Добролюбов "Русская сатира века Екатерины"

Лит-ра началась сатирой, продолжалась сатирой, и до сих пор (XIX в.) стоит на сатире. Сатира не есть «следствие зрелости общественной среды». Сатира явилась, как привозной плод, а вовсе не как продукт, выработанный народной жизнью. Кантемир, обличая приверженцев старины и вздорных поклонников новизны, сказал не думу русского народа, а идеи иностранного князя, пораженного тем, что русские не так принимают европейское образование, как бы следовало по плану преобразователя России. Ставши под покровом официальных распоряжений, он смело карал то, что и так отодвигалось на задний план разнообразными реформами, уже приказанными и произведенными; но он не касался того, что было действительно дурно – не для успеха гос. реформы, а для удобств жизни самого народа. В то время, как вводилась рекрутская повинность, Кантемир изощрялся над неслужащими, когда народ нуждался в грамоте, а у нас учреждалась академия наук, он обличал тех, кто говорил, что можно жить, не зная ни латыни, ни алгебры и т. д. Никогда почти сатирики не добирались до главного, существенного зла, не разражались грозным обличением против того, от чего происходят и развиваются общие народные недостатки и бедствия. Хар-р обличений был частный, мелкий, поверхностный. Сатира хоть и говорила о деле, но, в сущности, постоянно оставалась пустым звуком.

Когда сатирик восстает против недостатков, то у него непременно есть стремление их исправить. Но чтобы подобная цель могла достигаться, надо говорить дельно и договаривать до конца; иначе никакого толку не выйдет. Большая часть общественных явлений не может быть изменена просто волею частных лиц: нужно изменить обстановку, дать другие начала для общей деятельности, и тогда уже обличать тех, которые не сумеют воспользоваться выгодами нового устройства. Наши сатирики не хотели понять этого, или понимали, но не умели выразить. Они нападали на необразованность, ханжество, взяточничество, отсутствие законности, но редко проглядывала мысль, что все эти частные явления – неизбежные следствия ненормальности всего общественного устройства. Никогда в сатирах вопрос о взятках не переходил в рассмотрение общего вреда бюрократии и тех обстоятельств, кот. сама бюрократия порождена и развита. Оказалось, что и общественные язвы можно воспевать только для процесса воспевания и звучного словца. Это было обличение – для обличения, спор для спора, остроумия для остроумия. Сатирики твердили, что не нужно прислуживаться к начальству, брать взяток, но без прислуживания и взяток, чиновники не могли выбиться из ничтожества, содержать семью, прилично одеваться и т. д. Так не только обличаемые, но и обличители становились в тупик и начинали бить воздух отвлеченностями, что во всяком случае надо быть честными. Неумение и нерешимость указать действительные средства поправить дело вело к мыслям о том, что надо изменить обстановку, среду, но сейчас не самое лучшее для этого время, перемена совершится сама собой лет через 50… Следствием была непрерывная цепь разочарований и новых надежд. Сатирик придают своим утешительным фразам значения, кот. они не имеют, мало имеют последовательности, поверхностно смотрят на жизнь.

Наша сатира НЕ ТО и НЕ ТАК обличает.

Истинное отношение сатиры екатерининского периода к самой действительности того времени и каковы были результаты тогдашних литературных толков для последующей жизни народа и гос-ва – тема статьи Добролюбова.

Сатира екатерининского времени – сила и смелость, должна была произвести благотворнейшие результаты для всей России. Сами сатирики того времени были убеждены в громадности своего влияния на исправление общественных недостатков. Сознавая свою связь с правительственными преобразованиями, они не отделяли своего дела от дела Екат. и твердо уповали на скорое водворение в России златого века вследствие совокупных усилий правительства и литературы. Восхищало их то, что при Екат. уже не пытали и не ссылали в Сибирь за каждое нескромное слово. Сатира принимает смелость обличать пороки вследствие поощрения государыни. Сатира мало имела собственной инициативы и нуждалась в меценатстве и поощрении сверху. Сама Екат. придавала очень большую цену тому, что свобода слова не стесняется ею.

Во время царствования Екат. русс. лит-ра постоянно повторяла ту мысль, что писателям дана полная свобода откровенно высказывать, что угодно. Напротив, императрица оч. зорко следила за тем, чтобы в об-ве и в народе не рассеивались понятия и слухи, несообразные с ее намерениями относительно устройства и управления гос-вом. В январе 1783 г. дозволено заводить вольные типографии кому угодно, не спрашивая ни у кого дозволения, только тем, чтобы все печатаемые книги были свидетельствуемы Управою благочиния (т.е. Цензурный комитет). Фонвизин считал, что можно частным лицам печатать судебные дела и решения. Но судебные процессы не печатались при Екат. Одна попытка – в 1791 г. Новиков стал издавать «Театр судоведения, или чтение для судей», но издание не пошло и было закрыто.

Писатели того времени не обращали внимания на публику, для которой они писали, не думали о тех условиях, от кот. зависит действительный успех добрых идей, придавали себе и своим словам гораздо более значения, нежели следовало. Книга была нечто пустое, неважное, и еще не думали, что она может быть вредна. В 1785 г. – следствие над Новиковым, в 1786 г. – запрет в продаже некоторых книг, у него напечатанных. Гнев императрицы на лит-ру вызвало «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Последовал указ о ссылке его на 10 лет в Сибирь. В 1792 г. – Новиков посажен в Шлиссельбург, некоторые его друзья – на житье в деревни. Указ об ограничении свободы книгопечатания и ввоза ин. книг, учреждение цензур и упразднении частных типографий. Книга Радищева – исключение в ряду лит. явлений того времени; она стояла совершенно одиноко, против нее можно было употребить столь сильные меры. Излишние строгости против книгопечатания были не нужны: Екат. 2 не могла страшиться неблагосклонных отзывов, лит-ра всегда усердно и громко прославляла ее, всегда была готова беспрекословно следовать по указанному ею направлению.

Сатирики были не совсем правы, воображая, будто им так и позволят печатать все, что бы ни пришло в голову. Лит-ра была так нова, что не могла не увлекаться и не обольщаться, когда ей давали позволение поиграть и порезвиться, и оч. легко могла верить в мировое значение своих забав. Сатира не отделяла своего дела и своих стремлений от идей и распоряжений правительства, подававших, особенно сначала, весьма большие надежды; раз ставши под покровительство Екат., сатирики того времени могли уже позволять себе значительную свободу в своих обличениях частных недостатков и злоупотреблений.

Восшествие Екат. на престол столь счастливо, т. к. ее предшественник (Петр III) навлек на себя всеобщее негодование. Взяв в свои руки власть от чел-ка, кот-м были недовольны, Екат. оч. естественно старается показать всем, что в ее руках эта власть не будет источником недовольства. Уничтожение тайной канцелярии было мерою, кот. способна была внушить всякому наилучшее расположение к правительству и полное доверие к его гуманности. Но потом появляется полицейский Шишковский, и под конец своего правления Екат. восстанавливает тайную канцелярию под именем тайной экспедиции.

Екат. сама старалась выставлять как можно резче существовавшее до нее зло, чтобы тем более заставить ценить те меры, какие принимались ею для уничтожения этого зла. В сатир. произведениях екат. времени писатели с необычайной резкостью восстают против общественных пороков, но довольно ясно выражается та мысль, что эти пороки и недостатки суть исключительно следствия старого неустройства, остатки прежнего времени. Сатирики 1770-х гг., проникнутые верою в близкое усовершенствование России, вследствие принятых императрицею мер, считали священным долгом содействовать путем литературным всем ее начинаниям. Сатира на все современное об-во было способом прославления премудрой монархини. Указывая недостатки управления и карая вопиющие злоупотребления во всех родах, сатирики и не думали делать укоры самому правительству, они говорили, как презренны некоторые люди, кот. не понимают и не хотят содействовать благим делам монархини. Горькие истины обличения скрашивались отрадным убеждением, что дело прогресса идет вперед и что скоро правда и свет одержат победу над мраком и ложью. Хар-р всей сатиры екат. времени отличается искренним уважением к существующим постановлениям и преследованием одних только злоупотреблений.

В первые года царствования Екат. было много мат-лов для сатиры, т. к. многие осмелились восстать против ее правления. Тогда лит-ра почти ничего не значила, но к ней обратились из-за гласности и памятуя о значении сатиры во французском об-ве (революция).

В 1774 г. прекращаются сатир. журналы. Если были в об-ве недостатки, их уже нельзя было сваливать на старое время: нужно было говорить прямо против существующего порядка. Этого сатира не могла, не доросла еще. Сатирики не хотели подвергаться опасности и молчали. Остались сатиры на французов, хвастунов, мотов, рогатых мужей; но эти предметы не могли так занять публику, как обличение дурных судей, помещиков и т. д. Сатирики не любили добираться до корня зла и могли поражать пороки только под покровом императрицы, позволявшей им знать и мыслить. Существующее зло обличалось как исключительное явление, составляющее странную аномалию с существующим порядком. У сатириков замечается простодушие, они увлекались созерцанием будущих благополучий. Их время было не так благоприятно для своевольства, жестокостей, обманов и пр., как прежнее блаженное время. Похоронный плач о погибшей двор-кой воле, вопль проклятия просвещению и правде, воцарившимся в области тьмы и застоя.

Прославление правительственных мер Екат. Нападения на людей, недовольных просвещенными действиями правительства не могли служить ни к чему иному, как только к большему проявлению заботливости Екат. о благе своих подданных.

Сама резкость слов давала сатирикам повод думать, что слова эти имеют большое значение на деле. Самодовольство мешало им вникнуть в свое положение, понять свои отношения к об-ву, среди кот. они говорили, и приняться серьезно отыскивать коренные причины зла. Они не стесняясь выговаривали все, что было у них на душе, по поводу мелких ежедневных злоупотреблений и часто до того доходили, что пугали своих собратьев и самих себя. Осторожностью, чтобы не повредить зданию существующего порядка, постоянно руководствовались сатирики времен Екат., они были убеждены, что здание само по себе совершенно хорошо, его нужно очистить только от накопленного сора. Сатира не хотела видеть коренной дрянности того механизма, кот. старалась исправить.

Новиковская сатира была оч. слаба, занималась менее важными предметами, оставляя в стороне главные и существенные. В его журналах было много обличений против жестоких помещиков. Это было сообразно с намерениями государыни, находившей, что злоупотребления помещичьей власти – страшное зло и служат поводом к беспокойствам в гос-ве. Но немногие из тогдашних сатир брали зло в самой его сущности; немногие руководствовались радикальным отвращением к крепостному праву. Сатирики сами ставили свою деятельность в зависимость от существовавшей тогда администрации – все основные недостатки в организации русс. об-ва, незамеченные законом, избегали и пера сатириков. Сатира страдает непоследовательностью, вместо «крестьяне – тоже люди, помещики не имеют над ними никаких прав» они пишут: «крестьяне – люди, не надо над ними тиранствовать». Лишь в «Отрывке из путешествия И*** Т***» (Новиков) слышится ясная мысль, что крепостное право – источник зол в народе. Праздношатающиеся «любимцы Плутовы» веселятся, обремененные всевозможными радостями, а труженики крестьяне страдают за тяжелой работой, да и то не для себя.

Обличители хотели внушить помещикам правила человеколюбия, без ограничения их произвола и без изменений их юрид. отношений к крестьянам. Они не хотели понять, что пока личному произволу оставлена хоть малейшая доля участия в распоряжении общественными делами и отношениями, не может быть прочных гарантий для сохранения безопасности и прав личности – это лишило сатиру практического влияния на перемену нравов. Об отношениях помещиков и крестьян сатира думала идти за Екат., кот. не была намерена поднимать этого вопроса (наоборот еще большее их закрепощение).

Новиковская сатира нападала не на принцип, не на основу зла, а на злоупотребления того, что уже есть само по себе зло. Резкость этих нападок было следствием недоразумения и наивности.

Последствия несамостоятельной сатиры: она проглядела многие явления, кот по своему вредному влиянию важны в русс. жизни – не все дурное может быть открыто и указано законом. Закон карает преступление и проступок, но не дурной хар-р, не внутренне развращение чела: это зло, недоступное для кары закона, должно быть уловлено и опозорено сатирой. Целые отношения общественные, правильно организованные и признанные законом, но противные естественному праву, напр. крепостные отношения, должны преследоваться сатирой в самом их корне. Сами законы никогда не бывают совершенны: сатира, обличая порок должна смотреть не какой статье закона он противоречит, а до какой степени он противоположен тому нравственному идеалу, кот. сложился в душе сатирика. Сатира екат. времени, при всей своей резкости, не могла удовлетворить высокому назначению истинной сатиры потому, что она слишком тесно связала себя с существовавшим тогда законодательством.

Наша лит-ра сто лет обличает недуги об-ва, а они не уменьшаются, причина – постоянная зависимость сатиры от случайного законодательства.

Сатира должна поражать зло уже развившееся, господствующее, а не то, кот. находится в зародыше. Она должна действовать в настоящем, а не предвидеть будущее. Но наша сатира всегда была в таком положении, кот. заставляло ее обращать свои обличения не на сильное и настоящее, а на слабое и прошедшее. Обличения сатириков в век екат. были безуспешны.

Главные предметы обличения – недостаток воспитания, невежество и грубость нравов; ложное образование (франц. моды, ветреность, роскошь); приказное крючкотворство и взяточничество.

Сатирики полагали всю надежду на книги и училища. Книги не имели особого значения и встречали препятствия со стороны правительства, училища она учреждала, но не открыла ни одного университета, а гимназии были открыты в царствование Александра.

Злобные сатиры на французов – не из-за любви к отечеству и народной гордости, а потому что они нас разоряли. Эконом-ая и внешняя сторона имеет большую роль, идеи французов не подвергались осмеянию пока полит. движение во Франции не заставило их опасаться.

В течение двух столетий преследовалось зло взяток, против них восставали люди государственные в докладных записках и проектах, они запрещались указами, их обличала лит-ра.

*Сатира кричала о свободе слова и мысли по поводу уничтожения тайной канцелярии и открытия вольных типографий. К концу царствования Екат. тайная канцелярия восстановлена под именем тайной экспедиции; вольные типографии уничтожены.

Екат. сказала свое слово против пыток и старалась о распространении гуманных идей и о смягчении нравов.

*Сатира обличала дурных помещиков и старалась защищать челов. права крестьян.

*Сатира в 70-х гг. нападала на суеверие, невежество и дурное воспитание, на гувернеров-французов, на отсутствие истинных начал образования.

*Против роскоши и мотовства (Потемкин и др. вельможи забирали деньги из казны и тратили на танцовщиц и брильянты).

*Сатир. журналы поражали тех, кто не заботился об общем благе, разоряет народ.

*Она зло восставала против лихоимства и неправосудия.

*Сатира екат. века не находила возможности развивать свои обличения из этих простых положений – о вреде личного произвола и необходимости для блага об-ва «общей силы закона», которою бы всякий равно мог пользоваться.

В статье приводятся выдержки из манифестов Екат., отрывки из книги г. Афанасьева, статьи из журналов «Трутень», «Живописец», «Всякая Всячина» и т.д. В качестве примеров приведены произведения Державина, Радищева, Новикова и т. п.