Глава 38. Страж

– Давайте же взглянем на голову, – приказал принц.

Продолжая наблюдать, Арео Хотах погладил рукоять секиры – своей супруги из ясеня и железа. Он следил за белым рыцарем, за сиром Бейлоном Сванном, и его спутниками, за Песчаными Змейками, каждая из которых расположилась за отдельным столом. Наблюдал за лордами и леди, слугами, старым слепым сенешалем и молодым мейстером Мильсом, обладателем шелковистой бородки и раболепной улыбки. Расположившись на границе света и тени, Хотах следил за всеми. «Служить. Защищать. Повиноваться» – вот его задача.

Все остальные смотрели только на резной ларец эбенового дерева с серебряными замками и петлями. Милый сундучок, конечно, но в зависимости от его содержимого скоро очень многие из собравшихся в Старом Дворце Солнечного Копья могли расстаться с жизнью.

Тихо шаркая шлепанцами по полу, мейстер Калеотт прошел через весь зал к сиру Бейлону Сванну. Маленький круглый человечек выглядел великолепно в своём новом одеянии с широкими полосами темно-орехового цвета, перемежавшимися с тонкими алыми. Поклонившись, он принял ларец из рук белого рыцаря и понёс к возвышению, где восседал в своем кресле-каталке Доран Мартелл. По обе стороны от него сидели дочь Арианна и возлюбленная его погибшего брата, Эллария. Воздух был пропитан ароматом сотни благовонных свечей. На пальцах лордов, на поясах и сетках для волос прекрасных леди искрились драгоценные камни. Отполированный до зеркального блеска медный чешуйчатый доспех Арео Хотаха тоже сиял при свете свечей.

Под сводами чертога воцарилось молчание. «Дорн затаил дыхание». Мейстер Калеотт поставил ящик на пол перед креслом принца Дорана. Пальцы мейстера, обычно такие ловкие и уверенные, плохо слушались возившегося с замками хозяина. Наконец он откинул крышку, открыв взглядам лежавший внутри ларца череп. Хотах услышал, как кто-то прочистил горло, а один из близнецов Фаулеров что-то зашептал другому. Эллария Сэнд, закрыв глаза, прошептала молитву.

Капитан стражи обратил внимание, что сир Бейлон напряжён, словно натянутый лук. В отличие от предыдущего, новый белый рыцарь не был столь высок и красив, но оказался шире в плечах и крепче сбит, а его руки – более мускулистыми. Белоснежный плащ скреплялся на шее серебряной застёжкой в виде двух лебедей – один из слоновой кости, второй из оникса. Арео показалось, что птицы сражаются друг с другом. Человек, который их носил, тоже производил впечатление бойца. «Этот не умрёт так же легко, как тот. Он не бросится навстречу моей секире, как сир Арис, а спрячется за щитом и дождётся моей атаки». Что ж, если до этого дойдет, Арео будет готов, ведь его топор всегда настолько остро наточен, что им можно бриться.

Хотах позволил себе бросить короткий взгляд на ларец. Покоившийся на чёрной коже череп, казалось, ухмылялся. Все черепа скалятся, но этот выглядел особенно счастливым. «И большим». Капитан стражи еще не встречал настолько огромных черепов – с такими толстыми и тяжелыми надбровными дугами и массивной нижней челюстью. Череп при свете свечей сиял белизной, не уступавшей белизне плаща сира Бейлона.

– Положи на пьедестал, – распорядился принц. В глазах Дорана блеснули слезы.

Пьедесталом служила колонна из чёрного мрамора на три фута выше мейстера Калеотта. Даже встав на цыпочки, толстенький маленький мейстер все равно не смог дотянуться до верха. Арео хотел подойти и помочь, но Обара Сэнд подоспела первой. Даже без кнута и щита она выглядела грубой и неженственной. Вместо платья на ней были надеты мужские бриджи и льняная туника до щиколоток, перепоясанная на талии поясом из медных солнц, а каштановые волосы были собраны в узел. Приняв череп из пухлых розовых ручек мейстера, она водрузила его на мраморный столб.

– Гора больше не скачет, – торжественно изрёк принц.

– Надеюсь, его смерть была долгой и мучительной, сир Бейлон? – поинтересовалась Тиена Сэнд таким тоном, словно спрашивала, идёт ли ей платье.

– Он кричал дни напролёт, миледи, – ответил белый рыцарь; было очевидно, что эти слова ему неприятны. – Его вопли разносились по всему Красному Замку.

– Почему вас это расстраивает, сир? – вступила леди Ним. Сияние свечей, проникая сквозь платье, сшитое из тонкого и прозрачного шёлка, выставляло напоказ все её прелести. Глядя на нескромный наряд дамы, белый рыцарь явно смущался, а вот Хотах – нет. Чем больше была обнажена Нимерия, тем меньшую представляла опасность. В противном случае она могла спрятать под одеждой дюжину клинков.

– Всем известно, что сир Григор был кровожадным животным. Если кто и заслужил мучения, так это он.

– Возможно, миледи, – согласился Сванн, – но сир Григор был рыцарем, а рыцарю подобает погибать с мечом в руке. Яд – бесчестный и низкий способ убийства.

Услышав это, леди Тиена улыбнулась. Наряженная в кремово-зелёное платье с длинными кружевными рукавами, она выглядела такой невинной и скромной, что любой мужчина, взглянув на неё, решил бы, что перед ним самая непорочная из дев. Арео Хотах, знавший эту леди куда лучше, бдительно следил за каждым движением её пальцев. Нежные бледные ручки Тиены не менее, а то и более смертоносны, чем мозолистые ладони Обары.

Принц Доран нахмурился.

– Верно, сир Бейлон, но леди Ним права. Если кто и заслужил мучительную смерть, то это Григор Клиган. Он безжалостно расправился с моей сестрой, разбил голову её младенца о стену. Я молюсь, чтобы их убийца горел в аду, а Элия и её дети обрели покой. Это правосудие, которого жаждал Дорн. Я рад, что дожил до этого момента и почувствовал его вкус. Наконец-то Ланнистеры подтвердили правоту своей хвастливой поговорки и заплатили старый долг крови.

Принц предоставил Рикассо, своему слепому сенешалю, встать и произнести тост.

– Лорды и леди, выпьем за Томмена, первого этого имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, Владыку Семи Королевств.

Пока сенешаль говорил, слуги скользили между гостями, наполняя кубки креплёным дорнийским вином, тёмным как кровь и сладким как месть. Капитан не пил – он вообще никогда не пил на пирах. Принц тоже не притронулся к этому вину, поскольку у него было собственное – приготовленное мейстером Мильсом и разбавленное маковым молоком для облегчения боли в распухших суставах.

Белый рыцарь и его спутники лишь пригубили вино в рамках этикета. Также поступили принцесса Арианна, леди Джордейн, лорд Дара Богов, рыцарь Лимонной Рощи, леди Призрачного Холма… даже Эллария Сэнд, возлюбленная принца Оберина, видевшая его смерть в Королевской Гавани. Хотах уделил больше внимания тем, кто вообще не пил: сир Дэймон Сэнд, лорд Тремонд Гаргален, близнецы Фаулеры, Дагос Манвуди, Уллер из Адова Убежища, Уилс из Костяного Пути. «Проблемы может создать один из них». Дорн был неспокоен и разобщён, власть принца Дорана над этими землями стала не столь прочной, как хотелось. Многие из лордов считали Мартелла слабым и жаждали открытой войны с Ланнистерами и мальчиком-королем на Железном Троне.

Тон среди них задавали Песчаные Змейки, незаконные дочери покойного брата принца Оберина – Красного Змея. Три из них присутствовали на пиру. Доран был самым мудрым из принцев, а капитану стражи не пристало обсуждать решения сюзерена, но Арео Хотах недоумевал, почему тот выпустил Обару, Нимерию и Тиену из заточения в Копье.

Тиена с недовольным возгласом отказалась поддержать тост Рикассо, а леди Ним оттолкнула чашу. Обара позволила наполнить свой кубок до краев, а затем, демонстративно перевернув его, выплеснула всё на пол и покинула зал, пока вставшая на колени служанка вытирала разлитое вино. Спустя мгновение, извинившись, за ней последовала принцесса Арианна. «Обара никогда не обратит свой гнев на маленькую принцессу. – Хотах знал это. – Они кузины, и она её любит».

Пир продолжался до поздней ночи под ухмылки черепа на чёрной мраморной колонне. Было семь перемен блюд – в честь семи богов и семи братьев Королевской гвардии. Гостям подали суп с яйцами и лимонами, длинные зелёные перцы, фаршированные сыром и луком, пироги с миногами, тушёных в меду каплунов и сома со дна Зеленокровной – такого огромного, что понадобилось четверо слуг, чтобы доставить рыбину на пиршественный стол. После настал черёд для необычного блюда из змей: смеси семи сортов змеиного мяса, тушёной на медленном огне с добавлением драконьего перца, красных апельсинов и толикой яда для пикантности. Хотах, хоть и не пробовал это блюдо, не сомневался, что на вкус оно жгуче острое. Чтобы остудить язык и горло, принесли шербет, а в качестве десерта подали сахарные черепа. Разгрызая сладкую корочку, гости обнаруживали под ней заварной крем с кусочками сливы и черешни.

Принцесса Арианна вернулась за стол, когда подавали фаршированный перец. «Моя маленькая принцесса», – подумал Хотах, но Арианна теперь стала женщиной. Пурпурные шелка, которые она носила, не оставляли в этом сомнений. В последнее время принцесса изменилась и в другом смысле. Заговор с попыткой короновать Мирцеллу провалился из-за предательства, её белый рыцарь был сражён рукой Хотаха, а сама она оказалась заточённой в Башне Копья, приговоренная к одиночеству и тишине. Эти испытания преподали девушке урок смирения, но было здесь ещё что-то – какая-то тайна, в которую её посвятил отец перед освобождением. В чём она заключалась, капитан не знал.

Принц посадил дочь на почётное место между собой и белым рыцарем. Скользнув в кресло, Арианна, улыбаясь, что-то шепнула сиру Бейлону на ухо. Рыцарь промолчал. Как заметил Хотах, тот мало ел – ложка супа, кусочек перца, ножка каплуна, немного рыбы. Бейлон пропустил пирог из миног и попробовал лишь ложечку змеиного мяса. Этого хватило, чтобы у него на лбу выступила обильная испарина. Хотах мог только посочувствовать. Когда он впервые появился в Дорне, острая пища сворачивала ему кишки в узел и сжигала язык. Но прошли годы, его волосы побелели, и теперь капитан ел всё, что ели дорнийцы.

Когда на столе появились сахарные черепа, губы сира Бейлона сжались в тонкую линию, и он одарил принца долгим взглядом, пытаясь понять, не насмехаются ли над ним. Доран Мартелл не обратил ни малейшего внимания, зато предупредительность проявила его дочь:

– Маленькая шутка поваров, сир Бейлон. В Дорне смеются даже над смертью. Прошу вас, не обижайтесь. – Она провела пальцами по руке белого рыцаря. – Надеюсь, вам понравилось в Дорне?

– Все были более чем гостеприимны, миледи.

Арианна коснулась застёжки его плаща, где бились лебеди.

– Всегда обожала лебедей. Самая красивая птица в мире по эту сторону Летних островов.

– Ваши павлины могли бы с этим поспорить, – поддержал разговор сир Бейлон.

– Могли бы, – согласилась Арианна, – но павлины – тщеславные и самолюбивые создания, кичащиеся своими яркими красками. Нет, я предпочитаю безмятежных белых и великолепных чёрных лебедей.

Сир Бейлон в ответ кивнул и отпил из кубка. «Этого не так легко соблазнить, как его брата по клятве, – понял Хотах. – Несмотря на свой возраст, сир Арис был мальчишкой. А этот – мужчина, причём осторожный». Капитану стоило только взглянуть на белого рыцаря, чтобы заметить, как тот напряжен. «Это место ему не слишком нравится и кажется странным». Хотах понимал это. Когда он много лет назад прибыл сюда со своей принцессой, ему Дорн тоже показался диковинным. Прежде чем послать его за Узкое море, бородатые жрецы вдалбливали ему Общий Язык Вестероса, но дорнийцы говорили слишком быстро. Дорнийские женщины казались излишне распутными, вино – слишком терпким, а пища – чересчур острой. Дорнийское солнце светило намного жарче, чем бледное тусклое солнце Норвоса, нещадно жаря с синего неба день за днем.

Капитан знал, что путешествие сира Бейлона было короче, но имело свои недостатки. С белым братом от Королевской Гавани скакали три рыцаря, восемь оруженосцев, двадцать латников, конюхи и слуги. Но, как только они преодолели горы и оказались в Дорне, их продвижение сильно замедлилось в калейдоскопе пиров, охот и торжеств в каждом замке, попадавшемся им на пути. Добравшись, наконец, до Солнечного Копья, гонцы не обнаружили там ни принцессу Мирцеллу, ни сира Ариса Окхарта. «Белый рыцарь чувствует подвох, – Хотах мог поклясться в этом, – но есть что-то иное». Если присутствие Песчаных Змеек его нервировало, то возвращение Обары в чертог плеснуло уксусу в рану. Она тихо пробралась на свое место и молча сидела без тени улыбки на лице, бросая по сторонам угрюмые взгляды.

Время близилось к полуночи, когда принц Доран, обратился к белому рыцарю.

– Сир Бейлон, я прочитал письмо, доставленное вами от нашей милосердной королевы. Предполагаю, что вы ознакомлены с его содержанием, сир?

Хотах заметил, как подобрался рыцарь.

– Да, милорд. Её величество сообщила мне, что я получу приказ сопроводить её дочь обратно в Королевскую Гавань. Король Томмен скучает по сестре и желает вернуть принцессу Мирцеллу ко двору с коротким визитом.

Принцесса Арианна сделала грустное лицо.

– О, мы все так полюбили Мирцеллу! Она и мой брат Тристан стали неразлучны.

– Принца Тристана также будут рады видеть в Королевской Гавани, – заметил Бейлон Сванн. – Я уверен, король Томмен захотел бы с ним познакомиться. У его величества так мало друзей ровесников.

– Нити дружбы, завязанные в детстве, могут тянуться через всю жизнь, – согласился принц Доран. – Когда Мирцелла и Тристан поженятся, они с Томменом будут как братья. Королева Серсея права, мальчики должны встретиться и подружиться. Разумеется, Дорн будет скучать по нему, но Тристану пришло время увидеть мир за стенами Солнечного Копья.

– Уверен, Королевская Гавань тепло его примет.

«Теперь-то он от чего вспотел? – гадал капитан, наблюдая за рыцарем. – В чертоге достаточно прохладно, и он почти не притрагивался к жаркому».

– Что касается другого вопроса, затронутого королевой Серсеей, – продолжил принц Доран, – действительно, со смертью моего брата место Дорна в Малом Совете опустело, и пришло время вновь его занять. Мне льстит, что её величество считает, что мои советы могут быть ей полезны, хотя не уверен, что у меня найдутся силы для подобного путешествия. Может, мы отправимся морем?

– На корабле? – сир Бейлон был захвачен врасплох. – Э-э… а это безопасно, мой принц? Осенью сезон бурь, как я слышал… и ещё пираты на Ступенях, они…

– Пираты. Конечно. Может, вы и правы, сир. Безопаснее вернуться тем путем, которым вы прибыли, – принц Доран любезно улыбался. – Давайте поговорим завтра. Когда мы приедем в Водные Сады, то сообщим эту новость Мирцелле. Я знаю, она будет сильно взволнована – не сомневаюсь, что девочка тоже скучает по брату..

– Я горю желанием вновь увидеть её, – поддержал сир Бейлон, – и посетить ваши Водные Сады. Слышал, что они прекрасны.

– Прекрасны и безмятежны, – согласился принц. – Прохладные бризы, сверкающая вода и детский смех. Водные Сады – моё самое любимое место на земле. Один из моих предков построил их, чтобы порадовать свою таргариеновскую невесту и избавить её от пыли и зноя Солнечного Копья. Её звали Дейенерис, она была сестрой короля Дейерона Благословенного, и именно этот брак сделал Дорн частью Семи Королевств. Вся страна знала, что девушка любит незаконнорожденного брата Дейерона – Деймона Чёрное Пламя и любима в ответ. Но мудрый король понимал, что благо тысяч должно перевешивать желания двоих, пусть даже эти двое ему дороги. Именно Дейенерис заполнила сады смеющимися детьми. Сперва собственными, но позже к мальчикам и девочкам королевской крови присоединились в качестве друзей сыновья и дочери лордов и знатных рыцарей. А в один обжигающе-жаркий летний день она сжалилась над детьми конюхов, кухарок, слуг и пригласила их играть в бассейнах и фонтанах. Эта традиция не прерывается и по сей день. – Принц ухватился за колеса своего кресла и откатился от стола. – Сейчас вы должны меня извинить, сир. Эти разговоры утомили меня, а нам следует отправиться в путь на рассвете. Обара, не поможешь мне добраться до спальни? Нимерия, Тиена, а вы не хотите отправиться с нами и пожелать своему старому дяде спокойной ночи?

Обаре выпало катить кресло принца от пиршественного чертога до его покоев. Арео Хотах шел рядом с принцессой Арианной и Элларией. Мейстер Калеотт спешил следом, шаркая своими шлепанцами и баюкая череп Горы, словно младенца.

– Ты же не собираешься и правда отправить Тристана с Мирцеллой в Королевскую Гавань, – начала Обара, толкая кресло по длинной галерее. Она шагала слишком широко, зло и чересчур быстро, из-за чего деревянные колёса кресла громко стучали по грубому каменному полу. – Сделай так, и девчонку мы больше не увидим, а твой сын проведёт жизнь в качестве заложника Железного Трона.

– Ты держишь меня за дурака, Обара? – вздохнул принц. – Существует множество такого, о чём ты даже не подозреваешь. Лучше не обсуждать подобные темы здесь, где нас могут подслушать. Если сумеешь удержать язык за зубами, я смогу тебя просветить. – Он вздрогнул от боли. – Помедленнее, во имя любви ко мне! Последний толчок был словно нож в колено.

Обара замедлила шаг.

– Тогда, что ты собираешься делать?

Ответ дала её сестра Тиена.

– То же, что и всегда, – промурлыкала она, – тянуть время, запутывать, увиливать. Никто не умеет делать это и наполовину так же виртуозно, как наш храбрый дядя.

– Ты несправедлива к нему, – вступилась за отца Арианна.

– Тихо, все вы, – приказал принц.

Когда двери княжеских покоев надежно закрылись за их спинами, он развернул кресло лицом к женщинам. Это усилие заставило его охнуть, а мирийский плед, укрывавший ноги, запутался в спицах колеса при развороте. Но принц успел подхватить покрывало, прежде чем оно порвалось. Открывшиеся взгляду ноги – бледные и дряблые – выглядели ужасающе. Оба колена распухли и покраснели, пальцы казались почти багровыми и были в два раза больше обычных. Арео видел их тысячу раз, но жуткое зрелище все равно не оставило его равнодушным.

– Позволь мне помочь, отец, – шагнула вперед Арианна.

Принц выдернул покрывало из спиц.

– Я пока ещё способен самостоятельно управиться с собственным пледом. Хоть это я могу сделать.

Слишком мало. Его ноги были бесполезны уже три года, но в руках и плечах еще оставались силы.

– Подать моему принцу глоток макового молока? – спросил мейстер Калеотт.

– С этой болью и бадьи будет мало. Спасибо, не надо. Мне нужен ясный ум. Сегодня ночью вы мне больше не понадобитесь.

– Очень хорошо, мой принц, – поклонился мейстер, всё ещё сжимая в мягких пухлых ручках череп сира Григора.

– Я возьму это. – Выдернув из рук старика череп, Обара взглянула на него, держа на расстоянии. – Разве Гора выглядел именно так? Как удостовериться, что это он? Они могли бы обмазать голову смолой. Зачем обдирать плоть до костей?

– Смола испортила бы ларец, – предположила леди Ним, когда мейстер Калеотт торопливо выбежал из покоев принца. – Никто не видел, как умер Гора, никто не видел его отрезанную голову. Признаю, это беспокоит меня, но чего добьётся эта сука королева, надув нас? Если Григор Клиган жив, рано или поздно правда всплывет. Он был восьми футов роста, другого такого в Вестеросе нет. В случае появления подобного человека Серсея Ланнистер выставит себя лгуньей на все Семь Королевств. Она должна быть полной дурой, чтобы так рисковать. Чего она могла надеяться достичь?

– Череп достаточно большой, в этом нет сомнений, – сказал принц, – и мы знаем, что Оберин тяжело ранил Григора. Все полученные с тех пор донесения говорят, что Клиган умирал медленно, в жестоких мучениях.

– Как и задумал отец, – заявила Тиена. – Сёстры, по правде говоря, я знаю яд, использованный отцом. Если его копье хотя бы поцарапало кожу Горы, то Клиган мертв, и без разницы, какого он был роста. Если желаете, можете не верить вашей маленькой сестре, но никогда не сомневайтесь в нашем отце.

– Я никогда в нём не сомневалась и не стану, – рассердилась Обара, со злорадством поцеловав череп. – Обещаю, это только начало.

– Начало? – недоверчиво спросила Эллария Сэнд. – Спасите нас боги! Я хочу, чтобы всё закончилось. Тайвин Ланнистер мертв. Так же, как и Роберт Баратеон, Амори Лорх, а теперь и Григор Клиган. Все, кто приложил руку к убийству Элии и её детей, погибли. Даже Джоффри, который родился после смерти Элии. Я собственными глазами видела, как умер мальчишка, раздирая себе горло пальцами в попытках глотнуть воздуха. Кто еще должен быть убит, чтобы тени Рейенис и Эйегона упокоились в мире? Где всему этому конец?

– Это закончится в крови, как и началось, – ответила Ним. – Закончится, когда будет разрушен Кастерли Рок, и солнце воззрится на червей и личинок в его внутренностях. Это закончится, когда рухнет в прах Тайвин Ланнистер и все его труды.

– Он погиб от руки сына, – выпалила Эллария, – чего ещё желать?

– Я желаю, чтобы он погиб от моей руки, – леди Ним уселась в кресло, длинная чёрная коса упала через плечо почти до подола её платья. У неё, подобно её отцу, волосы образовали вдовий пик, под которым ярко блестели большие глаза. Ярко-алые губы сложились в нежную улыбку. – В этом случае его смерть не была бы столь легкой.

– Сир Григор выглядит одиноким, – сладким голоском септы пропела Тиена. – По-моему, он нуждается в компании.

Щеки Элларии были мокры от слез, однако тёмные глаза сияли. «Пусть она плачет, но внутри неё есть настоящая сила», – подумал капитан.

– Оберин хотел отомстить за Элию, теперь уже вы трое хотите отомстить за него. У меня четыре дочери, если вы не забыли. Ваши сестры. Элии четырнадцать, она уже почти женщина. Обелле двенадцать, её детство на излете. Они восхищаются вами, как Дореа и Лореза обожают их самих. Если вы погибнете, следует ли Обелле и Элии отомстить за вас, а затем Дореа и Лори мстить за них? Это так и будет происходить, поочерёдно? Я вновь спрашиваю, когда это закончится? – Эллария положила руку на череп Горы. – Я видела, как погиб ваш отец. А вот его убийца. Может мне взять череп с собой в постель, чтобы успокоиться этой ночью? Может он заставит меня смеяться, посвятит мне песни и позаботится обо мне, когда я стану старой и немощной?

– Что вы хотите от нас, миледи? – откликнулась леди Ним. – Мы должны отбросить наши копья и улыбаться, забыв все причиненные нам обиды?

– Война придёт, хотим мы того или нет, – сказала Обара. – Мальчик-король сидит на Железном Троне, Станнис держит Стену и собирает северян под свою руку. Две королевы грызутся из-за Томмена, словно суки за сочную кость. Железные люди захватили Щиты и совершают набеги по Мандеру далеко в сердце Простора. Это означает, что Хайгардену скоро будет не до нас. Наши враги разобщены. Время пришло.

– Время для чего? Чтобы понаделать новых черепов? – Эллария Сэнд повернулась к принцу. – Они не понимают. Я больше не могу этого слышать.

– Возвращайся к своим девочкам, Эллария, – отозвался принц, – Клянусь, с ними ничего не случится.

– Мой принц, – Эллария поцеловала его в лоб и удалилась. У Арео Хотаха защемило сердце от жалости, когда он посмотрел ей вслед. «Она хорошая женщина».

Когда она вышла, леди Ним сказала:

– Я знаю, Эллария очень любила отца, но, очевидно, никогда его не понимала.

Доран одарил её насмешливым взглядом.

– Она понимала его лучше, чем когда-либо удастся тебе, Нимерия. И она сделала твоего отца счастливым. В конечном счёте, доброе сердце стоит больше, чем гордость и честь. Впрочем, так это или нет, есть вещи, которые Эллария не знает и не узнает. Эта война уже началась.

Обара рассмеялась.

– Да, наша сладкая Арианна постаралась.

Принцесса залилась краской, и Хотах увидел, как гримаса злости на миг исказила лицо её отца.

– То, что она натворила, сделано не столько ради себя, сколько для вас. Я бы не спешил её высмеивать.

– Это была похвала, – возразила Обара. – Откладывай, запутывай, увиливай, прикидывайся и мешкай, как тебе нравится, дядя, но сир Бейлон должен встретиться с Мирцеллой лицом к лицу в Водных Садах. Ему очень понравится, что у неё нет одного уха. А потом девочка расскажет, как твой капитан раскроил Ариса Окхарта от шеи до паха с помощью своей стальной супруги, затем…

– Нет, – принцесса Арианна встала с кушетки и положила руку на плечо Хотаха. – Всё было не так, кузина. Сира Ариса убил Герольд Дейн.

Песчаные Змейки переглянулись.

– Тёмная Звезда?

– Его зарубил Тёмная Звезда, – повторила маленькая принцесса, – а ещё пытался убить принцессу Мирцеллу. Вот что девочка расскажет сиру Бейлону.

– Последнее, по крайней мере, правда, – улыбнулась Ним.

– Всё правда, – сказал принц, содрогнувшись от боли.

«Что причиняет ему боль – подагра или ложь?»

– Сир Герольд бежал в Горный Приют, за пределы нашей досягаемости.

– Тёмная Звезда, – хихикнув, промурлыкала Тиена. – Почему бы и нет? Это его рук дело. Но поверит ли сир Бейлон?

– Поверит, если услышит это из уст Мирцеллы, – повторила Арианна.

Обара недоверчиво фыркнула:

– Она солжет сегодня, завтра, но рано или поздно скажет правду. Если позволить сиру Бейлону унести историю обратно в Королевскую Гавань, то забьют барабаны и потекут реки крови. Нельзя позволить ему уйти.

– Конечно, можно его прикончить, – сказала Тиена, – но тогда придется убить и свиту рыцаря, даже молодых сладеньких оруженосцев. Это было бы… неаккуратно.

Доран прикрыл глаза и снова открыл их. Хотах видел, как у принца под пледом дрожит нога.

– Не будь вы дочерьми моего брата, бросил бы вас троих в темницу и держал там, пока не истлеют ваши кости. Вместо этого я намереваюсь взять вас с собой в Водные Сады. Там вы получите несколько уроков, если у вас хватит ума их увидеть.

– Уроки? – откликнулась Обара. – Всё что там можно увидеть – голенькие детки.

– Да, – ответил принц. – Я рассказал сиру Бейлону историю, но не всю. Пока ребятишки барахтались в прудах, Дейенерис наблюдала за ними, сидя в тени апельсиновых деревьев, и на неё снизошло озарение. Она не могла отличить знатных отпрысков от простолюдинов. Голые, они были всего лишь детьми. Все невинные, уязвимые, заслуживающие долгой жизни, любви и защиты. «Вот твое королевство, – сказала она своему сыну и наследнику, – помни о них, что бы ты ни делал». Моя мать передала мне её слова, когда я вырос и должен был покинуть сады. Принцу легко созвать копья, но в конце за это заплатят дети. Ради них мудрый принц не станет вести войну без веской причины, тем более войну без надежды на победу.

Я не слепой или глухой. Знаю, что все вы считаете меня слабым, трусливым и безвольным. Ваш отец знал меня лучше. Оберин был змеем – смертоносным, опасным, непредсказуемым. Никто не смел на него наступить. Я был травой – мягкой, приятно пахнущей и колеблющейся под любым ветерком. Кто же боится пройтись по траве? Но трава прячет змея от врагов и скрывает до поры его бросок. Ваш отец и я работали теснее, чем вам известно… но сейчас он мертв. Но вот вопрос, могу ли я доверять вам, его дочерям, и будете ли вы служить мне так же, как он?

Хотах изучал каждую по очереди. Обару – с грязными ногтями и обветренной кожей, с сердитыми близко посаженными глазами и каштановыми волосами. Нимерию – томную, элегантную, с золотистой кожей и длинной черной косой с вплетённой в нее красно-золотой лентой. Тиену – голубоглазую и светловолосую, тонкорукую и хихикающую, похожую на подростка.

Она-то и ответила за всех.

– Трудно сидеть сложа руки, дядя. Дай нам задание, любое, и ты увидишь, что мы настолько верны и послушны, о чём только мог мечтать любой принц.

– Рад это слышать, – ответил Доран, – но слова – ветер. Вы дочери моего брата, и я люблю вас, но усвоил, что не могу вам доверять. Я хочу услышать клятву. Присягнёте ли вы мне, и станете ли слушаться?

– Если необходимо, то да, – подтвердила леди Ним.

– Тогда прямо сейчас поклянитесь могилой вашего отца.

Лицо Обары потемнело.

– Не будь ты моим дядей…

– Но я твой дядя. И твой принц. Клянись или убирайся.

– Я клянусь, – произнесла Тиена, – могилой моего отца.

– Я клянусь, – повторила Нимерия, – Оберином Мартеллом, Красным Змеем из Дорна и лучшим человеком, чем ты.

– Да, – последовала их примеру Обара, – я тоже. Отцом. Клянусь.

Часть напряжения, сковывавшего принца, исчезла. Он откинулся в кресле, протянул руку, и принцесса Арианна взяла его за руку, встав рядом.

– Скажи им, отец.

Принц Доран глубоко вздохнул.

– У Дорна при дворе всё ещё есть друзья. Друзья, сообщающие вещи, о которых нам не положено знать. Приглашение Серсеи – ловушка. Тристан никогда бы не доехал до Королевской Гавани. По дороге назад – где-то в Королевском Лесу – на отряд сира Бейлона нападут разбойники, и мой сын умрет. Меня призвали ко двору, чтобы я был свидетелем этого и избавил королеву от подозрений. А эти разбойники? Атакуя, они будут кричать: «Полумуж, полумуж». Сир Бейлон даже мельком увидит Беса, хотя кроме него карлика никто не заметит.

Арео Хотах не поверил бы, что хоть что-то способно до глубины души поразить Песчаных Змеек, если бы не увидел собственными глазами.

– Помилуй нас Семеро, – прошептала Тиена. – Тристан? Почему?

– Эта женщина сошла с ума! – воскликнула Обара. – Он же всего лишь мальчик!

– Чудовищно, – сказала леди Ним, – я не могу поверить в эту историю и в то, что в это замешан рыцарь Королевской Гвардии.

– Они дали клятву повиноваться, как и мой капитан, – ответил принц. – Я тоже испытывал сомнения, но вы видели, как упёрся сир Бейлон, когда я предложил плыть морем. Корабль мог расстроить замыслы королевы.

Лицо Обары налилось кровью.

– Верните мне копьё, дядя. Серсея прислала нам голову. Мы же отправим ей мешок голов.

Принц Доран поднял руку. Суставы пальцев были похожи на вишни, почти такие же большие и темные.

– Сир Бейлон мой гость. Он вкусил хлеб и соль под моим кровом. Я не позволю его тронуть. Нет. Мы отправимся в Водные Сады, где он услышит историю Мирцеллы и пошлёт ворона своей королеве. Девочка попросит поймать ранившего её человека. Если Бейлон – мужчина, за которого я его принимаю, Сванн не откажет ей. Обара, ты поведешь его в Горный Приют, чтобы схватить Тёмную Звезду в его логове. Время, чтобы Дорн бросил открытый вызов Железному Трону, еще не настало, нам придется вернуть Мирцеллу матери, но я не буду её сопровождать. Эта участь выпадет тебе, Нимерия. Ланнистерам это понравится не больше, чем то, что я послал к ним Оберина, но им придется это проглотить. Нам нужен голос в совете и уши при дворе. Будь осторожна, Королевская Гавань кишит змеями.

– Дядя, я люблю змей, – улыбнулась Ним.

– А как же я? – спросила Тиена.

– Твоя мать была септой. Оберин рассказывал, что она читала тебе «Семиконечную Звезду» в колыбели. Ты тоже понадобишься мне в Королевской Гавани, но на другом холме. Мечи и Звезды созваны вновь, а новый Верховный Септон отнюдь не марионетка, в отличие от своих предшественников. Постарайся втереться к нему в доверие.

– Почему бы и нет? Белые цвета мне идут, я выгляжу в них такой… чистой.

– Хорошо, – удовлетворённо произнес принц, – хорошо.

Он немного поколебался.

– Если… если произойдут определенные события, я отправлю каждой из вас весточку. В игре престолов обстоятельства могут меняться стремительно.

– Я знаю, вы нас не подведете, кузины, – Арианна по очереди подходила к ним, брала за руки и легонько целовала в губы. – Такая яростная Обара, Нимерия, сестренка, Тиена, дорогая, я люблю вас всех. Пусть солнце Дорна осветит ваш путь.

– Непреклонные, несгибаемые, несдающиеся, – в один голос ответили Песчаные Змейки и удалились из покоев принца.

Принцесса Арианна задержалась после ухода кузин. Арео Хотах тоже остался на месте.

– Они истинные дочери своего отца, – заметил принц.

– Три Оберина с титьками, – улыбнулась маленькая принцесса.

Доран рассмеялся. Хотах так давно не слышал его смеха, что почти забыл как тот звучит.

– И всё равно настаиваю, что именно я, а не Ним, должна отправиться в Королевскую Гавань, – обратилась Арианна к отцу.

– Слишком опасно. Ты моя наследница, будущее Дорна. Твое место подле меня. Но очень скоро для тебя найдется другое задание.

– Эти последние слова, насчет событий. Ты получил известия?

Принц одарил ее лукавой улыбкой:

– Из Лисса. Там встал на якорь огромный флот, чтобы запастись пресной водой. В основном это волантийские корабли, перевозящие армию. Но ни слова о том, кто они или куда направляются. Ходят слухи о слонах.

– Не о драконах?

– О слонах. В трюме большого когга довольно легко спрятать дракона. Дейенерис наиболее уязвима на море. На её месте я бы держал себя и свои намерения нераскрытыми как можно дольше. Тогда я смог бы застать Королевскую Гавань врасплох.

– Как ты думаешь, Квентин с ними?

– Возможно. А может и нет. Мы узнаем по месту высадки, если Вестерос и в самом деле их пункт назначения. Квентин, если сможет, приведет её к Зеленокровной. Но лучше об этом не говорить. Поцелуй меня. Завтра с первыми лучами солнца мы отправимся в Водные Сады.

«Значит, скорее всего, мы выдвинемся к полудню», – подумал Хотах.

После, когда Арианна ушла, он отложил топор и перенес Дорана на кровать.

– Пока Гора не раздробил череп моего брата, в Войне пяти королей не погиб ни один дорниец, – тихо прошептал принц, когда Хотах накрывал его одеялом. – Скажи, капитан, это мой триумф или мой позор?

– Не мне судить, мой принц.

«Служить. Защищать. Повиноваться. Простые клятвы для простого человека». Вот и все, что он знал.