Sub specie centauri

В галерее "Дом Нащокина" открылась по случаю юбилея первая в России персональная выставка художника. Маленькая выставка - не для масштабов Неизвестного. Но и она дает повод. Вспомнить. Подумать. Поговорить. Еще об одном осколке разлетающейся России.

1.

мы приходим в мир не пить вино
и даже не - любить женщин;
но - ворочать глыбы

и дробить скалы
египетских пирамид
истуканов острова Пасхи
непокорного интеллекта
всегда выкидывающего коленца -

мы - кентавры цивилизации

с кувалдами и отбойниками в руках
и с могучими копытами на ногах...

что еще?

когда, согласно версии Эрнста, ангел смерти (шемякинского производства) пробил в груди Орфея дыру и вбросил в нее пушкинский "угль, пылающий огнем", что-то сдвинулось во
Вселенной

и забормотали в трепете камни
и залепетали планеты
и шорох, и шепот, и тонкий свист
вырвались на свободу
и закружились в бешеной пляске
вокруг Болта Железного
заменившего фаллос гиганту Жизни
решившему начать саморазрушение
до трубы Архангела
до снятия Седьмой печати
до начала Конца

и раскололись бронзовые черепа
и загудели натужно медные трубы
в полостях пустых стального чрева планеты
и могучие бицепсы плавно переросли в стрелы
гидравлических подъемников
извлекающих из глубин Аида Череп Адама

// монстро-мускульно-робото-экспрессивно-сюрно-геометризованные пластические всплески истории - не случайность в нашем веке; здесь Маркс был совершенно прав, ибо чудовище капиталистической цивилизации, скрещенное с тоталитарно-националистическими тенденциями ряда - измов, породили такие жуткие мифологемы, смысл которых не читается, но облик их заставляет цепенеть и леденеть и просто испаряться из этой жизни... - но это так, к слову пришлось, - к теме не относится //

Для меня Неизвестный - гениальный рисовальщик. Его рисунки 60-х - 70-х годов - шедевры. Скульптура же остается в моем восприятии по большей части эскизно-невнятной. Вероятно потому, что я практически не видел ее в оригинале - реализованной в масштабе замысла художника. Знаю только массу мелких эскизов и проектов к большим скульптурам (как и на этой выставке в Нащокине) - по крупному счету это не очень вдохновляет и не идет ни в какое сравнение по силе, экспрессии, точности и ясности художественного языка с лучши­ми (и многочисленными) листами его графики. Во всяком случае, увы, своего Мура у нас не получилось, хотя кое-что есть. P.S. Однако, его серия иллюстраций к Екклесиасту - это очевидный упадок. Здесь Неизвестный кончился как большой художник и явил нам угасание мастера.

на полях хотелось бы заметить, что большинство (если не все) русских, сложивших­ся как оригинальные художники в России (то есть в Советском Союзе!), на Западе не добавили практически ничего нового к тому, что обрели здесь. Кроме, разве что, количества и масштаба арте-фак­тов. Чужая почва все-таки не так питает нас, как отечественная. Исключение составляют те, кто сфор­мировался в качестве художника уже там, за бугром.

3.

Изменив цвет и гарнитуру шрифта, ибо ясно же, что именно они определяют смысл пишущегося текста, а не какие-то там мистические эйдосы или идеи (все это - древняя архаика эллинской культуры и к нам не имеет никакого отношения), я хотел бы сказать, что плоть + крик + механизм железный + энергия роботов-фантастов - примитивистов середины нашего столетия, мысливших пещерными механистическми представлениями о будущем,.. или, нет, - по-иному: Леже + Филонов + Бертран де Борн + уши от мертвого осла, воспетые гением Беккета, - вот это значительно лучше, ибо сразу все разъясняет человеку, не привыкшему к философским абстракциям и не искушенному в богословии, - ч т о собственно я хотел сказать, всматриваясь и вдумываясь (ведь скульптура - это вам не фигли-мигли, а объект и предмет длительного углубленного созерцания в процессее динамического кружения вокруг нее - вообще-то я больше люблю статически созерцать классическую живопись вроде "Импровизаций" и "Композиций" Кандинского, ну это так, к слову - и медитативного погружения в игру пластических форм и метафор) в бесконечный Поток неизвестного происхождения и неясного социального назначения; так вот я, естественно, хотел сказать со всей прямотой и честностью русского мужика, попавшего в трудный переплет, что здесь есть над чем задуматься, ибо Кентавр, и Кентавромахия, и Кентаврофилия, и Кентаврофобия не спасают, а, вопия, предупреждают и предостерегают, что пить надо в меру, как говаривал Джавахарлал Неру, иначе "красненькие" и "зелененькие" циклопчики опять захватят вас в полон и тогда - хочешь жни, а хочешь куй...

4. "Древо жизни"

Собственно все творчество Неизвестного - это созидание единого целостного могучего вечного и бесконечного "Древа жизни" - большой утопии нашего столетия - некоего символического Архитектона (говоря языком Малевича) - пластической Поэмы-Музея-Скульптуры, в котором будет жить и живут постоянно возникающие и исчезающие феномены и фантомы (и фантомасы) искусства всех времен и народов...
Это могучий Поток (Эрнст всегда считал и считает и будет считать себя художником Потока жизни духовно-пластической) форм, движений, сияний, звуков, шумов, бесконечных символов бытия, букв всех алфавитов Земли, как живых знаков человеческих судеб - бывших, настоящих, будущих - семь лентообразных уровней Мебиуса, пронизывающих, ввинчивающихся в Сердце мира - в Сердце Христа - кричащее и всегда кровоточащее бронзовыми каплями крови божественной сквозь бетон оставленности - Сердце - Крест! - за всех нас, грешных человеков, уставших, обиженных и почти пропавших и затерявшихся среди листвы бывания, с шумом осыпа­ю­щейся на асфасльт...

Да, собственно, я никогда не любил скульптуры, она, конечно, менее духовна и менее выразительна, чем живопись; но Сила и Мощь! - вот что удается здесь выразить в сверхчеловеческой битве с материалом - с хаосом дикой жесткой материи...

// загадка (вчера слышал в "Белом попугае" от Никулина): Без окон и без дверей по морю плывет еврей (отгадка - айсберг)//

Айсберг библейского "Древа жизни" плывет по эйдетичес­кому морю бесчисленных смыслов и замыслов, и семян будущих произведений, творений, свершений человечес­кой Культуры, и Неизвестный идеалист верит в ее вечность и незыблемость... Верит вот уже 70 лет! Верил здесь, верит и за бугром - в далеком родном Нью-Йорке.

Древо ПОСТ-культуры (концепция)

тав и алеф я долго бродил по виткам Мебиуса и лабиринтам истории пока не вышел к черному лучу света W и дробились атомы и рассеивались спирали и ссыпались свинцовые буквы неизвестных еще алфавитов и не было того кто мог бы быть чтобы снять печати с черепов заносчивых истуканов в пластиковых упаковках ибо мелькали странные знаки и образы на экранах мониторов седьмого дня и ветви сухих ливанских кедров впивались своими когтями в бредущего по потолку пророка но ч т о(?) мог он в своей власянице когда н е к т овесь в видео-клипах и лазерных пушках молча смеялся металлическим смехом из шестого измерения бытия раздирая одежды на Стене плача и скорбные но сладкие капали обжигая горящие стальные кожухи в топке погасшего реактора в жерле Везувия или 3287 видов Фудзи вечно живого Хокусаи все было неизвестно сворачивающему нейлоновый свиток небес и ни одна звезда не могла прожечь перфокарту Бытия

алеф и тав Бытия перфокарту прожечь не могла ни одна звезда и свиток небес сворачивающему неизвестно было все и Хокусаи живого вечно 3287 видов или Везувия в жерле реактора погасшего в топке кожухи стальные горящие обжигая капали сладкие и скорбные плача на Стене одежды раздирая бытия измерения шестого из смехом металлическим смеялся молча в лазерных пушках и в видео-клипах весь н е к т окогда в своей власянице ч т омог он пророк по потолку бредущий в которого когтями своими впивались кедров ливанских сухих ветви и дня седьмого на мониторов экранах и образы и знаки странные мелькали ибо в пластиковых упаковках истуканов заносчивых с черепов печати снять кто мог бы того не было и алфавитов неизвестных еще буквы свинцовые ссыпались и спирали рассеивались и атомы дробились и к света лучу черному W пока не вышел по Истории лабиринтам и виткам Мебиуса бродил я долго

6.

Преступно выйти. Маску сняв.
На сильный день. Могучий клекот.
Орел останется распятым пока штыки -
Не темный крик. Но завтра - стон.
И бурей многих. Энергия сметет
стезю. Не болт, не швелер. Дух и молот.
Разрыв. И вопль по всей земле.
Ноге не дайте разорвать.
Без сухожилий нет просвета.
Удар не в челюсть. В сердце Света.
И крик распятый на заре.

Не болт. Не швелер. Не гранитом.
Свело не челюсть. Жизни ток.
Магнитным полем. Маской крика.
Свернули профиль. Из титана.
Не гнется дух. Но ломок край.
Безбрежности. Преступна драма.
Земли ночей.
Остался звук. И линией как из стакана.
Обломок стали. Громок день.
Кулак могуч. Когда без крика.
И без конца. В распятом сердце.
Боль металла. Кусок свинца.

7.

Кен-тавр - это звучит гордо!
Человек - биотанатический кентавр!
Жизнь и смерть сплелись в нем
изначально так органично, что
даже газосваркой не разрезать этого
единства (читай отцов Церкви о чело-
веке или - их эпигона Фрейда).
Человек - биотехнологический кентавр!
Живая трепетная плоть, пронизан-
ная кровеносными сосудами и нервны-
ми волокнами органично сплавилась
в нем с кибер-механическими
конструкциями умельцев от гено-
и кибер-инженерии (читай пророчества
научной и около-фантастики).
Человек - рево-конформистский кентавр!
Рево люционер и конфор мист живут
в нем как близнецы-братья и нет
смысла разливать их даже водкой.

Человек - креаторазрушающий кентавр!
Творческие и разрушительные
интенции в эротическом
слиянии блаженствуют в его
душе и теле; и когда Пикассо
с упоением созидает памятник разрушителям
Герники (1937), а Осип Цадкин воспевает
обрушившихся на жителей Роттердама (1953)
за их миролюбие -
они знают, что за ними
грядет Неизвестный кентавр
со своим вечно длящимся
"Разрушением" (1993г.) -
пророчество ПОСТ-!

- - -

ИГОРЬ БЕРЕЗОВСКИЙ (ZOVSKY)

Ars vivendi, точнее - cernendi.

Вот яблоко. Забор и дом.
И черепица крыши.
Наискось. Как всплеск.
Как выход.
Не скачок. Не чистый неба потолок.
Не вымысел.
Никто сиреневым не смел по черному.
Волной - неявленность.
Никто так ясно не умел.
Напрвилось.
Само. В открытость бытия.
Как за - пределы.
И тихая взметнет заря.
Вся - пламенность!

Ныне добровольный московский отшельник, немало сделавший для утверждения на российской почве и концептуализма, и постмодернизма, и новейших художественных технологий, но незаслуженно забытый теми, кто идет проложенными им путями, правда, пожалуй, без его мучительного поискового опыта. Известный в 70-е-80-е гг. в дизайнерских кругах фотографик, подписывавший свои работы SKY или ZOVSKY. Поле его деятельности расположено где-то между утилитарным графическим дизайном и чистым станковизмом. Может быть, эта принципиальная профессиональная "междисци­пли­нарность" и объясняет частично его замалчивание как в среде одних, так и в корпорации других. Березовский стремится, как он манифестировал на одной из своих работ, к "экологически чистому искусству" - "чисто визуальному искусству", в основе которого лежит исключительно визуальный опыт, лишенный каких-либо иных эмпирических или интеллектуальных примесей. И ему это удается, ибо он одарен абсолютным sensus videndi, - при том на путях использования самых современных (и далеко экологически не чистых в буквальном смысле слова) средств художественного выражения (фото­мате­риалы, химикаты, анилиновые краски, шелкография и т. п.). Однако Березовский стремится к "духовной экологии" в искусстве, уже практически давно вышедшем далеко за пределы и пограничные отметки подобной "эко­ло­гии". В своем творчестве он идет от предмета, точнее от его определенного ракурса (визуально значимого ракурса его фрагмента), запечатленного объективом фотокамеры, и восходит путем ряда технико-техно­логических операций с начальным изображением к его беспредметным (= абстрактным в буквальном смысле слова, очищенным от всякого налета преходящей материальности) началам, то есть фактически - к визуальным эйдосам чувственно воспринимаемого мира. Таким образом он движется в том же направлении, куда стремились в свое время Сезанн, Кандинский, Малевич (к последнему он, пожалуй, ближе всего и не только в его "Предмет­ной геометрии", которая - не что иное как своеобразный фото-супрематизм), но своим путем - человека, освоившего средства арт-выражения ПОСТ-куль­туры. При соприкосновении с феноменом Березовского особо остро возникает глобальный для нашего времени вопрос, возможен ли вообще такой путь в Культуре. Большинство крупных современных арт-деятелей, однажды встав на него, однозначно пришли к ПОСТ-культуре. Да и чисто концептуалистские произведения самого Березовского находятся в этом ряду. В частности, его знаменитые серии "Контакты", представляющие собой палимпсест из множества фотокадров, отпечатанных контактным способом, т. е. в масштабе 1:1, на одну плоскость в виде бесчисленных горизонтальных и вертикальных лент, расцвеченных кое-где красочными пятнами специально ядовито-дис­гармонич­ных цветов, а иногда и просто напрочь "запечатанных" черным цветом. Здесь фотодокументы событий и персонажей лишаются своей индивидуальной и мгновенной неповторимости (что характерно еще, например, для фотоинсталляций Х.Болтански) и спрессовываются в некое сверхплотное концептуальное пространство - герметическое поле визуальной энергетики, самозамкнутое и самодостаточное. Напрочь исключается какая-либо традиционная семантика, эстетика, духовность. Концепт предстает в чистом виде ПОСТ-культурного феномена. Здесь можно говорить только о "приращении бытия" в духе Гадамера.
Совсем с иным потоком визуального мышления встречаемся мы, однако, во многих "анилинах" и особенно - в "Предметной геометрии". Здесь воль­но или невольно художник создает работы, выводящие нас к некоторым сущностным визуальным основаниям предметного мира, то есть - в миры сугубо духовные, вневременные и внепространственные. Возможно, что именно эта раздвоенность, или двойственность, художественного мышления, характерная, кстати, для многих современных художников, является одной из причин внутреннего и добровольного отшельничества Березовского.
Подробнее о его творчестве с хорошими иллюстрациями см. статью:
Черневич Е. Не обязательно плыть по течению // Да! Русский журнал для дизайнеров-графиков. № 5. 1996. С. 24-29.