинность» (С. 297). Решимость в поступке возникает из понимания фактичных возможностей Присутствия в каждой конкретной ситуации. В этом и состоит смысл исторического становления человека: Присутствие экзистирует только в ситуации раскрытия собственных фактичных возможностей и в решительном их принятии. «Решимость, - пишет Хайдеггер, - в которой Присутствие возвращается самому себе, размыкает всякий раз открывающиеся фактические возможности исходя из наследия, которое она как брошеная принимает. Решительное возвращение назад к брошенности таит в себе себе-предание наследованных возможностей, хотя не обязательно в качестве наследованных» (С. 383).

Первым конститутивным моментом историчности, по Хайдеггеру, является предание. Решительное возвращение Присутствия к своей брошенности приводит к воспроизведению, передаче (преданию) тех возможностей, которое это сущее получило в результате своей брошенности в мир. Те возможности, которое Присутствие получило, философ называет наследуемыми. Таким образом, «в решимости конституируется всякий раз передача того или иного наследия» (С.385-386). Чем собственнее Присутствие решается (избирает какую-либо возможность само), тем более оно свободно и открыто для смерти, в которой открывается его конечность. И эта конечность, по словам Хайдеггера, вводит Присутствие в «простоту его судьбы» (С.384).

Вторым конститутивным моментом историчности выступает судьба. «Этим словом, - пишет философ, - мы обозначаем заключенное в собственной решимости исходное событие Присутствия, в котором оно, свободное для смерти, передает себя себе самому в наследованной, но все равно избранной возможности» (С.384). Каким образом можно понять смысл судьбы в качестве конститутивного момента историчности? Решимость возвращает Присутствию его брошенность. В брошенной ситуации обнаруживаются наследованные (уже данные) Присутствию возможности. Выбор среди них являет нам ту ситуацию, в которой это сущее свободно избирает единственную возможность, которая и становится судьбой. «Только когда в бытии сущего смерть, вина, совесть, свобода и конечность равноисходно обитают вместе в заботе, оно способно экзистировать в модусе судьбы, т.е. быть в основании своей судьбы историчным», - утверждает Хайдеггер (С.385). Судьба – это не то, что дается нам свыше, она является в исходном событии Присутствия: в заступающей решимости Присутствия на смерть, на самую свою, достоверную и не-обходимую возможность. Понятая таким образом судьба никогда не может застать человека "врасплох", но она есть то, что мы выбираем в качестве только собственной возможности экзистирования. Поэтому вряд ли можно согласиться с Г. Хюни, который проинтерпретировал экзистенциал судьба через понятие сообщества. «Там, где мир есть наследие, настоящее всегда есть сообщество, - полагает он. - Эту сообщность, происходящую в мире, Хайдеггер назвал "судьбой"» (Хюни Г. Историчность мира как предел анализа временности в "Бытии и времени" М. Хайдеггера // Вопросы философии. 1998. № 1. С.125). Думаю, что со-общество, со-быти е с другими не есть способ судьбоносного экзистирования, событи е с другими определяет, по Хайдеггеру, "исторический путь". «Когда судьбоносное Присутствие как бытие-в-мире сущностно экзистирует в событи и -с-другими, - пишет он, - его соб ы тие есть событи е и определяется как исторический путь» (С.384). Поэтому модификацией судьбы в контексте экзистирования Присутствия как бытия-в-мире совместно с другими выступает исторический путь. «Исторический путь не составляется из отдельных судеб, равно как бытие-друг-с-другом не может быть понято как совместный быт многих субъектов. [...] Судьбоносный исторический путь Присутствия в своем "поколении" и с ним создает полное собственное соб ы тие Присутствия" (С.384-385).

В контексте предложенного понимания судьбы событие приобретает явную многозначность. Событие есть с-бытие, сбывание, о-собление, т.е. обретение собственного содержания и реализация историчности Присутствия. «Событие, - пишет Хайдеггер в другой работе, - не есть проявление (результат) чего-то иного, но то про-явление, чьей достаточной данностью впервые только и обеспечивается возможность всякого "дано", в котором еще нуждается даже и само "бытие", чтобы в качестве Присутствия достичь собственной сути» (Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. Пер. с нем. В.В. Бибихина. М., 1997. С.268). По мнению Э.Ю. Соловьева, определение человеческого существования в качестве события имеет результатом то, что событие становится словом для «обозначения простейшей исторической реальности ("исторического факта", "исторического явления")» (Соловьев Э.Ю. Судьбическая философия М. Хайдеггера // Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: Очерки по истории философии и культуры. М., 1991. С.362). Представляется, что событие в фундаментальной онтологии нельзя понимать в качестве исторического факта, оно есть бытийное основание историчности Присутствия. Историчность Присутствия является истоком мировой истории, где уже возможно то, что классическая историография называет историческим фактом.

Таким образом, собственная историчность Присутствия реализуется в модусе судьбы, или определенного свершения, которое состоялось в "выборе" Присутствием определенной фактичной возможности в ситуации брошенности. Ранее нами было установлено, что Присутствие, экзистируя в бытийном модусе историчности, являет нам возможности, а именно наследуемые возможности. Поэтому третьим конститутивным моментом историчности становится возобновление. Возвращающаяся к себе решимость становится возобновлением преемства (наследия). «Возобновление есть отчетливое преемство, т.е. возвращение к возможностям сбывшегося Присутствия», - считает философ (С.385). Присутствие когда-то на что-то решилось, и спустя какое-то время оно вновь размыкает уже сбывшуюся возможность. Эту ситуацию Хайдеггер называет преемством. Но, с другой стороны, Присутствие возвращается к этой возможности не для того, чтобы ее повторно осуществить. Возобновление, возникающее из решимости, не дает прошедшему просто повториться (или "актуализироваться" в терминах Хайдеггера). «Возобновление, - размышляет он, - скорее возражает возможности присутствовавшей экзистенции. Возражение [представляется, что слово употребляется в значении возрождения, нового рождения – С.С.] возможности в решимости вместе с тем как мгновенно - очное есть отзыв [в значении отклика, отдачи – С.С.] того, что в сегодня действует как "прошлое"»
(С. 386). Присутствие отзывает, призывает, возрождает свою уже сбывшуюся возможность не для того, чтобы повторить ее, но для того, чтобы явить ее как новую, из-начальную. В феномене возобновления скрыто возвращение к началу Присутствия. И начало следует понимать не только как рождение (не случайно Хайдеггер в тексте книги берет это слово в кавычки), но скорее начало следует осмысливать в качестве появления нового в экзистенции.