И Сехун, сам того не ведая и, уж тем более, не желая, завёл Лухана

Причём завёл не на шутку; при виде О тот мгновенно начинал гнусно присвистывать и беспардонно намекать, что мучительным волевым усилием сохраняемая на лице младшего суровость и непреклонность вызывают в его штанах праздник, проведение которого намечается с фейерверками.

Сехун был в ужасе и со скорбью вспоминал те времена, когда верил в добро, Санта Клауса и непоколебимость гетеросексуальных отношений.

Это были хорошие годы хотя бы потому, что можно было без вреда для своей гордости и самооценки пожаловаться маме, которая непременно бы защитила его от возмутительных домогательств; но Сехун являлся уже взрослым мальчиком, который хотел продемонстрировать свою самостоятельность умением держать ситуацию под контролем.

Вот только ни хрена у него не получалось, потому что мама никогда не предупреждала о том, что сексуально озабоченные маньяки с глазами Бэмби отличаются завидным упрямством и феноменальной невосприимчивостью к прямым посылам.

Сехун не мог не удивляться блаженному спокойствию Исина, который имел несчастье быть лучшим другом Лухана; наверное, Чжан родился с врождённым к придуркам иммунитетом.

Хотя, по всей видимости, иммунитет этот действовал только по отношению к Лу, ибо Ифань, сверкая порочными очами, мастерски завлекая низким голосом и с гордостью поглаживая свой... Harley-Davidson (а вы о чём подумали?) сумел пробиться к сердцу и с уютом там обустроиться, не забывая злобно зыркать в стороны тех потенциальных самоубийц, что лишние секунды задерживали на Чжане не внушающие доверия взгляды.

Эта парочка была превосходным примером торжества победившего гомосексуализма с оттенком некоторой брутальности (благодаря мужественному виду Ифаня, его «Харлею» и косухе) и привкусом святой невинности (благодаря зашкаливающей очаровательности Исина, его детским глазам и милой рассеянности). Да, это вполне могло поколебать убеждения Сехуна, но стремления падать в охотно распахнутые объятия Лухана всё равно не наблюдалось.

Потому что Лухан, мать его, был СЛИШКОМ пугающе настойчив, а бедный Сехун при виде его ощущал позорное желание запереться в спальне и спрятаться под одеялом, дабы защитить свою пятую точку.