Европы в истории XX в. ? 6 страница

Политические группы, течения, движения и партии XIX — начала XX в. вели ожесточенную полемику о воз­можностях синтеза западных и восточных цив'илизацион-ных составляющих. Политический выбор, осуществленный радикальными социал-демократами — революционными западниками, в пользу мировой революции и коммунисти­ческой формации тем не менее состыковался определен­ным образом с эмпирическим коллективистским опытом русского крестьянства, принятие трудящимися лозунгов большевизма и левых эсеров — самой русско-почвенной партии, а не либерализма, анархизма и монархического консерватизма, явление далеко не случайное, а глубинное и закономерное. Русскую революцию объективно готовили не только большевики, но и подвижники земли русской Сергий Радонежский и Нил Сорский, раскольники и каза­ки, повстанческие вожди Степан Разин и Емсльян Пугачев, декабристы и Герцен, Чернышевский и Софья Перовская, Плеханов и Мартов, и даже либералы Струве и Милюков. Русские люди искали царство духовной аскезы, справедли­вости и всеобщего братского труда. Об этом же свидетель­ствует поддержка крестьянством большевизма в годы граж­данской войны, несмотря на все перехлесты -"Военного коммунизма» и «красный террор». Причем следует иметь в виду, что гражданская война была навязана победившему большевизму, ибо после захвата власти задача любого пра­вительства заключается в стремлении закрепить завоеван­ное, в ходе войны наряду с красным развивался и «белый геррор», сопровождавшийся возвращением крестьян в по-чожение полурабов помещиков и тем самым ускоривший переход крестьянства на сторону большевиков, среди кото­рых были распространены троцкистские антикрестьянские и антиказачьи воззрения. После победы в гражданской вой­не Ленин с некоторым запозданием выдвинул концепцию

многоукладного нэпа, которая в наибольшей степени отве­чала менталитету русского крестьянства и поэтому обеспе­чила в течение семи лет восстановление всего народного хозяйства. Удалось Ленину найти формулу и воссоздания единого Российского государства в границах бывшей импе­рии, и предоставления элементов суверенитета нацио­нальным республикам. Образованный СССР стал преем­ником Великой России и в этом качестве был принят российской нацией. До тех пор пока честно велась эта по­литика, многонациональнссть страны была фактором силы общества и на этой основе шло формирование новой реачь-ко существовавшей исторической общности людей —- так называемого «советского народа». Ленин попытался сфор­мулировать идеалы Октября применительно к новым усло­виям в своем «политическом завещании», указав на особую роль кооперации, культурной революции, коллективизма руководства, которые изменили традиционную большеви­стскую точку зрения на социализм. Однако его завещание оказалось не понятым в полной мере. Сталин упрощенно интерпретировал завещание как курс на форсированную индустриализацию и коллективизацию, установление дик­татуры партийного руководства.

1ём не менее народ с пониманием воспринял этот курс сталинского руководства и роль Сталина как высшего держателя власти, что отвечало его традиционному автори­тарно-царистскому настроению. Население страны в ос­новном с энтузиазмом восприняло пятилетние планы ин­дустриализации. В. годы коллективизации крестьянство в своем большинстве, за исключением 5—10 % зажиточного крестьянства, опять-таки приняли курс на создание коллек­тивных хозяйств, несмотря на известные массовые «пере­гибы» раскулачивания, связанные со сталинским насилием, голодом 1933 г. Срочно подготовленный слой рабоче-кре­стьянских специалистов взамен изгнанной или репресси­рованной старой интеллигенции с успехом выполнил воз­ложенные на него функции. Надо признать, что народ в целом принял ранний сталинский «социализм».

Дело в том, что концепция социалистического коллекти­вистского переустройства общества легла на исторически подготовленную почву общинно-коллективистского жизнеустройства. Именно народный менталитет с его ори­ентирами соборности, братства, духовности, жертвенности,

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

социальной справедливости, общенациональной государ­ственности и патриотизма стал основой для социалистичес­кого строительства и это безусловно и однозначно подтвер­дилось в период самых суровых испытаний в Великой Отечественной войне. Решающую роль в Победе сыграл уникальный сплав исторических многовековых патриоти­ческих традиций и приверженности новому коллективист­скому советскому строю. И. В. Сталин в годы войны повер­нулся к русской православной церкви, к историческим патриотическим традициям, к самой русской истории, от­казавшись от революционного нигилизма.

После победоносной войны Россия-СССР получил безопасные границы по всему периметру территории и стал доминирующим государством евроазиатского континен­та -— ядерной сверхдержавой. Сопричастность каждого гражданина СССР к сверхдержавности стала своеобразной советской гордостью, оправданием его невысокого по срав­нению с Западом уровня жизни и сильным психологичес­ким стимулом.

В рамках великой страны стало наконец возможным формирование на созданном индустриальном фундаменте основ новой социалистической цивилизации с уникальным социально-экономическим и политическим строем, отве­чавшим глубинным и общинно-соборным потребностям российской нации. Народ получил от нового строя очень многое — гарантированные работу, образование, охрану здоровья, уверенность в завтрашнем дне, наполнение жиз­ни смыслом, который помогал сносить тяготы и лишения. Российская нация, по выражению А. Зиновьева, оказалась прирожденным коммунистическим народом и внесла свой творческий вклад в становление новой коммунистической социально-государственной системы, которая не успела сформироваться в законченном виде и проявить себя во всей своей потенции. А. Зиновьев пишет: «Удивительно не то что его (коммунизм) разгромили, а то что он 70 лет про­держался, система как таковая удивительно жизнеспособ­ная, перспективная и Запад фактически очень много пере­нял у нее и сам движется в этом направлении, это и формы внутренней организации, и планово-командная экономи­ка, и структура государственности и идеологическая обра­ботка населения». Положение о том, что Запад перенял у России многие идеи и лозунги, стало теперь почти аксио-

матичным. Западные страны перехватили лозунги социа­лизма и привили социальные права граждан к рыночной экономике и политическим свободам, чего не сделали в СССР. Как написал А. Бовин: «Позитивные сдвиги в социальной истории XX века и в его политической исто­рии — это ответ Запада на вызов, брошенный Октябрем».

Однако грандиозный прорыв, начатый Октябрьской революцией, был оплачен тяжелой ценой. В годы станов­ления коммунистической системы правящая коммунисти­ческая элита применила наряду С идейно-политическими и террористические средства ускорения развития. Это волюн­таризм и субъективизм руководства, репрессии и ГУЛАГов-ские лагеря, цензура и ограниченная советская демократия, которые в конечном счете превратились в гирю на ногах нового строя или мину замедленного действия, погубившую его. Отход от традиционно русских цивилизационных цен­ностей привел к возникновению оторвавшейся от народа партократической элиты и хозяев теневой экономики, ко­торые стали стремиться к соединению усилий по легализа­ции своей скрытой собственности как частной в рамках ли­берализации.

Можно утверждать, на наш взгляд, что общая гибель этой системы произошла как следствие кризиса идеологии, государственности и высшего управления. Есть и другие точки зрения, доказывающие закономерность крушения социализма, но независимо от дискуссии ясно одно — Ок­тябрь положил начало кратковременному функционирова­нию уникальной советской коммунистической субцивили­зации и этот противоречивый исторический опыт, бесспорно, будет учтен грядущими поколениями.

С. А. Кислицын

7.2. В чем была особенность социальной политики большевистской власти в 1917-1В20гг.?

Необустроенпость и нищета основной массы населения России, слабая социальная политика царских властей ускорили революционный взрыв в стране в феврале 1917 г.,

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

ставший началом русской революции. Социальные тяготы и нужда россиян обострились из-за отсутствия продуман­ной социальной политики Временного правительства и роста нестабильности в страна на фоне жесткой борьбы за власть в течение 1917 г. В результате октябрьских событий вхасп перешла в руки большевиков, которые выступали с радикальной программой социальных преобразований.

Новая власть при всех ее политических и экономичес­ких просчетах, а порой преступных деялнж сумела создать систему гарантированного социального обеспечения. Так, декретом Совнаркома от 29 октября 1917 г. восьмичасовой рабочий день устанавливался на всех предприятиях России. Запрещался ночной труд подростков до 16 лет, устанавли­вался шестичасовой рабочий день для лиц, не достигших 18 лет. В стране вводился запрет на применение женского и подросткового труда на подземных и сверхурочных работах.

С декабря 1917 г. было введено в действие положение о страховании на случай безработицы, согласно которому все наниматели рабочей силы обязывались вносить во Всероссий­ский фонд безработицы не менее 3% суммы средств, иду­щих на выплату заработной платы. По инициативе новой власти во многих городах России были созданы бесплатные столовые и общежития для безработных.

Тогда же в декабре 1917 г. декретом «О страховании на случай болезни» денежное пособие устанавливалось в раз­мере полного заработка заболевшего. В таком же размере устанавливалось и пособие по случаю родов и выдавалось в течение восьми недель до родов и восьми недель после родов. Для кормящих матерей этим декретом предусматри­вался специальный режим работы, сокращенный рабочий день и выплата в течение семи месяцев после выхода жен­щины на работу пособия в размере до половины заработка.

Заслугой новой власти стало формирование государ­ственной системы социального обеспечения. Осенью 1918 г в стране был образован Всероссийский фонд социального обеспечения, порядок создания которого определялся «По­ложением о социальном обеспечении трудящихся» от 31 ок­тября 1918 г. Государственные пенсии теперь стали получать все работники, работавшие по найму, а также фронтовики-инвалиды и их семьи. В первые годы советской власти зна­чительно возросло число лиц, получавших пенсии. Пенси­онное обеспечение распространилось на ремесленников и

кустарей. Если в 1918 г. пенсиями было обеспечено 105 ты­сяч гражданских лиц, в 1919 г. — около 233 тысяч, то в 1920 г. — 500 тысяч человек. И это не считая пенсионного обеспечения почти 1,5 млн семей военнослужащих. Следует напомнить, что до 1917 г. пенсии из казны получали в Рос­сии лишь чиновники и офицеры.

Для детей создавались специальные фонды, организовы­валось бесплатное общественные питание в школах и дет­ских учреждениях, появилась сеть детских лечебно-профилактических учреждений. Дети в возрасте до 16 лет из малообеспеченных семей стали получать продуктовые пайки.

В России начала формироваться общедоступная и бесплатная система медицинского обслуживания населе­ния. В эту систему были включены аптечные учреждения и дома отдыха.

Государство законодательным актом от 14 июня 1918 г. гарантировало всем рабочим и служащим страны оплачи­ваемый отпуск.

Эти и другие социальные меры государства укрепляли позиции власти и в значительной мере способствовали ее победе в гражданской войне. Однако активная государ­ственная социальная политика вступала в противоречие с утопиями военно-коммунистического эксперимента и ре­алиями войны.

Попытки большевистской власти командным путем вне­дрить всеобщее благоденствие путем натурального продуктообмена и запрета рынка провалились, лишь обо­стрив экономическую ситуацию и сделав проблематичной реализацию на практике многих социальных мер. Продол­жал падать уровень жизни народа. В частности, по сравне­нию с 1913 г. реальная зарплата рабочих сократилась в пять и более раз, число безработных к середине 1918 г. возросло до 600 тысяч человек. Государство оказалось не в состоянии обеспечить продуктами население. В провинции на месяч­ную заработную плату советского служащего можно было купить чуть более 1 кг хлеба. В ряде регионов страны нача­лись голодные бунты.

В этих условиях было явно ошибочным стремление вла­сти всю деятельность по социальной помощи и соцобеспе-чению замкнуть исключительно на государстве, свернув ра­боту благотворительных организаций. Благотворительность

История России в вопросах и ответах

Раздел 7, Великая российская революция...

тогдашними коммунистическими политиками рассматри­валась не иначе как «унизительное для трудящихся приня­тие подачек». В этой связи показателен материал, подготов­ленный органами соцобеспечения в 20-е гг. в связи с очередной годовщиной Октября. В нем подчеркивалось, что государственная помощь по социальному обеспечению-должна быть «чужда всякой примеси благотворительности и нищенских подачек».

Осуществление политики социального обеспечения на основе средств лишь госбюджета по силам экономически развитым, богатым странам. Но в государстве воюющем, ослабленном военно-коммунистическими экспериментами уповать лишь на государственное призрение и отказывать­ся от благотворительности в угоду идеологическим догмам означало на деле ограничивать возможности оказания со­циальной помощи нуждающимся соотечественникам.

Ущербной стороной большевистской политики в воен­но-коммунистическую эпоху была практика решения соци­альных вопросов одних категорий населения зз счет ущем­ления прав и свобод других граждан, и в частности верующих. В 1918 г. начались массовые выселения монахов из многих российских монастырей (Спасский монастырь в Москве, Александрово-Свирский монастырь в Олонецкой губернии, Троицко-Сергиевский монастырь в Сергиевом Посаде, и др.). Причем объяснялось это во многих случаях необходимостью передать монастыри под общежития вои­нов-инвалидов. Именно так попытались оправдать власти кровавую акцию по насильственному захвату Александро-Невской лавры. Ее инициаторов не остановило и то, что в стенах этой святыни были похоронены великие люди России: А. В. Суворов, М. В. Ломоносов, М. И. Глинка, П. И. Чайков­ский, Ф. М. Достоевский и др.

Многие служители церкви оказались изгнанными из своих обителей и лишились средств к существованию. А по инструкциям новой власти принять их на работу можно было лишь при условии отречения от веры.

Распространение принципа всеобщей трудовой повинности без учета конкретной ситуации и реального положения вело не только к нарушению гражданских прав, но и вредило делу. В этой связи интерес представляют за­писи из «Дневника матери-хозяйки в годы революции в России», опубликованные в одном из номеров журнала

«Отечественная история». В этих записях, сделанных в июле 1920 г., отмечалось, что врачи независимо от своей профессии должны были отбывать всякие посторонние ра­боты во вред этой последней. «Врач, — подчеркивалось в этом документе, — должен отказаться от интереснейшей операции, так как у него обязательные часы работы на ого­роде, если он не доработает этих нескольких часов, у него пропадает вся выдача за целый месяц».

В условиях трансформации в 1918—1920 гг. советской системы народовластия в однопартийный большевистский режим оказалась во многом нереализованной программа социальных мер новой власти. Это касалось прежде всего жизненного уровня граждан страны, реального состояния их социальной защищенности. Следовательно, разница между социальной политикой, декларированной большеви­стской властью и осуществлявшейся ею, была существен­ной.

Противоречивый характер социального развития Рос­сии, отличавший военно-коммунистическую эпоху, сохра­нился и на следующих этапах ее истории. В условиях но­вой экономической политики 20-х гг. повышение реальной зарплаты населения и пенсионных норм обеспечения, уменьшение средней продолжительности рабочего дня, со­здание многочисленных общественных и кооперативных организаций для инвалидов, возрождение практики обще­ственных работ сочеталось с ростом безработицы, ослабле­нием семейного уклада, значительным увеличением числа разводов, низким качеством медицинского обслуживания.

В 1925—1926 гг. в среднем по промышленности заработ­ная плата рабочих почти достигла довоенного уровня. Значительно лучше стало питаться и крестьянство. Если до нэпа потребление им хлеба составляло 217 кг на душу, то в 1928 г. — 250 кг, а мяса, соответственно, 12 и 25 кг.

Были повышены размеры пенсий. Если в 1923 г. для инвалидов второй группы пенсия исчислялась в 4 руб. 40 к., то в 1927 г. — в 14 руб. 37 к.

Появились многочисленные общественные и кооператив­ные организации инвалидов. В числе общественных организаций следует назвать Всероссийское общество сле­пых (1923 г.), Всероссийское общество глухих (1926 г.), ко­торые па различных уровнях отстаивали интересы своих членов.

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

С 1923 г. стали создаваться и кооперативные организа­ции инвалидов, средний заработок которых был значитель­но выше инвалидной пенсии. В частности, в 1927 г. зарабо­ток инвалидов — членов кооперации был равен 54 руб.

Для оказания помощи в социальном обеспечении инвалидов, проживавших в деревне, были созданы в нача­ле 20-х гг. крестьянские общества взаимопомощи. Вскоре они стали массовой крестьянской организацией, оказывая помощь не только инвалидам, но всем нуждающимся кре­стьянам. К конпу 20-х гг. по России таких обществ насчи­тывалось 78 тысяч и они схватывали свыше 50% крестьян­ского населения. На начальном этапе своего существования эти общества более чем на четверть финансировались го­сударством, но с годами они переходили на собственное финансирование. Крестьянские общества взаимопомощи, имея предприятия с наличием крупных машин и орудий, обслуживали на льготных условиях сельскую бедноту, вы­давали ей возвратные и безвозвратные пособия, оказывали другую помощь.

В 20-е гг. стала возрождаться практика организации общественных работ. Она получила распространение преимущественно в крупных промышленных центрах стра­ны. Так, в Москве в 1924—1927 гг. на общественных рабо­тах было занято в среднем в день свыше 3 тысяч человек.

Однако социальное развитие нэповской России не было беспроблемным. Негативной тенденцией в то время стал рост безработицы. Весной 1928 г., когда в народном хозяй­стве СССР трудилось около 12 млн рабочих и служащих, на биржах труда было зарегистрировано около 1,6 млн безра­ботных. Причем к весне 1929 г. численность безработных возросла до 1,7 млн человек.

В условиях нэповской экономики, когда страна уже мог­ла тратить столько, сколько и зарабатывать, сократилось число лиц, находившихся на социальном обеспечении. Исходя из классово-пролетарского характера власти, при­оритет в деле социального обеспечения был отдан город­скому населению. Крестьянство же оказалось в социально ущербном положении.

В 20-е гг. произошло заметное ослабление семейного ук­лада. «Формальный брак» был уравнен с законным, значи­тельно упростилась процедура развода. Развод стал возмо­жен по устному заявлению одного из супругов, причем без

решения суда. И не удивительно, что, например, в Москве и Ленинграде начиная с 1921 г. средняя продолжительность браков не превышала восьми месяцев, а число разводов в период с 1922 по 1928 г. возросло в шесть раз. Расшатыва­ние семейного уклада вело к ослаблению социальных ос­нов общественной жизни.

В 30-е гг., в условиях тоталитарного режима, социальная сфера оказалась под жестким государственным контролем. Именно тогда стал складываться один из основополагаю­щих принципов командно-директивной политики — оста­точный принцип финансирования социального развития.

Сталинское окружение сознавало, что без обеспечения минимального уровня образования и медицинского обслуживания нельзя сформировать работника индустриаль­ного типа, а значит, и осуществить форсированную индуст­риализацию. Этим во многом объясняются правительствен­ные меры по социальному развитию, предпринимавшиеся в те годы. В частности, были увеличены пенсионные вып­латы, медицинское обеспечение стало доступным для на­рода, значительно возрос уровень грамотности населения. Однако в реальной жизни уровень социального обеспече­ния и социального благосостояния оставался низким.

Пенсии по старости для рабочих и служащих носили в основном номинальный характер и не могли обеспечить жизнь пожилых людей. А крестьянство, подавляющая часть колхозников, были практически начисто лишены каких-либо видов социального обеспечения, хотя крестьянство тогда состаапяло примерно половину населения страны.

Снижалась покупательная способность населения, ухудшалось питание людей. Если в 1928 г. душевое потреб­ление зерна в сельской местности составляло 500 кг на че­ловека в год, то в 1936 г. оно уменьшилось до 300 кг. Усили­валась дороговизна. Рост цен опережал рост заработной платы рабочих и служащих. Зарплата же колхозников по своему размеру была символической.

Остаточный принцип в 30-е гг. получил закрепление в экономической переориентации от преимущественного развития отраслей группы «Б», производящих предметы потребления, к преимущественному развитию отраслей группы «А», производящих средства производства. Если в 1928 г. удельный вес отраслей группы «А» в общем объеме промышленного производства составлял 39,5%, а отраслей

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

группы «В» — 60,5%, то в 1940 г. доля производства средств производства возросла до 61%, а предметов потребления снизилась до 39%.

В стране широкое распространение получила система ГУЛАГовского внеэкономического принуждения. К нача­лу 1937 г. трудоспособный гулаговеккй контингент состав­лял 2 млн человек. Из них в крайне тяжелом положении обреченных на смерть находились инвалиды и, согласно терминологии ГУЯАГа, «слабосильные, неполноценные ра­бочие». Их насчитывалось несколько сотен тысяч человек.

Следовательно, всеобщее социальное обеспечение в 30-е тт было явно декларативным. В реальной жизни социальные проблемы усложнялись и становились для все большего ко­личества советских людей непреодолимыми.

П. Я. Циткилов

7.3. Каковы были основы

национально-государственной идеи советской государственности?

После прихода в 1917 г. к власти большевики разверну­ли яростную теоретическую и практическую борьбу против «буржуазно-помещичьей» государственности. Однако, фор­мируя собственную национально-государственную идею, они синтезировали, с одной стороны, традиционный для российского общества «административно-бюрократичес­кий полинеизм», а с другой — марксистскую «научность» в политике. Поэтому уже в 1918 г. П. Струве отмечал, что «со­ветская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства».

Однако для победы нового, социалистического строя «полицеизма» и «научности» было недостаточно, ибо «социализм», как оказалось, жаждал такой полноты госу­дарственной власти, какою обладал только самый крайний деспотизм. Поэтому полицеизм как платформа, с которой стартовала новая советская государственность, вскоре пре­вратился в «партийную теократию», а затем тоталитаризм. Его основу составляли, с одной стороны, «партийное госу-

дарство», с другой — вера, облаченная в форму марксистс­кой квазирелигии.

Советская национально-государственная идея носила во многом сакральный характер, основанный на вере в то, что социализм является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и данная истина уже до­казана марксистско-ленинской наукой. Основу этой наци­онально-государственной идеи составляло положение о том, что «руководящей и направляющей силой советского общества является Коммунистическая партия». Партии от­водилась роль «демиурга» советской истории, она разраба­тывала грандиозные социальные проекты: построения «со­циализма в отдельно взятой стране» (при И. Сталине); «коммунизма в основном» (при Н. Хрущеве); «развитого социализма» (при Л. Брежневе); «социализма с человечес­ким лицом» (при М. Горбачеве).

При этом высшим принципом советской национально-государственной идеи провозглашалось «служение народу» и «защита социалистического Отечества». Другим важным компонентом национально-государственной идеи совет­ской эпохи были идеологемы: «Торжество дела социализма и коммунизма во всем мире — неизбежно», «СССР — оп­лот мира и социального прогресса».

Национально-государственная идея советской эпохи имела также эзотерический характер, который состоял в том, что, лежащий в ее основе марксизм-ленинизм обладал всей квазирелигиозной символикой: идеал — коммунисти­ческое общество («царствие земное», «град коммунистичес­кий»); боги — «учителя», классики марксизма-ленинизма (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин); апостолы — «ученики», партийные вожди; мученики — партийные товарищи, «пав­шие от рук врагов революции»; духовные академии и семи­нарии — Академия общественных наук, высшие партийные школы, университеты марксизма-ленинизма, где готови­лись «попы марксистского прихода»; духовная литерату­ра — партийная пресса, «ленинский университет милли­онов»; храмы и приходы — дома политпроса, «красные уголки» со специфической культовой атрибутикой.

Центральное место в национально-государственной идее отводилось культу вождя («генсека»), который одновремен­но был и духовным и светским властителем народа. Имен-

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

но вождь обладал монополией на истину «для нашей стра­ны и для всего мира».

Эта идея содержала идеальный образ советского социа­листического государства: 1) «идеальный правитель» — ныне правящий генсек, «мудрый и последовательный уче­ник В. И. Ленина», восстановивший «ленинские нормы коллективного руководства», непримиримый борец за чи­стоту марксизма-ленинизма, творчески развивающий «единственно научное учение» в современных условиях; 2) «идеальная государственная власть» — власть народа, «нерушимого блока коммунистов и беспартийных», после­довательно идущего под мудрым руководством Коммунис­тической партии («партгосхозноменклатуры») от «победы к победе»; 3) «идеальный гражданин» — «слуга народа», ябоец партии», у которого нет иного желания, кроме как «служить Родине, партии, государству», «принадлежать братской се­мье советских народов».

' Используя весь пропагандистский аппарат, всю мощь то­талитарной, а затем авторитарной власти, «идео-партокра-тическое» государство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты своей национально-госу­дарственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалистическую менталыюсть советских людей, на традиционную веру в возможность построения «Града Китежа» (коммунизма, общества справедливости и достатка) на земле, выливались в поток солидарности об­щества с «партией-государством».

Культ вождя-генсека, руководство коммунистической партией всеми сторонами жизни социалистического обще­ства долгое время воспринимались многими советскими людьми как вполне нормальное явление. Во-первых, культ вождя и партии позволял персонифицировать обществен­ные достижения и чаяния, связывать их непосредственно с реальным руководством «направляющей» силы общества. Во-вторых, советским людям в социоцентристском социа­листическом обществе это доставляло определенный соци­альный и моральный комфорт.