Мир техники и мир человека: проблемы их соотношения

оооооооооо0<кхх>0000<><>с><>0<>000<><>

Ключ к фрагменту: Роль техники в жизни человека не следует ни драматизиро­вать (техника поработит и вытеснит человека), ни романтизировать (техни­ка выразит глубины «духа человека»): на самом деле техника без человека суще­ствовать (в обозримом будущем) не сможет, а для духа человеческого создание техники не является пределом творческого дерзновения.

оооооскхх^хюооооо^^

Соотношение мира человека и сотворенной им технической среды достаточно сложно. Мы остановимся на двух важнейших вопросах — на проблеме трансформации человеческой сущности, погруженной в про­низанное техникой бытие, и на проблеме заменимости человека высоко­организованной техникой. <..,> (С. 70)

Для того чтобы ответить на вопрос, в какую именно сторону происхо­дит изменение человека, нужно понять, что за сущностные силы стоят за процессом создания орудий, какая именно сторона субъектности транс- цендируется («вбрасывается») сперва в ближний космос — биосферу, за­тем далее — в бесконечность звездных миров. Несколько утрируя, можно свести кардинальные сущностные силы человека к триаде «вперед, выше и вместе». Это значит, что в первую очередь в технике «застывает» опыт господства человека над пассивностью природного мира (в связи с чем можно упомянуть самое раннее двигательное устройство — лук со стре­лами); опыт преодоления своего несовершенства как биологического вида (начиная от сшивания шкур костяными иглами и кончая аквалангами и аэропланами); опыт преодоления разобщения человеческих индивидов (коммуникационная техника, взрыв которой мы наблюдаем в последние десятилетия).

Названные демиургические свойства человека не выводятся из при­родных предпосылок и явно свидетельствуют об особенном месте человека в мироздании. В случае с Homo Sapiens мы имеем дело с явной противо­положностью адаптационной стратегии, описываемой теорией Дарвина. Поэтому философия техники не склонна поспешно соглашаться с мыслью

о том, что человеческая история является продолжением истории приро­ды — ни в ее идеалистическом (гегелевском) варианте, ни в материалисти­ческом (представленном в марксизме).

Отсюда ясно, что опасным и неверным искажением понимания техни­ки был бы романтичный взгляд на нее как на «инобытие духа» в его пре­дельной полноте. Точного соответствия нет: мир человека объемлет мир техники, а дух человека бесконечно богаче и шире любой из возможных форм его «объективизации», сколь бы требовательной и властной она не была. Техника же представляет собой отчуждение одного, хотя и чрез­вычайно важного, фундаментального человеческого свойства — способ­ности выходить за пределы заданного и стремления изменить окружаю­щую среду в соответствии со своей волей. И именно за развитие этой грани человеческой сущности ответственна техника; что же касается сдержи­вающих эту безудержную гонку человеческих начал, то они — внетех- ничны. Они принадлежат иной области человеческой культуры — не­утилитарной сфере ценностей. Тем самым область культуры и область техники могут быть разграничены по линии ценностно-ориентирован­ного и целеориентированного поведения. Вертикаль — стремление к ос­мысленному и этически оправданному поведению — должна властвовать над горизонталью — безудержному следованию целям. Иначе неизбеж­но под падание под власть подручных средств (техники). Человек в таком случае оказывается детерминированным логикой техники и тем самым становится ее придатком, «дворцовым карликом своего собственного ма­шинного парка» (Г. Андерс).

Следующая проблема — вопрос о заменимости человека техникой заостренно встал именно в наше время. С точки зрения философии тех­ники человеческая история распадается на два неравных сегмента: этап допромышленной, орудийной техники и начавшийся с XVIII в. период промышленной революции, в ходе которого между человеком и оруди­ем появился посредник — машина. Ускоренный рост мощности про­изводственных средств, ставший результатом активного внедрения в промышленность научных знаний, привел в середине нашего века к качественному скачку. Этот скачок получил название научно-техниче- ской революции; ее сущностью является появление автоматизированных средств управления механизмами. Новое время поставило необычные во­просы, за которыми просматривается явное нарушение равновесия меж­ду миром техники и миром человека. Возможно ли автономное сущест­вование техники (вспомним, что вышедший за пределы орбиты Сатурна и уже никем не управляемый спутник «Вояджер» продолжал исправно посылать на Землю сведения из космоса)? И не настанет ли время, ко­гда человеческий род уступит свое место на планете популяции искус­ственных «киборгов»?

Для ответа на эти вопросы следует внимательно вглядеться в процесс функционирования сложных технических систем. Изучение их поведения раскрывает явную ошибочность отождествления техники с аппаратами (и, соответственно, философскую ущербность тех определений, что сводит технику к материальным средствам использования законов природы).

Суть проблемы заключается в характере функционирования техни­чески организованной материи, задающем режим существования техно­сферы. Любой технический артефакт проходит через чередующиеся во времени фазы реализации своего предназначения. В ходе трудового акта он выступает непосредственным передатчиком исходящего из субъекта «кванта действия» на внешний объект. Но эта активная сторона бытия технического изделия зачастую составляет лишь ничтожную часть срока ее жизни, а преобладающее время техника находится «в чехле», в состоя­нии постоянной готовности к применению; но и в этой латентной фазе хра­нения и аккумуляции возможности к действию подразумевается контакт (пусть крайне опосредованный) с носителем действия, поддерживающим рабочий статус данного инструмента. <...> (С. 71-72)

Без участия человека техника обречена на гибель; как бы ни услож­нялась техника, функции контроля и управления все равно останутся за человеком.

Этот вывод важен для принципиальной формулировки отношения ме­жду человеком и его «тенью» — миром техники. Эти миры не могут су­ществовать друг без друга. Они не изоморфны: не человек символизирует технику, а техника символизирует человека. Для сохранения баланса ме­жду мирами человек должен усиливать в себе горизонты не-технического, глубинного слоя сознания. Тогда техника может стать не просто судьбой человечества, но его счастливой судьбой. (С. 73) "