Удар в спину

Следующий день после бала был плотным и тяжёлым – спины не разогнуть.

Никки посмотрела на часы, встала из‑за рабочего стола в своей колледжской комнате и не то застонала, не то зарычала, потягиваясь утомлённым телом. Сегодня у неё важная встреча с журналистом Тимоти. Ей некогда было ехать в Шрёдингер, в свой офис, поэтому они договорились встретиться в колледжском кафе «Звёздный жук», пустующем в каникулы.

Никки зашла в лифт и нажала кнопку нижнего этажа. Одна стена лифта была вся изрисована геномными штриховыми цепочками, которые гусеницами переползали с места на место, толкаясь и тихонько переругиваясь. Вторая стена, как обычно, посвящалась уравнениям, и сегодня был день тензорного анализа. Судя по символам Кристоффеля – с уклоном в риманову геометрию.

Тимоти уже ждал её за столиком возле бара, где по вечерам школьники пили сок и минеральную воду. Никки шла к журналисту и вспоминала факты из справки, которую подготовил ей Робби.

Тимоти был уволен с Первого Лунного канала телевидения почти два года назад – по требованию короля Дитбита, которому не понравился слишком независимый журналист, остро шутивший над принцем Дитбитом во время вступительного экзамена в Колледж. Уволенный комментатор организовал собственную крохотную телекомпанию – политические обзоры, интеллектуальные дискуссии, – но из‑за отсутствия денег она выходит в эфир всего раз в месяц. Тимоти разведён, имеет двоих детей. Младший сын ещё школьник.

– Здравствуйте! – Никки села напротив журналиста. – Спасибо, что пришли.

– Не за что, – буркнул Тимоти без особых церемоний. – Зачем я вам понадобился?

Никки сказала прямо:

– Я хочу, чтобы вы возглавили новый медиаканал – телевизионный и сетевой.

– Ваш канал? – недоверчиво посмотрел Тимоти.

Никки отрицательно покачала головой:

– Ваш.

– У меня нет канала, – нахмурился журналист.

– Вот я и хочу, чтобы вы организовали новый канал и возглавили его.

– Ничего не понимаю, – сказал Тимоти. – Канал стоит пять миллионов в год. Студийная работа – ещё несколько миллионов. У меня нет таких денег.

– Я дам вам денег на такой канал.

– Интересное предложение, – откинулся на спинку стула Тимоти. – Но почему вы называете такой канал моим? Он же будет вашим!

– Нет, я хочу, чтобы вы были независимым журналистом. Это будет ваш канал, а не мой.

Тут‑то журналист и растерялся. Возникла пауза.

– Что вы хотите от нового канала? Рекламу вашей молодой династии?

– Какая же это будет независимость! – рассмеялась Никки. – Нет, мне хотелось бы, чтобы ваш канал просто был интеллигентным, пропагандировал моральные ценности в политике и в жизни, показывал научно‑популярные программы и концерты. Рекламы – ноль. Вообще никакой: ни династий, ни пылесосов, ни эйфоринов. Аналитические обзоры? – очень хорошо. Интеллектуальные круглые столы? – замечательно. Я смотрела планы вашей студии – они мне нравятся. Я бы посоветовала их расширить, уделив больше внимания детям и подросткам. Но это лишь мой совет.

Тимоти сохранял недоверчивое выражение лица.

– Может, вы хотите скрытой, «серой» рекламы – положительных мнений в обзорах, позитивного имиджа вашей династии в новостях?

– Нет.

Тимоти заёрзал. Всё это плохо укладывалось в его голове.

– Какие‑то сладкие сказки для младшего возраста… А я уже вышел из него! Какая может быть независимость, если вы платите за студию? Завтра в дискуссии я скажу что‑нибудь не то про вашу династию, и вы закроете кран!

– Сколько вам осталось до пенсии? – спросила Никки.

– Лет двадцать я ещё продержусь, – проворчал Тимоти.

Никки достала чековую книжку, выписала радужный чек и протянула его Тимоти.

– Здесь сто пятьдесят миллионов долларов. Положите их в банк и будете получать около десяти миллионов каждый год в качестве процентов. Эта сумма обеспечит вам полную независимость до конца вашей карьеры.

Тимоти, не веря своим глазам, взял чек и стал его поражённо рассматривать.

– Я не понимаю, зачем вам это нужно – для вас это же просто выброшенные на ветер деньги! – вскричал он.

– Неправильно, – качнула головой Никки. – Умный и честный мир лучше подходит для бизнеса. Хотя бы тем, что просуществует дольше. Так что это вполне деловое решение.

Журналист не находил слов.

– Всё, что я прошу: сделайте наш мир справедливей! – сказала Никки. – Если вы обнаружите что‑то неправильное в моей династии – смело бейте. Я верю в вашу объективность. Кстати, не думайте, что ваш новый канал – единственный такой проект. Я владею книгоиздательской компанией, и сейчас её типография расширяется для массового выпуска почти бесплатных детских книг – умных и просвещающих. Литература до сих пор самый эффективный способ развития интеллекта.

– Зачем вам это? – опять не удержал недоуменного вопроса журналист Тимоти.

– Мне нужно много, очень много умных людей, для которых я – друг, – спокойно ответила Никки. – С такими союзниками моя династия будет в сто раз сильнее, чем сейчас. Интеллект – самый ценный продукт человеческой цивилизации, и я собираюсь целенаправленно и упорно его выращивать. Кто получит от меня сегодня бесплатные умные книги, дешёвый компьютер с обучающими программами, интеллигентные медиапередачи, грант на обучение в Колледже – тот завтра добровольно придёт в мою династию. Вместе мы станем непобедимы и сможем изменить будущее нашей цивилизации к лучшему.

Девушке уже нужно было идти на видеоконференцию со Спейс Сервис, и она сказала, завершая разговор:

– Если будут вопросы или проблемы – звоните.

Пожимая Никки руку, Тимоти замялся:

– Извините, я был грубоват с вами, тогда… на экзамене.

– Я не обидчива.

– А вы не передумаете, не пожалеете денег?

– А вы не передумаете, не испугаетесь сильных мира сего? – в ответ спросила Никки.

– Ха! – ликующим голосом сказал Тимоти, повернулся и почти бегом устремился к выходу.

Никки задумчиво посмотрела вслед журналисту, а потом решила, что успеет заказать и выпить манговый сок.

Тимоти оказался парень не промах! Когда его независимый телеканал открылся, не скрывая того, что финансируется на деньги королевы Николь, то нашлось немало шутников по поводу его «независимости».

Тогда журналист, объясняя факт своей свободы – несмотря на финансируемость от династии Гринвич, – прокрутил дословную фонозапись, которую он успел сделать во время разговора с Никки в «Звёздном жуке».

– Я буду пристально и строго следить за деятельностью этой династии – именно из‑за своей симпатии к ней. А вы, зрители, можете сказать спасибо королеве Никки – благодаря ей вы имеете возможность смотреть первый в мире по‑настоящему честный и независимый медиаканал! И без всякой рекламы!!!

Бескорыстие королевы Николь Гринвич произвело сильное впечатление на зрителей. Рейтинги показали, что в результате её династия получила яркую рекламу и отличный имидж‑импульс.

Эта девица оказалась не промах! Знала ли она, что журналисты всегда носят т‑фон включённым для записи?

Никки быстро шла по коридору к своему кабинету, где Совет директоров должен был собраться для обсуждения условий лицензирования ГравиКуба.

У неё было отличное настроение, хотя последние дни не радовали хорошими новостями. На прошлой неделе её снова обругали в жёлтой газетёнке. А вчера Голос Пространства выдал странное сообщение:

«Я антрополог, которому ты разрешила звать себя „Никки“. Сейчас не только ты опасна, но и твоя организация. Берегись».

Больше Голос ничего не захотел добавить. Письмо явно послано принцем Арнольдом, но откуда Голос его знает? Может, это Арнольд является Голосом – он же говорил ей когда‑то, что следит за ней? Но ведь Робби утверждает, что Голос – не человек… Таинственность вокруг Голоса густа, но его тревожное сообщение вполне прозрачно.

Несмотря на признаки грозовых туч, Никки не теряла бодрого настроя; она шла и с гордостью обозревала бурно функционирующий исследовательский центр, созданный ею вместе с друзьями.

Оба этажа Гринвич‑Центра в Шрёдингере к середине июля оказались набитыми до отказа. Часть кабинетов занимала следственная группа во главе с детективом Чарльзом Спенсером. Рядом размещались бухгалтера и финансовые менеджеры – управлять огромным состоянием непросто! – а также юристы во главе с адвокатом Дименсом. Половину этажа забрали себе профессор Лвин и учёные, работающие над ГравиКубом. Сектор кибернетики, который вёл Джерри, и отдел математики под руководством Хао напряжённо и в строгом секрете трудились над компьютерной прогностической моделью на основе теории Михаэля Уолкера. Остальные офисы занял сектор генетики и биологии, за которым присматривала Дзинтара и где разрабатывался план тесного сотрудничества геноцентров Северных династий.

«Моя династия будет специализироваться на добывании научной информации, на производстве знания, – размышляла Никки. – В современном мире недостаточно добыть знание, нужно уметь его эффективно использовать. Технологии должны грамотно встраиваться в цивилизационную структуру, не разрушая её. Мы должны планировать использование открытия и разрабатывать для него этико‑юридическую среду. Уравнения Джерриного отца помогут нам рассчитать последствия появления в обществе любого новшества. Мы будем выбирать безопасный вариант внедрения научного или технического открытия и продавать новое знание вместе с „упаковкой“ – пакетом рекомендаций по его оптимальному использованию… Это будет самый интеллектуальный, прибыльный и честный бизнес в мире!..» – думала наивная Маугли.

В это же самое время, совсем недалеко от Шрёдингера, во главе длинного стола восседал человек с нервным тиком. Угрюмым взглядом он обвёл два ряда напряжённых лиц. Все места за столом были заняты. С левой стороны сидели трое невзрачных мужчин, которые чувствовали себя не в своей тарелке. Они явно предпочитали привычный круглый стол.

– Сегодняшняя операция взята под контроль сверху. Прошлые провалы дискредитировали наши группы… Нам даётся последний шанс… – угрожающе сказал человек с тиком.

Трое невзрачных заёрзали, глядя прямо перед собой.

– Операция разработана совместно группами «Маугли» и «Наследник»… – проскрежетал председательствующий и дёрнул губой, обнажив в судорожной улыбке желтоватые зубы.

Такой улыбкой только птиц на лету морозить.

– Задачей операции «Тостер» является нейтрализация не только двух главных объектов, но и всей враждебной структуры. Любой ценой! – повысил голос человек во главе стола.

Враги тоже высоко оценили исследовательский центр, созданный Никки и её друзьями.

– Приказываю занять отведённые позиции, – властно сказал человек с тиком. – После включения «тостера» и вскрытия купола вы должны прибыть на место событий первыми и зачистить территорию под видом спасателей. Всем ясно?

Все энергично кивнули, и через двадцать секунд комната опустела.

Лишь человек с тиком, мучительно кривясь, жутко улыбался в спину уходящим.

Бодро шагающая Никки не дошла до кабинета несколько метров, как вдруг споткнулась на ровном месте, застыла и повернулась к стене.

– Что за ней, Робби?

– Почтовая комната. ЭТО мне тоже не нравится!

– Кто‑нибудь есть внутри?

– Только коробки неразобранной почты и доставленного оборудования.

Никки молнией рванулась по коридору, крича:

– Срочная эвакуация! Вызывай…

Её голос утонул в могучей аварийной сирене и громыхании электронного голоса:

– Срочная эвакуация! Всем немедленно покинуть здание! Пожарная тревога!

Навстречу Никки из кабинета уже выбежал Джерри, таща за руку Артемиду. За ними спешил и Феб. Они вчетвером устремились к лестнице. Лифтам Никки не доверяла с времён пребывания в Лунном госпитале, а уж в аварийных ситуациях…

– А мы пришли… чтобы посмотреть, чем вы здесь занимаетесь… – на бегу поясняла запыхавшаяся Артемида, – …может, вам помощники нужны?

– Всё равно… в каникулы… делать… нечего! – бодро проговорил Феб, расценивший срочную эвакуацию как уместное время для демонстрации великолепных прыжков через семь‑восемь лестничных ступенек. – А у вас тут весело!

Ледниковый период взаимоотношений Феба и Дзинтары был в самом разгаре, и Феб явно искал отвлекающее занятие.

Из главных дверей выскакивали люди и останавливались на площади, оборачиваясь на здание. В уже скопившейся толпе бродил ропот:

– Ничего не горит!

– Какой‑то болван устроил учебную тревогу!

– Копчёный Дракон, я только сел закусить!

Выйдя из здания вместе с взволнованными сотрудниками, Никки остановилась возле высокого плотного мужчины в полицейской форме, с сердитым лицом стоящего у входа и наблюдающего эвакуацию. Джерри держался рядом с девушкой, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Лейтенант Мобельсон, это я объявила тревогу.

– Вы?! На кой чёрт?! На моём пульте не было ни одного тревожного сигнала! – хмуро сказал начальник полицейского участка Шрёдингера, прибежавший на звук сирены из соседнего административного здания.

– В почтовой комнате четвёртого этажа находится подозрительное устройство огромной энергоёмкости. Я засекла его детекторами своего компьютера…

Лицо полицейского сразу приняло озабоченное выражение. Он быстро раскрыл служебный коммуникатор, вызвал на него картинку с камеры почтового отсека и насупился, увидев безлюдное помещение с штабелями коробок.

– Ничего взрывчатого и радиоактивного здесь быть не может – мои детекторы унюхают любую химическую бомбу или нюк‑устройство! Жареную курицу мимо голодной собаки невозможно пронести незаметно.

Никки, переговариваясь с Робби, воскликнула:

– Там что‑то электромагнитное! Почтовая комната потребляет сейчас больше электричества, чем всё остальное здание.

Полицейский изменился в лице:

– О, боги! Неужели сверхпроводящая бомба?

Перед лейтенантом появился его заместитель – бравый юный сержант – и с улыбкой на лице отрапортовал об успешном окончании эвакуации. Начальник безопасности растерянно оглянулся на толпу, плотно стоящую на площади перед самым зданием, и заорал на довольного собой сержанта:

– Всех за периметр площади! Вызывай подмогу! Оцепить район! В здании бомба!

Тут суматоха началась всерьёз.

Мобельсон, пятясь вместе с Никки и Джерри от здания, отдал команду системе безопасности, и почтовая комната мгновенно заполнилась быстротвердеющей пеной. Оглядываясь на редкую цепь полицейских и работников секьюрити, медленно теснящую с площади толпу служащих и возбуждённых зевак из соседних домов, Мобельсон с тревогой воскликнул:

– Сверхбомбу надо отключить, она с каждой минутой становится всё сильнее! Она пробьёт купол!

Полицейские вытеснили людей с площади, но убрать их с примыкающих улиц им не удавалось – любопытствующие подходили из соседних кварталов, и толпа в переулках только густела.

Мобельсон подумал, решился и отдал приказание системе безопасности обесточить здание. Свет в здании в следующую секунду погас, и на площади наступил полумрак. Но на очень короткое время.

В следующее мгновение стена здания треснула в нескольких местах.

Брызнул яркий синий свет, и трещины с грохотом раскрылись, выпустив многометровый огненный бутон с тёмными лепестками стен и перекрытий.

Обломки плит и блоков веером полетели от места взрыва. Крупный кусок стены понёсся прямо на Мобельсона и стоящих рядом с ним ребят. Полицейский оцепенел от зрелища полутонного осколка, который через секунду превратит его – полнокровного весёлого человека – в безжизненный фарш с костями и обрывками одежды.

Могучая сила сковала его руку, пребольно вывихнула её, выдернув Мобельсона из смертельного пространства. Это произошло так быстро, что в воздухе остались медленно падать полицейская фуражка и коммуникатор.

Кусок стены с рёвом промчался мимо, шаркнул о землю, отскочил и врезался в толпу на краю площади.

Раздались крики и стоны.

Другие обломки попали в соседние дома, разбивая прочные стёкла, а один устремился вверх и с силой ударил во внешний купол Шрёдингера. Купол издал протяжный низкий гул, но выдержал.

– Боги мои! – растерянно сказал полицейский, в жизни не видевший ничего подобного. Он сделал неловкое движение, схватился за вывихнутую руку и застонал.

– Извините, мистер Мобельсон, повреждения руки избежать было нельзя… – виновато сказал тонкий взволнованный голос рядом с полицейским. Лейтенант непонимающе посмотрел сначала на Никки, потом на сбитого с ног той же могучей силой и лежащего неподалёку Джерри с кровавыми ссадинами на локтях. Переведя взгляд на валяющиеся под ногами расплющенный коммуникатор и клочья фуражки, полицейский вздрогнул, с трудом сфокусировал глаза на Никки и сказал ошеломлённо:

– Это вы? Спасли мне жизнь?

Система безопасности здания уже заливала пожар, и из тёмного провала, зияющего в стене семиэтажного здания, валил густой белый пар или дым. На площадь влетели две машины скорой помощи – все, какие были в наличности в Шрёдингере.

Полицейские быстро пришли в себя и стянулись к месту падения основного куска стены. Мобельсон, придерживая больную руку, поспешил к эпицентру трагедии. Несколько медиков и полицейских подняли окровавленный обломок плиты и отнесли в сторону. На земле лежали пять тел, раздавленных и изуродованных так, что никакая медицина им, очевидно, уже помочь не могла.

Мобельсон осмотрел тела, потом перевёл налитые кровью глаза на стоящую рядом с ним потрясённую Никки и хрипло сказал:

– Трое жильцов из соседних домов… решили поглядеть на пожар… и двое моих полицейских – Кристенсен и Иванов…

Медики спешно разбирали по машинам и носилкам самых тяжёлых раненых. Но на мостовой оставались ещё десятки стонущих людей, задетых разлетевшимися осколками пластоарматуры и обломками бетона.

– У нас больше нет «скорых»! Мы вызвали помощь из Луна‑Сити! – крикнул полицейскому доктор с ближайшей машины.

Мобельсон, держась за повреждённую руку – на неё медиков ещё не хватило, – сказал Никки сквозь сжатые от боли зубы:

– Вы спасли не только меня, но и весь город. Ещё немного – и бомба наелась бы так, что взрыв разрушил бы купол…

Вдруг Никки вскрикнула и бросилась в сторону. Джерри, не рассуждая, устремился за ней – и увидел Артемиду.

Она сидела на земле и держала голову Феба на коленях.

Лицо девушки ужасало – его левая часть была разодрана и залита кровью. Крупные клочья кожи с длинными волосами свисали до щеки. Но Артемида, не обращая внимания на своё состояние, обеими руками сжимала бицепс брата.

Правая рука Феба была оторвана между локтем и плечом.

Раненая девушка изо всех сил пыталась остановить бьющую из артерий кровь брата и монотонно бормотала:

– Дзинтара… он умирает… скорей, Дзинтара… Феб умирает… Дзинтара… скорей…

В свете аварийных фонарей лицо Феба с закрытыми глазами светилось мраморно‑белым. Никки и Джерри подбежали, упали на колени и подставили ладони под ускользающую жизнь Феба, человека‑бога.

А над куполом Шрёдингера, полыхая яростными дюзами, на предельной перегрузке действительно промчался крейсер Дзинтары.

Ранним утром следующего дня бравый сержант шагал рядом с Никки по коридору муниципального здания Шрёдингера. Они шли в полицейский отдел, располагающийся на втором этаже мэрии.

В комнате, куда сержант привёл Никки, сидели лейтенант Мобельсон и трое незнакомых следователей из Луна‑Сити. Краснолицый здоровяк и худой с залысинами мужчина были в серых мундирах. Мягкий округлый человек в толстых очках носил костюм в коричневую ёлочку и что‑то отмечал в блокноте, лежащем на углу стола, заставленного пепельницами и стаканчиками с кофе. Усталые, плохо выбритые люди явно провели здесь бессонную ночь.

Полицейские вчетвером сидели за столом, и в окне за их спинами виднелось ярко освещённое аварийными прожекторами здание с чёрным, дымящимся провалом.

Словно сахарный торт, надкушенный зверем с грязной пастью.

Лица следователей одинаково хмурились. Взрыв в Шрёдингере всколыхнул весь Лунный Полицейский Корпус. За несколько часов были проверены пункты отправки каждой посылки из почтовой комнаты. Подозрение пало на коробку с обычной компьютерной типографией, отправленной из Кратера Риччи в Гринвич‑Центр через Луна‑Сити. Внимание привлекло то, что коробка при отправке из Луна‑Сити оказалась на шесть граммов легче, чем при прибытии. Видимо, преступникам удалось заменить содержимое посылки на сверхпроводящую бомбу уже после проверки коробок на почтамте Луна‑Сити. Такая бомба для более простых сканеров безопасности Шрёдингера ничем не отличалась от обычного оборудования – в ней не было никакой взрывчатки, лишь электроника и мощный сверхпроводящий контур. По прибытии в почтовую комнату бомба сама подсоединилась к сети высокого напряжения и начала заливать в себя энергию.

Обычно хватало суток, чтобы сверхпроводящее кольцо накачалось под завязку бешеным потоком электронов. Потом контур автоматически разрывался, переходя в обычное, несверхпроводящее состояние, и запасённая электромагнитная энергия свирепо вырывалась наружу, превращая сам контур, бомбу и всё окружающее в плазменный шар. Бомба, взорвавшаяся вчера на Мун‑Плазе, не смогла зарядиться до конца и инициировалась, когда её процессор обнаружил, что питающая электрическая сеть обесточена.

Никки быстро разобралась, что главный среди следователей – худой, с залысинами, офицер. Человек в штатском был экспертом по бомбам, а краснолицый здоровяк – просто грубияном.

– Я не могу понять, – говорил он угрожающим голосом, – как, проходя по коридору, вы узнали, что за стеной растёт бомба? Может, вы давно знали, что она там лежит? Может, вы её сами заказали для каких‑то целей и просто не справились с управлением?

Лейтенант Мобельсон был бесхитростным служакой в тихом городке, и такая агрессивная и оскорбительная манера допроса Никки, спасшей ему жизнь – и не только ему! – его коробила, но он получил от столичных ребят категорический приказ не открывать рта, пока его не спросят. «Сидеть и помалкивать! Проворонили бомбу, а теперь нам расхлёбывать вашу кашу. И эту девицу нечего защищать – пусть сама доказывает, что она тут ни при чём!»

Это было несправедливо, но Мобельсон понимал, что спор не поможет.

Никки слышала про древнюю допросную методику «плохой‑хороший полицейский» и спокойно сказала:

– У вас с собой два пистолета – «беретта» в кобуре и «карсон» в правом кармане брюк.

Краснолицый следователь замер.

– У вас был перелом голени и трещина третьего ребра. Кроме т‑фона, у вас ещё есть видеозаписывающий браслет на левой руке и электрошоковый перстень на правой… и сегодня вы не успели поесть.

Грубиян вытаращил глаза и даже побурел.

– Сквозь стены я тоже могу многое заметить. К нам по коридору идёт человек с подносом. Слабо вооружён – всего один «глок» в кобуре. Сейчас у вас будет завтрак, господа…

Дверь отворилась, и вошёл давешний улыбчивый сержант с подносом, заполненным сандвичами и аппетитно пахнущими коробочками.

– Китайская мясная лапша с грибами, сэр! – бодро отрапортовал он Мобельсону. На щеке сержанта красовался длинный заживляющий пластырь телесного цвета.

– Прочь! – зарычал лейтенант. Сержант растерянно захлопал глазами и исчез за дверью. Лица у присутствующих вытянулись.

– По‑моему, стоит позавтракать, – улыбаясь, сказала Никки, – день длинный, а сытые люди легче понимают друг друга.

Этим она завоевала симпатию голодных следователей. Но только не обескураженного грубияна. После завтрака тот стал ещё агрессивнее:

– Если вы всё видите сквозь стены, то почему не заметили эту бомбу раньше? Вы специально ждали, чтобы она накопила энергию и сделала переполох? Может, этот взрыв вы устроили сами? Очередной смертельный трюк для саморекламы?

Никки перестала смотреть на краснолицего и реагировать на его вопросы и отвечала только другим полицейским.

Тогда в игру вступил «добрый» главный следователь.

– Мисс Гринвич, я прекрасно понимаю, что вы – не преступник, а вероятный объект покушения. Извините резкость моего коллеги – он не спал всю ночь, как и мы. Расследование убийства наших коллег и ни в чём не повинных жителей Шрёдингера стало для нас личным делом, вопросом профессиональной чести. Я прошу вас помочь следствию.

– А у меня сложилось впечатление, что вы не просите о помощи, а беспрерывно мне хамите и пытаетесь запугать.

Краснолицый следователь зарычал, но был остановлен движением руки главного.

– Я уже извинился, – сказал нетерпеливо полицейский с залысинами. – А теперь прошу вас помочь. Предоставьте нам список людей, знавших о покупке и доставке типографии. Также я хочу получить от вас максимум информации о ваших сотрудниках – всё, что не вошло в обычное полицейское досье: их разговоры в офисе, случайные реплики, круг знакомых…

– Что за марсианский бред! – воскликнула Никки. – При чём тут сотрудники Центра? Зачем их допрашивать и проверять? Взрыв устроили мои старые, внешние враги. Они внедрили своего человека на почтамт и подменили посылку, адресованную Гринвич‑Центру!

– Я уверяю вас, – с профессиональным выражением бесконечного терпения сказал худой следователь, – почтамтом занимаются – и всерьёз. Там работает другая группа. Но есть общий порядок, требующий от нас проверить все следы. Вы должны помочь нам в расследовании в вашем Центре.

Никки потеряла интерес к разговору и повернулась к эксперту в штатском:

– Могу я задать вам пару вопросов?

Тот посмотрел на главного. Полицейский неохотно кивнул.

– Сколько в мире производителей сверхпроводящих бомб? – спросила Никки. – И как легко достать такие бомбы?

– Их делают всего восемнадцать компаний. Это оружие вне свободной продажи, и его производство находится под исключительно жёстким контролем комитета ООН по вооружениям.

– Почему?

– Именно из‑за плохой обнаруживаемости сверхбомб обычными контрольными системами.

– Можете ли вы установить, какому из производителей принадлежала бомба? Я слышала, что происхождение химических или ядерных бомб установить легко.

– К сожалению, сверхпроводящие бомбы отличаются от других, – улыбнулся наивности собеседника эксперт. – Они состоят из обычных материалов, происхождение которых невозможно отследить.

– Хоть что‑нибудь вы можете сказать о взорвавшемся устройстве? – настаивала Никки.

Эксперт посмотрел на главного. Тот недовольно молчал.

– Мощность бомбы велика, и мы можем сократить число типов бомбы и потенциальных производителей до одиннадцати.

– Хватит пустых разговоров! – закричал краснолицый.

Никки не обратила на него внимания.

– Сверхпроводящие бомбы отличаются друг от друга?

– Конечно, – усмехнулся эксперт, – но только в целом состоянии. Взорвавшиеся накопители практически теряют индивидуальные различия.

– Вам поможет, если я укажу на производителя бомбы? – спросила Никки уже у главного следователя. Тот мгновенно подобрался:

– Это была бы ценнейшая информация, но разве вы знаете, кто подменил посылку?

– Нет, не знаю, – сказала Никки, – но если вы привезёте мне все одиннадцать типов сверхпроводящих накопителей и дадите эксперта, который зарядил бы их, то я укажу, какая бомба лежала в почтовой комнате.

– Привезти вам одиннадцать бомб?! – взревел краснолицый. – Да ещё зарядить их?! Нашли простаков!

– Либо вы соглашаетесь на моё предложение, либо на следующий допрос я приду со своим адвокатом. Тогда вам придётся попотеть, чтобы он разрешил мне сказать, как меня зовут.

– Мы знаем, как вас зовут! – вмешался грубиян.

– Но ведь вы это узнали не от меня? – улыбнулась ему Никки.

– Я не понимаю… – зарычал краснолицый.

– Вижу, но ничем помочь не могу, – перебила его Маугли. – Попробуйте помолчать и сосредоточиться.

– Как вы опознаете тип бомбы? – сердито спросил худой.

– Непробиваемых стен нет, – туманно сказала Никки. – Это физический факт.

– Хватит отговорок! – закричал красномордый. – Отвечайте на наши вопросы! Кому понадобилась типография? Кто знал о посылке? Скольких людей в своём Центре вы знаете лично? Как давно?

Грубиян сыпал вопросами, но получал в ответ лишь молчание. Никки с минуту заинтересованно рассматривала следователя, брызгающего слюной, потом решительно встала из‑за стола.

– До свидания, джентльмены.

Потом посмотрела на хмурого начальника группы.

– В следующий раз приходите без болванов с пистолетами, а то разговора вообще не получится…

И ушла, не собираясь терпеть пустую болтовню.

Когда дверь за девушкой закрылась, Мобельсон не сдержал ехидной улыбки:

– Какие трудные дети в этом Колледже! Я ещё не видел, чтобы девочка‑тинейджер так издевалась над группой взрослых, хорошо вооружённых мужчин…

Краснолицый грубиян заскрежетал зубами.

Взрыв в Шрёдингере стал мировой сенсацией. Политики и журналисты беспрерывно обсуждали теракт и смерть пятерых людей.

– Жёстко наказать тех, кто из‑за моральной и умственной деградации прибегает к террористическим актам…

– Нужно искоренить желание политических лузеров решать свои проблемы с помощью бомб!

– Этот взрыв – результат неправильных приоритетов политики Президента Луны мистера Хо!

– Бомба – последний аргумент импотента!

Гринвич‑Центр был закрыт на ремонт, а тиковый кабинет Никки сгорел дотла. В плазменной волне, вырвавшейся из сверхбомбы, бесследно испарился и тёмно‑рыжий Несгибаемый Пёс.

Нельзя скорбеть об игрушке на фоне общей трагедии, и Никки отнеслась к потере Пса стоически:

– Пёс многому меня научил и остаётся моим символом несгибаемости. А символ нельзя уничтожить. Несгибаемые тоже умирают, но даже своей гордой смертью они торжествуют над врагом. Ведь они – несгибаемые.

Но всё‑таки Никки остро почувствовала, что с гибелью Пса порвалась окончательная связь с детством. Несгибаемый Пёс, сгорая, успел предупредить: детские игры кончились.

Началась взрослая война.

«Детство слеплено из надежд, взрослая жизнь склеена из потерь. Готовься…» – горько подумала Никки.

Династия Гринвич оказала финансовую помощь семьям погибшего полицейского Кристенсена и трёх жителей Шрёдингера – в размере от четырёх до десяти миллионов. Полицейский Иванов оказался совершенно одиноким человеком. Его похоронили за счёт династии, установив на мраморном памятнике бронзовый барельеф с надписью «Погиб при исполнении долга, спасая людей».

Никки поставила фотографию полицейского Иванова в своей комнате и сказала Джерри:

– Это солдат, погибший на моей войне.

– Не ты её объявила, Никки, – ответил Джерри.

– Но я её веду…

Королева Николь объявила крупную награду за информацию, которая приведёт к поимке организатора взрыва. Династия Шихиных удвоила сумму вознаграждения, пообещав премию и полицейским, которым удастся арестовать преступника.

Через четыре дня Никки доставили десять образцов бомб. Эксперт в коричневом костюме сам приехал с образцами и сказал, что одиннадцатый тип бомбы совершенно секретен. Правительство, выпускающее эти бомбы, уверяет, что они не могли попасть в чужие руки.

– Но я, в свою очередь, уверяю вас, – сердито сказал толстенький эксперт, – если вы не найдёте искомое среди данного десятка, то я выбью из этих бюрократов последний образец, пусть он будет хоть сверхсекретный! – и он погрозил кому‑то пухлым кулачком.

Никки внимательно прошла вдоль ряда совершенно одинаковых коробок, выставленных в конференц‑зале, сразу велела унести четыре – не то! – и попросила подключить остальные бомбы к сети.

Эксперт осторожно выполнил просьбу.

Никки забраковала ещё три бомбы, потом, после раздумий – ещё одну. Осталось две, которые она попросила зарядить до нужного уровня.

С последними двумя устройствами она провозилась больше суток. По её просьбе бомбы перенесли в почтовую комнату, а она всё ходила и ходила мимо них по коридору, заставляя эксперта двигать коробки с места на место. Наконец она решительно указала на один из ящиков:

– Он!

Усталый эксперт облегчённо вздохнул:

– Хорошая новость. Если вы правы, то преступник у нас в руках…

– Кто? – спросила Никки.

– Извините, без разрешения начальства не могу вам сказать, – покачал головой эксперт. – Но теперь осталось самое трудное – доказать, что вы правильно определили эту бомбу. Как вы понимаете, суд не примет никакие наши заверения без доказательств. О! Вы даже не представляете, как сложно добыть доказательства, которые бы устроили судей. Какие это несговорчивые люди! Какие несговорчивые! – Эксперт явно вошёл во вкус любимой темы. – Им должны быть предъявлены высоконаучные доводы, с которыми могли бы согласиться все другие эксперты. Как мы с вами будем доказывать, что именно данная бомба лежала в почтовой комнате?

– Робби? – спросила Никки.

– Уже несут, – сказал тот.

В зал вошла секретарь Никки, улыбнулась ей и отдала три толстых папки, покосившись на полицейского эксперта.

Девушка передала две папки эксперту и сама открыла третью.

– Что это? – спросил полицейский.

– Доказательства, – коротко сказала Никки.

Очкарик всмотрелся в графики, фотографии и рентгенограммы. Внимательно полистал объёмистую папку и с восторгом поднял глаза на Никки:

– Это же рапорт на уровне хорошей судебной экспертизы! – воскликнул он, сияя как ребёнок, получивший к рождеству новенький электронный микроскоп.

Никки равнодушно пожала плечами и сказала, выходя из зала:

– Не забудьте забрать эту заряженную гадость.

На следующий день позвонил офицер Горбин и сказал, что производителем бомбы оказалась небольшая компания династии Дитбита. С учётом других обстоятельств вероятность виновности Дитбита превысила девяносто девять и девять десятых процента.

Впрочем, Никки и не сомневалась в том, кто стоит за взрывом Гринвич‑Центра.

– Это секретная информация. Мы сообщаем её вам, чтобы вы не искали хозяина бомбы сами. Вы можете его этим предупредить. Пока Дитбит уверен, что взрыв уничтожил все улики и следы к его династии. Это очень важно для эффективного ареста.

– Не выскользнет ли Дитбит с помощью своих денег и связей? – спросила Никки, переварив новости.

– Нет, – Горбин был категоричен. – Полицейский корпус озлоблен до предела. Преступник находится на территории Лунной республики и под её юрисдикцией. Его ничто не спасёт. Король Дитбит обречён.

Никки позвонила Дзинтаре. Рядом с принцессой она увидела бледного, но улыбающегося Феба. Рукав его просторной одежды висел пустым, но лицо было счастливым. Дзинтара влюблённо смотрела на Феба:

– Я так рада, что этот небожитель обратил внимание на меня, простую земную принцессу…

– Ничего необычного, боги даже похищали земных красавиц… – важно сказал Феб с довольной физиономией.

– Конечно, ему нужно побыстрее вернуть руку – её уже готовят к пересадке… А то как он, однорукий, будет удерживать похищенную добычу?

– Маловерка! – загремел Феб. – Да я тебя одной левой могу держать на весу сколько угодно! – и он немедленно обхватил и поднял испуганно ойкнувшую Дзинтару.

– Отпусти немедленно! – свирепо заругалась принцесса. – Тебе нельзя напрягаться!

Никки поняла, что она тут лишняя, и побыстрее попрощалась.

Феб и Артемида жили в замке у Дзинтары под наблюдением её личного врача уже вторую неделю, и если Феб быстро приходил в себя, то Артемида продолжала оставаться в ужасном душевном состоянии. Часть лица и головы у неё были спрятаны под заживляющую маску телесного цвета. Но не свои раны мучили её. Артемида винила себя за искалеченного брата – младшего, как она привыкла считать, ведь он родился на полчаса позже её! Она жестоко ругала себя за то, что из‑за дурацкого любопытства не ушла с площади, когда была такая возможность. Девушка корила себя и за то, что Феб пострадал, загораживая её саму от обломков. Шок от ранения брата и собственной травмы был настолько силён, что девушка потеряла свою обычную жизненную энергию и превратилась в робота, испуганно и послушно выполняющего всё, что просили окружающие.

Расстроенная Дзинтара позвонила Хао, и он сразу прилетел в замок.

– Здравствуй, Хао… – еле слышно сказала Артемида, увидев его.

– Привет, Арти… – ласково кивнул Хао и потянул её гулять в парк Шихиных.

Дзинтара тяжело вздохнула, глядя им вслед.

Они вернулись во дворец только к вечеру, и Дзинтара с восторгом увидела, что Артемида разительно изменилась – она даже стала слабо, но улыбаться!

– Как тебе удалось вытащить её из такого убитого состояния? – украдкой спросила Дзинтара у Хао.

– Мы пили зелёный чай на лугу среди цветов, – ответил Хао, – и я читал ей свои стихи…

– И только? – не понимала Дзинтара.

– Она тонула в ядовитом одиночестве, – помолчав, сказал Хао. – Я сумел разделить его.

Через две недели Хао улетел к родителям на Землю прямо из замка Дзинтары. В бостонский космопорт Логан его доставил не рейсовый шаттл, а личный катер короля Шихина.

Вечерний город раскалялся всё сильнее. Стоящий возле окна человек обернулся на звук открываемой двери.

– Отец! Я пришёл попрощаться с тобой – я возвращаюсь в Колледж. Я не могу больше оставаться дома.

На лице младшего Дитбита пунцовели пятна волнения.

– Ты глуп и труслив. Но я тебя всё равно люблю, – холодно сказал Дитбит‑старший.

– Этого мало. – Голос сына срывался. – Если ты хочешь видеть меня наследником, ты должен считаться с моим мнением. Ты же держишь меня за несмышлёныша. Посмотри, что ты наделал!

Лицо отца вдруг постарело:

– Не уходи.

– Не могу, отец. Пять человек убито. А могли погибнуть сотни…

И дверь за младшим Дитбитом аккуратно затворилась.

Старший Дитбит зарычал и яростно ударил в окно кулаком.

Городские огни резали глаза, и правый висок всё сильнее наливался болью. Некоронованный император Южных впервые почувствовал испепеляющую ненависть к этой выскочке‑королеве.

Борьба с космической Маугли превратилась из служебного дела в личное. Он сам убьёт эту девчонку, которая разрушает его жизнь! Сам, своими руками.

Фил посмотрел на себя в зеркало и залюбовался. Китель сидел превосходно! Парадные аксельбанты сияли, шевроны подчёркивали успешность карьеры, а пуговицы любой банк с удовольствием обменяет на золотые монеты.

Фил Ков был перфекционистом. В форменной одежде – тоже. И сейчас он довольно оглядывал себя – от ног, обутых в лаковые чёрные ботинки, до полицейской фуражки, которую можно аккуратно снять с головы и поместить в витрину музея.

Полицейский сержант Фил встал сегодня очень рано. Принял душ. Хороший душ в столичной гостинице – у него дома, в Океане Бурь, сантехника попроще. Выбрился до синевы, надушился. Надел новое бельё, тёмные носки выровнял – хоть линейкой проверяй.

В остальном – тоже полный порядок: загорелое скуластое лицо, серо‑голубые глаза, короткая стрижка. Грудные мускулы – каждый день два часа на тренажёре – делают китель чуть тесным, как и полагается на бравом сержанте, который за выдающиеся заслуги перед полицейским участком Кратер‑виллиджа послан в столицу, на праздничный слёт сил правопорядка Луны.

Сержант Фил Ков должен не только показать родной участок с лучшей стороны, продемонстрировав и себя во всей мужественной красе, – ещё ему поручено сделать доклад о полицейской работе. Вот без доклада он прекрасно бы обошёлся. Ладно, бывало страшнее. Да и сказать ему надо будет всего несколько слов – представиться, назвать номер участка, а потом запустить на голоэкран пятиминутный ролик, над которым две недели трудились четверо сотрудников. Там про всё сказано – про работу с трудными подростками, про физическую подготовку личного состава. Что‑то ещё – Фил уже и подзабыл. Ему китель нужно было успеть пошить, некогда было следить за коллегами.

Так, теперь проблема завтрака. Фил нахмурился. Голод уже стучался в рёбра костлявым кулаком. Молодой мускулистый организм проснулся рано и требует своё. Но вдруг он капнет чем‑нибудь на китель? И если сесть за столик, то брюки непременно помнутся.

Вчера он думал над этой проблемой и даже хотел надеть парадную форму не до, а после завтрака – но по времени не получалось. Придётся есть поосторожнее.

Или вообще отказаться от завтрака?

Кулак в ответ злобно двинул в ребро.

В кафе уже набилась куча полицейских. Шум, гам, дружеские приветствия – весь отель отдан полицейским. Делегаты съехались со всей Луны – даже с Марса есть целая бригада. Все рассматривают поездку как внеплановый отпуск, сияют лицами и парадными формами. Всюду видны фуражки с кокардами, а офицеры щеголяют в белых перчатках – предмет зависти младших по званию. Фил обязательно сдаст экзамен на офицера! Это мечта его жизни.

Он так решил проблему завтрака: взял лишь кофе с парой рогаликов – ничем сладким не обкапаешься – и остался стоять у высокого бара, спасая брюки от помятостей.

Из кафе все повалили в огромный зал отеля. Фил Ков поглядел на море фуражек – тысячи две, наверное, собралось. Его взяла гордость за родные силы правопорядка. А вот и бригада полицейских с Марса. Стоят отдельно – в полном вооружении и в зеркальных вакуум‑скафандрах. Согласно программке слёта, марсианский спецназ через полчаса будет демонстрировать новые тактические приёмы. Сержант порадовался, что его доклад после обеда и пока можно не очень волноваться.

Фил добрался до своего места, где ему пришлось всё‑таки сесть. Он постарался как мог – брюки поддёрнул, сел легко и аккуратно.

Фуражку снял и положил на колени. Стёр белоснежным платком лёгкую испарину со лба. Захотелось оглянуться по сторонам, поискать вчерашнюю симпатичную ирландку – лейтенанта из главного управления. Жаль, что её срочно вызвали к начальству… эта рыжая явно была не прочь поболтать подольше! Надо сегодня попробовать пригласить её на ужин.

Он сдержался и не стал крутить головой. Несолидно.

Девять тридцать.

Начало приветственной речи Генерального инспектора Пичкявичуса.

Вид инспектора, забравшегося на трибуну, разочаровал Фила.

Инспектор выглядел вовсе не торжественно, а даже помято и всклокоченно. А форменный китель был расстёгнут у горла на две пуговицы!

И начал речь Пичкявичус необычно, сразу потребовав отключить внешние коммуникаторы и т‑фоны. Все недоуменно завозились, доставая из карманов сетевые устройства и переводя служебные коммуникаторы на полицейскую сеть.

Генеральный инспектор отследил по своему монитору выполнение приказа. Прикрикнул пару раз – оплошавшие покраснели ушами и полезли по карманам, выуживая забытые фоны.

– Звонки наружу будут рассмотрены как должностное преступление, – строго предупредил Пичкявичус. – А сейчас все участники съезда примут участие в тактических учениях… – Голос Генерального ясно показывал, что это не шутка.

Фил удивился – никаких общих учений в программе не было!

Покосился на стоящий строй марсианского спецназа и подумал, что это их штучки. На них смотреть поведут? Марсиане переглядывались между собой, и Филу показалось, что приказ Генерального инспектора оказался новостью и для них.

Приказы сыпались как из ведра. Оказалось, что зал заранее разбит на отряды. Во главе каждого отряда встали офицеры не ниже капитана. Растерянные поначалу лица командиров быстро приобрели должностную свирепость.

Фуражки и другие вещи было велено оставить на креслах.

Зал распахнулся множеством дверей, и Фил не успел опомниться, как он, с десятком других сержантов и рядовых, влетел в люк полицейского катера. Майор, командующий их отрядом, рявкнул, следуя неслышным приказам начальства:

– Боевая готовность!

В катере каждому достались бронежилет и каска. Фил рассердился. И бронежилет был слишком пыльный для его новенького, с иголочки, кителя, а уж что каска сделает с его причёской – трудно было представить.

Но все посторонние мысли вылетели у него из головы, когда ему сунули в руки громоздкую M‑600.

Боги космоса! Он такое оружие держал только в полицейской школе. На своём деревенском участке он носил электрошоковый пистолет, но только для виду. И стрелял только в тире, на зачётах.

Он прижал к себе автомат. Тот заурчал, привыкая, потом одобрительно мигнул зелёненьким огоньком – не дрейфь, выручу.

Катер бросало из стороны в сторону – так бывает, когда машина мчится на предельной скорости, и каждый поворот заставляет двигатели выть от перегрузки.

«Что за учения с такой пушкой?» – никак не мог взять в голову Фил. Майор словно бы услышал его вопрос, крикнул:

– Это не учения, ребята! Приступаем к боевой операции по обезвреживанию преступной группировки. Высадка через двадцать секунд. Двигаемся за мной и арестовываем всех, кто попадётся навстречу. При попытке бегства – стрельба на поражение без предупреждения.

Майору стало самому страшно от таких приказов, и он сказал потише:

– Смотрите по обстановке. Всё‑таки лучше сначала стрелять по ногам.

У Фила пересохло в горле. Боевая операция? Огонь на поражение? Или сначала – по ногам?

Он крепче сжал автомат, не замечая, как новенький китель стирает со ствола оружейное масло, и вспомнил, что в зале было около двух тысяч человек.

Это не полицейская, а настоящая военная операция!

Пилот тоже нервничал. Катер резко затормозил и врезался во что‑то так, что полицейские попадали друг на друга.

– Ребята, за мной! – гаркнул бледный майор и опустил забрало шлема.

«А как же доклад?..» – мелькнула глупая мысль, и Фил вскочил на ноги, сжимая ещё холодный автомат.

Надменный стекло‑графитовый небоскрёб протыкал насквозь купол Луна‑Сити, возвышаясь ещё на двадцать восемь этажей. На крышу здания, отведённую под ракетодром, такси и яхты садились потоком – с интервалом примерно в десять секунд. Ещё три посадочных оживлённых площадки для городских такси располагались под куполом – на десятом, сороковом и шестидесятом этажах. К зданию подходили две линии подземки и пять наземных улиц, два пешеходных моста из соседних зданий – к третьему и двадцать седьмому этажам, и двенадцать стеклянных труб с эскалаторами, бегущими под разными углами. Стоэтажная чёрно‑блестящая громада обслуживалась двадцатью скоростными лифтами, которые молниями метались под прозрачной кожей здания. Небоскрёб был заполнен деловыми офисами, но там были и рестораны, сады, бассейны, а несколько верхних подкупольных этажей отводились люксовым пентхаузам, утопающим в пышной зелени открытых террас.

За последние дни офицер Горбин изучил внушительное здание как свою ладонь. Небоскрёб являлся штаб‑квартирой династии Дитбитов, и сейчас офицер готовился к операции – самой важной и масштабной в его практике.

– Блокировка! – скомандовал он, внимательно отследив цифры секундомера.

В ту же секунду все автоматические такси, подлетающие к небоскрёбу Дитбитов, получили красный свет от кибердиспетчера и испуганно прыснули от здания, не слушая ругань спешащих пассажиров. На стартовых площадках небоскрёба замерли готовые к взлёту машины. Остановились эскалаторы в стеклянных трубах; поезда подземки со скрежетом затормозили в тоннелях на подходах к зданию. Пассажирам предстояло в следующие полчаса лишь волноваться и бесполезно набивать руганью микрофоны аварийных служб, пока она не станет вываливаться назад.

Операция была подготовлена тщательно. С синхронностью автоматов катера, набитые вооружёнными полицейскими, высадились на всех подкупольных и космических подступах к зданию, а над вершиной небоскрёба вспыхнула сжимающаяся россыпь огней блокирующей эскадрильи крейсеров Спейс Сервис.

Офицер Горбин подключился к Сети здания, и по всем ста этажам загромыхал его голос:

– В здании проводится полицейская операция высшей категории! Охране приказываю немедленно открыть входы. Все сотрудники должны оставаться в своих кабинетах и не шляться по этажам! Категорически запрещается покидать здание любым способом! Повторяю: в здании проводится полицейская операция высшей категории. Любые попытки покинуть небоскрёб смертельно опасны! Здание блокировано, и все вылетающие машины приказано сбивать без предупреждения. Повторяю для идиотов – они будут сбиты без предупреждения!

Офицер Горбин сидел в кабине флагманской машины, и водитель уже бросил её в пике к площадке шестидесятого этажа. Там было ближе всего к кабинету короля Дитбита.

В истории правоохранительных сил Луны это была беспрецедентная – по масштабу и скрытности – мобилизация. Впервые в истории Лунной республики было выдано разрешение на проведение акции высшей категории с привлечением половины полицейских сил Луны. В помощь была вызвана даже марсианская спецбригада, тренированная для действий в скафандрах и в условиях низкой гравитации. Стягивание сил для блокировки королевского дворца было замаскировано под невинный торжественный слёт полицейских.

Целью спецоперации являлся арест короля. Ордер на задержание Дитбита, обвиняемого в убийствах первой степени, в обстановке строжайшей секретности был выдан Верховным судьёй Лунной республики. Главными причинами для ареста стали взрыв в Шрёдингере и убийство Михаэля Уолкера, совершённые на территории Лунной республики по приказу Дитбита.

Ты можешь быть удачлив, богат и могуществен. Но если ты переступаешь через чужую жизнь и счастье, то рано или поздно чаша терпения небес переполнится, и судьба с облегчением и омерзением отвернётся от тебя.

К моменту посадки флагманского катера Горбина дверь в здание была уже открыта, и офицер, в сопровождении двадцати вооружённых сотрудников, без промедления ринулся по длинному коридору к дверям королевского кабинета.

Они не успели открыть их, как раздался быстрый взволнованный голос Сэма Марофа – командира эскадрильи, барражирующей над зданием:

– Открылся шлюз ракетодрома! Вылетает яхта!

– Стреляй! – ненужно скомандовал Горбин и на экране своего коммуникатора увидел, как над зданием взмывает узкое судно. Первые несколько секунд Сэм не стрелял, чтобы случайно не зацепить купол города, но когда ракета на фиолетовом форсажном выхлопе поднялась метров на пятьсот, то сразу попала в перекрестье сразу нескольких лучей боевых лазеров. Яхта мгновенно вспыхнула и взорвалась, разбросав целую тучу обломков и пыли.

Горбин прикусил губу от волнения.

– Ещё одна! – крикнул Сэм.

Новая яхта рванулась с крыши здания в предельном ускорении бегства. Ей тоже дали немного отлететь и немедленно сожгли. Эта ракета взорвалась ещё сильнее, выпустив целое облако мерцающей серебристой пыли.

– Не понимаю, клянусь Плутоном! – воскликнул Сэм. – Они рвутся, как новогодние хлопушки!

Третья ракета устремилась вверх и через пару сотен метров влетела в тёмную кляксу пыли, образованную предыдущими взрывами.

Она сумела пролететь сквозь облако, в котором вязли лучи наводящих радаров, и её взорвали уже в километре над зданием.

Сразу две ракеты вынырнули из шлюзов небоскрёба, а затем – ещё две.

Эскадрилья Спейс Сервис трудилась вовсю, но последнюю ракету удалось достать лишь на десяти километрах.

Огромный столб пыли повис на месте взорвавшихся яхт, и, расплываясь, он заставил эскадрилью даже попятиться, чтобы не попасть в непроницаемое и малоприятное облако. Роботам придётся потрудиться, чтобы счистить эту дрянь, когда она осядет на купол Луна‑Сити.

И снова пара ракет взлетели из штаб‑квартиры Дитбитов, затем ещё несколько – их было трудно сосчитать из‑за пыли.

Горбин следил за космическим сражением из пустого кабинета Дитбита, где даже секретарши не оказалось, а компьютерный блок был раскалён в явной попытке уничтожения содержимого.

В самый разгар истребления последнего роя вылетевших яхт – совсем небольших, скорее шлюпок, – среди густого пылевого облака мелькнул более крупный силуэт.

– Взлетел крейсер! – сообщил один из наблюдателей эскадрильи.

– Системы наведения его не видят! – недоуменно откликнулся Сэм.

Обычные полицейские системы, управляющие огнём, прохлопали крейсер, взлетающий в режиме невидимости вдоль траектории, окутанной непрозрачными клубами металлической пыли.

Детекторы поймали его лишь на многокилометровом удалении – когда он покинул задымлённую область.

– Огонь! – скомандовал Сэм, но было уже поздно.

Выпущенный вслед залп лазеров и ракет был запоздалым и недостаточно мощным, и ускользающий флагманский крейсер короля Дитбита легко отразил его защитной бронёй и антиогнём.

Взрыв негодования потряс эфир. Несколько отчаянных голов бросились в погоню – но силы были неравные: крейсер уходил на невероятном ускорении в двадцать «же».

– Разрази меня протуберанец! – закричал один из пилотов. – У крейсера есть электромагнитное кресло! Когда у нас появятся такие корабли?

Горбин тяжело вздохнул. Полицейским силам впервые попался противник, который обладает на своём корабле такой дорогой, громоздкой и редкой штукой, как электромагнитное кресло, которое передаёт ускорение корабля не только на поверхность спины пилота, но и в объём всего его тела. Это очень небезопасно для здоровья, но позволяет человеку переносить гораздо большие ускорения, чем обычно.

Создавать полицейские корабли с такой противоперегрузочной системой было бы очень дорого. Кроме того, профсоюз полицейских ни за что не согласился бы сажать пилотов в ящик, который приводил к сильнейшим мигреням после однократного использования и к неизбежному слабоумию после десятка сверхускорений.

При этом в рубке крейсера не может поместиться больше одного кресла. Значит, на сбежавшем корабле улетел всего один человек – сам Дитбит.

– Или весь остальной экипаж погиб от перегрузок… – мрачно пробормотал Горбин. От короля Дитбита всего можно ожидать.

В приёмной Дитбита неизвестно откуда появилась секретарша с жёлтыми глазами. Она невозмутимо уселась в своё кресло, достала длинную коричневую сигарету и прикурила прямо от раскалённого, дымящегося компьютерного блока. Потом закинула ногу на ногу.

– Господа, король Дитбит не примет вас сегодня, – ядовито сказала она опешившим полицейским, но не выдержала спокойной позы, и её глаза вспыхнули жёлтой ненавистью.

На Никкином экране возник офицер Горбин и поздоровался.

– Какие новости по Дитбиту? – нетерпеливо спросила Никки.

Горбин вздохнул и честно признал:

– Король Дитбит сбежал. С огромным ускорением прорвался на личном крейсере в космос – под прикрытием системы невидимости и дымовой завесы, на которую он потратил дюжину шлюпок и яхт…

Никки огорчённо чертыхнулась.

Не менее растроенный полицейский добавил:

– Он стал сейчас ещё опаснее и непредсказуемее…

Масштабная полицейская операция, хотя и не привела к аресту короля, но всё‑таки принесла немало плодов. В штаб‑квартире династии был проведён обыск, арестованы пятеро заместителей Дитбита и ряд других высших менеджеров. Материалы, извлечённые из не уничтоженных компьютеров, раскрыли целый ряд незаконных операций династии. Косвенные данные из королевских файлов, сопоставленные с идентификацией громил, напавших на Джеральда Уолкера, вывели на след группы наёмных убийц, услугами которых пользовался Его Величество Дитбит.

В найденных записях совершённых убийств значились десятки имён, включая имена родителей Никки и Джерри.

Ничего личного – только бизнес на крови и смерти.

Тивидение и газеты оставили от репутации династии Дитбитов одни обрывки. Южные династии дружно делали вид, что они, по сути, не Южные, а, скорее, Восточные, или даже вовсе Западные.

Многоэтапная операция по аресту наёмников, которую снова возглавлял офицер Горбин, оказалась вполне успешной, правда, большинство преступников, включая человека с нервным тиком, предпочли отстреливаться до собственного конца, надеясь на какое‑нибудь чудо.

Безуспешно.

Если ты проклят, то судьба отворачивается от тебя.