Проф. С.И. Голенков. Теперь, когда выявлена онтологическая укорененность ужаса в бытии Присутствия, приоткрывается возможность онтологически охватить целость фактичного бытия

Теперь, когда выявлена онтологическая укорененность ужаса в бытии Присутствия, приоткрывается возможность онтологически охватить целость фактичного бытия Присутствия. Характеристике этой целости Хайдеггер посвящает § 41 «Бытие Присутствия как забота». Здесь забота как экзистенциально-онтологический феномен целости бытия Присутствия предстает в виде сложнорасчлененного структурного единства: «Формально-экзистенциальная целость онтологического структурного целого Присутствия должна… быть схвачена в следующей структуре: бытие Присутствия означает: вперед-себя-уже-бытие-в-(мире) как бытие-при (внутримирном встречном сущем). Этим бытием заполняется значение титула забота, употребляемого чисто онтологически-экзистенциально» (С. 192).

Не останавливаясь подробно на обосновании такого представления о структуре заботы как целости бытия Присутствия, хочу указать на одну продуктивную “неувязку” хайдеггеровского анализа. Суть ее состоит в следующем. Показывая заботу как исходную структурную целость, лежащую экзистенциально-априорно "до" всякого Присутствия, т.е. всегда уже во всяком фактическом "поведении" и "положении" такового (С. 193), Хайдеггер отмечает, что феномен заботы в его сущностно неразрывной целости невозможно ни возвести к особым актам или порывам, ни построить из них. В качестве таковых он называет волю, желание, стремление и влечение. Отношение между заботой и названными феноменами Хайдеггер определяет как отношение между сущим и его бытийными модусами бытия-в-мире (См.: С. 194). “Неувязка” состоит в том, что, определяя волю как один из бытийных модусов заботы, Хайдеггер в том же самом абзаце говорит, что «в феномене воли проглядывает основоположная целость заботы» (С. 194). В этой связи возникает ряд вопросов, на которые он не дает ответа: почему именно в феномене воли проглядывает основоположная целость заботы? обладает ли воля преимущественной близостью и изначальностью по отношению к заботе, нежели желание, стремление и влечение? в чем эта близость состоит? как связаны между собою воля и конституирующая ее разомкнутость? и т.д. Продуктивность же этой непроясненности, как мне представляется, состоит в том, что Хайдеггер здесь натолкнулся на основополагающую способность воли конституировать человеческое бытие. Но эта ее способность амбивалентна, она и экзистенциальна и социальна одновременно. Хайдеггер проясняет ее экзистенциальную способность, оставляя в стороне способность воли конституировать социальное бытие. Говоря о способности воли конституировать социальное бытие, я имею в виду, что воля является одним из основофеноменов, на базе которых возникает социальное как таковое. В силу этого только в феномене воли и может проглядывать “основоположная целость заботы”.