Песнь двенадцатая

(Сирены; Скилла и Харибда)

ооооооооо<х>оо<><х>о<х><>скх><>о<х>оо<>

Ключ к фрагменту: По пути с Троянской войны домой царю Одиссею пришлось пройти через множество опасностей и искушений, которые он преодолел благо­даря своему уму, силе и сноровке. Сирены, заманивающие сладкими голосами мо­реплавателей на гибель, и чудовища Сцилла и Харибда так и не смогли остано­вить Одиссея в его плавании.

<хх><>хю<х><х><хх>оо<х><х>о<><><х><х>с>о<>

<.,.> Мачту поставив и снасти наладивши все, в корабле мы

Сели. Его направлял только ветер попутный да кормчий. Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился: — Не одному, не двоим только нужно, товарищи, знать нам,

(155) Что предсказала мне ночью Цирцея, богиня в богинях.

Всем вам все расскажу я, чтоб знали вы, ждет ли нас гибель Или возможно еще ускользнуть нам от смерти и Керы. Прежде всего убеждала она, чтобы мы избегали Пенья чудесноголосых сирен и цветочного луга.

(160) Мне одному разрешила послушать. Однако должны вы Крепко меня перед этим связать, чтоб стоял я на месте Возле подножия мачты, концы ж прикрепите к подножью. Если я стану просить и меня развязать прикажу вам, Больше тотчас же еще ремней на меня намотайте.

(165) Так, говоря по порядку, товарищам все рассказал я.

Быстро несся наш прочный корабль, и вскоре пред нами Остров сирен показался — при ветре попутном мы плыли. Тут неожиданно ветер утих, неподвижною гладью Море простерлось вокруг: божество успокоило волны.

(170) Встали товарищи с мест, паруса корабля закатали,

Бросили й трюм их, а сами, к уключинам сев на скамейки, Веслами стали взбивать на водной поверхности пену. Круг большой я достал пчелиного воска, на части Мелко нарезал и сильными стал разминать их руками.

(175) Быстро воск размягчился от силы, с какой его мял я, И от лучей Гелиоса владыки Гиперионида. Воском я всем по порядку товарищам уши замазал, Те же, скрутивши меня по рукам и ногам, привязали Стоя к подножию мачты концами ременной веревки,

(180) Сами же, севши, седое ударили веслами море.

На расстояньи, с какого уж крик человеческий слышен, Мчавшийся быстро корабль, возникший вблизи, не укрылся От поджидавших сирен. И громко запели сирены: — К нам, Одиссей многославный, великая гордость ахейцев!

(185) Останови свой корабль, чтоб пение наше послушать. Ибо никто в корабле своем нас без того не минует, Чтоб не послушать из уст наших льющихся сладостных песен И не вернуться домой восхищенным и много узнавшим. Знаем все мы труды, которые в Трое пространной

(190) Волей богов понесли аргивяне, равно как троянцы.

Знаем и то, что на всей происходит земле жизнедарной, —

Так голосами они прекрасными пели. И жадно

Мне захотелось их слушать. Себя развязать приказал я,

Спутникам бровью мигнув. Но они гребли, наклонившись.

(195) А Перимед с Еврилохом немедленно с мест поднялися, Больше ремней на меня навязали и крепче скрутили. После того как сирены осталися сзади и больше Не было слышно ни голоса их, ни прекрасного пенья, Тотчас вынули воск товарищи, мне дорогие,

(200) Вмазанный мною им в уши, меня ж отпустили на волю. Только, однако же, остров сирен мы покинули, тотчас Пар и большую волну я увидел и грохот услышал. Спутники в ужас пришли, из рук их попадали весла. Весла, шипя, по теченью забились. На месте корабль наш

(205) Стал: уж не гнали его с краев заостренные весла.

Я же пошел чрез корабль и товарищей, в ужас пришедших, Мягко стал ободрять, становясь возле каждого мужа: — Мы ли, друзья, не успели ко всяческим бедам привыкнуть! Право же, эта беда, что пред нами, нисколько не больше

(210) Той, когда нас циклоп в пещере насильственно запер, Но и оттуда искусство мое, мой разум и доблесть Вывели вас. Так и эту беду вы потом вспомянете. Нынче ж давайте исполнимте дружно все то, что скажу я: Вы, при уключинах сидя, чрез волны глубокие моря

(215) Веслами дружно гребите. Быть может, Кронид-промыслитель Даст нам уйти и спастись от опасности, нам здесь грозящей. Кормчий! Тебе же даю приказанье: все время, как будешь Править рулем корабля, держи в уме своем вот что: Дальше корабль направляй от этой волны и от пара,

(220) Правь его к той вон высокой скале, чтоб сюда незаметно

Наш не втянуло корабль и нас бы не вверг ты в несчастье, — Так говорил я. Послушались слов моих спутники тотчас. Им не сказал я о Сцилле, о бедствии неотвратимом: Весла они бы из рук упустили и, гресть переставши,

(225) Все бы внутри корабля чернобокого спрятались в страхе. О приказании тягостном том, что дала мне Цирцея, — Не облекаться в доспехи для боя, — совсем позабыл я.

Славные быстро надевши доспехи и два длинноострых Взявши копья, устремился на палубу я носовую.

(230) Ждал я, — оттуда должна появиться сначала пред нами Горная Сцилла, неся для товарищей наших несчастье. Но ничего я увидеть не мог, и глаза утомились, Пристально глядя все время на гору, покрытую мраком. Узким проливом мы плыли, и в сердце теснились стенанья;

(235) Сцилла с этого боку была, с другого Харибда,

Страх наводя, поглощала соленую воду морскую. Воду когда извергала она, то вода клокотала, Словно в котле на огромном огне. И обильная пена Кверху взлетала, к вершинам обоих утесов. Когда же

(240) Снова глотала Харибда соленую воду морскую,

Вся открывалась пред нами кипящая внутренность. Скалы Страшно звучали вокруг, внутри же земля открывалась С черным песком. И товарищей бледный охватывал ужас. Все мы, погибели близкой страшась, на Харибду глядели.

(245) В это-то время как раз в корабле моем выгнутом Сцилла Шесть схватила гребцов, наилучших руками и силой. Я, оглянувшись на быстрый корабль и товарищей милых, Только увидеть успел, как у поднятых в воздух мелькали Ноги и руки. Меня они с воплем ужасным на помощь

(250) Звали, в последний уж раз называя по имени скорбно. Так же, как если рыбак на удочке длинной с уступа В море с привязанным рогом быка лугового брорает Корм, чтобы мелкую рыбу коварно поймать на приманку, И, извиваясь, она на крючке вылетает на сушу, —

(255) Так они бились, когда на скалу поднимала их Сцилла. Там же при входе в пещеру она начала пожирать их. С воплями в смертной тоске простирали ко мне они руки. Многое я претерпел, пути испытуя морские, Но никогда ничего не случалось мне видеть ужасней! <...>