![]() |
Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | |
|
Голубая карета Мэй, с которой еще не успели снять свадебные украшения, встретила Ачера у паромной переправы и благополучно доставила его на Пенсильванский вокзал в Джерси.
День был снежный и пасмурный и в здании вокзала горели газовые рожки. Ачер вышел на платформу и стал ждать экспресса из Вашингтона; он вспомнил, что кто‑то рассказывал ему о том, что планируется построить туннель под Гудзоном, чтобы все поезда из Пенсильвании направлялись прямо в Нью‑Йорк. Скорее всего, это был очередной прожект, подобный тем «чудесам тысячи и одной ночи», которые предусматривали строительство кораблей, способных пересекать Атлантику за неделю, и изобретение летающего аппарата, освещенного электрическим светом, и беспроводного телефона. В любом случае, в обозримом будущем это было вряд ли возможно.
«Мне все равно, когда реализуются все эти проекты, – думал Ачер. – Но почему бы им не поторопиться со строительством туннеля?»
В своих мальчишеских грезах он увидел, как мадам Оленская сойдет с поезда, немного усталая после дальней дороги, и он увидит ее лицо среди десятка чужих лиц. Потом он возьмет ее за руку и поведет к карете, и они медленно поедут на пристань по заледенелой набережной, заполненной телегами с грузом и экипажами, чьи возницы буду подхлестывать спотыкающихся лошадей и стараться перекричать друг друга. Затем они въедут на паром и проведут в молчании первые минуты, наслаждаясь близостью и одиночеством. И им покажется, что заснеженная земля, уплывающая вдаль, затмила собой солнце…
Ему хотелось столько всего сказать ей, но он не знал, с чего начать и как сделать речь свою красноречивой…
Вскоре раздался стук колес, и поезд медленно пополз к платформе, как сытый питон – в свое логово. Ачер начал пробираться сквозь толпу, усердно работая локтями и не сводя взгляда с окон поезда, мелькавших перед ним. Вагоны были приподняты высоко над землей, и ему приходилось задирать голову вверх. И вдруг он увидел бледное и взволнованное лицо мадам Оленской, и снова с ужасом поймал себя на том, что её нежные черты стерлись из его памяти.
Они встретились, и руки их соединились. Ачер долго не хотел их отпускать, но потом вынужден был сказать: «Что ж, идемте. Сюда, пожалуйста! Карета ждет нас».
После этого все пошло так, как Ачер предполагал. Он помог ей разложить вещи в карете, и сообщил, что ее бабушка выздоравливает, а Бьюфорт, наоборот, идет ко дну. Когда он поведал ей о его безнадежной ситуации, графиня мягко сказала: «Бедная Реджина!» Он был поражен этим проявлением гуманизма с ее стороны. Между тем их карета миновала здание вокзала и выехала на набережную. Мимо них проезжали телеги с углем, проносились испуганные лошади и медленно тянулись другие экипажи. Элен закрыла глаза, чтобы не видеть всей этой кутерьмы, и сжала Ачеру руку.
«Все же я так волнуюсь за бабушку!» – сказала она.
«Нет, нет, ей уже намного легче, – смотрите, Элен, наконец‑то виден „просвет в облаках“! Скоро кончатся все эти лошади и повозки!» – воскликнул он, как будто это имело такое уж большое значение. Ее рука лежала в его руке, и когда карета спускалась на паром по сходням, он низко склонился над ней и снял плотно облегавшую ее коричневую перчатку. Затем он коснулся губами ее ладони, словно это была реликвия. Она слегка улыбнулась и убрала руку.
«Вы не ждали меня сегодня?» – вздохнул он.
«О, нет!»
«Я собирался отправиться в Вашингтон, чтобы встретиться с вами. Уже все было готово к моему отъезду, и мы спокойно могли разминуться в поездках!»
«О!» – воскликнула она, потрясенная тем, что они могли не увидеться.
«Представляете, я никак не мог вспомнить ваше лицо!»
«Не могли вспомнить мое лицо?»
«Я не то хотел сказать. Ну как мне вам объяснить? Всегда так происходит, когда мы с вами долго не видимся».
«О, да! Я знаю, знаю!»
«Так и с вами происходит нечто подобное?» – воскликнул он. Отвернувшись от него и глядя в окно, Элен кивнула.
«Элен‑Элен‑Элен!»
Она не проронила ни слова, и он тоже замолчал. За окном сгущались снежные сумерки. «Интересно, чем она занималась все эти четыре долгих месяца? – думал он. – Как мало мы, все‑таки, знаем друг о друге!»
Драгоценные мгновения утекали, как сквозь пальцы, но у молодого человека из головы вылетело все, что он собирался ей сказать. Единственное, что ему оставалось, это размышлять о том, как они далеки и как близки. Об этом свидетельствовал тот факт, что они, сидя рядом, не могли смотреть друг другу в глаза.
«Какая превосходная карета! – воскликнула она, внезапно отворачиваясь от окна. – Она принадлежит Мэй, не так ли?»
«Да».
«Значит, это она прислала вас встретить меня? Как мило с ее стороны!»
Секунду он помедлил, а потом внезапно сказал:
«Секретарь вашего мужа встречался со мной в Нью‑Йорке после того, как мы вернулись из Бостона».
В своей кратком письме Ачер намеренно не упоминал о визите мистера Ривьера, и он вообще не собирался ей о нем рассказывать. Но когда она напомнила ему, что они едут в карете его жены, молодой человек в отместку поведал ей об этом визите. Он решил проверить, будет ли у нее такая же реакция на Ривьера, как у него – на Мэй?
Но как обычно в тех случаях, когда он собирался вывести ее из равновесия, она отреагировала совершенно спокойно и, как ему показалось, совсем не удивилась. Из всего этого он сделал вывод, что мадам Оленская состоит с Ривьером в переписке.
«Так месье Ривьер навестил вас в Нью‑Йорке?»
«Да, а вы разве не знали об этом?»
«Нет», – просто ответила она.
«Но, как мне кажется, вас это не удивило».
Элен колебалась несколько мгновений, а потом сказала:
«Но почему я должна удивляться? В Бостоне месье Ривьер рассказывал мне о том, что знаком с вами. Вы познакомились в Англии, не так ли?»
«Элен, я должен спросить у вас одну вещь».
«Да».
«Я хотел задать вам этот вопрос после встречи с ним, но не смог этого сделать в письме. Это Ривьер помог вам тогда бежать?» Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Отнесется ли она к этому очередному вопросу с тем же спокойствием?
«Да, я многим ему обязана», – ответила она, и голос ее прозвучал ровно, не дрогнув.
Элен говорила так просто и естественно, что его сомнения сразу развеялись. Еще раз она дала ему понять в деликатной форме, что он напрасно завел эту старую песню.
«Думаю, вы одна из самых честных женщин, которых мне приходилось видеть!» – воскликнул он.
«Вовсе нет! Но, может быть, я чуточку поспокойнее их всех!» – ответила она, улыбнувшись.
«Называйте это, как угодно. И все же, на многие вещи вы смотрите точно так же, как они!»
«Ничего не поделаешь! Мне пришлось взглянуть в глаза Горгоне!»
«Но, к счастью, вы не ослепли и не превратились в камень! Вы убедились в том, что она – просто старая медуза, вот и все!»
«Она никого не ослепляет: но при взгляде на нее высыхают слезы!»
Очередной вопрос замер у него на устах: ответ поразил его своей глубиной. Паром медленно причалил к берегу и с глухим стуком ударился о груду якорных цепей. Карета покачнулась, и Ачер с мадам Оленской оказались совсем рядом друг с другом. Молодой человек весь затрепетал, ощутив прикосновение ее плеча и обвил рукой ее стан.
«Если вы не слепая, то должны видеть, что так больше не может продолжаться!»
«Что не может?»
«Быть рядом с вами и чувствовать, что мы так далеки!»
«Вы правы. Вам не следовало приезжать сегодня!» – она вдруг прижалась к его груди и, обвив шею руками, поцеловала в губы. В тот же момент карета начала свое движение, газовый рожок, освещавший набережную, пролил свет им в окно. Элен отстранилась и они сидели неподвижно до тех пор, пока карета пробивалась сквозь сплошной поток экипажей. Когда они выехали на улицу, Ачер начал быстро говорить:
«Элен, не бойтесь меня: вам незачем забиваться в угол! Поцелуй украдкой это не то, чего я хочу. Заметьте, я даже не коснулся вашего рукава! Не думайте, что я хочу свести наши отношения к пошлой любовной возне по углам! Вчера я не смог бы вам сказать из всего этого и половины, потому что когда нас разделяет расстояние, и я предвкушаю встречу с вами, мои мысли не слушаются меня, и голова словно горит в огне. Но вот мы встречаемся, и вы превосходите все мои ожидания, и для меня не достаточно провести час или два наедине с вами, от случая к случаю, глядя на вас украдкой и всякий раз, думая о том, что моя мечта осуществится!»
Несколько секунд она молчала, а потом тихо спросила:
«О какой мечте вы говорите?»
«Вы не догадываетесь?»
«О нас с вами? – внезапно она расхохоталась. – Нечего сказать, хорошее вы выбрали для этого местечко!»
«Так вам претит то, что мы возвращаемся с вами в Нью‑Йорк в карете моей жены? Может быть, нам выйти и пойти пешком? Не хотите прогуляться по снегу?»
Элен снова рассмеялась:
«Нет, я не хочу идти пешком: для меня сейчас главное – это добраться поскорее к бабушке. А вы сидите подле меня и рассказывайте не о ваших мечтах, а о том, что произошло с вами в реальной жизни».
«Не знаю, что вы подразумеваете под словом реальность. Для меня эта жизнь начинается лишь тогда, когда вы рядом».
Элен долго молчала, пока карета сворачивала в темный переулок и ехала в сторону Пятой Авеню, освещенной прожекторами.
«Так ваша мечта заключается в том, что я должна стать вашей любовницей, если не могу быть вашей женой?» – спросила она.
Жестокость этого вопроса поразила его. Дамы его круга старались не употреблять это слово в разговоре, – каким бы выразительным оно им не казалось. Ачер заметил, что мадам Оленская произнесла его так непринужденно, словно оно являлось неотъемлемой частью ее вокабуляра. Он невольно задумался о том, не наследие ли это ее горького прошлого. Молодой человек вздрогнул и поспешно сказал:
«Я хотел бы… я хочу перенестись вместе с вами в такой мир, где подобные категории не существуют, и где мы будем открыто любить и жить друг для друга. Все остальное перестанет для меня существовать.»
Элен глубоко вздохнула, а потом опять расхохоталась.
«Хотелось бы мне знать, друг мой, где такая страна? Вы там, часом, уже не были?» – насмешливо поинтересовалась она и, поскольку он не ответил, продолжала: «Слишком многие пытались найти ее; но поверьте мне, почему‑то не доезжали до нее и обосновывались в таких местах, как Булонь, Пиза и Монте‑Карло. Нельзя сказать, что там был другой мир, – скорее, другая обстановка. Все там казалось проще и естественнее, чем в тех местах, из которых они прибыли».
Ачер не помнил, чтобы когда‑нибудь она говорила с ним в таком тоне; он вспомнил одну ее фразу и заметил:
«Да, Горгона Медуза осушила ваши слезы!»
«И открыла мне глаза. Напрасно говорят, что она ослепляет людей. Как раз наоборот: она помогает им прозреть и выводит из темноты на свет! В китайской мифологии, кажется, тоже есть подобные божества. Во всяком случае, должны быть. О, поверьте мне, Ньюлэнд, это маленькая, жалкая страна!»
Карета пересекла Сорок вторую улицу: рысаки Мэй, напоминавшие своим крепким телосложением кентуккийских, мчали их на север города. Ачеру казалось, что они впустую потратили слова и драгоценные минуты.
«Так что вы думаете с нами будет дальше?» – спросил он.
«С нами? Но ведь нас, как таковых нет, в узком смысле слова! Мы близки друг к другу только тогда, когда наши миры не пересекаются! Это и есть наша реальная жизнь. Иными словами, вы – Ньюлэнд Ачер, муж кузины Элен Оленской, пытающейся стать счастливой за спинами людей, которые ей доверяют».
«Стоит ли сейчас говорить об этом?» – вздохнул Ачер.
«Именно сейчас и стоит! Вы когда‑нибудь думали об этом всерьез? Так не пора ли, наконец, подумать?» – сказала она холодно.
Ачер сидел молча, потрясенный ее словами, которые жгли его, как раскаленное железо. Затем он нащупал в темноте маленький колокольчик, которым подавали сигналы кучеру. Он вспомнил, что Мэй обычно звонила дважды, когда хотела остановиться. Молодой человек позвонил, и карета остановилась возле тротуара.
«Почему мы остановились? Мы же еще не доехали до бабушкиного дома!» – воскликнула мадам Оленская.
«Я знаю. Я должен сойти здесь», – пробормотал он, открывая дверцу и спрыгивая на тротуар. В свете фонарей он увидел, как побледнело ее лицо, и она сделала инстинктивное движение, стараясь удержать его. Ачер затворил дверцу кареты и секунду стоял, прислонившись к окну.
«Вы правы. Я не должен был приезжать за вами сегодня», – сказал он, понизив голос, чтобы не услышал кучер. Элен наклонилась вперед и хотела уже что‑то сказать, но Ачер уже дал команду кучеру, чтобы тот трогал. Карета поехала дальше, а он стоял и смотрел, пока она не скрылась за углом. Снегопад прекратился и поднялся колючий ветер, который бил его прямо в лицо. Внезапно он ощутил что‑то холодное и твердое на щеках и понял, что это были замерзшие на ветру слезы.
Молодой человек засунул руки в карманы и зашагал по Пятой Авеню по направлению к своему дому.
Дата публикования: 2015-03-29; Прочитано: 192 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!