Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Для детских психологов общим местом стали свидетельства распада сюжетно-ролевой игры, детского сообщества, увеличение случаев инфантилизма и др



На фоне такого состояния дел в детском развитии и образовании предпринимается множество попыток его исправления. Это попытки общей гуманизации отношений взрослых и детей, попытки формирования и восстановления различных видов детских деятельностей и форм общения (например, игры поливозрастного детского сообщества), попытки конструирования нового содержания образования.

Вместе с тем необходимо отметить, что и симптоматика состояния, и программы действий по его изменению являются крайне несистематическими, не имеющими целостного контекста. Необходима гипотеза об основаниях симптомов неблагополучия, задающая базовую проблематику проектирования детской жизни. Без такой гипотезы различные проекты и практические действия выглядят очень ситуативно и реактивно.

Для выработки искомой гипотезы необходимо целостное представление о современном детстве, причем целостное не столько по охвату разных его сторон, сколько по методу мышления. Другими словами, необходимы подход и позиция, с которых современное детство выступит целиком и можно будет утверждать нечто о его состоянии.

Возможность занять такую позицию дает выработанный Д. Б. Элькониным исторический подход к онтогенезу и его гипотеза об историческом происхождении периодов детства. В русле этого подхода была предложена гипотеза о критических периодах в историческом развитии детства — кризисах детства [3], [12]. Эта гипотеза позволяет поставить вопрос о том, какой период в развитии детства — стабильный или критический — переживается в настоящее время в нашей стране, т. е. вопрос о диагнозе состояния детства.

В упомянутой статье [3] было предположено, что один из кризисов детства был описан Д. Б. Элькониным в иной терминологии. Это тот период истории детства, в итоге которого, по гипотезе Д. Б. Эльконина, появилась сюжетно-ролевая игра [3], [14], [15]. Для этого периода была характерна потеря форм участия детей в жизни взрослых и взрослых в жизни детей, потеря формы представленности детям взрослой жизни (т. е. идеальной формы).

Вслед за Л. С. Выготским Д. Б. Эльконин считал, что идеальная форма, образ взрослости, является центральной категорией, задающей целостность детства. Образ взрослости, образ совершенного (идеального) взрослого является единственным способом и опорой представления детьми их будущего. На ясное представление об идеальной форме, в конечном счете, должны опираться и все попытки проектирования детской жизни. Вне такой опоры они теряют смысл. Разумеется, это относится и к проектам развития образования.

Итак, идеальная форма, понятая как образ совершенной взрослой жизни, — та первая категория, в которой схватывается целостность детства и относительно которой определяется, в критическом или стабильном периоде развития находится детство.

Однако же не прости об идеальной форме должен идти разговор, а, по Л. С. Выготскому, о ее отношении к реальной. Только в этом отношении она и определима как совершенная, идеальная.

Считаю важным остановиться на этом положении, несмотря на его кажущуюся простоту и очевидность. Более того, я полагаю, что его развертывание может обнажить тот самый «камень, который презрели строители», причем, на этот раз, «строители» из школы Л. С. Выготского, настаивавшие на положении о «развитии как отношении реальной и идеальной форм». Необходимо понять, что в этой фразе значит слово «отношение» и сделать ударение именно на нем, а не на словосочетании «идеальная форма». И как только будет произведена предложенная переакцентировка, станет ясно, что смысл процитированной фразы вовсе не очевиден. Не очевиден, поскольку идеальная форма — это не просто накопленные человечеством знания, способы, образы и произведения, т. е. все то, что мы называем культурой. Такая точка зрения была бы натуралистичной. Все это еще должно находиться в «отношении», т. е., например, быть противопоставлено как совершенное чему-то иному, должно быть явлено как идеальное. В противном случае слова о потере идеальной формы в кризисе можно понять буквально, как потерю орудий, картин, книг и проч. Но ведь все это есть и находится рядом. Потеряно другое — то, как усматривать и вычитывать. Вот это «то, как» и закодировано в слове «отношение». В нем акцент переносится с готовых, созданных форм культуры и их носителей, на формы явления совершенства, на формы явления взрослости. Идеальность должна выступить, т. е. стать не бытием, а событием — тем, смысл чего состоит в его совершении и явлении. И выступить должна сама идеальность, совершенство какого-либо содержания, а не просто лишь это иное содержание. Говоря словами М. К. Мамардашвили, важно не знание явления, а явление знания [8]. И еще одно высказывание того же автора: «...всякий действительно исполненный акт мысли можно рассматривать как событие (выделено автором. — Б. Э.). Событие, отличное от своего же собственного содержания. Помимо того, что мысль утверждает какое-то содержание, сам факт утверждения и видения этого содержания есть событие. Событие мысли, предполагающее, что я как мыслящий должен исполниться, состояться» [9; 103]. Взрослый и ребенок должны «состояться» в событии идеальной формы, а событие идеальной формы как событие, а не как факт или случай — это и есть событие взросления, событие совершенствования.

Таким образом, второй категорией, которая в рамках культурно-исторического подхода позволяет целостно представить детство, является категория событийности[1]. Можно сказать, что кризис детства — это кризис событийности детско-взрослой жизни[2].

До настоящего времени категория событийности прорабатывалась философами и литературоведами, а не психологами. Так, М. М. Бахтин писал о событии бытия как предмете, который строится и оформляется в художественном произведении [2], а М. Ю. Лотман считал, что событие является основой организации художественного текста. Событийность, по М. Ю. Лотману, связана с переходом из одного в другое смысловое пространство [7]. Например, из реального в чудесный (а можно сказать, и идеальный) мир в мифе или в волшебной сказке. Этот переход выстроен как переход через границу между двумя мирами. Кульминация сказки — преодоление и пересечение этой границы. В мифе и сказке специально подчеркивается невозможность ее преодоления без метаморфозы и чуда [6; 535—567], без перевоплощения и преображения героя.

Реальный и совершенный мир, граница между ними и специальное действие — метаморфоза как способ преодоления границы — образуют структуру событийности. На мой взгляд, эта структура может быть положена и в основу понимания отношений между реальной и идеальной формой в развитии ребенка. Разумеется, опираясь на материал психологии развития, можно уточнить понятие событийности, но такое уточнение не является задачей данного текста. Достаточно указать на то, что в действии по построению событийности, действии по явлению совершенства должно строиться противопоставление совершенного и реального и преодоление границы между ними.





Дата публикования: 2014-12-10; Прочитано: 223 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.005 с)...