Вопрос 18. Современные представления о психофизиологической основе мышления

Мышление, наряду с речью и восприятием, относится, пожалуй, к самым сложным психическим процессам. Самый сложный вид психической деятельности – абстрактное мышление, с которым неразрывно связан процесс речеобразования и восприятия речи.

Мышление – психический процесс, позволяющий структурировать среду без непосредственного контакта с ней путём операций с мысленными образами и символами объектов. Можно выделить несколько основных видов мышления:

– конкретно-действенное мышление – "ручное" мышление, логические манипуляции предметами при непосредственном их восприятии с целью решения какой-либо задачи;

– наглядно-образное мышление – мыслительные операции с представлениями и образами действительности;

– абстрактно-логическое мышление – отвлеченное мышление, логические операции с понятиями, символами, знаками.

Помимо словесно-логического существуют формы эмоционального общения, практического мышления и др. Мышление – это сложнейший вид корковой деятельности человека в процессе приспособления к новым условиям, в разрешении им новых задач. Процессы мышления сводятся к образованию:

1) общих представлений и понятий;

2) суждений и умозаключений.

Раскрытие действительной сложности обоих процессов (процесса превращения мысли в речь и обратного процесса – извлечения основного содержания мысли из речевого сообщения) было связано с успехами психологии и лингвистики.

По мнению Выготского, "мысль есть специфический процесс, сформированный в общественно-историческом развитии на базе той роли, которую играет язык в общественной истории человечества".

Мысль, по мнению Выготского, является сложнейшим обобщённым отражением действительности, направляющимся известными мотивами. "Мысль не воплощается в слове, а совершается в слове" – это исходная позиция Выготского в исследовании мышления и речи.

Основу мыслительного акта составляют процессы анализа и обобщения. Эти процессы зависят от смыслового строения слова и значения слова. Лурия говорит о том, что значение слова является основным орудием мышления. Мысль возникает только в тех случаях, когда у субъекта существует соответствующий мотив, делающий задачу актуальной, а её решение необходимым, и когда субъект оказывается в ситуации, относительно выхода из которой у него нет готового решения.

Единой концепции мышления, достаточно чётко объясняющей суть этого процесса и роль мозговых структур, участвующих в процессе мышления, не существует. Поэтому возможно говорить лишь об отдельных теориях и концепциях, а также о некоторых аспектах мышления в рамках психофизиологических теорий.

Одна из подобных концепций – концепция Карла Прибрама. Основным положением его концепции является допущение о голографическом принципе работы мозга.

Все голограммы в целом обладают рядом интересных свойств, которые делают их потенциально важными для понимания функционирования мозга:

– информация о каждой точке объекта распределяется по всей голограмме и тем самым делает её регистрацию устойчивой к разрушениям; любая малая часть голограммы содержит информацию обо всем объекте-оригинале, а, следовательно, может восстановить её;

– голограмма обладает фантастической способностью к эффективному (восстановимому) хранению информации; информация, включённая в соответствующую систему восстановления, может быть непосредственно размещена и точно восстановлена.

Таким образом, сущность голографической концепции состоит в том, что образы восстанавливаются, если их представительства в виде систем с распределенной информацией соответствующим образом приводятся в активное состояние.

Мышление – продукт языка, но и не только. Источник мышления – длительное состояние активной неуверенности, которая может найти разрешение только путём согласования имеющихся образов.

Мышление включает в себя голографический компонент и манипуляцию символами и знаками.

Символы – это побудители к действию. Они обретают смысл на основе их применения в прошлом и состояния организма, использующего их в настоящем.

Символы как обозначения зависят от контекста, в котором они появляются, создаются, когда действия влияют на чувства, на интересы.

Знаки обозначают какую-то часть внешнего мира, какие-то его свойства. Символы выражают то, что зарегистрировано организмом на основе опыта, и его оценку этого опыта – выделение того, что его интересует, к чему он чувствует склонность.

Символические процессы, по-видимому, возникают благодаря взаимодействию двигательных механизмов с лобной корой и лимбической системой. Участие лобной коры и лимбической системы в интеллектуальном поведении зависит, таким образом, от их функции в организации процессов, обеспечивающих связь с контекстом.

Знаки – это обозначения, отражающие постоянные свойства воспринимаемого мира. Таким образом, знаки – свободные от контекста образования, которые осмысливаются в результате воздействия на этот мир, обозначая и классифицируя его проявления. Символы образуются, так же как и знаки, в результате деятельности, но символ создаёт именно воспоминание об эффекте действия. Следовательно, символы – это зависящие от контекста образования, приобретающие своё значение на основе истории из применения и связывания с состояниями организма, пользующегося этими знаками. Таким образом, символы и знаки – это акты, обозначения мира, сформированные организмом. Поэтому всякое возрастание способности действовать вызовет обогащение знакового и символического поведения.

Здесь, по мнению Прибрама, можно говорить об одном из парадоксов мышления, а именно: способность человека к языку является следствием способности человеческого мозга создавать закодированные сообщения, то есть язык. То есть способность человека к языку изначально заложена в человеческом мозге.

Лингвистические знаки употребляются в символически связанной речи, а лингвистические символы используются в процессах мышления. Речь – символическое использование знаков, мышление – значимое использование символов.

Знаки не зависят от контекста, они являются результатом воздействия ассоциативной коры на входные системы. Значение символа, напротив, определяется контекстом. Существует определённое сходство между символами и другими зависящими от контекста формами поведения, например, теми, которые определяют взаимоотношения людей. В символическом поведении и в регулировании влечений, эмоций, интересов и в распознавании правильного и ошибочного участвуют одни и те же структуры мозга (фронтолимбические структуры переднего мозга, включая лобную кору). Образ в нашем понимании является целостным и голографическим. Знаки создаются, когда наши действия влияют на воспринимаемые образы. Знак – это действие, представляющее воспринимаемый образ. Мы опознаем то, что ощущаем как значительное, почти в тот же момент, когда воспринимаем это посредством своих органов чувств. Знак извлекает значение только из целостного образа и только тогда может заменить его.

Межполушарная асимметрия, по Прибраму, связана с тем, что левое полушарие отвечает за формирование знаков, а правое связано с формированием символов. Тогда возникает вопрос: каким образом обе части мозга объединяются в процессе речи и мышления?

Всякое мышление включает, помимо манипуляции символами и знаками, голографический компонент. Голографические изображения – прекрасные ассоциативные механизмы, они успешно и мгновенно выполняют кросс-корелляционную функцию. Именно эти свойства приписываются мышлению в процессе решения задач – трудность состоит в том, чтобы выяснить, какой нервный механизм участвует в этом процессе. Эта трудность является следствием другого свойства: голограммы образуются путём преобразования, которое при простом повторении восстанавливает оригинал, из которого было составлено голографическое изображение. Голограммы – это "катализаторы мысли". Хотя они сами остаются неизменными, они входят в процесс мышления и облегчают его.

Мысль – поиск уменьшения неопределённости с помощью распределенной голографической памяти, то есть стремление приобрести необходимую информацию.

Когда задача вызывает работу мысли, субъект чаще всего начинает искать контекстные или структурные соответствия, а не просто специфические элементы информации. Эти соответствия чаще всего обнаруживаются, когда операция кодирования осуществляется в голографической форме. По-видимому, сила мысли при решении задач заключается в возможности неоднократного возвращения к тем структурным образам, которые и обеспечивают функцию повторения и способствуют тому, что в памяти происходят дополнительные распределения следов. Если их правильно использовать, они создают новые возможности для решения проблем.

Мысль, подобно интересу, определяется как обращение к внутренним механизмам для осуществления контроля над этим переживанием.

Поддержание интереса требует возбуждения какого-либо сенсорного рецептора, соответственно возникшему эмоциональному состоянию, то есть чему-то во внешнем мире, что может быть объектом интереса. Напротив, мысль становится самодовлеющей частью внешнего мира. Между сообщением, направляемым интересом и сообщением, направляемым мыслью, существуют следующие различия:

– при наличии интереса вызванное им сообщение носит характер непосредственности;

– когда сообщение обдумано, оно становится разумным.

Эмоциональные и мотивационные интересы могут быть столь же закономерно детерминированы, как и разумная мысль. И более того, разумное мышление может быть нерациональным, тогда как непосредственный интуитивный подход к сложной ситуации часто может быть более творческим и плодотворным.

Еще одна концепция мышления связана с изучением механизмов мышления. Проводилось изучение структуры корковых связей при решении различных мыслительных операций. Основаниями этой концепции явились идеи отечественных психофизиологов:

– идея Н.Е.Введенского – А.А.Ухтомского о том, что связь между нервными структурами возникает на основе уравнивания ритмов их деятельности;

– идея М.Н.Ливанова и В.С.Русинова о том, что эти ритмы находят отражение в частотных параметрах ЭЭГ.

Из всего этого можно сделать вывод о том, что синхронизация частотных характеристик биопотенциалов мозга может явиться условием и индикатором внутрикорковой связи.

Простой и достаточно симметричный рисунок связей, характерный для состояния покоя, при умственной работе изменялся. Связи начинали сходиться к определённым областям коры, образуя центры связей, названные фокусами взаимодействия. При этом топография фокусов взаимодействия оказалась специфичной для мыслительных операций разного знака. Так, при образном мышлении фокусы локализовались преимущественно в теменно-височных областях, а при абстрактно-вербальном – в лобных отделах коры. Пространственные задачи, включавшие элементы обоих видов мышления, характеризовались образованием фокусов на более ранних этапах в задних, а затем и в передних отделах коры. Испытуемому давалось задание мысленно построить зрительный образ из набора простых элементов. На этапе нахождения образа фокусы были расположены в затылочных и височных (зона опознания) отделах, а на этапе конструирования – в лобной коре. Причем нахождение решения при всех типах задач, даже если речевой ответ не требовался, сопровождалось (или определялось) включением в функцию вербальной левой височной зоны.

Из всего этого следует вывод: важный признак организации корковых связей при мышлении – конвергенция к определённым фокусам взаимодействия. При этом связи, подходящие к фокусу, устанавливаются на разных частотах, именно это обстоятельство лежит в основе образования фокуса, так как связи на одной частоте образовывали бы однородную сеть, не имеющую центров. Можно предположить, что каждая из связей приносит к центру из определённой области коры или подкорки свою информацию. В фокусе эта информация может быть сопоставлена и перекомбинирована определённым образом.

Таким образом, основная функция фокуса – информационный синтез. Предполагается, что на основе происходящего в фокусе сопоставления достигается конечная цель мыслительного процесса в виде нахождения решения.

Помимо того, что лобные отделы коры связаны с абстрактным мышлением, медиальные отделы лобной коры имеют отношение к способности выстраивать и хранить в памяти события как последовательно развертывающиеся во времени. На этой основе и возникает способность к прогнозу и планированию. Активация лобных отделов усиливается при увеличении трудности задачи и наличии конфликтной информации и уменьшается по мере усвоения и автоматизации навыка. При нахождении решения фокусы взаимодействия возникают в сенсорных речевых зонах коры. Это указывает на обязательное включение речевых функций на завершающем этапе мыслительных действий, и на то, что этот процесс происходит с участием механизмов информационного синтеза.