Культура штрихованной керамики

Большая часть средней Белоруссии в раннем желез­ном веке была занята культурой штрихованной кера­мики, впервые выделенной в 20—30-е годы А. Н. Ляв-данским.

Наиболее характерной чертой культуры является весьма своеобразная «орнаментация» сосудов: внеш­ние, а иногда и внутренние поверхности их покрыва­лись сплошной штриховкой пучком соломы или травы по необожженной глине. Направление штрихов в целом беспорядочное, хотя можно отметить преобладание вертикальной и диагональной штриховки. Эта особен­ность керамики настолько заметна и устойчива, что позволила не только легко определить ареалы культу-

@ Э. М. Загорульский 81

ры, но и дала название самой археологической куль­туре.

В своем чистом, неосложнённом другими культура­ми виде область «штрихованной керамики» вписывает­ся в следующие границы: на севере — верховья рек Диены, Ушачи, Улы, Березины; на востоке — течения рек Друти и Усях-Бука до низовьев Березины. На юге граница поворачивала к городам Слуцку и Клецку.

Фрагменты штрихованной керамики.

Западная граница культуры проходила приблизитель­но по Неману. Памятники штрихованной керамики имеются в Литве и в несколько своеобразном вариан­те — в Латвии и Эстонии [18].

За пределами этой основной области культура штри­хованной керамики встречается в смешении с памятни­ками других культур, что объясняется, с одной сторо­ны, нестабильностью границ между различными куль­турами, с другой — взаимовлиянием их друг на друга.

Исследование городищ со штрихованной керамикой началось в 20—30-е годы. Наиболее крупные раскопки до войны были проведены на Банцеровском городище под Минском, где вскрыто свыше 200 кв. м площади. Меньший масштаб имели раскопки на Черкасовском и Германовском городищах под Оршей и городище возле д. Селище под Слуцком. В 1948—1955 гг. прове-

дены обследования и раскопки на городищах Лабенщи-на, Збаровичи, Новоселки, Киния, Старая Рудица, Ка-чановичи, Августово, Некасецк, Вязынка, Малышки и Каменка.

Вопрос о хронологии памятников культуры штри­хованной керамики еще не вполне разработан. По мне­нию основного исследователя этой культуры А. Г. Мит-рофанова, наиболее ранние памятники пока датируют­ся III—II вв. до н. э., что отнюдь не исключает пред­положения о более древнем возрасте культуры в целом. Возможно, по времени возникновения она синхронна милоградской. Поздние памятники культуры штрихо­ванной керамики относятся к IV—V вв. н. э. [18].

Культура штрихованной керамики пока известна только по поселениям. Они были укрепленные и неук­репленные. Археологически изучены городища, распо­лагавшиеся на естественно защищенных мысах, отдель­ных холмах, на крутых берегах рек и озер.

Замечено, что на раннем этапе существования куль­туры городища не имели искусственных оборонитель­ных сооружений в виде валов и рвов. Примером может служить одно из самых ранних городищ этой культу­ры — Августовское. Однако вполне возможно, что по краю городища обносились деревянной оградой. Следы такой стены были обнаружены при раскопках городи­ща в Вязынке [17].

Позже стали сооружаться валы и рвы, окружавшие поселение иногда в несколько рядов. Валы устраива­лись на площадке городища, внизу у его подножья или на склонах. На гребне вала иногда сооружалась дере­вянная стена из толстых горизонтальных бревен, за­крепленных между вертикальными столбами.

В пределах основной области распространения куль­туры до сих пор не обнаружены погребальные памят­ники, синхронные поселениям.

По наблюдению А. Г. Митрофанова, городища куль­туры штрихованной керамики располагались группами по 2—4 поселения в каждой. По-видимому, каждая группа принадлежала отдельному роду. В ранних по­селениях жилые постройки возводились по краю пло­щадки городища. В центре располагались хозяйствен­ные сооружения. Во II—III вв. н. э. жилая застройка производится также и в центральной части поселений

б* 83

[19]. Характерным для культуры типом жилища был большой наземный деревянный дом, разделенный на несколько помещений, площадью 22—25 кв. м.

Весьма своеобразный план имело большое жилище, обнаруженное Митрофановым на городище Вязынка. Оно состояло из трех неодинаковых помещений. Самым крупным было южное помещение, имевшее длину не

Остатки наземных жилищ на городище Малышки. (Рас­копки А. Г. Митрофанова.)

1 — очаги; 2 — глиняная обмазка стен; 3 — ямы от столбов.

менее 11,0 м и ширину — 4,4 м. К северной стене его вплотную примыкали еще два помещения. Северо-за­падное имело размеры 5,2Х5,0 м, северо-восточное— 6,3Х5,0 м.

Большие прямоугольные постройки (18Х7 м) Ма-лышкинского городища строго членились на четыре приблизительно одинаковых помещения.

Конструкция стен, по-видимому, была различна. На Збаровичском городище основу стен, по мнению Мнт-рофанова, составляли вертикальные столбы, служив­шие также опорой перекрытия.

На других памятниках отсутствие достаточного ко­личества столбовых ям вдоль стен построек дает осно-

вания предполагать иной характер приемов домострои­тельства. Очень возможно, что из поселений культуры штрихованной керамики происходят древнейшие в Белоруссии постройки срубного типа.

Примечательной особенностью построек культуры штрихованной керамики является часто обнаруживае­мое обмазывание стен глиной. Остатки глиняной обмаз-

Остатки построек на городище Малышки.

ки с отпечатками дерева в некоторых случаях дают точный план исчезнувших построек. В этом смысле осо­бый интерес представляет замечательный комплекс идеально спланированных построек, вскрытый раскоп­ками Митрофанова на городище Малышки. По-видимо­му, все помещения внутри большого малышкинского дома были жилыми, так как в них обычно удается проследить остатки открытых очагов, сохранившихся местами чуть ли не в своем первоначальном виде. Кон­струкция очагов была очень устойчивой: несколько приподнятый край из камня или глины придавал оча­гу круглую или овальную форму длиной 1,4—1,5 м, шириной 1,2—1,3 м.

Внутренняя планировка жилищ отличалась большой стабильностью. Так, в жилищах Малышкинского горо­дища в каждом помещении обнаружено по 3—4 очага, которые за время долгого существования построек бы-

Железный топор (1), серпы (2. 3) и наконечник копья (4) из поселений культуры штрихованной керамики. (Раскопки А. Г. Митрофанова.)

ли последовательно возведены точно один над другим. Внутри некоторых жилищ на уровне очагов встреча­лись площадки из выложенных в один ряд камней, многие из которых были расколоты и сильно обож­жены.

Скопления камней в поселениях штрихованной ке­рамики — явление довольно обычное. Особенно много их по краям площадок городищ.

Почти на каждом исследованном городище обнару­живаются следы обработки железа. На поселениях близ Лабенщины, Свидна, Кимии и других были най­дены остатки домниц. На Вязынковском городище вы­явлены обломки глиняных печей-горнов. Несколько ям, обмазанных глиной и заполненных шлаками, встрече­но на Малышкинском городище. Многочисленные кус­ки шлаков, как правило, фиксируются при раскопках почти каждого поселения. Железные изделия представ­лены топорами, зубилами, серпами, ножами, шильями, иглами, наконечниками копий, дротиков и стрел, пряж­ками, фибулами, булавками.

В значительно меньшей степени было развито брон-золитейное дело. Изделий из бронзы найдено сравни­тельно немного. Есть основания полагать, что многие украшения и бытовые вещи изготовлялись на месте. Об этом свидетельствуют находки льячек, тигельков и фрагменты литейной формы.

Очень своеобразен керамический материал. По фор­ме сосуды распределяются на несколько типов. Особен­но распространены горшковидные сосуды с прямым или несколько отогнутым наружу краем венчика, выпук­лым туловом и плоским дном, украшенные, помимо штриховки, ямочными вдавлениями по плечику в го­ризонтальный ряд или треугольниками, а также остро­реберные сосуды, часто с защипами, насечками, нарез­ными линиями или ямочными вдавлениями в верхней части. Известны также сосуды баночной формы и гор­шковидные со слабо выраженными плечиками. Послед­ние два типа А. Г. Митрофанов считает присущими позднему этапу культуры. Возможно, они развились из предшествующих более ранних форм.

Очень важно отметить, что, по наблюдениям А. Г. Митрофанова, территориально различные типы посуды, особенно первых двух форм, распределяются неодинаково. Для западных районов культуры харак­терны горшковидные сосуды с прямым или отогнутым венчиком, для восточных — острореберные.

Основу хозяйства носителей культуры штрихован­ной керамики составляло подсечное земледелие, ору-

дия которого представлены железными топорами и сер­пами. Часты находки каменных зернотерок. На ряде городищ (Банцеровское, Збаровичское и др.) были най­дены обугленные остатки пшеницы, проса, бобов, го­роха и вики.

Но подсечное земледелие не всегда было надежным источником существования. Поэтому значительное ме­сто в хозяйстве обитателей городищ занимало ското­водство и охота. Анализ костных материалов, обнару­женных при раскопках поселений культуры штрихо­ванной керамики, показывает развитость этих видов хозяйства. Население разводило коров, свиней, лоша­дей, овец. Однако отсутствие хороших пастбищ в лесах ограничивало возможности развития домашнего ското­водства, поэтому в составе стада преобладала свинья. Возможно, что свинья была здесь первым, после соба­ки, одомашненным животным [24].

Сравнение видового состава домашних и диких жи­вотных на более ранних и более поздних поселениях свидетельствует о постепенном возрастании значения скотоводства. Так, если на городище Лабенщина до­машние животные составляли одну треть по отношению ко всем определенным по остаткам животным, то на более поздних памятниках Кимии и Новоселках их бы­ло половина.

Происхождение и исторические судьбы культуры штрихованной керамики еще не вполне ясны. Этот воп­рос требует дальнейшего изучения. Основная трудность состоит в том, что почти не исследованы памятники предшествующей поры. Тем не менее ряд свидетельств дает основание предполагать, что культура штрихован­ной керамики сложилась на местной основе и автох-тонна по своей природе. Очень характерный элемент в культуре — покрытие сосудов штриховкой, очевидно, восходит еще к эпохе неолита или бронзы.

К середине I тысячелетия н. э. жизнь на городищах прекращается. По наблюдениям А. Г. Митрофанова, многие поселения погибли в пламени пожара. На тер­ритории, некогда занятой культурой штрихованной ке­рамики, распространяются памятники иного культур^-ного облика, не обнаруживающие пока преемственной связи со своими предшественниками.

Значительно определеннее решается вопрос об этни-

ческом характере культуры. Племена штрихованной керамики занимали территорию, на которой распрост­ранены гидронимы, восходящие к балтийским языкам. Это обстоятельство вместе с отмеченным фактом отсут­ствия преемственной связи с последующими культура­ми славянского круга свидетельствует о принадлежно­сти племен культуры штрихованной керамики к груп­пе народов, говоривших на балтийских языках. Но по­пытка связать их с исторически известными племена­ми пока вызывает споры. Большинство исследователей связывают их с восточнолитовскими племенами [25]. Возражая против этой точки зрения, Ф. Д. Гуревич ука­зывает на несовпадение территории культуры штрихо­ванной керамики с ареалами распространения культу­ры восточнолитовских курганов IV—V вв. н. э. и на отсутствие преемственности между материалами курга­нов и поселений «штриховиков». По ее мнению, бе­лорусские памятники со штрихованной керамикой принадлежали неизвестным нам балтийским племенам, постепенно исчезнувшим в результате славянской коло­низации [4]. Но население не ушло и не было истреб­лено. Как показали очень интересные исследования В. В. Седова, в курганах древнерусского времени XI — XIII вв., расположенных на территории, некогда заня­той культурой штрихованной керамики, распространен широколицый антропологический тип, близкий к антро­пологическому типу современного населения Литвы и Латвии. В этом он усматривает одно из доказательств ассимиляции славянами древнего балтийского населе­ния [26].

Зарубинецкая культура ^'^с/

На рубеже нашей эры вся южная и значительная часть восточной Белоруссии вошла в сферу распрост­ранения памятников зарубинецкой культуры, назван­ной так по бескурганному могильнику у с. Зарубинцы Переяслав-Хмельницкого района Киевской области, впервые раскопанному и изученному украинским ар­хеологом В. В. Хвойкой в 1899 г. Территориально куль­тура охватывает все поречье Припяти и ее прито­ков, Верхнее и Среднее Поднепровье в пределах зна­чительной части Смоленской, Могилевской, Гомельской

и Киевской областей, бассейны Сейма и Десны, смы­каясь на западе с очень близкой ей пшеворской куль­турой, распространенной на большей части Польши. По существу зарубинецкая и пшеворская культуры не имеют четко выраженной разделяющей их границы, переходя постепенно одна в другую. Известно свыше ста зарубинецких памятников — поселений и могиль­ников, но исследованы пока немногие, хотя сама куль­тура представляет исключительный интерес с точки зрения славянской проблематики.

Для установления абсолютной хронологии заруби­нецкой культуры основной материал дают бронзовые и железные фибулы, которые обычно называют латен-скими, хотя, как справедливо отмечается исследовате­лями этих предметов, основная масса их имеет местное происхождение [З].

Наиболее ранняя фибула латенского типа, найден­ная в с. Велемичи I Давид-Городокского района Брест­ской области (фибула с шариками), датируется концом II — началом I в. до н. э. Остальные относятся к Т в. до н. э. и I в. н. э. В рамки II в. до н. э.— I в. н. э. укладываются и остальные вещи из зарубинецких ком­плексов. В этом диапазоне, очевидно, следует опреде­лять и хронологию зарубинецкой культуры в целом.

Поселения зарубинецких племен на территории Белоруссии представлены городищами и селищами. Исследование зарубинецких городищ показало, что в основе подавляющего большинства их лежат мило-градские слои. Таким образом, зарубинецкие племена заняли городища, построенные их предшественника­ми [28].

Жилища обитателей зарубинецких поселений пред­ставляют собой наземные, прямоугольного плана до­ма площадью 20—25 кв. м. Основу стен составляли вкопанные в землю столбы, пространство между ко­торыми заполнялось бревнами или плетнем, обмазан­ным глиной. Встречаются также небольшие полузем­лянки. И те и другие имеют внутри каменные или гли­нобитные очаги довольно примитивной конструкции.

Могильники зарубинецкой культуры относятся к типу памятников «полей погребений». Располагались они вблизи поселений преимущественно на высоком плато. Покойника сжигали, а остатки кремации по-

гребали в неглубоких, обычно удлиненных ямах. В мо­гилы клали глиняные сосуды с пищей и некоторые вещи — копья, ножи, украшения. В обряде наблюда­ются некоторые вариации: в одних случаях остатки сожжения ссыпались прямо в яму, в других — поме­щались в сосуд. Различались между собой по разме­рам, а иногда и по ориентировке могильные ямы.

«Поля погребений» не имеют никаких внешних признаков на поверхности и обнаруживаются, как

План и разрез зарубинецкого жилища. (Горошков. Заштри­хованы ямы от столбов.)

План и разрез погребения зарубинецкой культуры. (Во­ронине. Раскопки Ю. В. Ку-харенко.)

правило, при случайных земляных работах или спе­циальных поисковых раскопках. Но можно предпола­гать, что первоначально погребения имели какие-то от­личительные знаки. В пользу такого предположения говорит тот факт, что даже на могильниках, насчиты­вающих несколько сотен захоронений, в редчайших случаях одно погребение нарушает другое.

Керамика зарубинецких племен представлена тре­мя устойчивыми формами сосудов. Это высокие горш­ки или кувшины среднего размера, миски и неболь­шие сосуды в виде кружек с ручками. Все они вы­леплены от руки. Значительная часть керамики имеет вылощенную поверхность. При этом лощеной посуды

больше на могильниках и меньше на поселениях. Керамика из могильников имеет нарядный «столо­вый» вид, отличаясь от обычной грубоватой «кухон­ной» посуды поселений.

Горшки имеют отогнутый наружу венчик, яйцевид­ное тулово и сравнительно узкое плоское дно. Наибо­лее широкая часть находится на ^з высоты. Высота

Погребение в Чаплине.

сосуда обычно превышает его ширину. Некоторые со­суды имели украшением налепной валик с защипами, опоясывавший наиболее широкую часть сосуда. При­близительно у половины горшков по краю венчика на­носились насечки, вдавления или защипы. Украше­ния чаще представлены на больших сосудах, служив­ших хранилищами припасов и составлявших, по-видн-мому, часть обстановки жилища [29].

Миски, как правило, тщательнее вылащивались, но по форме были более однообразны. Для рубежа и на­чала нашей эры характерны реберчатые миски. Ран­ние образцы имеют более плавные очертания.

Культура зарубинецких племен принадлежит к культурам развитого железного века. Следы железо-обработки обнаруживаются почти на всех поселениях. Из железа изготовлены орудия труда, оружие, пред­меты убора и украшения,

Широко развита была также обработка цветных металлов, которые шли главным образом на украше­ния и предметы убора.

При сравнении хозяйства зарубинецких племен с хозяйством их соседей очень ярко выступает земле­дельческий характер культуры. Археологическим сви­детельством этого являются частые находки неболь-

Сосуды зарубинецкой культуры.

ших железных серпов и ручных зернотерок. Культи­вировались, по-видимому, просо, пшеница и ячмень.

Зарубинецким племенам были известны все основ­ные виды домашних животных: свиньи, крупный и мелкий рогатый скот, лошади.

Охота и рыбная ловля, хотя и были занятиями второстепенными, продолжали играть существенную роль в хозяйстве.

На основании наблюдающихся различий в приемах домостроительства, форм могильных ям, характера распространения различных погребальных обрядов, а также различий в составе и типах вещей Ю. В. Куха-ренко выделяет три локальные группы зарубинецких памятников: полесскую, верхнеднепровскую и средне-днепровскую [5].

Наиболее исследованным зарубинецким памятни­ком, дающим яркое представление о культуре в целом,

больше на могильниках и меньше на поселениях. Керамика из могильников имеет нарядный «столо­вый» вид, отличаясь от обычной грубоватой «кухон­ной» посуды поселений.

Горшки имеют отогнутый наружу венчик, яйцевид­ное тулово и сравнительно узкое плоское дно. Наибо­лее широкая часть находится на '^г/з высоты. Высота

Погребение в Чаплине.

сосуда обычно превышает его ширину. Некоторые со­суды имели украшением налепной валик с защипами, опоясывавший наиболее широкую часть сосуда. При­близительно у половины горшков по краю венчика на­носились насечки, вдавления или защипы. Украше­ния чаще представлены на больших сосудах, служив­ших хранилищами припасов и составлявших, по-види­мому, часть обстановки жилища [29].

Миски, как правило, тщательнее вылащивались, но по форме были более однообразны. Для рубежа и на­чала нашей эры характерны реберчатые миски. Ран­ние образцы имеют более плавные очертания.

Культура зарубинецких племен принадлежит к культурам развитого железного века. Следы железо-обработки обнаруживаются почти на всех поселениях. Из железа изготовлены орудия труда, оружие, пред­меты убора и украшения.

Широко развита была также обработка цветных металлов, которые шли главным образом иа украше­ния и предметы убора.

При сравнении хозяйства зарубинецких племен с хозяйством их соседей очень ярко выступает земле­дельческий характер культуры. Археологическим сви­детельством этого являются частые находки неболь-

Сосуды зарубинецкой культуры.

ших железных серпов и ручных зернотерок. Культи­вировались, по-видимому, просо, пшеница и ячмень.

Зарубинецким племенам были известны все основ­ные виды домашних животных: свиньи, крупный и мелкий рогатый скот, лошади.

Охота и рыбная ловля, хотя и были занятиями второстепенными, продолжали играть существенную роль в хозяйстве.

На основании наблюдающихся различий в приемах домостроительства, форм могильных ям, характера распространения различных погребальных обрядов, а также различий в составе и типах вещей Ю. В. Куха-ренко выделяет три локальные группы зарубинецких памятников: полесскую, верхнеднепровскую и средне-днепровскую [5].

Наиболее исследованным зарубинецким памятни­ком, дающим яркое представление о культуре в целом,

Орудия труда зарубинецкой культуры:

ножи (Л 7, «), серпы (4—6), острога (2), рыболовный крючок (5) топор (9), зернотерка (10).

является археологический комплекс у д. Чаплин Ло-евского района Гомельской области, состоящий из го­родища, селища и могильника. Раскопки там были на­чаты в 1951 г. П. Н. Третьяковым и Ю. В. Кухаренко и позже продолжены Л. Д. Поболем.

Городище расположено на продолговатом мысу высокого коренного берега Днепра, образовавшемся в устье небольшого оврага. С напольной стороны сохра­нился вал высотой около 3 м и заплывший ров. Пло­щадка городища, возвышающаяся над уровнем поймы.на 15—16 м, имеет размеры 75х65 м.

За все годы исследована площадь 1744 кв. м. Мощ­ность культурного слоя колеблется от 0,25—0,30 м до 0,80—1,00 м. Раскопками выявлены сотни больших и малых ям от столбов жилищ, хозяйственных сооруже­ний и т. д. Бесконечные перекапывания земли обита­телями городища привели к смешению вещей. По­этому расчленить во времени культурные напластова­ния оказалось невозможным. Правда, в отдельных мес­тах удалось обнаружить неповрежденный культурный слой дозарубинецкого времени, принадлежащий к ми-лоградской культуре. Зарубинецкие племена исполь­зовали городище, сооруженное до них милоградским населением. Они «отремонтировали» древние оборони­тельные сооружения, расширили вал и подняли его. Даже теперь он возвышается над древним милоград­ским валом более чем на 1 м. По краю площадки го­родища был поставлен частокол из массивных бревен, от которого сохранился ряд ям диаметром 0,3—0,4 м, вырытых на расстоянии 0,1—0,4 м друг от Друга.

В застройке площадки городища наблюдается опре­деленная система, выдерживавшаяся по традиции в течение всей долгой жизни городища. В центральной и западной частях поселения располагались жилые сооружения, южная и восточная окраины были изры­ты ямами, погребами колоколовидной формы. Поселок состоял приблизительно из 25—30 жилищ.

Жилища в своем подавляющем большинстве ока­зались наземными, площадью в 16—24 кв. м. Несмотря на сравнительно плохую сохранность их остатков, конструкция домов выявляется четко. Основу стен со­ставляли вертикальные столбы, вкопанные в землю на расстоянии 1—2 м друг от друга. В бревнах-стояках,

очевидно, выбирались пазы, в которые впускались го­ризонтальные жерди с подтесанными концами. Такие приемы домостроительства были известны на террито­рии Белоруссии и в позднейшее время. Следов обма-зывания глиной на Чаплинском городище не обнару­жено.

Булавки и застежки из памятников зарубинецкой куль­туры.

В разбросанных по городищу ямах колоколовидной формы хранились мясо, рыба, возможно, молоко, тво­рог, сыр. Однако 80% таких ям не дали никаких на­ходок. Вполне допустимо предположение, что в них хранили корнеплоды, в частности репу, известную в Восточной Европе с древних времен [29].

О занятиях населения обработкой металла свиде­тельствуют находки обломков небольших криц и куз­нечных шлаков. Найдены железные топоры-кельты с

прямоугольной в сечении втулкой, в которой закрепля­лась коленчатая рукоятка. По форме они имеют много общих черт с топорами из раннелатенских памятников Средней Европы. На одном топоре можно легко про­следить технику его изготовления. Сначала отдельно выковывались втулка и лезвие. Затем они проковкой соединялись вместе.

Найдено несколько железных ножей. Ранние из них имеют так называемую горбатую спинку.

О значительной роли земледелия в хозяйстве оби­тателей городища свидетельствуют железные серпы, составляющие 20% всех найденных здесь железных орудий.

Браслеты.

Из других железных предметов следует отметить рыболовные крючки, наконечники стрел, различные острия, булавки, фибулы среднелатенской схемы.

Изделия из бронзы преимущественно изготовляли на месте. На городище найдено несколько глиняных тиглей, льячков и литейных форм, кусочки бронзы и обрывки бронзовой проволоки. Из бронзы делали укра­шения: булавки, аналогичные по типу железным (не­которые имели 5-видный завиток), браслеты, височные кольца, подвески и пронизки. В нескольких местах 'были найдены маленькие клады бронзовых украше­ний. Один состоял из двух браслетов и трех височных колец. В другом имелись железная фибула, бронзовое височное кольцо и три пронизки, входившие, вероятно, в состав ожерелья из 50 стеклянных и пастовых бус различного цвета и формы.

Изделий из кости и камня найдено сравнительно немного. Костяными были некоторые проколки, воз­можно, иглы для вязания, гребни. Из камня делались

7 Э. М. За горульский

прежде всего зернотерки. Их найдено свыше десятка.

Среди обычной и очень разнообразной посуды ин­тересную находку представляет сосуд для приготовле­ния сыра. В нижней части его стенок, около самого дна, были сделаны сквозные отверстия 0,4—0,5 см диаметром, шедшие в два ряда. В дне сосуда имелось также сквозное отверстие около 2 см диаметром.

Особую и очень многочисленную группу находок составляют глиняные пряслица. Самой распространен­ной их формой является биконическая. Для пряслиц характерна богатая и разнообразная орнаментация, преобладающим мотивом которой является ряд за­штрихованных или заполненных наколами треуголь­ников. Такой орнамент был распространен на глиня­ных сосудах среднеднепровской культуры эпохи брон­зы. По мнению П. Н. Третьякова, в этом можно видеть отражение каких-то генетических связей зарубинецкой культуры с культурой местного населения предшест­вующей эпохи [29].

В 100 м к северо-западу от городища на коренном берегу Днепра располагался обширный могильник [10, 21]. Обнаружить его помогли местные жители, рассказавшие, что при рытье канавы здесь находили глиняные сосуды.

По масштабу изученности Чаплинский могильник оказался самым крупным «полем погребений». В нем раскопано около 300 погребений, располагавшихся равномерно по всему могильнику на расстоянии от 1 до 10 м друг от друга. Во всех погребениях присут­ствует только один обряд — трупосожжение. Обломки пережженных костей ссыпались прямо на дно погре­бальной ямы. Количество таких костей разное — от единиц до сотен. Преобладают обломки больших ко­нечностей. Средняя глубина погребальных ям — 0,50— 0,75 м. Абсолютное большинство ям имеет овальную в плане форму длиной около 2 м и шириной до 0,75 м. Ямы, как правило, имеют устойчивую ориентировку с северо-запада на юго-восток. Кости тщательно очища­лись от остатков костра и складывались кучкой чаще всего в центре ямы. Вместе с ними, обычно сверху, клались различные вещи: ножи, украшения, наконеч­ники копий. Почти все они носят на себе следы пре­бывания в огне. Рядом с костями на дно ямы стави-

лись глиняные сосуды—миски и горшки. Помещались они преимущественно в северо-западной части ямы.

Небольшую группу погребений составляют захоро­нения в круглых ямах. В некоторых погребениях не обнаружено остатков кремации. Приблизительно деся-' тую часть составляли погребения, в которых либо совсем не было вещей, либо они были представлены облом­ками глиняных сосудов.

В целом могильник дал ис­ключительно много самых разнообразных предметов. Здесь было найдено только це­лых сосудов 277 штук. Это бы­ли в основном типичные зару-бинецкие горшки, миски, мел­кие сосуды, плоские, круглые крышки. Поверхность сосудов сглажена или вылощена. По­давляющее число их имеет темно-коричневый цвет. Най­дены также черные лощеные. сосуды.

Много найдено предметов украшения и домашнего оби­хода. Особую группу находок составляют фибулы, относящиеся к двум основным схемам: среднелатен-ской и позднелатенской. Каждая из схем в свою оче­редь распадается на несколько типов. Всего фибул латенских схем в Чаплинском могильнике найдено 119 штук. Многие типы фибул имеют определенную дату бытования. Это делает их наиболее важными да­тирующими находками. Распределение погребений Чаплинского могильника по типам фибул, которые их сопровождают, дает возможность рассматривать весь громадный вещевой материал могильника в хроноло­гическом развитии. Хотя фибулы широко распростра­нены за пределами области зарубинецкой культуры, можно утверждать, что все основные их типы, найден­ные в Чаплинском могильнике, за исключением ис­ходного среднелатенского, происходят из Придне­провья.

Зарубинецкие фибулы.

Орудия труда и предметы домашнего обихода пред-

7* 99

ставлены 3 топорами-кельтами, 16 ножами, 4 шилья­ми, 2 иглами, 3 пряслицами, 22 огневами. Но осо­бенно многочисленны украшения. Среди них 24 брас­лета, 11 височных колец, 30 колец и перстней, 79 не­больших колечек и пронизок, 1163 целых стеклянных бус и не менее 1000 спекшихся. Из оружия найдены 14 наконечников копий и 1 наконечник стрелы. Мо­гилы были явно неравнозначны по количеству содер­жавшихся в них находок. Выделяются погребения бо­гатые, средние и бедные. В этом можно видеть отра­жение имущественного расслоения среди обитателей Чаплинского городища.

По совокупности датирующих находок Чаплинэкий могильник не выходит за хронологические рамки II в. до н. э.— I—II вв. н. э.

Обширный вещевой материал, добытый раскопками поселения и могильника в Чаплине, убедительно сви­детельствует о высоком уровне зарубинецкой культу­ры. Застройка городища и характер находок менее всего соответствуют быту обычной большесемейной об­щины. Всего вероятнее, общественные отношения оби­тателей Чаплинского поселка следует рассматривать как переходные от патриархальной большесемейной общины к сельской общине с развивающимися семей­ными началами и заметными признаками имуществен­ного неравенства [29].

Чаплинский археологический комплекс не единст­венный хорошо исследованный памятник зарубинец­кой культуры на территории Белоруссии.

В Полесье было частично раскопано еще несколько зарубинецких могильников. Один из них находится у д. Велемичи в низовьях р. Горыни. На нем вскрыто 136 погребений, 125 из них относятся к зарубинецкой культуре, остальные к более позднему времени [9].

Три зарубинецких погребения были совершены по обряду трупоположения, хотя в них найдены не пол­ные скелеты, а только обломки черепов. 13 погребений не имели остатков костей. В 6 погребениях обломки пережженных костей были ссыпаны в глиняные урны. Остальные захоронения совершены в обычной заруби­нецкой манере: тщательно очищенные от погребаль­ного костра остатки пережженных костей ссыпались на дно ямы. Сверху или рядом с ними складывались

вещи. Вещей много. Больше всего керамики, представ­ленной лепными горшками, мисками и маленькими сосудами в виде стопок. Цвет керамики — темно-ко­ричневый. Большая часть сосудов вылощена или тща­тельно заглажена. Из металлических предметов боль­шую группу, как обычно, составляют фибулы латен-ских типов. Одна из фибул среднелатенской схемы, украшенная двумя шариками на спинке, дает раннюю дату погребения — II в. до н. э. Из украшений най­дены большие бронзовые булавки с кольцевыми или плоскоспиральными головками, бронзовые трапецие­видные подвески, кольца, стеклянные бусы. Очень интересна большая бронзовая шейная гривна. Другие категории вещей представлены единичными находка­ми: 2 ножа, одно пряслице, один наконечник копья и др. Можно особо отметить найденный в одном из погребений обломок явно привозного кельтского сосу­да, сделанного на гончарном круге и покрытого гра­фитом.

Рядом с могильником расположено зарубинецкое поселение, на котором обнаружены слегка углублен­ные жилища. Недалеко от него находятся еще два по­селения и около каждого свой могильник (Велемичи II и Велемичи III). На одном из них (Велемичи II) на небольшой площади было обнаружено 35 погребений. За исключением двух, все они зарубинецкие, содер­жащие материал, аналогичный могильнику Велеми­чи I. И тот и другой могильник можно датировать второй половиной II в. до н. э.— I в. н. э. [9].

Еще один зарубинецкий могильник был частично исследован возле д. Воронико Туровского района Го­мельской области. В нем раскопано 50 погребений. Обряд захоронения — трупосожжение. В двух погре­бениях остатки кремации были положены в урны, в остальных высыпаны в ямы. Большинство ям имеет вытянутую овальную форму и ориентировано с запада на восток. Бросается в глаза такая деталь в погребаль­ном обряде, как помещение остатков сожженного в восточном краю ямы. Глиняные сосуды ставились на некотором расстоянии к западу от них. В большей части погребений встречается сразу по три сосуда:

горшок, миска и кружка. Датируется могильник тем же временем, что и в Велемичах.

Зарубинецкая культура оказала заметное воздейст­вие на соседние культуры, испытав в свою очередь их культурное влияние на себе. Распространившись на территории Белоруссии в милоградской среде, зару-поглотили культуру своих предшественни­ков. Прежнее населе­ние в какой-то мере смешалось с приш­лым, передав ему не­которые элементы сво­ей культуры. Так, гудя по исследованиям Чаплинского и Мохов-ского II городищ, в зарубинецкое время широко были распро­странены характерные для милоградской культуры типы гли­няных пряслиц. В некоторых погребах-ямах было зареги­стрировано совместное нахождение обломков милоградской и зару-бинецкой керамики. Замечается некоторая преемственность в раз­витии форм сосудов.

Предметы вооружения из заруби-нецких памятников.

Материалы из рас­копок городища «Барсучья Горка» на Могилевщине свидетельствуют о некотором влиянии зарубинецкой культуры на культуру штрихованной керамики, хотя это влияние ощущается пока только в пограничных областях. Более значительное воздействие испытали на себе племена, обитавшие к северо-востоку и востоку от зарубинцев. В Смоленском Поднепровье распространя­ется керамика, близкая по форме к зарубинецкой, фи­булы зарубинецкого типа и т. д. Влияние зарубинецкой культуры ощущается и далее на восток, на Нижней Оке и Волге [28].

Вопрос о происхождении зарубинецкой культуры, о ее последующих судьбах и этнической атрибуции является пока дискуссионным. Большая группа иссле­дователей склоняется к признанию происхождения за­рубинецкой культуры в области Среднего Поднепровья на базе местных культур предшествующего времени, называя различные культурные истоки: скифские (П. Д. Либеров), подгорцевско-милоградские (В. Н. Да-ниленко), чернолесские (А. И. Тереножкин). П. Н. Треть­яков склонен считать, что в формировании заруби­нецкой культуры в Среднем Поднепровье преоблада­ющую роль играл этнический элемент, происходящий из области бассейна Вислы, хотя местные элементы тоже участвовали в этом процессе [27]. Иной точки зрения придерживается Ю. В. Кухаренко. По его мне­нию, только в районах Западного Полесья и Волыни имеются памятники, хронологически и типологически увязывающиеся с зарубинецкими. Это позднелужиц-кие и «подклешевые» могильники. Здесь же находят­ся и наиболее ранние зарубинецкие памятники, отно­сящиеся ко II в. до н. э. На более восточной террито­рии зарубинецкие памятники, по его наблюдениям, появляются позже: в Приднепровье не ранее I в. до н. э., дальше к северо-востоку на Десне и Сейме в I в. н. э. [б].

На территории Белоруссии зарубинецкая культура в основном представляется пришлой.

Большинство исследователей признают славянскую принадлежность зарубинецких племен. В пределах Вос­точно-Европейской равнины зарубинецкая культура занимала ту область, которая в будущем станет основ­ной частью древнерусской земли. Племена зарубинец­кой культуры не могли быть ни балтами, ни угрофин-нами, которые обитали севернее и древности которых хорошо известны. Очень важным аргументом в пользу славянской принадлежности зарубинецкой культуры является близость ее к пшеворской культуре Польши, которая генетически увязывается польскими учеными с историческими средневековыми древностями Польши.

Попытки найти некоторые черты преемственности между зарубинецкой культурой и ранними памятни­ками вятичей и кривичей пока не подтверждены убе­дительными аргументами.