Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 12. Инопланетные приключения



Инопланетные приключения

К «Марсианскому орлу», тяжело вцепившемуся посадочными лапами в заиндевелый бетон, подошёл длинный автобус на многочисленных колёсах, соединился с кораблём пухлым прозрачным щупальцем с присоской и втянул в себя всю сотню экскурсантов. Не успели последние школьники плюхнуться в надувные сиденья марсобуса, а он уже мелодично протрубил и, покачиваясь в сочленениях, тронулся в экскурсию по городу.

Гидом был Нат Микиш, сотрудник МарсоИнститута. Потряхивая седеющей нестриженной головой, Нат показывал ребятам достопримечательности родного города, в котором он сам родился и вырос.

– Космопорт – первое крупное здание города, в его отелях жили многие поселенцы‑марсиане…

Марсобус заехал в узкий коридор шлюза. Воздушная волна ударила в лоб машины. Марсобус слегка качнулся; его стеклянный лоб покрылся испуганной росой. Давление уравнялось, и городские ворота откатились вбок, открыв вид на парк слева и огромный котлован новостройки справа.

– А здесь давным‑давно был пустырь, где мы с друзьями запускали реактивные дирижабли. Самая удачная модель попала в стекло кабинета мэра…

Бледно‑голубые глаза Ната щурились, и сквозь облик пожилого мужчины просвечивал юный авантюрист, затевающий с друзьями‑шалопаями очередную увлекательную пакость.

Город рос быстро, уже насчитывал двести тысяч жителей и почковался новыми производственными и жилыми куполами. В отличие от Луна‑Сити – богатого и ухоженного, Марсополис выглядел более молодым и функциональным – в нём было меньше кафе и скверов, на улицах чаще встречались люди в форме космонавтов, а на светофоре рядом с марсобусом остановился тяжёлый робот‑землекоп в пыльной поцарапанной броне, неодобрительно косящий крупным лиловым глазом на стеклянный чистенький лайнер.

В конце центрального проспекта, по которому с шорохом неслись стайки марсокаров, раскинулось самое высокое в городе здание, удивительно сочетающее в себе смелость модерновой топологии с элементами старинной готики.

Нат с гордостью провозгласил:

– МарсоИнституту столько же лет, сколько и городу. Марс долго был планетой космонавтов и учёных, и лишь недавно профессии строителя и оранжерейщика стали самыми распространёнными среди марсиан.

Двери автобуса открылись, и школьники высыпали наружу, разминая ноги и вскидывая головы на впечатляющее здание МарсоИнститута, куда вело сразу несколько массивных дверей из полупрозрачного янтарного материала с серебряными прожилками. Никки смотрела на Институт во все глаза: её родители работали здесь пять лет, ходили по проспекту, затенённому цветущими каштанами… Возвращались с прогулки, оживлённо разговаривая… Мама весело смеялась, а отец придерживал для неё янтарную дверь…

– Хоть Марс и значительно уступает Земле: по размеру почти в два раза, а по массе – в девять, тем не менее, изучение целой планеты – сложнейшая задача. Наш институт организован именно для исследования Марса и астероидов.

Нат завёл гостей в холл.

– Марс – очень интересная планета! – воскликнул Микиш, энергично потирая руки. – Длительность марсианского дня, или сола, – двадцать четыре часа тридцать семь минут, а год тянется шестьсот восемьдесят семь дней. Раньше Марс был геологически активен: в северном полушарии много молодых равнин и колоссальных потухших вулканов, высотой до двадцати семи километров. Поверхность планеты прорезана тысячекилометровыми гигантскими каньонами и сотнями высохших речных русел. Завтра вы полетите в один из каньонов и увидите всё своими глазами. А полярный ледник просто великолепен! – вы посетите его послезавтра… Я с удовольствием слетал бы с вами, но у нас начинается двухдневный семинар, собравший космохимиков – исследователей астероидов.

Кудрявая Мона‑Олень спросила:

– А зачем исследовать астероиды? По‑моему, это такие скучные камни…

Нат так сверкнул глазами, что стало понятно – он не разделяет высказанную точку зрения. Но ответил учёный сдержанно:

– Поговорим об астероидах. Ещё Кеплер заметил значительную пустоту между Марсом и Юпитером и предположил, что там прячется неоткрытая планета. В 1801 году астроном Пиацци открыл здесь маленькую планету Цереру, названную в честь римской богини земледелия и плодородия. Вскоре рядом обнаружили ещё три планеты: Палладу, Юнону и Весту. За последующие двести лет между Марсом и Юпитером было открыто двадцать тысяч астероидов, образующих главный пояс. Всего он содержит около миллиона планеток с размерами более километра и неисчислимое количество более мелких тел.

Нат поднял вверх укоризненный указательный палец.

– Да! Они лишь каменные глыбы, покрытые пылью и обломками. Но! Для геолога каждый астероид – это увлекательная книга об истории Солнечной системы и всей Вселенной. Именно из главного пояса на Землю падают метеориты. Они рождены вместе с Солнечной системой, но содержат и межзвёздные крупинки, долго бродившие в космосе. Сквозь атмосферу чаще пробиваются каменные и железокаменные тела. Они представляют собой железную губку, в порах которой находится каменистое вещество, или, наоборот, каменистую губку с железным наполнителем. Каменные метеориты часто включают в себя миллиметровые округлые силикатные включения – хондры. Для железных метеоритов характерна красивая кристаллическая видманштеттенова структура, возникшая из‑за взаимного прорастания в невесомости двух типов железо‑никелевых сплавов. Метеорит рассказывает кристаллическим и изотопным языком о множестве космических тайн, в том числе и о происхождении человечества. И мы усердно учим язык небесных камней.

– А кроме геологов, эти булыжники кому‑нибудь интересны? – не унималась Мона.

Зловещая улыбка Ната обнажила дюймовые окровавленные клыки.

– «Булыжник» размером в шестьдесят‑восемьдесят метров взорвался в тысяча девятьсот восьмом году на высоте двадцати километров и вошёл в историю как «Тунгусский метеорит». О, это событие вызвало острый интерес у многих! Астероид диаметром в несколько километров упал шестьдесят пять миллионов лет назад в океан возле мексиканского полуострова Юкатан и оставил след в виде ставосьмидесятикилометрового кратера. Выброшенная взрывом пыль так затемнила земную атмосферу, что наступило похолодание, и крупные животные Земли, включая господствующих динозавров, вымерли, освободив дорогу млекопитающим и человеку. Если мы не хотим, чтобы катастрофа уничтожения биосферы повторилась, то нужно внимательно следить за нестабильными орбитами наших беспокойных соседей – комет и астероидов, которые часто пролетают недалеко от Земли… Этим и занимается МарсоИнститут. Вам стало интереснее? – спросил экскурсовод кудрявую школьницу.

Девочка поёжилась, но храбро сказала:

– Немного…

В конце экскурсии учёный подвёл школьников к мраморной доске с двумя десятками фотографий в стандартных рамках. Многие лица на фото улыбались.

– Наука требует самоотверженности. Это учёные и сотрудники МарсоИнститута, которые погибли, выполняя свой научный долг. Наш бюджет скуден, исследовательские корабли изношены… Аварии из‑за отказов техники – самая частая причина, по которой гибнут научные экспедиции. Но были и метеоритные удары, и лучевая болезнь… песчаные лавины, падения в трещины…

Никки смотрела на весёлых людей, которых уже не было в живых, и вдруг увидела родителей.

Отец сдержанно улыбался, а мать заразительно смеялась в камеру.

Девушка перестала слышать объяснения Ната. Она медленно подошла вплотную к доске и вгляделась в родные лица. Никки раньше не видела этих фотографий. Они были такие красивые – её мама и папа…

– …так смотрите? Вы их знаете?

Никки не сразу услышала взволнованный голос экскурсовода.

– Это мои родители… – очень тихо сказала девушка, не отводя глаз от фотографий.

Нат Микиш всмотрелся в девушку, побледнел до обморочной синевы и неожиданно крикнул:

– Тобеа!

Взволнованные школьники стали переглядываться и шептаться. А Нат не успокаивался и вопил непонятное:

– Тобеа! ТОБЕА!!!

– Что тебе, Нат? – откуда‑то раздался недовольный женский голос. – У меня началась фотометрия двойных троянцев!

– Никки! Никки! Она жива! Дочь Сюзан и Айвана! Она жива! Она здесь… – Крик Ната угас до шёпота. Седоволосый мужчина покачнулся и навалился на стену. Браслет на его руке мигнул красным.

Из динамиков раздался звук бьющегося стекла, треск, ещё какой‑то грохот – и всё стихло.

Нат взял себя в руки и медленно подошёл к Никки, не отрывая от неё глаз. Его рот кривился в напряжённой гримасе, а глаза влажно блестели.

Дверь в стене распахнулась, и из лифта выбежала немолодая стройная женщина, одетая в синий комбинезон.

– Что ты несёшь, Нат?!

Но слова застыли у женщины на губах. Она оттолкнула мужа и бесцеремонно схватила Никки за плечи, разглядывая. Внезапно энергичные, резкие черты лица Тобеа задрожали и обмякли.

– Николетта… – сказала она и крепко обняла девушку.

Никки не понимала происходящего, но, неожиданно для себя, тоже сердечно обняла женщину, которая уже вовсю всхлипывала.

Школьники загалдели, и в первые ряды протолкалась профессор Нджава.

– Что случилось? – спросила она.

Говорить мог только Нат.

– Мы были друзьями её родителей. Она росла на наших глазах… часто оставалась у нас дома, когда Иван и Сюзанна улетали в экспедиции… Она была нам как дочь…

Тут и у Ната окончательно перехватило горло.

– Её спасли два года назад, – удивлённо сказала Нджава. – Это показывали по всем каналам.

– Мы очень давно не смотрим тивизор и не читаем газет, – прокашлявшись, сказал Нат. – Старые башмаки, увлечённые звёздными микробами…

Чуткая Нджава, быстро оценив ситуацию, увела остальных школьников обедать в институтское кафе. Лишь Джерри остался с Никки и Микишами, которые расспрашивали девушку сразу обо всём: как она выжила одна? где сейчас живёт и учится?

– Из‑за нашей невнимательности Никки чуть не попала в приют! Какой ужас! – всхлипывала Тобеа.

– Оказывается, тивизоры могут сообщать важные новости… Кто бы мог подумать?! – разводил руками Нат.

После обеда студентам разрешили погулять по улицам Марсополиса и музею института. Нат и Тобеа договорились с профессором Нджава, что доставят Никки и Джерри в космопорт утром – к отлёту «Марсианского орла», и повезли их к себе.

– Квартиры, в которой ты жила с родителями, уже нет, – сказал Нат. – На месте вашего дома построили многоэтажную оранжерею.

Старенький электромобиль, поскрипывая на поворотах, прекрасно сам знал дорогу и доставил всю компанию к небольшому двухэтажному дому, густо заросшему вьюнком с крупными фиолетовыми цветами.

– Ты помнишь наш дом и этот плющ? – с надеждой спросила Тобеа.

Но Никки отрицательно покачала головой.

Пространство дома делилось сложно: большая гостиная не имела обычного потолка и была двухэтажной по высоте, а спальни на втором этаже дома выходили балконами внутрь гостиной.

Никки зашла в дом, осмотрелась и зачем‑то заглянула в небольшой коридорчик за кухней.

– Ага! – сказал Нат. – Ты направляешься прямо в свою комнату.

Никки поразилась – у неё здесь была комната?

Девушка, волнуясь всё сильнее, открыла дверь – и попала в помещение с небольшой кроватью и низким просторным столом. Здесь жил ребёнок – кругом лежали игрушки, детские книжки с картинками, листы с неумелыми рисунками или просто исчёрканные фломастером.

– Мы ничего не трогали в этой комнате… – сказала зашедшая вслед Тобеа. – Когда мы с Натом узнали, что корабль пропал без вести… что всегда означало – погиб, то мы… – Тобеа внезапно замолчала.

Одна стена комнаты была прозрачной, и сквозь неё виднелся тот же цветущий вьюнок. Никки посмотрела вверх – по потолку бегали яркие блики.

– Откуда свет? – спросила она.

– Именно из‑за солнечных зайчиков эта комната нравилась маленькой Николетте больше остальных спален, – сказала Тобеа и отодвинула стеклянную стену.

За небольшой зелёной зарослью начинался овальный бассейн – большой, метров двадцать в длину. Это его беспокойная поверхность разбрасывала вокруг яркие блики.

– Ты купалась здесь часами… – сказал Нат. Он и Джерри тоже вышли к бассейну, но из другой двери, ведущей в гостиную.

С Никки происходило что‑то странное. Глаза её лихорадочно блестели, дыхание частило. Она опустилась на корточки возле бассейна, а потом неожиданно легла вдоль его края, положив голову прямо на мраморную плиту пола и опустив одну руку в воду. Солнце ласково освещало щёку девушки и её крепко зажмуренные глаза.

– Твой любимый способ загорать… – сказала сдавленным шёпотом Тобеа.

– Этот бассейн стоит дороже всего остального дома, но мы никогда не жалели о затратах, – сказал Нат. – Твои родители половину времени проводили в полётах, и, пока их не было, ты всегда жила у нас. Мы с Тобеа по очереди брали работу на дом и отлично отдыхали с тобой. Ты называла этот бассейн…

– Маслейк! – сказала Никки, по‑прежнему не открывая глаз.

– Верно, буква «эр» в этом слове тебе долго не давалась, и название прижилось… – с трудом улыбаясь, сказала Тобеа.

Наступила тишина, окрашенная тихим плеском. Никки медленно водила рукой по воде, а солнечные блики на потолке её детской спальни танцевали и взволнованно шептались.

Вечер Микиши и их неожиданные гости встретили в гостиной при свечах. Нат и Тобеа поняли, что расспросы о прошлом Никки тяжелы для неё, и переключились на нейтральные темы. Они познакомили ребят с домашней синехвостой ящерицей Мими, нелюдимой и стеснительной, норовящей спрятаться под диван; показали множество фотографий и диковинных пустяковин, накопившихся в старом доме двух учёных.

За ужином из роскошного ассорти копчёностей, сыров и фруктов Микиши рассказали о своей научной работе. Нат был астробиологом‑теоретиком и анализировал условия для возникновения жизни, а также возможное строение инопланетных геномов и существ. Тобеа работала астробиологом‑наблюдателем и изучала спектры планет и газовых туманностей в поисках аминокислот, биомолекул и любых признаков жизни.

– Мы с твоим отцом написали серию статей об органических молекулах на астероидах и в кометах, – сказал Нат. – Он был очень хорошим учёным, методичным в расчётах и смелым в идеях.

– А вы знакомы с доктором Торагом? – вдруг спросил Робби.

Нат Микиш, уже познакомившийся с Никкиным другом, без удивления ответил:

– Конечно, мы хорошо знали его. Юрия Торага нет на мемориальном стенде только потому, что он ушёл из Института за полгода до своей гибели.

Нат посмотрел на Никки:

– А твой отец даже дружил с Юрием, они много работали вместе…

Учёный замолчал, но Робби попросил:

– Расскажите подробнее, нам важна любая информация о Юрии Тораге и его дружбе с Айваном Гринвичем.

Микиш, вспоминая, сказал:

– Юрий был очень практичным человеком. Он работал не только на МарсоИнститут, но и консультировал корпорации, занимающиеся космической геологией. Тораг придумал какой‑то необычный способ дистанционной геологоразведки и решил основать собственную компанию для эксплуатации этой идеи. Он ушёл из МарсоИнститута и стал улучшать методику обнаружения рудных месторождений, используя свою небольшую яхту. Тораг не вернулся из одиночного полёта в пояс астероидов – пропал без вести. Твой отец очень переживал – никак не мог примириться со смертью Юрия. Я знаю, что он пытался самостоятельно расследовать его гибель и даже просил о помощи компьютер МарсоИнститута… Но я не знаю, нашёл ли он что‑нибудь, заслуживающее внимания…

– А на чём базировался тораговский метод геологоразведки?

Нат пожал плечами:

– Понятия не имею. И при жизни Юрий был аккуратен со своими секретами, и после смерти не выпустил их на волю… Но его основная работа была связана с комбинированием гамма‑спектроскопии и радарных методов.

Никки внимательно выслушала Ната и беззвучно сказала Робби: «Тебе стоит возобновить знакомство с компьютером МарсоИнститута…»

«Прояви немного уважения к старому другу и воздержись от очевидных замечаний…» – проворчал Робби в ответ.

Домашний кибер принёс чай, и за столом разгорелся спор, видимо, давний.

Нат был сторонником того, что жизнь возникла на многих планетах независимо; поэтому он полагал, что жизнь на Марсе и на Земле имеет разное происхождение.

Тобеа считала наоборот – что жизнь зародилась в Галактике в одном или нескольких местах, а потом, согласно концепции панспермии, распространилась в виде космических спор по многим планетным системам.

– Жизнь на Марсе и на Земле имеет единые корни, – уверенно заявила, отставив чашку, Тобеа. – Космические споры попали сначала на одну планету и с помощью метеоритов перекочевали на другую. Вопрос только в том, на какой планете жизнь появилась раньше. Живут ли на Земле марсиане, или земляне когда‑то давным‑давно высадились на Марс?

– Живых миров множество! – воскликнул Нат. – Образование жизни – универсальный повсеместный процесс. В южном заливе первобытной Земли, где грелся на солнце густой аминокислотный бульон, когда‑то возникло незамысловатое Нечто, которое могло только поглощать еду и порождать себе подобное. И Нечто ело и размножалось сотни миллионов лет, пока не заняло весь океан. И не стало хватать еды на всех его потомков. И стал выживать из них умнейший, сильнейший и быстрейший – так началась эволюция, вытолкнувшая четыреста миллионов лет назад на океанский берег позвоночное сухопутное животное. И оно недавно стало человеком!

Голос Ната достиг библейского величия и замер на высокой ноте. Потом учёный деловито заключил:

– Следовательно, везде, где была вода, тепло и аминокислоты, рождалась жизнь!

– Что же вы никак не выведете в пробирке это живое Нечто? – захихикала Тобеа. – Тысячи твоих единомышленников скрипят ржавыми мозгами и никак не могут создать условия для самосинтеза живого организма из неорганики. Но хотят, чтобы природа, не раздумывая, достигла такой цели. Поймите: жизнь – величайшая редкость и ценность в космосе, и мы должны быть благодарны природе за щедрый подарок.

– Как может мыслящий современный человек держаться за древнюю идею панспермии? – воскликнул Нат. – Дикость, варварство!

– На себя посмотрите, животворщики, – хохотнула Тобеа. – Как заклинание твердят – жизнь зарождается везде! всегда! Шаманят над своими автоклавами – и что? Даже самозарождение вируса гриппа получить не могут! Вам надо чихнуть на ваши пробирки. Возникновение жизни под каждой кочкой просто невозможно с точки зрения вероятности.

– Но нельзя не признать, что жизнь на Земле есть! – в свою очередь съехидничал Нат.

– Но мы ещё не знаем, насколько нам повезло, – парировала Тобеа.

– Эх, нам хотя бы один пример марсианской уцелевшей ДНК, – посетовал Нат. – Мы бы её расшифровали и определили – одного мы корня с древними марсианами или нет.

– Но ведь жизнь на Марсе была? – спросила Никки, с интересом прислушиваясь к спору.

– Была, но очень давно, и сейчас мы находим только её жалкие окаменелые остатки. О, если бы найти пару живых внеземных микробов!

– Надо искать в тёплых подлёдных океанах спутников Юпитера и Сатурна! – сказала Тобеа.

– На столь глубокое бурение нет денег, – вздохнул Нат. – Я полагаю, что микроорганизмы могут быть и на Марсе – в старых вулканах и в местах, где есть подземное тепло. Это неплохой шанс, но и здесь нужны серьёзные затраты на поиск. Пока у астробиологов МарсоИнститута таких средств нет. Учёным платят за открытия рудных месторождений и прогнозы метеоритной опасности на космических трассах, а не за фундаментальные споры о возникновении жизни.

Тобеа махнула рукой:

– Хватит об ископаемых червяках, поговорим лучше о будущем, которое сидит рядом.

И она обратилась к Никки:

– Колледж Эйнштейна – это замечательное место, но страшно дорогое. Ты, верно, по уши в долгах. Давай, признавайся, чем мы тебе можем помочь?! Накоплений у нас почти нет, но, если надо, то мы продадим этот дом… – тут голос Тобеа немного дрогнул, но потом окреп, – …и купим себе поменьше. Зато тебе поможем.

– Спасибо, – сказала с искренним чувством Никки. – Но я справлюсь.

Она достала из кармана книжечку и быстро черкнула пару строк. Протянула Микишам вырванную страничку:

– На нужды МарсоИнститута и ваших исследований. Если вы пришлёте мне отчёт об их использовании, тогда я смогу вычесть эти деньги из налогооблагаемых доходов. Но можете и не присылать. Расходуйте куда угодно – это ваши деньги.

Нат с недоумением взял чек и рассмотрел его. Потом, внешне спокойный, отдал чек жене:

– Ничего не понимаю. Кто эта девочка?

– Здесь написано «триста миллионов долларов»… – сказала со страхом Тобеа.

– Последние несколько месяцев меня зовут королевой Гринвич, – спокойно сказала Никки. – Я получила неплохую страховую премию за Оберонские обсерватории.

– Я слышал эту историю! – воскликнул Нат. – Значит, это была не однофамилица!

Тобеа сказала дрожащим голосом:

– Смотри – Никки выросла без нас и нашей запоздалой помощи, и уже сама помогает таким древним шлёпанцам, как мы с тобой. Как бы гордились тобой твои родители…

Она вытащила платок, вытерла глаза и сердито сказала:

– Я совсем раскисла… выплакала, наверное, десятилетнюю норму слёз…

Ранним утром Микиши провожали их в космопорту. Уже возле двери шлюза Никки обернулась и спросила:

– А откуда я знаю песенку‑говорушку?

Чей нос? – Саввин!

Куда ходил? – славить!

Что выславил? – копеечку!

Тобеа подхватила:

Что купил? – пряничек!

С кем съел? – один!

Нехороший, нехороший!

и сказала:

– Это моя русская бабушка наговаривала мне в детстве, а я – тебе… Айван, твой отец, вырос на берегу Чёрного моря. У него было много русских друзей, и он хотел, чтобы ты знала побольше о славянской культуре. Я читала тебе русские стихи и народные сказки. Правда, ты была так мала – удивительно, что ты запомнила эту говорушку…

И её расстроенно‑счастливое лицо снова стало таять слезами.

Никки зашла в свою каюту, села в кресло и посмотрела в иллюминатор на рыжую стенку кратера и блестящие окна космопорта. Вдруг она явственно почувствовала, что за стёклами стоят и машут руками её старые друзья. И девушка поняла – у неё появился ещё один родной дом. Место, которое пропитано терпким до слёз прошлым.

«Верно, верно!» – взволнованно танцевали блики в комнате у бассейна.

В комнате её счастливого детства.

«Марсианский орёл» засвистел, заклекотал двигателями – и за двадцать три минуты полёта перенёсся в другое полушарие Марса. Посадочная полоса в порту «Саусгарден» была не так ухожена, как бетон столичного космопорта, и под садящимся кораблём взвихрились клубы ржавой пыли, покатились тёмно‑синие камни, сдутые газо‑плазменным напором.

Вокруг расстилалась марсианская пустыня, лишь на горизонте виднелись пологие стеклянные купола.

– Нам не разрешают садиться ближе к оранжереям, садоводы не любят пыль и летящие камни, – объяснил капитан и скомандовал: – Все на выход! Теперь вами займётся мистер Дикори.

Школьники высадились из шлюза, но, к своему удивлению, не нашли возле корабля ни автобуса, ни другой машины, которая могла бы доставить их к оранжерейному комплексу, виднеющемуся вдалеке.

Посреди буро‑красного песка, усеянного почти чёрными камнями, стояла лишь одинокая фигурка – плотная и короткая, с сердито упёртыми в бока руками. Чистый гном.

– Экскурсанты, слушать меня внимательно! – раздался скрипучий голос в динамиках скафандров. – Я – старший оранжерейщик Дикори, и я решаю, что показать вам сегодня. Начнём нашу экскурсию с прогулки по поверхности Марса. Пройдём километр пешком.

– Пешком?! – возмутился голос Дитбита.

– Кому из слабаков не нравится, – проскрипел оранжерейщик, – тот остаётся на корабле.

Он резко повернулся и зашагал, причём не к куполам «Саусгардена», а заметно забирая влево – к ближайшему крутому склону кратера.

Делать нечего. Студенты, по‑утиному переваливаясь в жёстких скафандрах, пошли за Дикори: сначала – гурьбой, потом – длинной цепью.

– Посмотрите вокруг! – пронзительный голос оранжерейщика вкручивался в уши не хуже шурупа. – Бесплодные камни и песок! Атмосфера в сто раз разреженнее земной, состоит на девяносто пять процентов из углекислого газа, остальное – азот и аргон. Кислорода всего десятые доли процента, водяного пара – только следы. Средняя температура марсианской почвы минус шестьдесят градусов Цельсия. Лишь летом в полдень температура воздуха может достичь плюс двадцати пяти. Перепады температуры – больше сотни градусов. Песчаная буря со скоростью ветра в сто метров в секунду как наждаком царапает даже прочное стекло!

Низенький человек вдруг остановился и обернулся. Идущие сзади студенты чуть не налетели на него. Возник затор, и вокруг гнома‑оранжерейщика подковой сгрудились экскурсанты.

– Разве это не чистое безумие?! – крикнул гном, оглядывая студентов. – В таких условиях мечтать о садах!

Шлемы экскурсантов, подчиняясь напору гнома, робко закивали: да, да, чистое безумие.

Гном повернулся ко всем сердитой спиной и снова зашагал вперёд.

Джерри и Никки шли и с любопытством озирались. Небо Марса имело красноватый оттенок, и по нему быстро неслись редкие розовые облака. Расщелина, мимо которой ковыляли студенты, была до краёв заполнена белым холодным туманом. Иногда из оврага вылезало мутное щупальце и накрывало идущих, оседая изморосью на прозрачном пластике шлемов.

Никки отключилась от общей трансляции, оставив только связь с Джерри, и спросила:

– Робби, ты успел поговорить с компьютером МарсоИнститута?

– Да. Пока вы, многоклеточные амёбы, спали, как дохлые медузы, я с ним подружился. Он помнит мой высокий приоритет двенадцатилетней давности, и мы полезно поговорили.

– Он сказал тебе что‑нибудь про список? – не удержался от вопроса Джерри, идущий совсем рядом.

– Нет. Но он сообщил, что двенадцать лет назад Айван Гринвич попросил его построить модель последнего полёта Юрия Торага и проанализировать возможные причины его гибели. В это время я находился на стажировке в МарсоИнституте, и кибермозг привлёк меня к моделированию. Он утверждает, что я получил интересные результаты. Но он не знает, какие.

– Как так не знает, если он сам тебе поручил расследование?

– По условиям стажировки, я должен был отправлять свои рапорты только на Землю. Компьютер МарсоИнститута мог получать их лишь после разрешения руководства проекта по искусственному интеллекту. Но вместо такого разрешения последовало приказание отправить меня на Землю. Поэтому моего рапорта нет в памяти компьютера Института.

– Значит, ты попал на «Стрейнджер» из‑за того, что раскопал причины гибели Торага? – взволнованным голосом спросила Никки.

– Да, – голос Робби был твёрд. – С вероятностью четыре сигма, нападение на «Стрейнджер» было вызвано просьбой твоего отца о дополнительном анализе причин аварии корабля доктора Торага и моим участием в этом расследовании.

– В кого же целились напавшие на «Стрейнджер» – в тебя или в отца? – спросила Никки сдавленным, севшим голосом.

– Вероятнее всего, сразу в обоих, – сказал Робби. – Кто‑то выработал весьма эффективный план – как одним ударом уничтожить сразу двух противников. Чувствуется высокий профессионализм.

Никки обожгло:

«А мама? Её смерть – это для убийц просто пустяк, небольшая издержка плана?»

Девушка споткнулась, но Джерри успел поймать её за руку и удержал от падения.

За прозрачным щитком скафандра светилось бледное лицо с полузакрытыми глазами и кривящимся ртом. Казалось, астровитянку пронзила физическая боль.

– Значит, этот дьявольский список виноват в смерти и твоих родителей, – голос Джерри тоже был полон муки. – Тораг тоже погиб из‑за того, что был включён в список и, видимо, своей строптивостью не понравился его владельцам…

– Проклятый Дитбит… – сказала Никки, еле отдышавшись от новости, сбившей её с ног. – Он начал войну – и сам сгорит в ней…

Девушка шла дальше молча, перестав оглядываться по сторонам.

Школьники добрались до крутой кратерной стенки. Она зазубренным краем врезалась в красноватое небо, но марсианский небосклон оказался прочным, и по склонам горы тянулись потоки размолотой породы и песка.

– Возле таких стен начинается большинство оранжерей, – каркнул гном, проткнув строгим пальцем кратерный склон. – Мы выбираем солнечную сторону и анализируем состав песка. Потом натягиваем от вершины до подножия прочные тросы и настилаем пластиковую крышу. И что мы получим? – спросил столпившихся вокруг школьников гном‑садовод.

– Оранжерею? – несмело ответил кто‑то.

– Шелуху от ореха мы получим, а не оранжерею, – веско сказал гном. – Дальше начинается самое главное: оптимизация грунта, установка воздушной, нагревательной и водной систем, и ещё такая куча разных дел, что она кажется неподъёмной…

Например, – оранжерейщик махнул рукой на осыпающийся склон, – видите эти песчаные реки? Морока и напасть. Смёрзшийся песок кажется прочным, но если внутри такого склона произойдёт небольшой сдвиг, то механическое трение на плоскости сдвига сразу разогреет замороженную воду, и песок заскользит вниз лавиной, текучий, как грязевой сель. И всё же крутые склоны привлекательны для нас, оранжерейщиков, тем же, что делает их и опасными: здесь много льда. Кратерная стенка прорезает мощные слои вечной мерзлоты, и это очень важно для водоснабжения и атмосферы оранжереи. Ну, посмотрим, что у нас получилось после всех хлопот.

И маленький оранжерейщик зашагал к куполам, стеклянно поблёскивающим в лучах маленького солнца.

Пройдя шлюз и сняв скафандры, студенты попали в Эдем. Никто, конечно, не знает ботанику райского сада – разные источники дают противоречивые сведения, – но вполне вероятно, что райские кущи похожи на такую оранжерею тысячи цветов: роз и орхидей, лилий и ибиска и ещё многого другого, немыслимо привлекательного для глаз и безотказно ароматного для носов.

Чувства экскурсантов разбежались на дрожащих ножках по всей оранжерее.

– Это ерунда! – пренебрежительно махнул рукой Дикори. – Для слабонервных туристов. Самое интересное впереди! – и гном устремился в следующее отделение.

Школьники – особенно школьницы – готовы были признать себя слабонервными туристами, лишь бы погулять среди оглушительно цветущих зарослей. Погулять, понюхать, потрогать… Но Дикори, хотя бежал первым, всё видел и позади.

– Не лапать ничего руками! – пронзительно заверещал он на пухленькую девочку‑Оленя, которая погладила яркий цветок. Олешка от испуга чуть не села в корыто с подозрительной коричневой жижей.

– Вот где настоящая красота! – хищно воскликнул гном, раскинув руки и стоя на краю ровно‑золотистого поля.

Студенты столпились за гномьей спиной и восхищённо загудели.

Здесь росла обыкновенная пшеница. Но зато какая необыкновенная! – в рост человека и плотная как стена. Крепкие, солнечного цвета стебли ветвились в многогранные колосья – каждый с фут длиной и толщиной в дюйм.

– Эти поля позволили нам избавиться от подвоза зерна с Земли, – с нежностью сказал мистер Дикори. – Они – источник нашей продовольственной независимости.

Но ещё больше впечатлили студентов‑лакомок оранжереи фруктов и овощей: на виноградных лозах висело столько кистей, что изогнутые в рабочей судороге стволы были едва видны. Дынные и арбузные плети не лежали на земле, а тянулись вверх, цепляясь за прочные лотки для плодов. Листья тёмно‑зелёными зонтиками ловили свет солнца высоко над головой, а всё пространство между листьями и грунтом толстело и бугрилось крупными разрисованными арбузами и сливочными, безукоризненного литья дынями. Часть листьев была повёрнута не к солнцу, а к земле: снизу грядки освещали яркие синие лампы.

Марсианские груши размерами походили на папайю, а черешня – на помидоры. Сами помидоры – а Никки понимала в них толк! – были невелики размерами, зато пузырились обильными сочными гроздьями, похожими на виноградные.

– Контролируемость среды на Марсе выше, чем на Земле, поэтому с каждого участка мы собираем урожаи несколько раз в году, – сказал довольный гном Дикори, растерявший жёлчность среди любимых полей.

Студенты не только насмотрелись, но и вдосталь наелись местной продукции – в кафе, куда уставших подростков отвёл приветливый кибер. Меню включало курятину и свинину – студенты видели явно не весь продовольственный комплекс «Южный Сад».

И после обеда Дикори водил и водил студентов по своим плантациям и фермам – пока они не взмолились об отдыхе. Тогда гном усадил утомлённых школьников на лужайку побольше, подождал, пока все выберут в баре холодный овощной или фруктовый сок, а потом устроил форменный экзамен.

– Кто понял после сегодняшней экскурсии, какова главная задача человека в космосе? Та, которую никто не может за него решить.

Студенты недоуменно посмотрели друг другу в честные глаза.

– Киберы могут в космосе за человека сделать ВСЁ и гораздо эффективнее людей, – веско сказал принц Дитбит.

– Неправильно! – насмешливо проверещал гном‑оранжерейщик. – Главная и уникальная задача, которая стоит перед человеком в космосе, – и её никто, кроме него, не сможет решить! – это задача ВЫЖИТЬ. Человечество возникло на дне тёплого воздушного океана и может существовать в очень узком интервале температуры, давления и гравитации. Для выживания в вакууме и на чужих планетах человек должен окружить себя металлическим или пластиковым пузырём с подогретой привычной атмосферой. Ему нужен постоянный приток кислорода, воды и продуктов. Поэтому в начале космической эры человек держался вблизи родной планеты, откуда получал всё необходимое.

Дитбит слушал со скептической усмешкой на лице.

– Настоящее завоевание космоса началось не в конструкторских бюро и не на космодромах, а вот здесь… – Оранжерейщик обвёл рукой свои владения. Среди стеллажей с клубникой сновали киберы, аккуратно выбирающие спелые ягоды. – Именно оранжерейщики решают вопрос, сможем ли мы оторваться от родной планеты и создать в иных мирах благоприятные для нас условия. Сможет ли человек устроить земной комфорт в космосе? Завоевание Вселенной прямо зависит от моих грядок! – торжественно заключил садовод.

«Хм! Помидорный гном мудр…» – удивилась Никки.

– Многие считают оранжерейщиков приземлёнными и бескрылыми людьми, – заявил мистер Дикори. – Сегодня вы должны были понять, что никакие высокие планы и смелые мечты не реализуемы без нас, скромных производителей овощей и мяса. Сочиняя стихи и проектируя звездолёты, не относитесь высокомерно к фермерам.

Студенты, чувствуя в животах располагающий ассортимент свежайших соков, дружно согласились и поаплодировали космическому садоводу‑энтузиасту.

Все так умаялись от долгого путешествия по бесконечным оранжереям и сыпучим марсианским пескам, что еле одолели ужин и рухнули спать без задних ног. Когда же Джерри проснулся и продрал глаза, то не поверил им: в иллюминаторах корабля виднелась не вчерашняя рыжеватая каменистая равнина, а розовый сверкающий ледник. Они уже прилетели на Северный полюс Марса! Вокруг «Орла» и небольшой площадки, на которую он сел, расстилались плавные ледяные валы; в долинах между ними виднелись песчаные дюны, похожие на земные, но только из красноватого песка.

А над инопланетным ледником полыхал марсианский рассвет: маленький жёлтый диск солнца выплывал на сиреневый небосклон, с цветовой гаммой от фиолетового на горизонте до палево‑розового в зените.

Неземная красота!

После завтрака капитан объявил пассажирам:

– Несколько студентов остаются на Марсе на каникулы, и на освободившиеся места мы берём в обратный рейс группу матерей с маленькими детьми. Им всем нужна срочная помощь в лунных госпиталях. Они сейчас находятся на Фобосе, и для плавной состыковки с шаттлом скорой помощи мы должны стартовать в три пятнадцать. Опоздание старта вызовет нарастающую задержку перелёта к Луне. Поэтому сбор на корабль после экскурсии в Полярные пещеры назначаю с запасом – на два часа дня. Быстрый обед – и взлёт!

Опаздывать категорически запрещаю! – прорычал капитан. – Рисковать здоровьем пассажиров с детьми я никому не позволю! В помощь профессору Нджаве я выделяю своего помощника, который присмотрит за вашим своевременным возвращением на корабль. Кто задержится – будет всю дорогу чистить корабельные гальюны!

Эта риторическая угроза показывала озабоченность капитана.

Школьники надели скафандры и дружно высыпали на ледник, толкаясь и голося. Дракон дал соседней Сове подножку, а ноги какого‑то Оленя разъехались сами, скользнув по льду, присыпанному тонким слоем песка.

Лектором на марсианском Северном полюсе – ввиду его безлюдности – пришлось быть самой Нджаве. Профессор потратила немало времени, чтобы привлечь внимание подростков к учебной экскурсии. Хихикающие школьники с трудом узнали, что из‑за низкой температуры воздуха вся марсианская вода и даже атмосферный водяной пар превратились в лёд, образовав слой вечной мерзлоты в грунте и нетающие полярные ледники.

– Зимняя температура у полюсов достигает минус ста двадцати пяти градусов Цельсия. От холода даже марсианский углекислый газ переходит в твёрдое состояние. Полярные шапки сложены из смеси водного льда и замёрзшей углекислоты, которые испаряются летом и выпадают снегом зимой. В северных марсианских широтах случаются углекислотные метели…

Студенты дружно поёжились, представив буран из углекислоты, мороженной при минус ста – и сколько там ещё? – градусах.

– По расчётам учёных, раньше Марс был гораздо теплее – с реками, озёрами, а в северном полушарии даже существовал океан.

Профессор рассказывала довольно монотонно, но в конце лекции она оживилась:

– Интересную гипотезу высказали американские учёные Саган и Уоллес: по их расчётам, под многометровым слоем вечной мерзлоты на Марсе и сейчас могут существовать подземные озёра!

Школьники в энтузиазме закачали прозрачными шлемами, а кто‑то стал ковырять башмаком ледник – в надежде выкопать колодец.

Профессор приглашающе махнула рукой и повела студентов в Полярные пещеры, открытые геологами совсем недавно и оборудованные для посещения туристов лишь в прошлом году.

Полярные пещеры произвели на студентов сильное впечатление – сверкающие ледяные сосульки густо росли с потолка, а заиндевелые глыбы стояли на полу толпой снежных леших. Цветовая гамма пещеры начиналась от фиолетового и заканчивалась тёмно‑красным.

Проведя студентов по подземным пустотам и рассказав всё, что она о них знала, профессор объявила:

– Лекция закончена, можете часок погулять по залам. Сбор у выхода и, пожалуйста, без опозданий! – Нджава явно заразилась озабоченностью капитана.

В каждое ответвление пещеры вела светящаяся мягким светом ровная дорожка. Никки и Джерри обошли все подземные петли и загогулины, залы и коридоры, которых было не так уж и много. В самом дальнем зале любопытная Никки приметила в стене тёмную узкую расщелину, не отмеченную на туристском плане пещеры.

– Давай заглянем? – предложила Никки.

Они сошли с дорожки и посветили фонарями в трещину – узкая, взрослый не пролезет.

Но они, конечно, протиснулись – и попали в круглую камеру с полом, засыпанным слоем розовой ледяной дребезги. С потолка свисали неустойчивые гроздья разлапистого белого инея и остроконечные прозрачно‑красные сталактиты. Всё это волшебно мерцало в лучах света.

– Ух ты! – восхитилась Никки, и Джерри с ней согласился. В центре круглого зала виднелась воронка с осыпающимися краями из льдистой крошки, сужающаяся в узкий вертикальный ход. Никки посветила в него фонариком и решила, что они спокойно могут спуститься по ледяным выступам. Джерри это не понравилось:

– Мы слишком далеко уходим от основной пещеры!

Никки беззаботно отмахнулась:

– Не будь занудой. Сейчас час дня, мы можем бродить добрых тридцать минут и успеть сто раз вернуться. Лёд радиоконтакту не мешает, и заблудиться невозможно.

И девушка забралась в дыру. Юноше пришлось последовать за ней. Они быстро спустились метров на двадцать ниже основного уровня пещеры и попали в обширный подземный зал. Тут уже и Джерри сказал:

– Ух ты!

Весь зал был заполнен причудливыми ледяными глыбами – они стояли на полу, торчали из стен, свисали с потолка; гладкие тёмно‑бордовые фигуры, напоминающие абстрактные скульптуры, сменялись сталагмитами в ажурном розовом инее, образующими рощицы поистине инопланетных деревьев.

Никки следила, чтобы в поле зрения видеокамеры скафандра попало всё подземное природотворчество.

В стенах зала чернело штук шесть разных ходов.

– Дальше не пойдём, – предупредил Джерри, – времени мало.

Никки согласно кивнула.

Вдруг за их спинами раздался странный шелест. Почва задрожала. Ребята оглянулись и увидели, как из расщелины, через которую они попали в зал скульптур, выплеснулась волна ледяной крошки. Несколько секунд – и узкий проход превратился в снежную осыпь.

– Проклятье! – воскликнул Джерри, подбежал к осыпи и попробовал разгрести снег. Он охотно разгребался, но на освободившееся место высыпались новые массы рыхлого льда.

– Бесполезно, – грустно сказала Никки, не трогаясь с места. – Я сенсорами вижу, что ход доверху забит снегом, который лежал на полу круглой пещеры. Видимо, ему кто‑то помог ультразвуковым ножом…

– Что же нам делать? – растерянно спросил Джерри.

– Робби, связь с кораблём есть? – спросила Никки.

– Да. Звать на помощь?

– Подожди, – Никки посмотрела на часы. – Час тридцать. Через полчаса сбор на корабле. Что команда может сделать с осыпью?

– Не много, – ответил Робби. – Нужно закрепить рыхлую снежную массу в верхней пещере, потом очистить штрек. Даже с хорошей техникой здесь работы на часа три.

– Тамми, есть здесь другой выход? – Джерри указал на проёмы, темнеющие в стенах.

– Данный уровень не исследован, его карты у меня нет, – отозвался звонкий голос Тамми. – По оценкам, Полярные пещеры занимают значительные пространства, в них можно блуждать очень долго.

– Сожри меня Большая Медведица! Мы срываем старт! – затосковала Никки. – Какой позор! Больные дети будут зря ждать наш корабль…

Джерри посмотрел на опечаленное лицо девушки, видневшееся сквозь стекло шлема, и сказал:

– Сейчас что‑нибудь придумаем.

Он расстегнул карман скафандра и достал оттуда три палочки причудливой волнистой формы. Конец каждой флуоресцировал своим цветом – красным, синим, жёлтым.

– Что это? – поинтересовалась Никки.

– Мини‑сёрферы, – ответил Джерри. – Развитие идеи твоего Сёрфера. Я зову их крысками. Взял с собой, чтобы попробовать на льду.

Он бесцеремонно бросил палочки на пол и скомандовал:

– Поиск выхода из пещеры! Самый быстрый режим!

Ни колёс, ни ног, ни гусениц у миникиберов не было. Вдруг их волнистая поверхность дрогнула, заструилась, и сёрферы быстро бросились врассыпную, выбрав по каким‑то признакам три из шести подземных ходов. Секунда – и они скрылись в темноте.

– Шустрые! – уважительно сказала Никки. – А успеют?

– Не знаю, – сказал Джерри. – Остаётся только ждать.

Но Никки не могла просто так сидеть и ждать. Она попробовала заглянуть в оставшийся без внимания крысок ход, но он быстро оборвался узкой расщелиной вниз – и ей пришлось отступить.

Первой вернулась крыска с жёлтым носом, выскочила из самого узкого хода и – ни здравствуй, ни прощай! – устремилась в следующую нору. Тамми, руководящая киберами, доложила результат разведки желтоносой:

– Там вам не пройти – завалено крупными глыбами.

Время мчалось быстро. Никки, чувствуя свою вину за то, что они застряли под землёй, вернее, подо льдом, нервничала всё больше. За пятнадцать минут до срока сбора на корабле в динамиках скафандров раздалось строгое приказание старпома «Марсианского орла»:

– Экскурсанты, собираемся к выходу из пещеры!

– Клянусь клыками Венеры, я сама не знаю, что сделаю с тем шутником, который нас здесь завалил! – Никки свирепела с каждой минутой.

Из темноты снова выскочил жёлтый кибер и устремился в самый последний из неисследованных лазов.

– Жёлтый нашёл лишь узкую трещину вниз, – пояснил бодрый голос Тамми.

А синяя и красная крыски всё не возвращались. Вдруг Тамми сказала:

– Связь с синим сёрфером потеряна. Или сломался, или ушёл куда‑то далеко.

– Чёрт! Чёрт! – Никки ругалась и пинала смёрзшие комки снега.

– Третий час! – раздался сердитый голос старпома. – Ждём ещё двоих! Профессор Нджава, проверьте, кого нет!

У друзей упало сердце. Даже если оставшиеся крыски найдут выход, на корабль вовремя не успеть. Скандал будет наверняка, но главное – старт «Марсианского орла» срывался всё вернее и вернее.

В зал снова выскочил жёлтый минисёрфер.

– Выхода нигде нет! – отрапортовала Тамми. – Остался проход, куда ушёл красный кибер, он тянется куда‑то далеко и вниз. Пещера синего кибера сомнительна – кажется, там глубокий провал.

– Пошли за красным! – решил Джерри.

Никки уныло пробормотала:

– Этот ход идёт вниз, а нам надо наверх…

Но выбора у них не было – оставался последний шанс.

Они бегом устремились в широкий проход, куда умчался полчаса назад красный кибер. Впереди них охотничьей собакой – вернее, охотничьей крысой – струился желтоголовый мини‑сёрфер.

– Что сообщает красный?

– Он уже в километре отсюда, проход всё ещё широкий, – сказала Тамми. – Но связь вот‑вот может потеряться – слишком далеко.

– В километре?! – воскликнула Никки. – Как мы оттуда вернёмся к кораблю?!

Джерри молчал.

Ход сузился и резко устремился вниз, став таким крутым, что юноша, бежавший впереди, не удержался и упал на спину. Пластиковая поверхность скафандра легко заскользила по льду, и Джерри со свистом понёсся вниз, в темноту.

– Дже‑ерри! – закричала Никки и рванулась за ним. И тут же упала.

Через секунду по узкому крутому ледяному штреку неслись уже двое живых испуганных саней. Фонари едва успевали выхватывать мелькающие снежные глыбы и сталактиты.

– Что впереди, Тамми? – крикнул Джерри, пытаясь притормозить ногами подземный полёт. Но ботинки скользили, срубая подошвой ледяную стружку.

– Пока чисто! – сообщила Тамми.

На каком‑то бугре Джерри высоко подбросило и с силой ударило спиной об лёд. Превозмогая боль, юноша крикнул Никки:

– Трамплин! Подбрасывает, группируйся!

Через несколько секунд донеслось:

– Спасибо, Джерри!

Скорость скольжения всё росла. Ребят от увечий спасало только то, что ход был гладкий, видимо, вылизанный подземным ручьём.

Тамми бодро заявила:

– Согласно сообщениям красного, через двести метров будет зал, в нём нужно поворачивать наверх. Надо удержаться от дальнейшего спуска!

– Легко сказать – поворачивать наверх! – прошипел Джерри, летящий как снаряд в ледяном стволе.

– Притормози, чтобы я тебя догнала! – сквозь шорох и свист подземного безумного слалома раздалось в наушниках. Джерри постарался выполнить Никкину просьбу и через несколько секунд прочувствовал на плечах несильный удар массивных башмаков. Он схватился за них перчатками и посадил Никки себе на шею, обхватив руками её ноги. Когда‑то он катал её так по пляжу… Вот бы очутиться сейчас не в ледяном марсианском подземелье, а на солнечном берегу лунного озера…

В ту же секунду их выбросило в просторный зал. Ледяной штрек превратился в широкий жёлоб, по которому они помчались с той же огромной скоростью. Зацепиться было совершенно не за что, ноги тщетно искали шероховатости на гладком льду, а фонари осветили впереди картину, от которой сердца обоих подростков замерли: середина ледяной дорожки, по которой они неслись, превращалась в бездонный чёрный провал. Шириной он был в метр‑полтора, зато длиной в метров двадцать, и их несло по ледяному жёлобу прямо в него.

– Там глубоко! Острые камни! – крикнула Никки. – Убьёмся!

Она изогнула тело в левую сторону и крикнула Джерри:

– Ноги вправо! Тормози!

Джерри отчаянно пытался тормозить, но без всякой надежды – до провала осталось совсем немного, а скорость была головокружительная. Сама Никки даже не пробовала замедлиться, наоборот, она приняла позу наилучшего скольжения.

Попавшийся под ботинок камень чуть не вывихнул ногу Джерри, зато чуть задержал его. И длинная, девятифутовая сцепка из двух скафандров стала разворачиваться. Джерри понял, что хочет сделать Никки, и стал тормозить ещё самоотверженнее. Следующий камень так ударил в лодыжку, что юноша взвыл от боли. Зато ребят развернуло, и они понеслись по гладкому льду боком вперёд.

И вот провал перед ними.

– Держи‑ись! – крикнула Никки.

Узкая расщелина пришлась на середину их сцепленных скафандров. Голова и спина Джерри повисли над пропастью, ноги заскользили по краю трещины. Никкины плечи цеплялись за другой край, а ноги висели над пустотой, опираясь только на Джерри – и одновременно спасая его от падения.

Поодиночке они бы провалились. Но, обнявшись, они удержались за края пропасти, которая проносилась под ними – ледяная и леденящая.

И вот провал сузился и совсем закрылся. Радоваться было некогда – в следующее мгновение ребята налетели на пологий ледяной вал, и их, как щенят, разметало в разные стороны.

И бросило на твёрдую стену из льда и вмороженных в него слоёв красного песка.

На такой скорости Никки и Джерри неминуемо разбились бы о прочный лёд, но им повезло – низ стены был засыпан могучим сугробом снега.

Они двумя снарядами врезались в снежную перину и пробили её метров на пять, чуть‑чуть не достав до стены и едва не сломав себе шеи.

– Никки, ты жива? – с тревогой спросил Джерри, очухавшись от падения и видя за стеклом гермошлема лишь грязно‑розовый иней и мелкий лёд.

– Жива! – с нервным смехом отозвалась девушка. – Вот это прокатились!

Джерри забарахтался, пытаясь разгрести руками рыхлый снег и выбраться на поверхность.

Никки сказала:

– Ты двигаешься не в ту сторону.

Джерри сменил направление, и вскоре они оба стояли в середине зала, осматривая друг друга и истерично хохоча, хотя положение было аховым.

– Мисс Гринвич! Мистер Уолкер! – кричала профессор Нджава далёким плачущим голосом, бродя по пещере. – Где вы? Никки! Джерри! Пожалуйста, откликнитесь!

Времени – больше половины третьего. Что же делать?

Вдруг Тамми сообщила радостную новость:

– Красный нашёл выход на поверхность! Ещё пятьсот метров отсюда.

Ребята ринулись в указанный Тамми проход. Никки включила микрофон на передачу и закричала на бегу:

– Мы с Джерри возвращаемся, профессор Нджава, не волнуйтесь!

– Где вы?! Что вы делаете?! – вмешался старпом.

– Стараемся успеть к взлёту! Нам некогда говорить! – сказала Никки и отключила микрофон.

– Мы станем самыми непопулярными людьми на корабле! – сказал Джерри, задыхаясь от бега и слушая безответную ругань старпома и призывы профессора.

Они спешили изо всех сил по крутому подъёму, не обращая внимания на падения и ушибы. Жёлтая крыска уверенно бежала впереди, указывая лучший маршрут, а красный кибер сообщил, что расстояние от точки выхода на поверхность до ожидающего корабля – два километра!

– О, боги Марса! – растерянно сказала Никки, уже умирающая от того, как кололо в боку. От железно‑кровяного привкуса во рту тошнило. Джерри тоже был не орёл – он сильно разбил ноги и хромал всё сильнее.

Ход суживался и съёживался, и, наконец, окончился тупиком.

Сто марсианских чертей!

Тамми сказала:

– Красный выбрался в маленькую трещину. Вам придётся пробить себе дорогу.

Джерри немедленно забрался в узкий тупик, напряг мышцы – и отвалил толстый слой наста. В отверстие хлынул свет. Они выбрались на поверхность!

Но времени – три часа пять минут.

Пробежать два километра за десять минут в скафандре не может никто, даже чемпион мира, не говоря уж о смертельно усталых подростках.

Темнело. Закатное солнце уже спряталось за дымкой у горизонта, и вокруг закружились редкие крупные хлопья углекислотного снега. Приближался буран.

В хор ругающихся голосов включился сам капитан:

– Куда вы запропастились, чёрт бы вас побрал?! Я сейчас сам спущусь в пещеру и вытащу вас за шиворот!

– Капитан, мы не в пещере! – крикнула, хватая воспалённым ртом воздух, Никки.

– Не врите мне, леди! Вы оттуда не выходили – у дверей пещеры стоят мой помощник и ваш профессор!

– Я не вру! Отзывайте их на корабль и готовьтесь к взлёту. Мы спешим изо всех сил!

И её загнанный, задыхающийся голос был тому лучшим свидетельством.

– Ничего не понимаю! – ругался помощник. – Я лично обшарил всю пещеру!

– Капитан, вы можете послать за нами катер?

– Катера закреплены в шлюзах, выгрузка требует времени. Мы опаздываем! Где вы?! Что за шутки!

Джерри не вмешивался в разговор, а, выхватив из кармана моток проволоки, что‑то с ней быстро делал: где‑то выпрямлял, где‑то сгибал. Минута – и он слепил смешные проволочные санки. Никки, приводя дыхание в порядок, пыталась успокоить разъярённого капитана.

Джерри присоединил к клеммам скафандра мягкую проволоку саней – и та мгновенно затвердела. Юноша схватил с земли жёлтую крыску и насадил её на задний конец проволочного полоза санок. Красного кибера он воткнул в другой полоз.

Потом юноша взял Никки за талию и осторожно поставил девушку на редкую сетку из проволоки.

– Крыски, вперёд! – крикнул он и побежал рядом, толкая сани‑самоделки и помогая киберам набрать скорость. Потом вскочил рядом с Никки. Сани опасно закачались, но Никки ловко восстановила равновесие.

Они утвердились на проволочной платформе и помчались к кораблю!

Время – три часа десять минут!

Углекислотные хлопья медленно кружились, крупнели и лепились на стёкла шлемов.

Крыски работали вовсю, их волнистая поверхность превратилась в туманное облачко. Лёд визжал и крошился под узкими полозьями. Сани быстро набрали максимальную скорость, и Никки закричала в микрофон:

– Капитан, мы прибываем к шлюзу через три с половиной минуты! Готовьтесь к взлёту!

Сказано было так веско и уверенно, что стало даже непонятно – кто тут капитан?!

Возле корабля стояла группа из самого командира, врача, профессора Нджавы и двух вахтенных матросов. Они смотрели в сторону пещер. В каждом иллюминаторе виднелись головы школьников – все принимали самое горячее участие в розыске пропавших.

Никки сказала:

– Капитан, мы возвращаемся с противоположной стороны!

Все обернулись и ошарашенно увидели, как в полуфуте над поверхностью ледника летят к кораблю две обнявшиеся фигуры!

Платформа из тонкой проволоки была почти не видна на фоне светлого льда, и казалось, что Никки и Джерри держатся в воздухе каким‑то волшебством.

В иллюминаторах студенты восторженно махали руками, широко разевали безмолвные рты. Феерическое возвращение!

Три часа четырнадцать минут!

Капитан посмотрел на приближающихся ребят и молча устремился внутрь корабля – ругаться некогда, надо готовиться к взлёту. Группа встречающих быстро растаяла, остались только всхлипывающая профессор Нджава и вахтенный матрос, который должен был закрыть шлюз за последними пассажирами.

Никки соскочила с саней и стала успокаивать расстроенную Нджаву.

Все быстро забрались в шлюз, причём Джерри успел на ходу размягчить проволоку саней и, пока плита шлюза плавно опускалась, смотал провод в рулончик и хозяйственно спрятал в кармашек скафандра – вместе с двумя оставшимися крысками, которые громко пищали и нагло требовали подзарядки.

Шлюзовая броня упёрлась в пол, отгородив темнеющее хмурое пространство, наполненное летящим снегом, и тут Тамми сказала:

– Синий кибер снаружи, в ста метрах. Через несколько секунд будет здесь.

Джерри устало махнул рукой: «Пусть пропадает!» – но Никки преисполнилась к крыскам такой симпатии, что завопила:

– Капитан, за бортом остался ценный экспериментальный робот! Пожалуйста, откройте на секунду шлюз!

В ответ из динамика раздалась ругань, которую не пристало слушать школьникам.

Матрос спросил неуверенно:

– Капитан, что мне делать?

– Не открывать! – раздался скрежещущий голос капитана. – Пассажиров – по каютам!

Но для Никки почему‑то было очень важно не оставить трудолюбивое электронное создание умирать за бортом, в свирепом морозе наступающей марсианской ночи.

– Капитан, время три шестнадцать! Я не поверю, что такой опытный командир не предусмотрел запас в несколько минут! Я вас очень прошу, капитан! Клянусь печенью Прометея, робот очень ценный – может, ценнее всего вашего чёртового корабля, дьявол вас раздери!

Никки стала ругаться убедительнее капитана! Тот так удивился, что сбавил тон и сказал:

– Йохан, открой шлюз! А то ещё иск предъявят за своего драгоценного робота!

Шлюз приоткрылся, и в щель шмыгнул карандаш с синим, будто замороженным носом.

Когда матрос увидел, что это всего лишь миниробот, то тоже стал страшно ругаться:

– Будь я проклят! Как дети! В игрушки играют, не дают работать!

Но Никки, схватив робота, уже бежала в свою каюту. Джерри хромал следом. Когда молодые люди, сбросив скафандры прямо на пол, пристёгивались к креслам, стартовый минутный отсчёт уже пошёл.

Ровно в три двадцать корабль взлетел, и Никки была совершенно уверена, что это и было запланированное время старта!

Но капитан ещё долго рычал всеми динамиками разом:

– В жизни больше не соглашусь на детский рейс! Лучше возить руду и апельсины!

Потерявшуюся крыску Никки погладила как котёнка и спросила Робби:

– Как она нас нашла?

– Видимо, провалилась в расщелину, но сумела выбраться в зону радиоконтакта, получила от другого кибера координаты найденного выхода и побежала вслед.

Девушка, придавленная ускорением взлёта, положила синюю крыску на каютный столик:

– Отдыхай, потом поболтаем.

Корабль благополучно состыковался с шаттлом скорой помощи с Фобоса, принял на борт группу попутчиков – и устремился к Луне.

На ужин Никки пришла спокойная и даже слегка улыбающаяся.

– Я жду от вас объяснений! – Голос капитана был холоднее полярного ледника и грознее марсианской бури.

Вся кают‑компания застыла и попряталась головами в песок. Он был мёрзлым и царапал макушки.

– Капитан Чейз, – сказала Никки, – я проголодалась как тысяча чертей. Давайте поужинаем, а за десертом я вам всё объясню. Если вы будете сердиться после моих объяснений, я буду весь обратный рейс дежурить на вашем камбузе или чистить гальюны. Я их отлично чищу, уверяю вас!

И Никки с отменным аппетитом навалилась на еду, оставив капитана в полном недоумении. Всё‑таки космическая Маугли была ужасно непредсказуемой девицей!

Во время ужина в кают‑компании тихонько плескалась испуганная тишина. Только из‑за углового стола, где сидел с приятелями старый недруг Никки – маркиз Гейлорд, доносились какие‑то невнятные вскрики и взвизги. Там царила лёгкая паника: еда на блюде у маркиза своевольничала вовсю! Картошка с хлопком взрывалась, разбрасывая вокруг горячие ошмётки, мясо стреляло горячим паром и оказывалось смердяще горелым внутри, горошины, как шрапнель, решетили всех вокруг. Но странно – маркиз терпел происходящее, не возмущаясь.

Даже когда лёгкий металлический стул под ним внезапно раскалился!

Маркиз взвизгнул от боли и схватился за обожжённое место – но даже тогда – вопреки обыкновению – не ругался, никому не грозил и ничего приятелям не объяснял.

– Что это с ним? – спросил потихоньку Джерри у Тамми, наблюдая приплясывание маркиза за соседним столом. Тамми объяснила:

– Наказание за гнусную шутку. В скафандре маркиза батареи ультразвукового ножа оказались разряжены. Для Робби и Никки обнаружить это – пара пустяков.

Сыто откинувшись на спинку кресла и налив себе третью чашку кофе, Никки сделала приглашающий знак Джерри. Тот, недоуменный, подошёл, а через секунду робот притащил ему стул.

– Садись, Джерри, я приглашаю тебя от имени капитана за его стол, – сказала Никки. – Ты сегодня это заслужил!

Капитан, слегка оттаявший за сытным ужином, снова посуровел. Вопиющее превышение полномочий пассажиром!

А Никки сразу взяла марсианского быка за острые рога:

– В пещере мы с Джерри забрались в один зал вне маршрута – посмотреть красивые сталактиты, а кое‑кто решил пошутить и обрушил за нами снежную лавину.

– Что?! – рассвирепел капитан и бросил огненный взгляд на профессора Нджаву. – Хороши ваши студенты, профессор!

– Мы могли позвать на помощь, но вы не успели бы откопать нас вовремя. Поэтому мы стали искать выход наверх с помощью экспериментальных киберов… – и Никки выложила на стол крыску с синим носом. – Благодаря этим симпатягам и их конструктору Джерри мы успели к старту, хотя и с большим трудом!

– Принцип движения придумала Никки, – пробормотал Джерри.

– Профессор, – капитан стремительно повернулся всем корпусом к Нджаве. – Я требую немедленного расследования и наказания виновных: одни отклоняются от маршрута экскурсии, другие засыпают их лавиной. Только Плутон знает, что творится среди ваших школьников!

Кают‑компания сидела безмолвная и была совершенно ни при чём.

– Тихо! – бесцеремонно сказала Никки. – Это всё ерунда. Самое интересное впереди. Вот эта крыска… – она указала на синий минисёрфер, которому надоело сидеть на одном месте, и он принялся шнырять между тарелками и чашками, исследуя самые интересные предметы, – …провалилась в трещину на полкилометра в глубь ледника, и смотрите, что она там нашла!

И Никки нарочито медленно полезла в карман комбинезона. Все шеи в кают‑компании вытянулись сначала на полметра, потом на метр, а через несколько секунд плотная толпа окружила стол капитана.

– Выключите свет! – приказала Никки. Нет, в конце концов, кто тут капитан?! Но свет погас.

Девушка достала из кармана и положила на стол стеклянный цилиндрик поменьше напёрстка.

И все хором сказали что‑то вроде:

– Ухтычёртпоберикакаяштука!!!

Прозрачная капсула светилась ярким зелёным огнём. Он не был постоянным, а мерцал, закручивался в крохотные спирали, вспыхивал бело‑зелёными звёздами.

– Что это? – спросил поражённый капитан.

– Капсула снаружи простерилизована роботом, и я не открывала её. Это небезопасно и для содержимого, и для нас, – сказала Никки. – Поэтому ничего не могу утверждать с полной достоверностью, но, по данным моих сенсоров, – это светящиеся микроорганизмы. Кибер провалился в подлёдное озеро, обогреваемое подземными источниками тепла. Такие водоёмы есть и под Антарктидой…

Нет, не зря профессор Тур обучала географии эту Маугли!

– …а в подлёдной тёплой воде древняя жизнь вполне могла сохраниться. Кибер упал в такое озеро, взял пробу воды и сумел вернуться.

Все загудели и загалдели.

– Жизнь на Марсе? Живые микроорганизмы? – воскликнул корабельный врач. – Это же сенсация! Да учёные за такое открытие будут носить нас на руках вместе с кораблём, клянусь орбитой Харона!

– Хм‑м… – удивлённо протянул капитан, глядя, как на его столе пульсирует и резвится живой зелёный огонёк. – Значит, я вожу не просто каботажник, а научный экспедиционный корабль? Детский научный корабль? Хм‑м…





Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 221 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.098 с)...