Понятие о пространственно-временном континууме

В эпоху Возрождения и на ранних стадиях Нового времени были разработаны современные представления о пространстве и времени (Г.Галилей, Р.Декарт, И.Ньютон и др.). Эти представления сыграли и по сей день играют огромную роль как в развитии культуры, так и в научных, и в обыденных представлениях о структуре повседневности. С ними связано и становление науки современного типа, и рациональное отношение людей к их жизненному окружению.

В самой природе человеческого разума укоренено представление о порядке взаимоотношения отдельных вещей (10. – 128-130).

Пространство и время – общая форма взаимного соотношения, расположения и связи явлений, выражающая взгляды на фундаментальную структуру и мерность мира. Эти понятия выражают сущностную упорядоченность общественной жизни, закономерности существования и развития культуры, взаимосвязь и сосуществование ее субъектов, и в частности, людей, внутреннюю упорядоченность мышления и познания.

Сегодня мы говорим о физическом, экономическом, культурном, информационном, правовом, политическом, социальном и пр. пространствах. Эти термины говорят о взаимосвязанных законах экономики, права, политики, информации, физической вселенной и т.д.

Как известно из курса философии, пространство, это – взаимное расположение явлений, а время – последовательность смены стадий в их развитии. Элементом пространства выступает «протяженность», а времени – «длительность». Для современной культуры понятия пространства и времени обеспечивают главное – возможность рационального, в частности, научного познания мира, и в первую очередь формулирование законов и измерение, оценку и прогноз, именно то, для чего наука и предназначена.

В человеческой культуре представления о пространстве и времени играют большую роль. Они позволяют воспринимать некий порядок и жить в соответствии с ним. Пространство и время организуют жизнь не только с помощью политических и иных институтов, но и через обычай, через традиции они определяют структуру повседневности.

Они не самостоятельно формируют такую структуру, как некие мистифицированные сущности. Упорядоченность жизни люди создают через собственное соучастие в общем творчестве своей природы и поиске собственного бытия, через их молчаливый и неосознаваемый экзистенциальный диалог друг с другом. Люди попросту живут, представляя себе, как это следует делать «здесь» и «сейчас», и порядок образуется через их поступки. Пространство и время как абстрактные формы мирового порядка становятся общими ценностями и предъявляют свои требования к оформлению человеческой деятельности, а деятельность воссоздает и видоизменяет их.

Человечество не во все свои эпохи придерживалось нынешних взглядов на пространство и время.

Так средневековое представление о пространстве и времени зарождается еще в первобытности, развивается в античные времена. Прежде всего, пространство Средних Веков четырехмерно, наряду с привычными для нас длиной, шириной и высотой ему присуще дополнительное измерение: «от низшего к Высшему». Существование такого измерения выдается, например, обратной перспективой в средневековой живописи, благодаря которому картина не является произведением искусства, а сама живопись - не искусство в сегодняшнем понимании, а скорее ремесло, родственное ремеслу плотника или стекольщика. Те прорубают и застекляют окно во двор, а художник делает такое же окно в Царство Божие. Художник откликается на «общественный заказ», выдающий всеобщее понимание людьми себя как непрерывно находящихся под Высшим взором.

Время не видится линейным и необратимым. Все дело в том, что это еще не абстрактный измерительный инструмент, это - длительность человеческой жизни, в нем значителен субъективный момент. Человеческое «Я» не знает своего рождения и физической смерти. Оно, следовательно, никогда не бывает в «завтра» и никогда не было «вчера», для него продолжается непрерывное «сегодня». Жизнь понимается как цепь взаимосвязанных мгновений, объединяющихся в одно длящееся мгновение, из которого, благодаря вере, открывается или не открывается дорога в вечность.

Мы видим три измерения времени: прямое, обратное и как бы «перпендикулярное». Прямое - структура обыденной жизни, направленность в ускользающее завтра. «Перпендикулярное» - из каждого мгновения жизни возможен выход не в следующее мгновение, а сразу в вечность. «Уверуй, и спасешься!» – Утверждает Высший средневековый принцип. Спасешься, пусть даже в последний момент к тебе пришла вера.

Прямое время движется от настоящего к будущему, никогда не имея «вчера». Средневековье как может понимает и пунктуально выполняет Евангельскую максиму, требующую предоставить мертвых делам мертвецов. Бог есть Бог живых. В жизни, чтобы сделать новый шаг, следует отбросить то, что было. Минувшее попросту отбрасывается, оно не прямое субъективное переживание, а совокупность подпирающих человека мертвых условий, жизненных условий, которые человек находит уже готовыми, - скажут позднее К. Маркс и Ф. Энгельс.

Все, создаваемое человеком в своей жизни сразу уходит назад и превращается в такое мертвое материальное условие. К будущему течет прямое, материальное время. А навстречу ему движется время обратное, идеальное: от будущего к настоящему.

Представим себе мастера, собирающегося строить дом, делать колье или меч. У него в мышлении существует образ меча, завершение которого он относит в таинственное «завтра» на два месяца вперед. Он последовательно готовится к встрече с мечом: достает железо, дрова, разжигает огонь в кузнечном горне, качает меха, кует, правит, шлифует. Но он при этом всегда остается в настоящем. А образ меча, того, что недавно был впереди, на его глазах постепенно приближается и принимает зримую форму. «Завтра» пришло в «сегодня», будущее спустилось к нам. «Аз есмь Альфа и Омега», Бог тот, кто был и будет среди нас, формула, заставляющая иудеев напряженно ожидать машиаха, а христиан ждать непременного второго пришествия Христа. Уже у древних греков материя понимается как чистая возможность появления вещей, а творит вещи идея.

Средневековое представление ясно описано уже в «Исповеди» св. Августина (23). В XX веке, особенно в советской литературе, представления Августина принято было трактовать как «субъективное время», т.е. как личное человеческое переживание темпоральности - скорости протекания процессов. Полагалось, что это – личный взгляд на время, а не оно само. Заметим, что по отношению к физической реальности, возможно, так и есть. Но по отношению к социокультурной реальности, которая сама возникает под влиянием деятельности, организованной личным переживанием темпоральности, время Августина и такой же взгляд на пространство оказываются культурообразующими. Так, трудно сомневаться в действенности, а следовательно, в устойчивости и всеобщем для конкретного региона характере юридических законов. В том смысле право вполне объективно, хотя по своему происхождению, оно берет начало в личной субъективности, в сознании, в опыте законодателя. Идея Августина о времени получила окончательное завершение в XVIII веке в концепции И.Канта о пространстве и времени как априорных формах чистого разума и чувственности (24).

Современное представление элиминирует средневековую идею Высшего в силу того, что расстояние от мгновения к вечности не может быть измерено и лишено утилитарно-прагматического смысла. Пространство сразу становится трехмерным (длина, ширина и высота), изотропным (обратимым), движение в пространстве возможно во всех направлениях. У людей складывается представление о пространстве как объективной реальности, а в основу всех взглядов на пространство помещается пространство физическое, именно оно «задает тон» культурному, политическому и т.п. пространствам.

Физическое пространство, и в самом деле, объективная реальность. Но важно понимать, что устроено оно гораздо сложнее, чем это представляется в обыденной жизни. В микромире, на уровне элементарных частиц, одна структура пространства, в макромире (на уровне, сопоставимом с человеком) – другая, в мегамире (в масштабах вселенной) – третья. Что возможно в микромире и непрерывно осуществляется даже в атомарном составе человеческого организма, то невозможно в макромире, например, мгновенное перемещение тел. Что возможно в мегамире – возникновение вселенной из гипотетической сингулярности – в макромире тоже не происходит.

В исследованиях социального или культурного пространства приходится прибегать к другим, не физическим представлениям и к числу измерений иному, чем три. О длине, ширине и высоте, применительно, например, к социальному пространству, и говорить не приходится, ведь, и в самом деле, нелепо выглядит «длина и высота» общества!

Что касается времени, то в новоевропейских взглядах окончательно утверждается мнение о его одномерности и анизотропности (необратимости), о его непрерывном течении от прошлого, через настоящее к будущему, но никак не обратно. Путешествия во времени – расхожий сюжет для фантастических романов. Время, как и пространство, мыслятся в европейской повседневной культуре самостоятельными реальностями и формами общественного бытия, предзаданными откуда-то со стороны. Но они на самом деле не вполне самостоятельны, они – смысловые векторы движения. Путешествовать в прошлое в биологическом смысле, означает повернуть развитие в обратном направлении, для растения, это – стать опять зерном. А в социальном или культурном времени такое путешествие вполне возможно, например, движение в прошлое, это – реставрация монархии или тоталитарной системы в демократической стране.

Новоевропейская наука дошла до представлений о неразрывной взаимосвязи пространства и времени. Время рассматривается как четвертое измерение пространственно-временного континуума. Это можно представить в модели бесконечной и вечной вселенной. Вечность в физическом значении есть реализованность всех возможных состояний. То, что не реализовано в макромире, уже давно завершено в мегамире. Там времени вообще нет, оно для нашего макромира лишь дополнительное направление движения в пространстве вечности.