Глава 39. Джон

В предрассветном холоде Вель ждала у ворот. Она куталась в плащ из медвежьей шкуры – такой огромный, что он пришёлся бы впору даже Сэму. Рядом стояла оседланная и взнузданная лошадка – косматая, серая, с бельмом на глазу. Малли и Скорбный Эдд застыли возле неё, словно незваная почетная стража. Их дыхание замерзало в холодном чёрном воздухе.

– Вы дали ей слепую лошадь? – скептически спросил Джон.

– Она лишь наполовину слепая, м’лорд, – возразил Малли, потрепав лошадь по холке, – а в остальном вполне хороша.

– Возможно, лошадь полуслепая, но я – нет, – сказала Вель. – Я знаю, куда мне идти.

– Миледи, вы не обязаны делать это. Риск...

–...беру на себя, лорд Сноу. И я не изнеженная южная дама, а женщина свободного народа и знаю лес лучше, чем любой из ваших чернокрылых следопытов. Для меня в нём нет призраков.

«Надеюсь, что нет». Джон рассчитывал на это, полагая, что Вель сможет добиться успеха там, где Чёрный Джек Бульвер и его товарищи потерпели неудачу. Джон надеялся, что свободный народ не причинит ей вреда... но они оба прекрасно знали – в лесу подстерегают не только одичалые.

– У вас достаточно еды?

– Чёрствый хлеб, заветревшийся сыр, овсяное печенье, солёные треска, говядина и баранина, мех со сладким вином, чтобы запить солёную пищу. С голоду я не умру.

– Тогда пора выезжать.

– Обещаю, лорд Сноу, я вернусь, с Тормундом или без него, – Вель взглянула на небо, на котором светилась половинка луны. – Ждите меня в первое полнолуние.

– Буду ждать.

«Не обмани меня, – подумал он, – иначе Станнис отрубит мне голову».

– Обещаешь ли ты держать принцессу подле себя? – спросил его король, и Джон пообещал.

«Но ведь Вель – не принцесса. Я повторял ему это пятьсот раз». Но то была лишь жалкая отговорка, слабое оправдание для нарушенной клятвы. Отец никогда бы подобного не одобрил. «Я меч, который защищает царство людей, – напомнил себе Джон, – и, в конце концов, это важнее, чем честь одного человека».

Дорога под Стеной была тёмной и холодной, как брюхо ледяного дракона, и извивалась, словно змея. Скорбный Эдд шёл впереди, освещая путь факелом. Малли нёс ключи от трёх ворот, забранных железными решётками с прутьями толщиной в человеческую руку. Стоявшие на посту у ворот копьеносцы почтительно склоняли головы перед Джоном Сноу, но открыто пялились на Вель и её лошадку.

Выйдя с северной стороны Стены через толстую дверь, сколоченную из свежесрубленной древесины, принцесса одичалых задержалась на мгновение, чтобы взглянуть на занесённое снегом поле, на котором Король Станнис выиграл битву. За полем ждал Зачарованный лес – тёмный и тихий. В свете полумесяца медовые волосы Вель отливали серебром, а щёки белели, словно снег. Она глубоко вдохнула.

– Воздух сладкий на вкус.

– У меня язык окоченел. Всё, что я чувствую, это холод.

– Холод? – Вель негромко рассмеялась. – Нет. В настоящий мороз даже дышать больно. Когда приходят Иные...

Эта мысль тревожила. Шестеро отправленных Джоном разведчиков всё ещё отсутствовали. «Прошло совсем немного времени. Они еще вернутся, – но другая часть его настаивала на ином. – Разведчики мертвы, все до единого. Ты отправил их на смерть и то же самое делаешь с Вель».

– Передайте Тормунду мои слова.

– Возможно, он к ним не прислушается, но услышит их. – Вель легко поцеловала его в щеку. – Благодарю вас, лорд Сноу. За полуслепую лошадь, солёную треску и воздух свободы. За надежду.

Их дыхание смешалось, застыв на морозе белым туманом. Джон Сноу отступил назад и сказал:

– Единственная благодарность, которая мне нужна, это...

– Тормунд Великанья Смерть. Да. – Вель накинула на голову капюшон. Бурая шерсть медвежьей шкуры была изрядно припорошена сединой. – Перед тем, как я уйду, ответьте мне на один вопрос. Это вы убили Ярла, милорд?

– Ярла убила Стена.

– Так мне передали, но я хотела убедиться.

– Клянусь, я не убивал его.

«Хотя, если бы всё сложилось иначе, мог и убить».

– Тогда – прощайте, – сказала она почти шаловливо.

Но у Джона не было желания шутить. «Тут слишком холодно и темно для игр, да и час слишком поздний».

– Только на время. Возвращайтесь. Хотя бы ради мальчика.

– Сына Крастера? – Вель пожала плечами. – Он мне не родня.

– Я слышал, как вы ему пели.

– Я напевала для себя. Я же не виновата, если он слушал, – слабая улыбка тронула её губы. – Его это смешит. Ах, ну ладно. Он маленькое милое чудовище.

– Чудовище?

– Таково его молочное имя. Должна же я была как-то его называть. Проследите, чтобы он оставался в безопасности и тепле. Ради его матери, и ради меня. И держите мальчика подальше от красной женщины. Она знает, кто он. Видит такие вещи в своем огне.

«Арья», – вспомнил Джон, надеясь, что всё это правда.

– Лишь пепел и золу.

– Королей и драконов.

«Опять драконы». На мгновение Джон почти их увидел: извивавшиеся в ночи, тёмные крылатые силуэты парили в море пламени.

– Знай жрица правду, отобрала бы у нас мальчика. Сына Даллы, а не твоё чудовище. Одно слово на ухо королю – и со всем этим было бы покончено. – «И со мной тоже. Станнис счёл бы это предательством». – Почему она позволила увезти его, если поняла, что случилось?

– Потому что это ей на руку. Огонь изменчив, кто знает, как дальше поведёт себя пламя. – Вель вставила ногу в стремя, перебросила другую через лошадь и, усевшись в седле, взглянула вниз. – Помнишь, что тебе сказала моя сестра?

– Да.

«Меч без рукояти, который невозможно взять, не поранившись». Но Мелисандра права. Когда ты окружён врагами, даже меч без рукояти лучше, чем ничего.

– Хорошо. – Вель повернула лошадь к северу. – Тогда – до первого полнолуния.

Джон смотрел, как она уезжает, и гадал, увидит ли вновь её лицо. «Я не изнеженная южная дама, – вспомнил он её слова, – а женщина свободного народа».

– Мне плевать на её россказни, – пробормотал Скорбный Эдд, когда Вель исчезла за высокими соснами. – Воздух уже так холоден, что больно дышать. Я бы перестал, но будет ещё больнее. – Он потер руки. – Это всё плохо кончится.

– Ты всегда так говоришь.

– Да, м’лорд. И обычно я прав.

Малли прочистил горло.

– М’лорд? Принцесса одичалых... то, что вы позволили ей уйти... люди могут сказать...

–...что я сам наполовину одичалый – перевёртыш, решивший продать королевство грабителям, людоедам и великанам. – Джону не нужно было смотреть в огонь, чтобы знать, что о нём говорят. И хуже всего то, что в чём-то они были правы. – Слова – ветер, и на Стене ветер дует постоянно. Пойдем.

Было ещё темно, когда Джон вернулся в свою комнату за оружейной. Он заметил, что Призрака до сих пор нет. «Всё еще охотится». Огромный белый лютоволк почти всегда где-то бегал, рыская всё дальше и дальше в поисках добычи. Между Дозором и одичалыми в Кротовом городке, на холмах и полях близ Чёрного Замка дичи совсем не осталось, да и с самого начала её было не много. «Зима близко, – размышлял Джон, – и надвигается быстро, слишком быстро». Он не знал, суждено ли им ещё раз увидеть весну.

Скорбный Эдд совершил вылазку на кухню и вскоре вернулся с кружкой тёмного эля и блюдом, накрым крышкой. Под ней Джон обнаружил три утиных яйца, зажаренных в масле, полоску бекона, две колбаски, кровяной пудинг и полбуханки только что испечённого ещё теплого хлеба. Джон перекусил хлебом и половинкой яйца. Он съел бы и бекон, но не успел – ворон стащил его первым.

– Вор, – обругал птицу Джон, наблюдая, как та перелетела на притолоку над дверью, чтобы там съесть добычу.

– Вор, – согласился ворон.

Джон попробовал колбаску. Он запивал её глотком эля, когда вернулся Эдд с сообщением, что Боуэн Марш ждёт снаружи.

– С ним Отелл и септон Селладор.

«Как быстро». Интересно, кто сплетничает, и один ли этот кто-то.

– Пришли их сюда.

– Есть, м’лорд. В этой компании вам стоит присмотреть за колбасками. Те трое наверняка голодные.

Голодными Джон бы их не назвал. Септон Селладор, похоже, не находил себе места, мучаясь от похмелья, и остро желал усмирить опалившего его дракона, а первый строитель Отелл Ярвик выглядел так, будто проглотил что-то несъедобное. Боуэн Марш злился. Джон видел это в его глазах, плотно сжатых губах и покрасневших круглых щеках. «Этот румянец не от холода».

– Присаживайтесь, прошу вас, – пригласил он. – Могу я предложить вам еду или питьё?

– Мы позавтракали в общем зале, – ответил Марш.

– А я бы ещё поел. – Ярвик опустился на стул. – Спасибо за предложение.

– Разве что немного вина, – попросил септон Селладор.

– Зерно! – прокричал ворон с притолоки. – Зерно, зерно.

– Вина для септона и тарелку для нашего первого строителя, – приказал Джон Скорбному Эдду. – Птице – ничего. – Он повернулся к своим гостям:

– Вы здесь из-за Вель.

– И из-за других дел, – добавил Боуэн Марш. – Люди беспокоятся, милорд.

«И кто назначил вас говорить от их имени?»

– Я тоже беспокоюсь. Отелл, как продвигается работа в Твердыне Ночи? Я получил письмо от сэра Акселла Флорента, величающего себя Десницей Королевы. Он сообщает, что королева Селиса недовольна своим жилищем в Восточном Дозоре у Моря и желает немедленно переехать к мужу. Это возможно?

Ярвик пожал плечами:

– Мы восстановили почти всю главную башню и настелили крышу над кухнями. Королеве понадобится еда, мебель и дрова, но этого достаточно. Конечно, там не так комфортно, как в Восточном Дозоре. И довольно далеко от кораблей, если её милость пожелает покинуть нас... да, она могла бы жить там, но пройдут годы, прежде чем это место снова станет добротной крепостью. Можно и быстрее, если у меня будет больше рабочих.

– Я мог бы дать тебе великана.

Это испугало Отелла:

– То чудовище во дворе?

– По словам Кожаного, его величают Вун Вег Вун Дар Вун. Да, язык сломать можно, я знаю. Кожаный зовет его Вун Вун и этого, кажется, хватает.

Вун Вун был совсем не похож на великанов из сказок Старой Нэн – диких существ, которые по утрам готовили овсянку на крови и пожирали быков целиком, с шерстью, шкурой и рогами. Этот же гигант вовсе не ел мяса, но выглядел настоящим кошмаром, когда накидывался на корзинку корнеплодов, разгрызая лук, репу и даже сырую твердую брюкву своими огромными квадратными зубами.

– Усердный работник, хотя будет непросто объяснить ему, что именно нужно делать. Вун Вун говорит на искаженном древнем наречии, но не понимает ни слова на Общем. Зато неутомим, и его сила удивительна – он один заменит дюжину рабочих.

– Я... милорд, люди никогда... думаю, великаны-людоеды... нет, милорд, спасибо, у меня нет лишних глаз, чтобы присматривали за подобным существом, он...

Джон Сноу не удивился.

– Как хотите. Оставим великана здесь.

По правде, он и не хотел расставаться с Вун Вуном. «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу», сказала бы Игритт, но, как только появлялось свободное время, Джон разговаривал с великаном с помощью Кожаного или других представителей свободного народа, вернувшихся вместе с ними из рощи. Он узнавал все больше о великанах и их истории. Джон только жалел, что рядом нет Сэма, который бы всё это записал.

Однако нельзя сказать, что он не видел опасности, которую представляет из себя Вун Вун. В гневе великаны страшны, и его огромные руки достаточно сильны, чтобы разорвать врага на куски. Вун Вун напоминал Джону Ходора. «Точно как Ходор, но вдвое больше, вдвое сильнее и наполовину глупее. Эта мысль протрезвила бы даже септона Селладора. Но если у Тормунда есть великаны, Вун Вег Вун Дар Вун может помочь нам с ними договориться».

Ворон Мормонта раздраженно заворчал, когда под ним открылась дверь, предвещая возвращение Скорбного Эдда с бутылью вина, тарелкой яиц и колбасок. Боуэн Марш с явным нетерпением ждал, пока Эдд разольёт вино по чашам, и вернулся к разговору лишь после того, как тот вышел.

– Толлетт хороший парень, и люди любят его, а Железный Эммет отличный мастер над оружием, – начал он. – Но говорят, вы собираетесь отослать их прочь.

– Нам нужны хорошие люди в Долгом Кургане.

– Люди стали называть его «Дырой Шлюхи», – сказал Марш. – Впрочем, пусть будет, как будет. Правда ли, что вы хотите, чтобы дикарь Кожаный заменил Эммета и стал мастером над оружием? Этот пост чаще всего достается рыцарям или, по крайней мере, разведчикам.

– Да, Кожаный – дикарь, – согласился Джон. – Согласен. Я лично испытал его на тренировочном дворе. Он так же опасен с каменным топором, как большинство рыцарей со сталью в руке. Я знаю, он не так терпелив, как бы мне хотелось, и некоторые парни его боятся... но все это к лучшему. Однажды им предстоит участвовать в настоящей битве, и им поможет подобное знакомство с ужасом.

– Он одичалый.

– Был им, пока не произнес клятву. Теперь он наш брат. И может научить парней чему-то большему, чем просто фехтованию. Им не повредит знание пары слов на древнем наречии и некоторые навыки свободного народа.

– Свободные, – заворчал ворон. – Зерно. Король.

– Люди ему не доверяют.

«Какие люди? – хотелось спросить Джону. – Сколько их?» Но это бы вывело его на путь, по которому он не хотел идти.

– Жаль. Что-нибудь еще?

Заговорил септон Селладор:

– Мальчишка Атлас. Говорят, ты решил сделать его своим стюардом и оруженосцем вместо Толлетта. Милорд, этот мальчишка – шлюха... осмелюсь сказать... размалёванный мужеложец из борделей Староместа.

«А ты – пьяница».

– Кем он был в Староместе – не наше дело. Парень быстро учится и очень умён. Поначалу другие новобранцы презирали его, но Атлас изменил их мнение и сумел со всеми подружиться. Бесстрашный в бою и даже может читать и немного писать. Парень справится с сервировкой моего стола и уходом за моей лошадью, не так ли?

– Скорее всего, – ответил Боуэн Марш с каменным лицом, – но людям он не нравится. По традиции, оруженосцами лорда-командующего становятся парни хорошего происхождения, которых готовили для командования. Милорд, вы верите в то, что бойцы Ночной Стражи пойдут в бой за шлюхой?

Джон потерял терпение:

– Они ходили за худшими командирами! Старый Медведь оставил в наследство несколько предостерегающих записок о кое-ком из них. Наш повар из Сумеречной Башни насиловал септ. После каждой жертвы он выжигал на своем теле семиконечную звезду. Его левая рука в звёздах от запястья до локтя, и икры тоже. В Восточном Дозоре есть человек, который поджёг дом своего отца и запер дверь. Вся его семья, все девять человек, сгорели дотла. Чем бы ни занимался Атлас в Староместе, теперь он наш брат и будет моим оруженосцем.

Септон Селладор отпил немного вина. Отелл Ярвик наколол колбаску на кинжал. Боуэн Марш сидел с пунцовым лицом. Ворон захлопал крыльями и прокаркал:

– Зерно, зерно, смерть!

Наконец, лорд-стюард прочистил горло:

– Вашей светлости, я уверен, лучше знать. Могу я спросить об этих трупах в ледяных камерах? Люди волнуются. И зачем держать мертвяков под стражей? Двое бойцов лишь напрасно тратят время, если только вы не опасаетесь, что мертвецы...

–... восстанут? Я молюсь, чтобы так и произошло.

Септон Селладор побледнел.

– Спаси нас Семеро. – Вино закапало с его подбородка, оставив алую дорожку. – Лорд-командующий, эти мертвецы – монстры, чудовищные создания. Мерзость в глазах богов. Вы... вы же не собираетесь с ними разговаривать?

– А способны ли они говорить? – спросил Джон Сноу. – Я так не думаю, но не могу утверждать, что знаю наверняка. Возможно, теперь они и чудовища, но перед смертью были людьми. Сколько человеческого в них осталось? Тот, которого я убил, собирался напасть на лорда-командующего Мормонта. Он точно знал, кто это и где его найти. – Мейстер Эйемон понял бы намерения Джона, он в этом не сомневался. Сэм Тарли перепугался бы, но тоже бы понял. – Мой лорд-отец говорил, что человек должен знать своих врагов. Нам почти ничего не известно о мертвецах и ещё меньше – об Иных. Поэтому мы должны изучать их.

Ответ Джона им не понравился. Септон Селладор сжал свисавший с шеи кристалл и сказал:

– По-моему, это очень неразумно, лорд Сноу. Я буду молиться Старице, чтобы она подняла свой сияющий фонарь и повела вас по пути мудрости.

Терпение Джона иссякло:

– Уверен, что всем нам не помешало бы немного мудрости. – «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу». – Так, должны ли мы поговорить о Вель?

– Значит, это правда, – произнес Марш. – Вы отпустили её.

– На ту сторону.

Септон Селладор втянул воздух.

– Она пленница короля. Его величество придёт в ярость, узнав, что она исчезла.

– Вель вернется. – «Раньше Станниса, если боги будут благосклонны».

– С чего вы это взяли? – допытывался Боуэн Марш.

– Она так сказала.

– А если солгала? Что, если она попадет в беду?

– Что ж, тогда у вас появится шанс выбрать нового лорда-командующего, который будет вам больше по нраву. Но пока что вам придется терпеть меня, – Джон глотнул пива. – Я послал её разыскать Тормунда и передать ему моё предложение.

– Мы можем узнать, какое?

– Такое же, что я сделал в Кротовом городке. Предлагаю ему еду, кров и мир, если он присоединится к нам и будет биться с общим врагом, помогая удерживать Стену.

Боуэн Марш не удивился.

– Вы собираетесь пропустить его, – голос стюарда звучал так, словно тот знал об этом с начала беседы. – Открыть ворота ему и его последователям. Сотням, тысячам дикарей.

– Если у него столько осталось.

Септон Селладор сотворил знак звезды от зла. Отелл Ярвик заворчал. Боуэн Марш сказал:

– Кое-кто сочтет это изменой. Вы собираетесь впустить сюда одичалых. Дикарей, грабителей, насильников, которые скорее звери, чем люди.

– Тормунд не таков, – возразил Джон, – также как и Манс Налётчик. Но даже будь каждое ваше слово правдой, они остаются людьми, Боуэн. Живыми людьми, как вы и я. Зима приближается, милорды, и когда придёт, нам, живым людям, придётся всем вместе противостоять мертвецам.

– Сноу! – прокричал ворон лорда Мормонта. – Сноу, Сноу!

Джон не обратил на него внимания.

– Мы расспросили одичалых из рощи. Некоторые из них рассказывали любопытные вещи про лесную ведьму по имени Матушка Кротиха.

– Матушка Кротиха? – переспросил Боуэн Марш. – Странное имя.

– Считается, что она живёт в норе под дуплистым деревом. Не знаю, правда ли это, но говорят, у неё было видение, в котором прибыл флот, чтобы увезти свободный народ в безопасные места за Узкое Море. Тысячи тех, кто спасся бегством с поля боя, в отчаянии поверили ей. Матушка Кротиха повела их всех в Суровый Дол, чтобы там молиться и ждать спасения из-за моря.

Отелл Ярвик нахмурился:

– Я не следопыт, но... поговаривают, что Суровый Дол – нечистое место. Проклятое. Даже ваш дядя так говорил, лорд Сноу. Почему они пошли туда?

На столе перед Джоном лежала карта. Он повернул её так, чтобы все могли видеть.

– Суровый Дол расположен в укромном заливе, его естественная бухта достаточно глубока, чтобы в ней могли пришвартоваться даже самые крупные корабли. В округе достаточно древесины и камня. Воды кишат рыбой, а неподалеку есть колонии тюленей и моржей.

– Всё это, несомненно, правда, – согласился Ярвик, – но не хотел бы я провести ночь в том месте. Вы знаете легенду.

Он знал. Суровый Дол мог стать единственным настоящим городом к северу от Стены. Но шестьсот лет тому назад его поглотила преисподняя. Его жителей взяли в рабство или съели, смотря какой версии верить, а их дома сгорели в огромном пожаре, пламя которого было столь ярким, что дозорные на Стене подумали, что солнце восходит на севере. А потом над Зачарованным лесом и Студёным Морем почти полгода падал пепел. Купцы рассказывали, что на месте Сурового Дола осталась лишь дикая пустошь. Повсюду обгорелые деревья и жжёные кости, бухта забита раздувшимися трупами, из пещер, зияющих в огромном утесе, нависающем над поселением, доносятся леденящие кровь крики.

С той ночи прошло шесть веков, но Суровый Дол до сих пор обходили стороной. Джону говорили, что там давно нет ничего, кроме сплошных зарослей, но разведчики утверждали, что по грудам руин бродят упыри, демоны и пылающие призраки, жаждущие крови.

– Я тоже выбрал бы иное прибежище, – сказал Джон. – Но Матушка Кротиха проповедовала, что свободный народ найдёт спасение там, где однажды нашёл проклятие.

Септон Селладор поджал губы:

– Спасение можно найти только с помощью Семерых. Эта ведьма погубила их всех.

– И, возможно, спасла Стену, – сказал Боуэн Марш. – Те, о ком мы говорим – враги. Пусть они молятся среди развалин. Если их боги пришлют корабли, чтобы отвезти их в лучший мир, что ж, прекрасно. В этом мире у меня нет для них еды.

Джон сжал пальцы правой руки.

– Галеры Коттера Пайка иногда проплывают мимо Сурового Дола. Он говорит, там нет иного крова, кроме пещер. Рыдающие пещеры, так называют их его люди. Матушка Кротиха и её последователи погибнут там от холода и голода. Сотни. Тысячи.

– Тысячи врагов. Тысячи одичалых.

«Тысячи людей, – подумал Джон. – Мужчин, женщин, детей». Внутри него кипела ярость, но когда он заговорил, его голос был спокоен и холоден.

– Вы слепы или просто не хотите видеть? Как, по-вашему, что произойдёт, когда все эти враги умрут?

С двери прокаркал ворон:

– Мертвы, мертвы, мертвы.

– Я скажу вам, что произойдёт, – ответил Джон. – Мёртвые снова восстанут, сотнями и тысячами. Восстанут с чёрными руками и голубыми глазами. И они придут за нами.

Он вскочил на ноги, пальцы правой руки рефлекторно сжимались и разжимались.

– Можете идти.

Встали все трое: вспотевший и с посеревшим лицом септон Селладор, Отелл Ярвик был подчеркнуто холоден, Боуэн Марш сжал губы и побледнел.

– Спасибо, что уделили нам время, лорд Сноу.

Они ушли, не сказав больше ни слова.