Структурализм и постмодернизм

Во второй половине XX в. влиятельным философским течением становится структурализм. Структурализм как философское направление оформился в 20–50-е годы. Его возникновение связано с переходом ряда гуманитарных наук от описательно-эмпирического к абстрактно-теоретическому уровню исследования. На основе этого структурный метод естественно-научного знания становится методом гуманитарных наук.

Зарождение структурализма связывают с именем швейцарского лингвиста Ф. Де Соссюра, который рассматривал язык как систему знаков, превратив лингвистику в новую науку, изучающую знаки, — семиологию. Структурализм объединил разные исследования, направленные на поиск глубинных универсальных структур. Методологической основой структурализма является изучение структуры как совокупности отношений, где структура рассматривается как устойчивый скелет какого-либо объекта и совокупность правил, по которым из одного объекта можно получить другие путем перестановки его элементов. Глубинная структура объектов (как совокупности знаковых систем) выражена в знаковой символической форме, т. е. в языке. Выявлению структуры, системно-структурных образований, сохраняющих устойчивость своих элементов, связей и отношений в различных формах социокультурной жизнедеятельности придается определяющее значение как принципу функционирования и методу изучения различных форм социокультурной жизнедеятельности.

Идея применения метода структурной лингвистики в разных областях культуры связана с именем французского философа и антрополога Клода Леви Строса. Исследуя культуру первобытного общества, он пришел к выводу, что в первобытном обществе существовал особого рода язык — сверхрационализм, как гармония чувственного и рационального начал, утраченная современной европейской цивилизацией. Мифологическое мышление — это коллективное бессознательное с особой структурой мышления, где решающее значение имеют не слова, а структуры, при этом структуры едины для всех «языков».

Стремление раскрыть универсальные структуры социальной реальности и человеческого мышления перерастает в поиск метафизических сущностей различных объектов и систем. Структурализм предполагает движение от первичной организации наблюдаемых фактов в рамках исследовательской задачи к выявлению и описанию внутренней структуры объекта. Дается иерархия его элементов и частей, описываются взаимосвязи между ними на различных уровнях функционирования, выстраивается соответствующая теоретическая модель объекта. С помощью такой модели дается интерпретация исследуемого материала. Идеи структурализма имеют определенную методологическую роль в становлении междисциплинарных комплексных исследований явлений культуры, сближают естественные и гуманитарные науки при сохранении их специфики (в объекте, предмете, методах и результатах познания).

Представителем пост структурализма является Мишель Фуко (1926-1984), который применил его методы к исследованию социально-исторических форм существования, организации и распространения знаний. Основные понятия его философии — структура опыта, дискурс, эпистема. Понятие «структура опыта» обозначает культурные ситуации. Понятие «дискурс» (лат. discursus — «соображение, аргумент») — это модель аргументов, где большее внимание уделяется процессу анализа, нежели его результату, при этом акцент делается на здравый смысл, а единство понимания определяется наличием общих установок у исследователей. Так, Фуко на примере обсуждения проблемы сумасшествия иллюстрирует существование в обществах разных дискурсов в виде типов мышления и ракурсов видения общественной проблемы. Если в раннем Средневековье сумасшедший рассматривался как наделенный особым видением индивид, то в XX в. — как больной, требующий изоляции и лечения. По мнению Фуко, дискурсы могут изменять друг друга, сосуществовать и поддерживать друг друга или находиться в состоянии разногласия и конфликта. Понятие «эпистема» отражает совокупность отношений, которые могут объединять дискурсивные практики, возникающие в конкретных контекстах.

Постмодернизм. Своеобразной ответной реакцией на духовный кризис современного мира стала философия постмодернизма, бурно стартовавшего на финише трагического XX в. Она предложила свою версию — конструкцию (вернее сказать, деконструкцию) для преодоления горизонтов современности и прорыва в будущее.

Пока еще нет достаточных оснований квалифицировать данное течение как завершенное и разработанное в целом. Но нельзя не отметить то своеобразие, на которое претендует культурно-мировоззренческая программа постмодерна. Особенностью постмодернистских концепций является формирование нового жанра — «дискурсов», которые представляют собой критический анализ различных явлений, отказ от логически строгих теорий с опорой на идеологии, следствием чего является неопределенность и фрагментарность в изложении концептуальных положений. Диалогичность выражается в таком приеме, как обращение к Другому с приглашением равного «участия в игре». Действительность не объясняется, а конструируется или реконструируется, т. е. рассматривается как проект, который может быть развернут в разных направлениях.

Духовными отцами современного постмодернизма по праву считаются французские философы Жак Деррида, Жиль Делез, Жан-Франсуа Лиотар. Постмодерн представляет собой радикальное сомнение и даже своеобразный отказ от всей прежней философской традиции, выраженной в рационализме или марксизме, фрейдизме или ницшеанстве, структурализме или герменевтике. Лиотар в своей работе «Ситуация постмодерна» (1979) говорит о том, что все прежние философские направления исчерпали свой мировоззренческий и социокультурный потенциал. Закономерным плодом рационалистического и индустриального прогресса стали тоталитаризм, противостояние Севера и Юга, безработица, Освенцим. Государство превратилось в чуждую и бездушную силу, противостоящую человеку и обществу. Оно не в состоянии обеспечить безопасные условия человеческого существования. Растущая антигуманность процессов технологического общения ведет к выхолащиванию человеческих чувств сердечности и радушия из процессов коммуникации.

Социальная хаотизация и отчужденность усиливаются в условиях современной глобализации навязыванием неких универсальных стандартов и моделей поведения, унификацией образа мысли и жизни. Живое общение заменяет машина-компьютер и интернет-связь, живое слово и непосредственная взаимосвязь людей вытесняются визуальными образами в средствах массовых коммуникаций и «мертвым» словом в магнитной записи.

Весьма острый диагноз и главный нерв современной интеллектуальной ситуации Жак Деррида усматривает в онто-тео-телео-лого-фоно-фалло-центризме, которым поражена философия в своих традиционных направлениях и формах. Эта патология разрушительна и в бытийственном плане для человека и общества. В связи с этим требуется новая гносеологическая ориентация взамен прежних теоретико-познавательных способов диалектики или метафизики, структурно-функционального подхода или метода понимания в герменевтике.

Он выдвигает идею деконструкции как основной метод освобождения человека от разрушающего и деформирующего воздействия со стороны репрессивных структур, будь то познание, массовая культура или государство. Деконструкция выступает в качестве визитной карточки постмодернизма. Она критически заострена как против рациональности, так и репрессивной логики с их однозначностью как в методе, так и с признанием одной-единственной истины по той или иной проблеме. Демонтаж, разборка-сборка того или иного текста, ситуации, проблемного вопроса, т. е. деконструкция позволяют выйти на различные истины, на «множество маленьких нарраций» (как пересказ или интерпретацию) и получить более двух истинных, а лучше сказать, убедительных ответов на один и тот же вопрос, более чем два метода их получения.

При таком всеядном и безбрежном мировоззренческом подходе, воскресающем не лучшие традиции эклектики и софистики, человек обретает не истину, а ее интерпретацию, видение со своей точки, вернее, «кочки» зрения, рассказ или пересказ (наррацию) как реализацию особого коммуникативного акта. В социально-философском плане постмодерн утверждает ориентацию человека-странника, отстраненного и оппозиционного всем существующим структурам, кочующего в поле собственной мысли и жизни вне границ или иных репрессивных структур.

Конечно, постмодерн фокусирует внимание на многих болевых точках духовной ситуации современности, дает оригинальные трактовки тех или иных проблем и путей их философского снятия (решения). Вместе с тем это философское течение односторонне и весьма уязвимо в плане проясненности таких основополагающих понятий, как «современность», «бытие», «человек», «культура», «душа», «дух».

Надо прямо сказать, что любое течение (как поток) можно представить лишь в наклонной, ниспадающей плоскости. Сознательный отказ от обретений мировой философской мысли в ее классических формах или неклассических вариантах, отдание на заклание духовности и святости, отход от смысла и истины заводит в тупики плюрализма (плюрализм хорош на рынке).

Декларируемая отстраненность от установки на преобразование и совершенствование мира и человека, скепсис в отношении любой научно-теоретической систематизации — все это выводит постмодернизм из русла самой философии. И, пожалуй, будет уместно вести речь не столько о философии постмодерна, а скорее о ситуации постмодерна в философии и культуре вообще.

Американский философ постмодернист Ричард Рорти провозглашает радикальный пересмотр взглядов на саму философию. Он рассматривает ее не как поиск истины, а разговор и коммуникацию. В своей книге «Философия и зеркало природы» он излагает суть такого пересмотра. Видеть в поддержании разговора самодостаточную цель философии и усматривать смысл мудрости в способности его поддержания — значит видеть в человеческих существах генераторов новых описаний, нежели людей, от которых следует ждать точные описания.

Переориентация с познания истины на разговор и коммуникацию могли бы создать основу для изменения образа философии и утверждения в жизни новой философской идеологии, построенной не на «объективности», а на «иронии» и «солидарности».

Цель деконструкции заключается в том, чтобы подорвать доверие читателя к сознанию как к чему-то, о чем следует иметь философское мнение. И, прежде всего, к знанию, о чем надлежит иметь опирающуюся на фундаменты теорию, и к философии, какой она представляется после Канта.

Главное, что, по его мнению, характеризует современную эпоху, — это крах фундаментализма. Провал верификационной стратегии неопозитивистов не был частной неудачей одной из частных теорий. Он свидетельствовал о невозможности обоснования знания вообще, о том, что платоновско - декартовско - кантовская традиция руководствовалась мифом — верила в Истину.

Диагноз четок: аналитическая философия нуждается в «терапии». Лечить нужно прежде всего от гносеологизма — наследственной болезни европейской философии.

Необходимо произвести переоценку статусов: перестать считать претендующую на научность философию приоритетной по сравнению с той, которая на это не претендует. В более сильном смысле «терапия» означает не просто уравнивание статусов «научной» и «литературной» философии и не только изменение философской идеологии, но и вообще отказ приписывать понятиям «философское знание», «научное знание», какой-либо смысл объективности.

Не надо отсекать от философии какие-то виды деятельности. Менять что-то в философском здании не нужно, можно оставить все как есть. Единственное, что требуется, — разрушить представление, что у этого здания есть фундамент, что существуют какие-то данные, удостоверяющие философское знание, критерии различения истинного и ложного.

У философского знания нет естественных фундаментов. Философия представляет собой «языковую игру», интерпретацию интерпретаций.. Но это не повод для нигилистических выводов и отчаяния. Философия может быть вполне жизнеспособной и процветающей областью культуры, если без гносеологических претензий будет работать просто как жанр литературы или литературной критики.

Конструктивные зерна в трудах постмодернистов приходится искать среди обломков разрушительной работы. Однако влияние и ценность их философских изысков нельзя недооценивать.

Заслуга постмодернистов видится не в том, что они вызывают у кого-то растерянность и неуверенность в задачах философии, а в том, что предложенный ими провокационный образ философии побуждает продумывать заново посылки, искать контраргументы, обновлять свой арсенал, что в конечном счете служит осуществлению новых конструктивных задач.

(См.: Приложение: философия в схемах. Схемы 17 - 24)