Одиссея» и «Гамлет» как претексты «Улисса»

Очевидны аналогии с гомеровской «Одиссеей»: Блум уподобляется странствующему
Одиссею (Улиссу), Мэрион — Пенелопе, Стивен — сыну Одиссея — Телемаху. Все они
вместе — само человечество, а Дублин — весь мир. Странствия Блума по Дублину
завершаются его возвращением домой (на Итаку), но уже вместе с Дедалом, в лице
которого он обрёл сына, а Дедал в свою очередь находит в Блуме отца. Их встреча
происходит в 14 эпизоде романа, и становится его кульминацией. К ней всё устремляется
и ею всё разрешается: достигается цельность, гармония, ясность. Воссоединение Дедала и
Блума — это епифания, духовное прозрение для каждого из них, постижение истины и
скрытого прежде смысла существования. Последние эпизоды романа и заключающий
«Улисс» внутренний монолог Мэрион-Пенелопы с его знаменитым утверждающим «Pa»-
это тоже итог, результат этой встречи.

Вопрос об отношении Блума и Стивена, как отца и сына, требует некоторых
пояснений. Их даёт Ричард Эллман, отмечая, что в июне 1904 года, то есть именно тогда,
когда происходит действие Улисса, Джойс глубоко интересовавшийся Гамлетом и
трактовавший его в связи с биографией Шекспира начал развивать теорию о том, что своё
авторское «я» создатель этой великой трагедии воплотил не в самом Гамлете, а в образе
Отца Гамлета. И подобно тому, как отец Гамлета был убит своим братом Клавдием и
предан женой, так и сам Шекспир был предан своей женой Анной, в девичестве Хэттуэй,
изменившей Ульяму с его братом. В Улиссе Блум страдает от измены Мэрион и скорбит о
безвременной кончине своего сына Руби, умершего в детстве. Мысли о сыне не покидают
Блума, в сближении со Стивеном он стремится возместить утрату.

В 15 эпизоде романа есть знаменательная сцена: Стивен и Блум смотрятся в
зеркало и вместо своего собственного отражения видят лицо Шекспира. Оно возникает
перед ними как символ их общности, как знак их единения. Желанная цельность
достигнута. В связи с этим Эллманом замечание Джойса о том, что Шекспир — это отец
Гамлета, тоже не может не быть отмеченным: отсюда берёт начало замысел Джойса
изобразить Блума отцом Дедала и этим подчеркнуть кровную связь между «дублинским
Пер Гюнтом» и Художником.

Джойс признаёт и свою собственную близость не только к художнику Дедалу, но и
к Отцу Дедала — Леопольду Блуму. Его «Я» воплощается в каждом из них.

Так же каждая глава Улисса, каохдый эпизод соотнесён с определённой песней
Одиссеи. Изначально Джойс писал соответствующее название песни в названии главы, но
потом отказался от этой идеи, поскольку всё-таки не все главы, да почти все — не
соответствуют маршруту или сюжету песен Одиссеи. Иногда Джойс берёт уже только
образы (глава «Сирены» у Джойса представлен забегаловкой, в которой две прекрасные
леди усыпляют посетителей своими дивными голосами, выпивкой и разговорами, они
владелицы своего пространства, и затягивают, притягивают, как Сирены).

24.Пространственно-временные координаты в романе Вулф «Миссис Деллоуэй».

Очень простой вопрос хорошо идет в сопоставлении с «Улиссом».

В окончательном виде роман обрел черты, свидетельствующие о влиянии на Вулф поэтики
«Улисса». Действие «Миссис Дэллоуэй» четко укладывается в рамки одного июньского дня,
охватывая семнадцать часов. Кларисса Дэллоуэй — уже немолодая леди из высшего общества,
жена британского парламентария, готовится к приему гостей. Остальные персонажи так или иначе
соотнесены с ее хлопотами, будучи приглашены на этот раут. Исключение составляет Септимус
Уоррен-Смит, ветеран Первой мировой войны. Вместе с ним в роман о «ничегонеделании» входят
темы насилия, безумия, смерти. Линии Клариссы и Септимуса развиваются параллельно,
практически не пересекаясь. При этом писательница охотно пользуется «джойсовскими»
приемами, чтобы подчеркнуть симультанность ряда отдельных сцен. Так, роль кортежа вице-
короля из 10-го эпизода «Улисса» («Блуждающие скалы») в романе Вулф играет аэроплан,
летающий над Лондоном и рекламных целях, его одновременно видят персонажи, речь о
которых идет в разных фрагментах текста. Повествование в «Миссис Дэллоуэй», как и в «Улиссе»,
распадается на отдельные эпизоды. Каждый из них вполне самостоятелен и в то же время является
частью сложного полифонического целого. Переклички между эпизодами устанавливаются на
сюжетном (микросюжетном) уровне, а также посредством ассоциаций и лейтмотивов.
Используется Вулф и такая повествовательная техника, как «поток сознания» персонажей.

Тем не менее не приходится говорить о прямой зависимости «Миссис Дэллоуэй» от поэтики
«Улисса», потому что перед Вулф и Джойсом стоят разные задачи. Джойс стремится построить
свой художественный мир таким образом, чтобы он вобрал в себя на равных правах самые разные
точки зрения и стал бы этически нейтральным, лишенным устойчивой иерархии ценностей. Вулф,
напротив, создает такой текст, который должен преобразить поток мира в образец — выявить
эстетическое измерение материала, придать ему ценность. В определенном смысле Вулф ближе
ранний Джойс с его теорией «епифаний» — писательница так же стремится преодолеть текучесть,
бессмысленность, косность бытия, воссоздав творческим усилием его истинный, не подвластный
ходу времени образ.

Внешнее действие и интроспективные сцены в «Миссис Дэллоуэй» сочетаются в примерно
равных пропорциях. Вулф тщательно выстраивает композицию романа, снабжая читателя
указаниями, в каком именно временном «измерении» он в данный момент находится.
Ориентируясь на бой Биг Бена, легко определить с точностью до четверти часа, когда происходит
то или иное событие с каждым из персонажей. Их «потоки сознания» не выходят за рамки
несобственно-прямой речи, контролируемой повествователем. Его постоянное присутствие на
заднем плане в каждом из эпизодов вносит в текст «Миссис Дэллоуэй» порядок, которого столь не
хватает порой читателю «Улисса».

Герои, не знающие друг друга, пересекаются, например, Питер видит в парке Септимуса с
женой. Доктор Брэдшоу на приеме у Клариссы рассказывает о смерти молодого человека.

В. Вулф как теоретик английского модернизма. Разделение писателей на «спиритуалистов» и «материалистов» («Современная художественная проза»). Концепция «moment of being» («момент бытия»).

Вирджиния Вулф (1882—1941), как и другие «люди 1914 года» (Джойс, Лоренс - так их назвал Льюис), исходила из кризиса викторианских ценностей и отсутствия способов выражения нового индивидуального и социального опыта. Но не только рвала с предшествующей традицией, но и творчески перерабатывала ее.

Занималась журналистикой, рецензируя и комментируя современных ей авторов. Статьи, посвященные попытке теоретизировать модернистскую литературу («Обычный читатель», «Современная художественная проза», «Мистер Беннет и миссис Браун»).

«Современная художественная проза» (1919) - свод всех идей Вулф по поводу модернизма.

Главный «предмет интереса» для современного писателя - «непознанные глубины психологии». Чтобы научиться выражать их в слове, надо отказаться от рациональных представлений о человеческом сознании. Жизнь — не ряд симметрично расположенных светильников, а сияющий ореол, окружающий нас с зарождения сознания и до его исчезновения. Чтобы зафиксировать этот «ореол», нужно регистрировать всё, что возникает в сознании. Современное искусство, по Вулф - эстетическое оформление «потока сознания». Никаких старых форм, исключительно то, что выдает сознание здесь и сейчас, без форм, зачинов, кульминаций. Вместо катарсиса и своеобразной кульминации, эмоционального пика у них эпифания (Джойс) и moments of being (Вульф).

Деление писателей ее времени на две группы:

1) «материалисты» - жертвы старых форм, «они заняты телом, а не духом... пишут о несущественных вещах», касаются жизни лишь поверхностно, не передавая потоков сознания. Это писатели-эдвардианцы (рассвет их популярности приходится на время правления английского короля Эдуарда VII) — Уэллс, Беннетт, Голсуорси.

2) «спиритуалисты» - передавали истинные движения мысли и чувства «здесь и сейчас» => максимально полная психологическая картина. Это писатели-георгианцы (время правления короля Георга V) – Джойс, Элиот. Отдавая Джойсу должное, впрочем, отмечала, что увлечение формой в ущерб «жизни» губит литературу. У Джойса «поток сознания» не всегда является реакцией на происходящее, у Вульф - всегда реакция. У Джойса интеллектуальный поток сознания, у Вульф - эмоциональный.

Moments of being – обращение к вечному через сиюминутное, секунда прорыва к универсуму, нечто вроде прозрения, озарения. Герои «Миссис Дэллоуэй» переживают кризис среднего возраста, боятся равнодушия к жизно, что перестанут чувствовать moments of being.