Синкретический характер учения Пифагора

Что же заключало в себе учение Пифагора, вызвавшее к жизни столь драматические события и сохранявшее свое духовное влияние на протяжении почти тысячи лет? Самосского мыслителя мало назвать философом. В равной мере он был пророком новых религиозных верований, и именно религия образует духовный центр пифагореизма. Не меньше оснований видеть в нем пытливого исследователя и великого математика, имя которого мы впервые узнаем из школьного учебника геометрии. Заслужил Пифагор и славу социального реформатора, пытавшегося основать общественный порядок на новых началах. И, конечно, "Сам" (как почтительно именовали Пифагора ученики) был великим мистиком, вдохновенным теоретиком музыки, целителем, а также – в чем не сомневались многие его почитатели – чудотворцем.

Все эти занятия и дарования, столь разнообразные и на первый взгляд трудно сочетаемые, соединялись в жизни и учении Пифагора столь тесно и естественно, что даже трудно говорить о разносторонности великого эллинского мыслителя. Неточно представлять, будто благодаря своей многогранной талантливости Пифагор преуспел во многих сферах деятельности. Это слишком внешний взгляд. В действительности, занимаясь музыкой, математикой, познанием Бога, наставлением в добродетели, переустройством общества, Пифагор делал одно и единственное свое дело. Весь его дух был поглощен поиском мировой Гармонии и следованию ей во всем. Поэтому учение Пифагора представляет собой единое неразрывное целое, в котором одну часть (например, так называемые "научные достижения") невозможно отделить от другой (скажем, от правил добродетельной жизни или от сокровенного знания о Боге).

Такая слитность элементов целого в единое, неразделимое внутри себя содержание, обозначается понятием " синкретизм " (от греческого "синкретис" – соединение). Синкретичность пифагореизма крайне затрудняет выделение собственно философского содержания учения Пифагора, делая это выделение весьма искусственной операцией, противоречащей самой сути учения. Тем не менее, мы вынуждены к ней прибегнуть, поскольку таковы требования нашего предмета, и будем лишь помнить об условности и вынужденной односторонности последующего изложения.

И еще одно замечание. В немалой степени синкретичность составляет не индивидуальную особенность творчества Пифагора, а общую черту большинства досократиков. При рассмотрении каждого из них мы сосредоточиваемся на вкладе в развитие философской мысли, отделяя последнюю от научных исследований, технических изобретений, государственной деятельности и художественного творчества. То есть совершаем разделение, привычное для нас, но практически не свойственное культуре того времени. Философ в собственном смысле слова – лишь одна из ипостасей почти любого из досократиков.