Глава 4. Разобравшись с дорожными делами, Коля захотел выяснить у истинного виновника ДТП, что же произошло, - не дала ли ему по физиономии за какие-нибудь его особо

Разобравшись с дорожными делами, Коля захотел выяснить у истинного виновника ДТП, что же произошло, - не дала ли ему по физиономии за какие-нибудь его особо откровенные филологические изыскания пришедшая в себя Тамара Николаевна.

Оказалось, профессор увидел (и как только успел?) красиво оформленный и стилизованный под старину ирландский паб. И не устоял - ему срочно понадобилось посетить заведение, причем вместе со своими новыми русскими друзьями. Да и посмотреть, на что похожи ирландские пабы в российском исполнении, было просто необходимо.

- Что делаем, Тамара Николаевна? - Водитель вопросительно взглянул на начальницу.

- А что, есть варианты? - грустно отозвалась Тамара. - Он же... - Тут она спохватилась, заметив, что О'Нейл внимательно слушает их диалог.

Вроде по-русски не Копенгаген, а слушает внимательно, как пес, которого должны вывести погулять.

Коля все понял правильно, и они свернули на малую дорожку, ведущую прямиком к зданию, над которым изумрудными огнями сверкала огромная вывеска. Оставив Колю в машине на стоянке, Тамара с дорогим гостем вошли в паб и уселись за столик в углу большого, но полупустого еще зала.

Тем временем Николай, утомленный происшествиями, решил немного вздремнуть, тем более что не надеялся на быстрый исход профессора из пивного чертога - свой свояка видит издалека. Обычно внимательный, он не заметил, как прокрался за ними к пабу и приткнулся невдалеке уже знакомый ему "Фольксваген".

...Веселье в пабе продолжалось третий час. Профессор-филолог стал окончательно похож на байкера, потерявшего спьяну свой "Харлей Дэвидсон". На загорелом лице удивительным образом проступили красные пятна, обнажив наконец его ирландские корни. Счет пивным кружкам шел на дюжины, за несколькими сдвинутыми вместе столами сидела разношерстная многонациональная компания: оказавшиеся здесь земляки О'Нейла ("Вот бы кого встречать в аэропорту!" - с тоской подумала Тамара, глядя на их рыжие шевелюры и роскошные красные лица), несколько англичан, американцы, немецкая супружеская пара и чудом затесавшиеся к ним два узбека. Взаимопонимание было полным, пиво прекрасным, и настроение от кружки к кружке улучшалось. Когда дело дошло до песен, часть коллектива уже мирно подремывала. Танцевать же смогли выйти только ирландцы, едва держащиеся на ногах, и те американцы, которые в разгар веселья ловко перешли с пива на водку.

Тамара все это время мечтала лишь о том, чтобы профессор наконец-то свалился под стол. Они с Николаем вынесут его, засунут в машину, привезут в гостиницу и уложат в койку, где ему сейчас самое место.

Но время шло, а счастье так и не наступало. Уже сломались непривычные к таким марафонам узбеки, врассыпную спали по углам англичане, где-то растворились немцы, даже американцы стали потихоньку сдаваться. Ирландцы же танцевали, и конца этому не предвиделось.

Она вздрогнула от вежливого прикосновения к плечу и подняла глаза. Перед ней стоял молодой человек с бесстрастным лицом и в строгом темном костюме - видимо, охранник.

- Извините, вас спрашивает дама. Она ждет вас на улице, перед входом.

- Какая дама? Что такое?

- Извините еще раз, я только передал вам просьбу. - И охранник удалился куда-то в сторону кухни.

"Пойду хоть проветрюсь, а то голова чугунная, - решила Тамара. - Заодно и посмотрю, что там за дамы меня хотят. И кто это может быть, интересно?"

На улице было уже темно. Спустившись по красивым мраморным ступенькам паба, она никого не увидела. "Ну и слава богу, а то опять какие-нибудь проблемы". Тамара поискала в сумочке сигареты и зажигалку, нашла и только собралась прикурить, как сзади послышался тихий и злой женский голос:

- А ну, давай, шагай вперед, вон до тех кустов!

Тамару сковал ледяной ужас, но в то же время ей показалось, что голос этот ей знаком. Идя к кустам, она подумала: если следующий день встретит живой, это будет большой удачей. Дойдя до указанного места и не оборачиваясь, она спросила:

- Ну и что дальше?

- Ты не нукай, - ответил все тот же голос. - Будешь отвечать на вопросы. Ответишь правду - ничего тебе не будет, соврешь - тогда посмотрим...

- Не совру, жизнь дороже. А повернуться можно?

- Не стоит. Ради твоего же спокойствия. Итак - полный рассказ о том, кто и зачем должен был быть сегодня в аэропорту, одетый в клетчатый костюм, с зонтом-тростью и синей сумкой? И сразу еще один вопрос - какое ты ко всему этому имеешь отношение?

У Тамары как будто камень с души упал. Ее сбивчивый рассказ о себе, о Ларисе и ее отпуске, о ее странных звонках и просьбах, об ирландском профессоре и приключениях в аэропорту продолжался минут тридцать и закончился слезами.

- Нервишки лечить надо, - заметила ее немногословная собеседница. Чуть подумав и как будто поколебавшись в выборе, она произнесла:

- Ладно, дай мне номер своего мобильного - вдруг понадобится что-нибудь уточнить. Не бойся, ничего плохого тебе не сделают, если болтать много не будешь.

- Я могу идти? - уточнила Тамара

- Иди, иди, - разрешила собеседница.

- А профессора забрать можно?

- Да забирай, мне он не нужен.

Тамара с облегчением, почти бегом бросилась к заветному мраморному крыльцу и взлетела наверх. Прокуренный и пропахший пивом зал показался ей землей обетованной. По-прежнему гремела музыка, но людских голосов уже не было слышно. Посередине зала в гордом одиночестве отплясывал что-то глубоко национальное ее профессор.

Тамара, получившая только что хорошую порцию адреналина, поняла, что нужно действовать решительно, иначе этот день будет продолжаться бесконечно.

Разыскав мобильник, она позвонила в машину. Сонный Коля не сразу понял, чего хочет от него возбужденная начальница, а когда понял, сразу же бросился выполнять приказанное: схватил сопротивляющегося, но уже абсолютно ничего не соображающего филолога поперек туловища и поволок его к машине. Усадил на переднее сиденье и для верности прихватил О'Нейла не только ремнем безопасности, но еще и собственным брючным ремнем. Тамара села строго позади профессора, удерживая его в относительно вертикальном положении. Так они и доехали до отеля, где бесчувственное ирландское тело было передано в надежные руки гостиничной обслуги.

...Лариса решила не дожидаться окончания веселья - оно могло длиться до следующего утра, а у нее времени не было совсем. Отпустив порядком струхнувшего водителя, одарив его предварительно солидной суммой, она решила применить на практике свои специальные познания, приобретенные во время ее незавершенной учебы. Допрос вообще был ее коньком, а тут и объект был несложный, и мер безопасности особых не требовалось; разве что некоторая ловкость.

То, что она узнала от Тамары, повергло ее в легкую панику. Налицо была ошибка, досадная случайность, банальная путаница. Она понимала, что ничего хорошего от такой ситуации ждать не приходится. У нее лично - прокол на первом же задании. А к чему это могло привести всю задуманную Корабельниковым комбинацию, она себе и представить не могла. А клиент? Что он подумает о конторе, которая мнит себя крутой, а на самом деле элементарных вещей организовать не может...

И что же теперь делать? Эдик в Стокгольме, да и стыдно, как маленькой, жаловаться на судьбу и обстоятельства! Звонить Корабельникову - вот что нужно срочно. Главное - она выяснила первопричину, а дальше можно попытаться раскрутить все заново Если, конечно, ей дадут это сделать. Если Корабельников вообще с ней будет общаться после всего произошедшего.

***

По какой-то причине Маргарита в ресторан "Веселая матрешка" приехать не смогла, и это обрадовало Жидкова не меньше Ларисы.

Они с ним вошли в ресторан плечом к плечу, как два солдата, и уселись друг напротив друга за большой стол, покрытый скатертью с вышитыми краями. Мрачный зал был декорирован медными самоварами и чучелами рябчиков, взиравших на посетителей злобными красными глазками. Официанты разговаривали друг с другом приглушенными голосами. Тот, который принес меню, даже вздрогнул, когда Жидков сочным баритоном потребовал:

- Принесите-ка нам для начала выпить! Красного вина, самого лучшего. - И зачем-то добавил:

- Голубчик.

Вероятно, ему показалось, что "голубчик" соответствует духу заведения. Дух предполагался свой, русский. По крайней мере в меню глаз радовали маринованные лисички, блинчики со сметаной, расстегаи, кулебяки и пирожки со всевозможными начинками.

- Как вы думаете, Альберт скажет вам, что было в той записке? - поинтересовалась Лариса, завязнув глазами в перечне холодных закусок.

- Конечно, нет! - Жидков все еще был подавлен.

Настроение у него упало окончательно, когда, отъезжая от дома, он увидел свою лопату, воткнутую в невысокий холмик на газоне. Он все никак не мог оторвать глаза от этого холмика и чуть не врезался в песочницу.

- Вы обязательно должны расспросить его, как было дело, - поучала Лариса. - Что он увидел, когда поднялся на чердак, почему вообще поехал в тот день за город...

- Вы полагаете, Альберт укокошил своего отца?! - вскинул голову Жидков.

- Отчима.

- Какая разница!

- Наверное, есть разница. Недаром ваша мама всячески подчеркивала это обстоятельство. Думаю, между Макаром и Альбертом существовали какие-то трения.

- Я не слышал о трениях. - Жидков насупился.

- То, что вы не слышали, еще ни о чем не говорит.

- А какое вам-то, собственно, дело до чужих трений?

- Не знаю, - искренне призналась Лариса. - Почему-то меня это взволновало.

- Если Альберт и в самом деле пристукнул отчима, он ни за что не признается.

- Не кричите так, - шикнула на него Лариса, поглядев на застывшего неподалеку официанта.

- Я и не кричу, - огрызнулся Жидков и тут же добавил:

- А вот и он, красавец наш. Легок на помине. Держитесь, он и вам спуску не даст.

Лариса окинула человека, пересекавшего зал, пристальным взором. Он оказался высоким и сутулым, имел крючковатый нос и две острые залысины на продолговатом черепе. Рот у него был маленький, тонкогубый и страшный. Прямо вампирский рот.

Лариса поздоровалась со вновь прибывшим за руку, как привыкла здороваться с иностранцами, а потом украдкой вытерла под столом ладонь о юбку. Бр-р-р! Надо же иметь столь отталкивающую внешность. На деле Альберт и человеком оказался неприятным.

- Кто вы такая? - спросил он Ларису после того, как пожал ей руку. - В первый раз вас вижу.

- Это моя новая подруга, - честно выдал легенду Жидков.

- И еще вскоре подъедут наши друзья, - предупредила на всякий случай Лариса.

- Да-да, а пока они не приехали, давай поговорим.

- Ну, давай, - согласился Альберт. Поставил локти на стол и сцепил пальцы под подбородком.

- Мать сказала, ты нашел какую-то записку возле тела...

Лариса закатила глаза. Тоже мне - Пинкертон. Кто же так начинает разговор? Задает важные вопросы без всякой подготовки, в лоб?

- Да что вы ко мне все пристали? - Альберт скривился так, словно ему предложили на обед дохлую собаку. - Что вам надо? Сказано же - произошел несчастный случай. И баста!

- С какой это стати - баста? - рассердился Жидков.

Ему почему-то было неудобно перед этой серьезной, слегка задирающей нос девицей, что Альберт с ним так разговаривает. Сегодня вместо клетчатого костюма она надела светло-серый со скромной белой кофточкой и выглядела в нем, словно героиня фильма "Весна на Заречной улице".

- Это мой отец, а не твой! - хамским тоном ответил Альберт. - Так что забудь о записке навсегда.

Он убрал руки из-под подбородка и положил их на скатерть по обеим сторонам тарелки. Осталось только опереться и встать, чтобы кулаками доказать свою правоту. Обе его залысины ярко заблестели, будто их смазали барсучьим жиром.

- Записка очень важна, - кипятился и не желал отступать его оппонент. - Неужели ты так ничего и не понял? Раз она есть, выходит, Макара кто-то убил.

- С ума ты сошел! - прошипел Альберт и зыркнул по сторонам. - Кто его мог убить?!

- Да хоть бы и ты.

- Я-а?!

- Ты-ы, - передразнил Жидков. - Что ты на меня вытаращился?

Альберт и в самом деле выпучил глаза, сделавшись еще неприятнее. Голову он наклонил вниз, словно собирался забодать собеседника.

- Записка - это улика, - вставила Лариса и тут увидела свою начальницу Тамару.

Тамара стояла в дверях ресторана и по-орлиному обозревала зал. Заметив Ларису, помахала рукой и громыхнула:

- О! Вот она, моя красавица!

При звуках ее голоса у метрдотеля на лице появился благоговейный ужас. Возможно, в детстве на него кричали злые братья, и оттого он сделался таким пугливым. Или кто-то внушил ему, что громко разговаривают только плебеи. Культурные и возвышенные личности, каких он хотел бы видеть клиентами ресторана, говорят практически шепотом - как Рената Литвинова.

Лариса привстала и помахала Тамаре в ответ. За ее спиной топтались двое - плейбой с сединой в черных волосах и маленький полный человечек с глазками-пуговками. Глазки были какими-то очень уж беспокойными, и Лариса поняла, что видит перед собой Шубина, Леночкиного двоюродного дядьку. Выходит, профессор О'Нейл - вот этот вот тип в кожаных брюках? Ничего себе! Только вид у него какой-то странный, слегка помятый.

- Интересно, - продолжал между тем наезжать Жидков на своего родственника. - Почему милиция тебя не заподозрила? Обычно они первым делом хватают тех, кто обнаружил тело.

- У меня мотива нет, - сварливо ответил Альберт. - Дом в Рощицах и так на меня записан, а коллекцию картин у отца украли, если ты помнишь. Нам и делить-то было нечего.

- Выходит, милиция не обнаружила мотива, вон что! Но все равно. Тебя наверняка взяли на заметку.

- Всем добрый день! - вклинилась в их содержательный разговор Тамара, которая айсбергом продрейфовала к их столику и нависла сверху. За ней, словно утята за уткой, подтянулись Шубин и Джеймс О'Нейл с потусторонней физиономией.

- Здрасте, - пробормотал Альберт в ответ на приветствие, а Жидков вообще ничего не сказал, потрясенный величием увиденного.

Тамара и в самом деле была хороша - высокая, статная, полногрудая, она являла собой образец здоровья и веселого нрава.

- Вот тебе, Лара, гости, - заявила она и лукаво подмигнула своей заблудшей овечке. - Позаботься о них. Это Джеймс, - она отошла, чтобы все увидели ирландца. - А это Леонид.

- Шубин, - добавил тот и почесал крохотный носик толстым указательным пальцем. - Что у вас тут дают на обед?

- Что закажете, то и дают, - невежливо ответил Альберт, которого Жидков здорово разозлил своими подозрениями.

Шубин посмотрел на него с неудовольствием и сел с другой стороны стола. Ирландец, как привязанный, последовал за ним и устроился рядом. Жидков рассматривал профессора О'Нейла с большим внутренним волнением. Интересно, этот тип в самом деле иностранец или просто играет роль? Лицо у него спокойное, благополучное, западное. Только там люди живут не изматывающей социально-политической жизнью, а нормальной человеческой, что и отражается на их внешнем виде.

- Лара, - шепнула Тамара, подсаживаясь к Ларисе на последний свободный стул. - Лара, я выяснила, что такое с этим типом. - И она глазами показала на Шубина.

- Что? - тоже шепотом спросила та. - Что-нибудь неприятное?

- Как тебе сказать...

- Так и скажи. Я должна быть во всеоружии.

- Видишь ли, он ненавидит грибы.

- А что в этом криминального-то? - удивилась Лариса. - Я тоже грибы не очень...

- Ш-ш! - Тамара испуганно зыркнула на Шубина. - У него есть теория, будто бы грибные споры занесены на землю метеоритами. Специально. То есть грибы - это инопланетный разум.

- Да что ты?

Лариса посмотрела на Шубина уже совсем другими глазами. Этот коротышка показался ей таким опасным, словно под завязку был начинен новогодними петардами китайского производства.

- Да, - скорбно кивнула Тамара. - Он убежден, что рано или поздно грибы уничтожат человечество. И процесс уже пошел.

- Что ты говоришь? - ахнула Лариса. - Почему же его не положили в клинику?

- Так ведь врачам он этого не рассказывает. А в остальном с ним все в порядке. Порой он бывает даже очень мил! - И Тамара хихикнула.

- Не может быть, чтобы у человека была такая мания и ни один доктор не заметил, что он болен!

- Откуда я знаю, Лара, что может, а чего не может быть.

- А как, по его мнению, грибы уничтожат человечество? - еще тише спросила Лариса. - Каким именно способом?

- Он говорит, что грибы прорастают.

Лариса выпрямилась и уставилась на Шубина.

Пока они перешептывались, он выудил из внутреннего кармана пиджака черный фломастер и открыл меню. Каждое блюдо в нем было снабжено фотографией. Шубин некоторое время размышлял, потом нацелил кончик фломастера на первый лист и принялся аккуратно закрашивать изображение маринованных лисичек.

- Да мне с ним просто страшно оставаться, - испугалась Лариса.

И тут профессор О'Нейл широко улыбнулся и спросил по-английски:

- Меня представят всем этим милым людям? Да?

- О, да! Да! - воскликнула Тамара. - Лариса, представь профессора!

Та послушно представила, и Тамара продолжила:

- Она будет вести с вами беседу за столом и переводить. А после обеда вы встретитесь со своей постоянной сопровождающей.

- Какого черта я вообще сюда притащился? - воскликнул Альберт, откинувшись на спинку стула. - Слушать, как лопочут иностранцы?

- Простите, - выдавил из себя подошедший официант и несколько раз моргнул. - Чем занимается этот человек?

Дрожащей рукой в белой перчатке он указал на Шубина, который сделал из фотографии лисичек картину Малевича "Черный квадрат" и принялся за следующую. Ирландец, сидевший по левую руку от него, наблюдал за процессом с вялым интересом.

- Знаете что? Включите испорченное меню в счет, - предложила Лариса официанту.

- Это невозможно!

- В стране, пережившей приватизацию, нет ничего невозможного, - уверенно заявил Жидков. И снова обернулся к Альберту:

- Ты вытаскивал что-нибудь из сундука до приезда милиции?

- Зачем? - пожал тот плечами. - Я вообще там ничего не трогал.

- А записка?

Альберт отвернулся и, сопя, принялся рассматривать ближайшего рябчика.

- Ну все, мне пора, - заявила Тамара и звонко, как ребенок, чмокнула Ларису в щеку. - Если что, обращайся.

- Пока-пока, - пробормотала Лариса, не сводя глаз с увлекшегося Шубина.

Меню изобиловало грибными блюдами. Тут были грибные подливки и соусы, грибная запеканка, курица, омлет, картошка и пирожки с грибами. Короче, рисуй - не хочу.

- Скажите, а кем вы работаете? - робко поинтересовалась она.

- Кондитером, - охотно ответил Шубин. - Мои эксклюзивные торты пользуются популярностью.

- Не нужно так делать, - провыл официант, который продолжал топтаться возле столика и смотреть на его художества.

- Подите прочь! - прикрикнул на него Альберт, и официант отшатнулся, сделав обиженное лицо. - Я что, есть должен под вашим неусыпным контролем?

Жидков поначалу расспрашивал его про записку просто потому, что так велела ему мать. Кроме того, записка заинтересовала Ларису - он видел, что заинтересовала! А теперь ему и самому стало любопытно. Он вошел во вкус и не желал отступать.

- А почему ты вообще поднялся на чердак? - возвысив голос, обратился он к Альберту. - Ты приехал, позвонил, тебе не открыли. Ты достал свой ключ и вошел в дом. Если бы я был на твоем месте, то отправился бы в спальню или на кухню... Но не на чердак. Туда вообще редко кто забирается.

- Все указывало на то, что отец дома, - неохотно признал Альберт. - В пепельнице дымилась сигарета, стояла недопитая чашка чая, еще теплая. Так вот... Я подумал: мало ли что могло с ним случиться? Поэтому решил сделать обход дома. И нашел тело.

- А рядом с ним лежала записка, - не унимался Жидков. - Прямо на полу?

- На журнале, - бормотнул Альберт. И уже более внятно пояснил:

- На каком-то старом журнале. Милиция решила, что отец начал выкладывать из сундука вещи, и тут... Крышка упала. Там на ней такая металлическая скоба, она вонзилась ему прямо в затылок.

- Какая гадость! - с отвращением сказал Шубин.

Альберт с Жидковым посмотрели на него с неудовольствием.

- Вам стоит выбрать для себя что-нибудь другое, - поспешно сказала Лариса, сообразив, что он имеет в виду шампиньоны.

И тут раздался робкий голос профессора, который спрашивал, не может ли он уже сделать заказ.

- Да, да! - воскликнула пристыженная Лариса. - Сейчас мы все выберем для себя еду.

- И много Макар успел выложить из сундука вещей на пол? - не отставал Жидков. Он уже вошел в раж и решил докопаться до истины во что бы то ни стало. - Кстати! Может быть, и эту самую записку, о которой ты упорно не хочешь говорить, он тоже достал из сундука?! Что, если этой записке лет сто? Или хотя бы лет двадцать?

- Это новая записка, - коротко ответил Альберт и неожиданно добавил:

- Там еще была лента. Или, точнее, бант.

Он замолчал, потому что к столу приблизился все тот же официант с блокнотом и карандашом наперевес. Официант уже взял себя в руки, но все-таки старался не смотреть на Шубина, уродующего красивое меню в кожаной обложке.

- О! - оживился профессор О'Нейл. - Я очень проголодался. Можно заказывать?

Он принялся перечислять блюда, обращаясь непосредственно к Ларисе. Когда дело дошло до жюльена, она с тревогой спросила:

- Вы уверены, Джеймс, что хотите грибов?

- Хочу, - подтвердил профессор.

- В России их плохо готовят. - Она понятия не имела, как Шубин отреагирует на это. - Не грибы, а дрянь какая-то получается.

- О! - удивился ирландец. - В ресторане при гостинице сегодня утром я ел очень хорошее грибное блюдо.

- Наверное, там повар - иностранец, - не сдавалась Лариса.

- Я все-таки рискну.

- Ненавижу приезжих, - громко сказал Альберт. - Если уж тебя потянуло в великую страну, то будь любезен говорить по-нашему.

- Да-да, - пробормотал Жидков. - Индия тоже великая страна. Когда соберешься туда съездить, не забудь выучить хинди.

- Это две разные вещи, - надменно ответил Альберт. - Даже глупо сравнивать. Что такое Индия? Жара, коровы на дороге да сандаловые палочки... У нас же - Ломоносов! Менделеев! Пушкин с Лермонтовым!

- И этот еще, - вставил Шубин. - Который "Ширли-мырли" снял. Хороший режиссер. Мы в кондитерской все его очень поддерживаем.

- Мы с тобой говорили про вещи, которые Макар успел достать из сундука. - Жидков упорно возвращался к главной теме дня. - Что там был за бант? Ты сказал: там был бант.

- Ну... Бант. Из красной капроновой ленты. Девочки в косы вплетают такие ленты, А что?

- Анечкин, наверное, бант-то? - уточнил Жидков. - Раз он в сундуке лежал?

Лариса не знала, кто такая Анечка. Однако, услышав это имя, Альберт как-то весь съежился, утратив апломб, и теперь уже не только залысины, а весь его высокий лоб от выступившего пота сделался влажным.

- Какая разница? - ответил он и, схватив вилку, принялся крутить ее в руках. - Отец копался в сундуке, ну и что? Сейчас не имеет никакого значения - что он искал.

- Зависит от содержания записки, - не согласился Жидков. - Может, там было написано: "Верни мою старую шляпу, а то убью". Это подозрительно, Альберт, что ты стырил записку. Учти, моя мать так распалилась, что обязательно настучит на тебя в милицию.

- Мы же семья! - возмутился Альберт. - Как это - настучит?

- Да вот так и настучит. Один из членов семьи умер не своей смертью, и нам хочется знать - почему.

- Я не могу сказать... - Пот потек со лба Альберта тоненькими струйками, пришлось промокнуть его салфеткой. - Эта... Эта записка порочит папу.

- Порочит? - изумился Жидков.

Лариса была уверена, что он изумился искренне. Вероятно, Макар Миколин жил праведной жизнью и ни в чем порочном никогда не был замечен.

- Не записка, а отвратительная инсинуация, - продолжал Альберт. - Я ее уничтожил.

- Вот уперся, - процедил Жидков. - Ну, уничтожил. Но содержание-то помнишь!

- Тебя оно не касается.

- Один - ноль, - неожиданно сказал Шубин, сделав отмашку салфеткой, словно флажком. Оказывается, он внимательно следил за перепалкой, но до сих пор не подавал виду.

Официант принес еду. Лариса видела, как обрадовался профессор О'Нейл, который, вероятно, проголодался и скучал за столом, где все говорили на незнакомом языке. Ларисе, конечно, следовало сесть рядом с ним и полностью переключиться на английский, но она не могла себя заставить. Полноценного общения все равно не получится. Кроме того, ее сейчас гораздо больше волнуют обстоятельства смерти Макара Миколина.

Непонятно, в какой момент ей это стало интереснее. Ведь, по сути, она выполняет совсем другое задание, выполняет с трудом. И вдруг живой интерес к какому-то явно уголовному делу. Тем более что это ее впрямую не касается, ей совсем не обязательно влезать во все это.

Почему Альберт упирается? Может быть, в пресловутой записке содержалось что-то, порочащее его самого?!

Официант закончил сервировать стол и любезно молвил:

- Приятного аппетита.

- Кто это заказал? - ужасным голосом воскликнул Шубин, указав на блюдо фаршированных грибных шляпок. - Кто этот... этот варвар?

- Ну я, а что? - удивился Альберт.

- Но это же грибы!

- Ну да, именно грибы, а не куриный помет.

- Грибы! - повторил потрясенный Шубин. - Вы их съедите и потом будете рассеивать споры по всей планете!

- Я рассеиваю споры только в строго отведенных для этого местах, - с достоинством ответил Альберт.

Лариса не сдержалась и фыркнула. Профессор О'Нейл бросил на нее внимательный взгляд и тоже фыркнул. Ему очень хотелось выглядеть компанейским парнем, но он не знал, как правильно себя вести среди этих странных русских. Вот вчерашние узбеки - это да, это были парни! Кажется, они отлично понимали друг друга.

- Грибы - опасная штука, - заметил Жидков. - Ими можно запросто отравиться. Кстати, в той записке не было угроз? А? Были? Это была записка с угрозами?

- Я их не боюсь, - быстро ответил Альберт.

"Вот ты и проговорился! - возликовала Лариса. - Кое-чего добиться все же удалось. Значит, записка содержала угрозы. Интересно, кому угрожали? Одному Макару или, может быть, Альберту тоже?"

- Отвратительное место, - заявил Шубин, обежав своими беспокойными глазками зал. - Здесь все провоняло грибами.

- Они уже... обезврежены, - стесненно сказала Лариса, опасаясь, как бы Шубин не перешел в другую, агрессивную стадию борьбы с инопланетными захватчиками. - Жареные, они уже не могут... это... прорасти.

- У тебя очень странная девушка, - заметил Альберт, обращаясь к Жидкову. - То она разговаривает не по-русски, то несет какую-то чушь.

- А вы все время увиливаете от ответов на прямые вопросы, - запальчиво возразила Лариса. - Вас прямо спрашивают про записку, а вы юлите.

- Когда человек ест грибы, у него мутится разум! - заметил Шубин меланхоличным тоном. - Что с него взять?

- И друзья у вас сумасшедшие.

- Что ты сейчас сказал? - прищурился Шубин, отлепив зад от стула. - Ты сказал, что я сумасшедший?!

- Вы - в первую очередь.

Неожиданно для всех Шубин достал чайную ложечку из горчичного соуса и стряхнул на Альберта.

- Вот тебе! - сказал он мстительно. - Пойди - утрись.

Альберт вскочил, развернул плечи, раздул ноздри, прокатил по скулам желваки, словно какой-нибудь поручик, которому бросили в лицо перчатку. Потом и в самом деле поспешно утерся салфеткой, отшвырнул ее и гневно сказал:

- Это переходит всякие границы! Из какого дурдома вы сбежали? - Вылез из-за стола и стремительно вышел из ресторана.

- Этот господин не должен оплачивать счет? - любезно поинтересовался метрдотель, выткавшись из воздуха, словно Чеширский кот.

Шубин откинулся на спинку стула и захохотал:

- Ну у вас тут все и поставлено! Молодцы.

- Ха-ха-ха! - неуверенно поддержал его профессор О'Нейл, которому как раз принесли десерт. Вероятно, он наелся и был в приятном расположении духа.

- Нет-нет, - заверила метрдотеля Лариса. - Мы расплатимся.

По его услужливому лицу разлился мед. Если бы не меню, изгаженное грибоненавистником Шубиным, он был бы вполне доволен. Несмотря на хорошее местоположение, днем ресторан стоял почти пустой, и компания голодных людей его, безусловно, украшала.

- Ну вот. - Жидков отодвинул от себя тарелку и посмотрел на Ларису. - Альберт бежал с поля боя.

- Вы сделали все возможное, - похвалила его Лариса. - Следователь прокуратуры не мог бы провести допрос результативнее.

На лице Жидкова появился суеверный страх.

- Чур меня! - пробормотал он. - Не поминайте прокуратуру всуе.

Лариса стушевалась. "Он ведь мелкий аферист, - с раскаянием подумала она. - А я жду, что он будет вести себя как законопослушный гражданин". Если бы она знала, какие на счету у Жидкова "подвиги", то стушевалась бы еще сильнее.

- Я могу получить дополнительную порцию кофе с пирогом? - спросил профессор О'Нейл, наклонившись так, чтобы Лариса могла видеть его располагающее к себе лицо.

- Без проблем, - ответила она и поманила официанта. - Еще чашку кофе и кусок пирога. - Потом посмотрела на часы и добавила для Жидкова:

- Скоро за нашим дорогим профессором приедут.

- Насколько скоро? - поинтересовался он.

- Через полчаса.

- И мы наконец останемся вдвоем?

- Втроем, - похлопотал за себя Шубин. - Меня заберут завтра.

- Замечательно, - бормотнул Жидков и уточнил у Ларисы:

- Он тоже будет жить со мной в одной комнате?

- Ладно вам, - примирительным тоном сказала та. - Посмотрите, какой он милый.

Обычно так хозяева говорят про пса, который во время вечеринки съел чей-то ботинок и этот кто-то собрался придушить мерзавца.

Шубин на секунду оторвался от своего разрушительного рисовального труда и задал неожиданный вопрос:

- А почему это вы друг с другом на "вы"? Очень подозрительно.

Лариса прикусила язык и уставилась на Жидкова. Тот сделал важное лицо и ответил:

- Я очень уважаю Ларису. И наоборот.

- Да-да, - подтвердила она. - Мы просто не можем по-другому.

- Нет, почему? Мы можем. Даже должны.

Жидков улыбнулся ей покровительственно. Ночные события стали бледнеть, и к нему возвращалась его обычная самоуверенность. Пожалуй, ему даже понравилась эта агентша, но для участницы преступной группировки она казалась какой-то уж слишком наивной. "Возможно, впрочем, в этом и заключается ее истинное коварство", - подумал он про себя.

Вместе с Альбертом из разговоров за столом ушла экспрессия. Они выпили еще по чашке кофе, и тут как раз появилась Леночка. К счастью, раньше времени. Она была маленькой, юркой и голосистой. Метрдотель забегал вокруг нее, словно молодая нянька вокруг орущего младенца.

- Вот что, Лара, - сказала Леночка строгим тоном. - Профессора я забираю, а дядя Леня остается с тобой.

- Да ничего, переночуем! - успокоила ее Лариса.

- Хочу тебя огорчить. Ночевкой дело не ограничится. Профессор О'Нейл собрался на неделю в Питер. Он тебе не говорил?

- И что? Твой дядя Леня...

- Вот именно. И не протестуй. Я ребенка еле-еле пристроила, чтобы ехать. Так что как-нибудь уж напрягись, хорошо?

- Но я... Но я... Именно из-за того, что я взяла другую работу, отказалась от... Джеймса. Я живу сейчас не дома...

Жидков слушал их с любопытством. Интересно, что за комедию ломают эти дамочки? Или же его личная охранница действительно имеет легальную работу?

- Я в состоянии приютить вашего дядю на любое количество дней, - любезно сказал он Леночке.

- Вы?!

- Я, - кивнул Жидков и пояснил:

- Лариса сейчас живет у меня.

Он был таким милым потому, что страшно боялся Корабельникова, имеющего на руках компромат. Кроме того, девица помогла ему сегодня ночью. В его прояснившейся голове всплыла та злосчастная бутылка коньяка, которая ходила по рукам. Вероятно, там, на кухне, все валялись пьяные, а он... Но зачем ей потребовалась лопата?

- Ах, вон оно что! Вы, выходит, с Ларой вместе? - обрадовалась Леночка. - Тогда все замечательно. Я вам очень благодарна. Дядя Леня, ты останешься с этими людьми, хорошо? А когда я вернусь, мы поедем в госпиталь.

- Он что, болен? - шепотом спросил Жидков у Ларисы.

- Я здоров, - ответил тот. Слух у него оказался отменным. - У меня просто аллергия на грибы.

- Молодец, - похвалила его Леночка. И, наклонившись к нему поближе, вполголоса добавила:

- Так всем впредь и говори.