Где-то на первом этаже из динамиков надрывается голос Трента Резнора и рекой течёт текила вперемешку с виски, знаменуя собой разгульную радость студенческой вечеринки

На втором этаже слетевший с катушек У Ифань самозабвенно делает то, о чём мечтал несколько месяцев – целует Чжан Исина, в экстазе прикусывая и терзая его нижнюю губу, которая является его личным фетишем; одним из фетишей; чёрт побери, Исин – один большой фетиш! Горячий, невероятный, будто родом из другой вселенной, где всё совершенно.

Исин, совсем не привыкший к такому обращению, сдавленно охает, но не делает попыток отстраниться, ибо дрожь в коленях надёжно пресекает возможность нормально двигаться, а заполоняющая разум клокочущая темнота заставляет желать большего. Он хочет сжаться, когда Ифань усмехается и с лукавой усмешкой принимается вылизывать его шею; это, без сомнения, приятно, надо только привыкнуть...

Ифань не снимает с младшего одежду – срывает, не заботясь о её целостности, а Исин слишком увлечён происходящим, чтобы просить быть осторожнее. Он только и может, что тихонечко постанывать, прикусывая кожу на своей ладони, потому что руки старшего безостановочно изучают его тело: сжимают плечи, дразнящее задевают напряжённые соски, проводят по животу, оглаживают бёдра, и...

Глаза Исина отражают великий шок, а рот приоткрывается.

Фаааааань...

Первый протяжный стон, звучащий для ушей Ифаня самой изысканной и сладостной музыкой на всём белом свете. Нельзя останавливаться на достигнутом: он осторожно спускает боксёры краснеющего Исина и вновь касается члена.