Источник: Цицёрон. Тускуланские беседы / Пер. М. Гаспарова // Цицерон Марк Тул­лий. Избранные сочинения. — М„ 1975. — С. 207-322

о<х><х><хкх><>о<х><>х><х><><>о<>оо<х><х^

1.(1) Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои —

Роком ведомый беглец — к берегам приплыл Лавинийским. Долго его по морям и далеким землям бросала Воля богов, злопамятный гнев жестокой Юноны.

(5) Долго и войны он вел, — до того, как, город построив, В Лаций богов перенес, где возникло племя латинян, Города Альбы отцы и стены высокого Рима. Муза, поведай о том, по какой оскорбилась причине Так царица богов, что муж, благочестием славный,

(10) Столько по воле ее претерпел превратностей горьких, Столько трудов. Неужель небожителей гнев так упорен? Город древний стоял — в нем из Тира выходцы жили, Ззался он Карфаген — вдалеке от Тибрского устья, Против Италии; был он богат и в битвах бесстрашен.

(15) Больше всех стран, говорят, его любила Юнона, Даже и Самос забыв; здесь ее колесница стояла, Здесь и доспехи ее. И давно мечтала богиня, Если позволит судьба, средь народов то царство возвысить. Только слыхала она, что возникнет от крови троянской

(20) Род, который во прах ниспровергнет тирийцев твердыни. Царственный этот народ, победной гордый войною, Ливии гибель неся, придет: так Парки судили.

Страх пред грядущим томил богиню и память о битвах Прежних, в которых она защищала любезных аргивян.

(25) Ненависть злая ее питалась давней обидой,

Скрытой глубоко в душе: Сатурна дочь не забыла Суд Париса, к своей красоте оскорбленной презренье, И Ганимеда почет, и царский род ненавистный. Гнев ее не слабел; по морям бросаемых тевкров,

(30) Что от данайцев спаслись и от ярости грозной Ахилла, Долго в Лаций она не пускала, и многие годы, Роком гонимы, они по волнам соленым блуждали. Вот сколь огромны труды, положившие Риму начало. <...> (С.121-122)

<...> Кончился пир; в этот миг с высоты эфира Юпитер, Парусолетных морей равнину, простертые земли

(225) И племена обозрев, широко расселенные в мире,

Встал на вершине небес и на Ливии взгляд задержал свой. Тут к Отцу, что в душе был таких забот преисполнен, Грустная, слезы в глазах блестящих, — подходит Венера, Молвит такие слова: «Нам делами бессмертных и смертных

(230) Вечная власть тебе вручена и молнии стрелы, —

Чем виноват пред тобой мой Эней, о Родитель? Троянцы Чем виноваты, скажи? Почему для них, претерпевших • Столько утрат, недоступен весь мир, кроме стран Италийских? Знаю: годы пройдут, и от крови Тевкра старинной

(235) Там, в Италии, род победителей-римлян восстанет, Будут править они полновластно морем и сушей,- Ты обещал. Почему же твое изменилось решенье? Видя Трои закат и крушенье, я утешалась Мыслью, что тевкров судьбу иная судьба перевесит.

(240) Но и поныне мужей, испытавших столько страданий, Та же участь гнетет. Где предел их бедам, властитель? Мог ведь герой Антенор, ускользнув из рук у ахейцев, В бухты Иллирии, в глубь Либурнского царства проникнуть И без вреда перейти бурливый Источник Тимава

(245) Там, где, сквозь девять горл из глубин горы вырываясь, N Он попирает поля, многошумному морю подобен. Там Антенор основал Патавий — убежище тевкров, Имя племени дал и оружье Трои повесил; В сладостном мире теперь он живет, не зная тревоги.

(250) Мы же — потомство твое, нам чертог небесный сулил ты, Мы, потеряв корабли, из-за гнева одной лишь богини (Страшно молвить) вдали от Италии вновь оказались. Вот благочестью почет! Ты так нашу власть возрождаешь?» — Ей улыбнулся в ответ создатель бессмертных и смертных

(255) Светлой улыбкой своей, что с небес прогоняет ненастье, Дочери губ коснулся Отец поцелуем и молвил: «Страх, Киферея, оставь: незыблемы судьбы троянцев. Обетованные — верь — ты узришь Лавиния стены, И до небесных светил высоко возвеличишь Энея

(260) Великодушного ты. Мое неизменно решенье. Ныне тебе предреку, — ведь забота эта терзает Сердце твое, — и тайны судеб разверну пред тобою: Долго сраженья вести он в Италии будет, и много Сломит отважных племен, и законы и стены воздвигнет,

(265) Третье лето доколь не узрит, как он Лацием правит,

Трижды зима не пройдет со дня, когда рутул смирится. Отрок Асканий, твой внук (назовется он Юлом отныне, — Илом был он, пока Илионское царство стояло), — Властвовать будет, доколь обращенье луны не отмерит

(270) Тридцать великих кругов; перенесши из мест лавинийских Царство, могуществом он возвысит Долгую Альбу. В ней же Гекторов род, воцарясь, у власти пребудет Полных трижды сто лет, пока царевна и жрица Илия двух близнецов не родит, зачатых от Марса.

(275) После, шкурой седой волчицы-кормилицы гордый, Ромул род свой создаст, и Марсовы прочные стены Он возведет, и своим наречет он именем римлян. Я йсе могуществу их не кладу ни предела, ни срока, Дам им вечную власть. И упорная даже Юнона,

(280) Страх пред которой гнетет и море, и землю, и небо, Помыслы все обратит им на благо, со мною лелея Римлян, мира владык, облаченное тогою племя. Так я решил. Года пролетят, и время настанет: Род Ассарака тогда Микенами славными, Фтией

(285) Будет владеть и в неволе держать побежденных аргивян. Будет и Цезарь рожден от высокой крови троянской, Власть ограничит свою Океаном, звездами — славу, Юлий — он имя возьмет от великого имени Юла, В небе ты примешь его, отягченного славной добычей

(290) Стран восточных; ему воссылаться будут молитвы.

Век жестокий тогда, позабыв о сраженьях, смягчится, С братом Ремом Квирин, седая Верность и Веста Людям законы дадут; войны проклятые двери Прочно железо замкнет; внутри нечестивая ярость,

(295) Связана сотней узлов, восседая на груде оружья,

Станет страшно роптать, свирепая, с пастью кровавой».<...> (С.126-128)