Реплика проф. В.А. Конева. Хотел бы заметить, что хотя между аналитикой Присутствия Хайдеггера и Марксовой концепцией трудовой (социально-деятельностной) сущности человека можно найти

Хотел бы заметить, что хотя между аналитикой Присутствия Хайдеггера и Марксовой концепцией трудовой (социально-деятельностной) сущности человека можно найти много аналогий и даже совпадений, в этом случае, мне представляется, нет совпадения. Для Маркса, действительно, вещный мир, созданный человеком, становится ему чуждым и не только чуждым, но и враждебным. Это он рассматривает на философском уровне в ранних рукописях и на политэкономическом в «Капитале» (Кстати, жаль, что Хайдеггер не реализовал замысел, который у него был в послевоенные годы, провести семинар по «Философско-экономическим рукописям 1844 года»). Для Хайдеггера мир, который открывается в расположении ужаса, совсем другой. В «БиВ» мир (мирность), а мы об этом уже говорили, не есть что-то, что противостоит Присутствию, Присутствие есть в-мире, способ его бытия есть бытие-в-мире. От – чего ужаса и открывает Присутствию мирность, брошенность его в мир. Ужас, как отметил Сергей Иванович, отличается от страха тем, что у него нет конкретного объекта, перед которым он ужасается. «От-чего ужаса совершенно неопределенно», - говорит Хайдеггер (С.186). Поэтому это не может быть и абсурд мира или чего-либо. «Захваченность ужасом размыкает исходно и прямо мир как мир… Ужасом как модусом расположения впервые только и разомкнут мир как мир. Это однако не означает, что в ужасе мирность мира осмысливается», – пишет Хайдеггер (С.187. Подчеркнуто мною – В.К.). Это потом, у Камю, у Сартра, мир приобретет абсурдный смысл. Для Хайдеггера же мир не имеет какого-то конкретного значения, хотя он есть совокупность значений. Правда, в позднейшей ремарке, которую привел С.И., появляется акцент понимания мира как отчуждающей силы, но в «БиВ» его нет.

Парадокс заключается в том, что Хайдеггер для обозначения выявленных аналитикой экзистенциалов, которые, как он неоднократно подчеркивал, не носят оценочного характера, использует термины, содержание которых насыщено эмоциональными оценками. Поэтому невольно и читатель, да и сам автор «БиВ» нередко переносят на содержание экзистенциалов эмоционально-оценочный смысл терминов.

И еще одно конкретное замечание. С.И. сказал: «Мое бытие в мире сущего, каковое меня определяет как внутримирное сущее, отчуждает меня от самого себя». Для Хайдеггера важно, что Присутствие не может существовать внутримирно, оно существует только мирно, т.е. не наряду с чем-то или в чем-то, как в ящике или в лесу, а при мире, по принципу бытия-в-мире. Именно поэтому ужас и открывает мирность самого Присутствия: его не ужасает ничего конкретного, все внутримирно сущее незначимо, тогда и оказывается, что на него наседает мир в своей мирности. После пережитого ужаса человек спрашивает: «Что это было?» И ничего не может сказать на это. Ужас ему ничего не открыл. Он заставил человека пережить, что он есть, он живой.