Особый смысл деятельности, имеющий свое основание в будущем, является первым и основным психологическим новообразованием в истории детства

Последующая история складывается достаточно драматично. Еще большее усложнение средств производства, расширение и углубление сфер духовной жизни (ритуалов, мистерий, мифов, тотемов и др.), ее облечение в таинственную мистическую форму — все это приводит к дальнейшему отделению жизни детей от жизни взрослых[2]. В силу этого упражнение теряет смысл, а следовательно, теряет смысл и та идеальная форма, которая ранее успешно организовывала детскую деятельность. Положение детей в обществе изменяется и объективно, и субъективно. Отношения взрослых друг с другом начинают строиться по-другому, чем их отношения с детьми. Появляются запреты: детям запрещается входить в определенные сферы жизни, они как бы выталкиваются из этих сфер.

Такая негативная (не в этическом, а в логическом смысле) форма общности взрослых и детей оборачивается вполне определенными положительными сторонами: во-первых, возникает специфически детское сообщество; во-вторых, это сообщество, не будучи непосредственно включено во взрослую жизнь, тем самым находится перед этой притягательной для него жизнью. Лишь теперь появляются условия моделирования в детском сообществе отношений взрослых. В-третьих, появляются особые посредники между детской и взрослой частями общества, носители и представители будущего детей — это старшие дети и старики, находящиеся на границе или над границей между детством и взрослостью. Именно таким путем в истории возникает особая стадия развития детей, появляются новые смыслы, ведущие их жизнь, новый способ их осуществления, т.е. новая ведущая деятельность — ролевая игра.

Поскольку, по гипотезе Д.Б. Эльконина, в истории эта новая деятельность не надстраивается над предыдущей, не эволюционирует из нее, а вклинивается в процесс жизни, ее осуществление связано с переосмыслением детской жизни взрослыми и самими детьми, с переломом, а значит — с критическим, неэволюционным переходом к новому содержанию. Это переосмысление в истории детства могло длиться (как мы уже отмечали — см. сноску 2) тысячелетия, а в современном детстве длится примерно год. Так, в истории детства строится тот закон, который, согласно Д.Б. Эльконину, определяет ход современного онтогенеза. Эмансипация, отделение детей от взрослых есть одновременно и построение новой связи с ними.

В проведенном анализе мы хотели бы выделить следующие положения:

Место ребенка в обществе не является исторически неизменным, и, следовательно, его сегодняшнее положение есть результат определенного развития, а не исходное основание для выделения законов этого развития.

2. Изменение места ребенка в обществе необходимо связано с появлением новых посредников между детьми и взрослыми, новых смыслов и задач, имеющих свои основания в будущем детей. Именно поэтому «проработка» детьми этих смыслов есть ведущая деятельность, определяющая систему отношений взрослых и детей.

Поскольку в истории этапы освоения новых смыслов и задач не надстраиваются над предыдущими этапами, а вклиниваются в их течение, процесс жизни современного ребенка оказывается не эволюцией, а собственно развитием — сменой оснований осмысления мира. Развитие определяется не вызреванием нового периода внутри старого, а изживанием и преодолением, снятием его.