III 14 апреля 81

draşţā dŗśyataya tişţhan draşţŗtām upajīvati

satyāḿ kaţakasaḿvittau hema kāñcanatām iva (80)

ЦАРЬ продолжал:

Мудрецы только говорят о внутреннем и внешнем, но это лишь слова без соответствующей субстанции: они нужны для обучения несведущих. Созерцатель, сам оставаясь невидимым, видит себя; и созерцатель никогда не становится объектом сознания. Созерцатель является только зрением, и когда исчезают скрытые психические впечатления, созерцатель вновь обретает свою чистую сущность; когда воображается внешний объект, создается созерцатель. Если нет субъекта, объекта тоже нет: он – сын, который делает человека своим «отцом». Кроме того, именно субъект становится объектом; нет объекта (видимого) без субъекта (созерцателя), как без отца нет сына. Поскольку субъект (созерцатель) является чистым сознанием, он способен мысленно создать объект. Иначе быть не может: объект не порождает субъекта. Поэтому реален только созерцатель, а объект является галлюцинацией: только золото реально, а браслет – это название и форма. До тех пор, пока существует понятие «браслет», само золото не оценивается; до тех пор, пока присутствует понятие объекта, присутствует и разделение на созерцателя и созерцаемое. Но как из-за сознания в браслете золото осознаёт, что оно золото, так и субъект (созерцатель), проявляясь как объект (созерцаемое), осознаёт субъективность (сознание). Одно является отражением другого: нет реальной двойственности. Созерцатель не видит себя так, как он видит объект, созерцатель рассматривает себя как объект, и потому не видит – хотя он реален, но всё же кажется нереальным. Однако если появляется самопознание и объект перестает существовать, созерцатель (субъект) осознаётся как единственная реальность.

Субъект существует из-за объекта, а объект – это отражение субъекта: двойственность не может существовать, если одно отсутствует; и тогда какой смысл в «объединении», если существует только одно? Когда, таким образом, получено истинное знание посредством необходимой пытливости и понимания, остаётся только то, что невозможно выразить словами. О нем нельзя сказать, что оно одно или его много. Это и не созерцатель, и не созерцаемое, и не субъект, и не объект, ни то, ни другое. Ни единство, ни многообразие на самом деле не могут быть определены как истина: ведь каждый тезис создаёт антитезис. Тем не менее, одно не отличается от «другого»: как волна – это лишь вода, так и браслет не отличается от золота. Точно так же деление не противоречит единству! Все эти теории в отношении единства и многообразия существуют, чтобы развеять тоску: то, что лежит выше этого, является истиной, высшим «я».