Глава 35. Джон

К полудню после семи дней полумрака и снегопада солнце наконец-то пробилось сквозь тучи. Сугробы намело выше человеческого роста, но стюарды работали лопатами целый день и, насколько это было возможно, расчищали дорожки. Солнечные лучи отражались от Стены, и каждая трещина и расщелина на ней отливали синевой.

Стоя на семисотфутовой высоте, Джон Сноу вглядывался в Зачарованный лес. Внизу меж деревьев кружил северный ветер, сметая с верхних веток снежную крупу тонкими белыми шлейфами, похожими на ледяные знамена. Всё вокруг застыло в безмолвии. «Никаких признаков жизни». Не то чтобы это успокаивало. Не живых он боялся. И всё же…

«Солнце вышло. И снег перестал. Возможно, другой такой возможности не выпадет еще целый месяц, а может, и до конца зимы».

– Пусть Эммет соберёт своих новобранцев, – приказал он Скорбному Эдду. – Нам потребуются сопровождающие. Десять следопытов, вооружённых драконьим стеклом. Я хочу, чтобы они были готовы выйти через час.

– Да, м’лорд. А кто за главного?

– Командовать буду я.

Уголки губ Эдда опустились ниже обычного.

– Кое-кто сказал бы, что лорду-командующему подобает сидеть в тепле и безопасности к югу от Стены. Я, конечно, такого не говорил, но кое-кто скажет.

Джон улыбнулся:

– Пусть этот кое-кто лучше помолчит в моем присутствии.

Плащ Эдда с хлопаньем взметнулся под неожиданно налетевшим порывом ветра.

– Лучше спуститься, м’лорд. Похоже, ветер не прочь смахнуть нас со Стены, а летать я пока ещё не научился.

На землю они спустились на подъёмнике. Ветер был порывистым и холодным, как дыхание ледяного дракона из сказок Старой Нэн, которые Джон слушал в детстве. Тяжёлая клеть раскачивалась и время от времени задевала краем Стену, низвергая россыпи льдинок, сверкавших в лучах солнца, словно осколки стекла.

«Стекло бы здесь пригодилось, – подумал Джон. – Чёрному Замку нужны теплицы, вроде тех зимних садов, что были в Винтерфелле. В них мы могли бы выращивать овощи даже в самую лютую зиму».

Лучшее стекло делали в Мире, но добротный прозрачный лист ценился на вес пряностей, а зелёное и жёлтое стекло для этого дела не годилось.

«Что нам необходимо, так это золото. Будь у нас достаточно денег, мы могли бы купить в Мире учеников-стеклодувов и мастеров-стекольщиков, привезти их на север и предложить свободу в обмен на обучение своему ремеслу нескольких наших новобранцев… так можно было бы всё организовать. Если бы у нас было золото. Но его нет».

У подножья Стены Джон нашёл резвящегося в снегу Призрака. Большой белый лютоволк, похоже, любил свежевыпавший снег. Заметив Сноу, он вскочил на лапы и отряхнулся. Скорбный Эдд спросил:

– Призрак идёт с вами?

– Да.

– Умный волк, что уж. А я?

– Ты нет.

– Умный лорд, что уж. Призрак – куда лучший выбор. Мои-то зубы уже не годятся для того, чтобы кусать одичалых.

– Если боги будут милостивы, одичалых мы не встретим. Приготовь мне серого мерина.

Весть быстро разнеслась по всему Чёрному Замку. Эдд ещё седлал серого, когда Боуэн Марш пересёк двор и перехватил Джона у конюшни.

– Милорд, надеюсь, вы передумаете. Новички могут принести свои обеты и в септе.

– Септа – дом новых богов. Старые боги живут в лесу, и те, кто чтит их, произносит слова клятвы перед чардревом. Вы знаете это не хуже меня.

– Атлас родом из Староместа, Эррон и Эмрик из западных земель. Это не их боги.

– Я не указываю людям, какому богу им поклоняться. Они могли выбрать Семерых или Владыку Света красной женщины, но выбрали богорощу, несмотря на все опасности, которые с этим связаны.

– Там может подстерегать Плакальщик.

– Богороща всего в двух часах езды, даже по сугробам. Мы вернёмся к полуночи.

– Слишком далеко. Это неразумно.

– Неразумно, – согласился Джон, – но необходимо. Эти люди собираются посвятить свои жизни Ночному Дозору, вступив в братство, история которого насчитывает тысячи лет. У этой клятвы особый смысл, как и у наших традиций. Она объединяет всех нас – молодых и старых, простолюдинов и благородных. Она делает нас братьями.

Он хлопнул Марша по плечу.

– Обещаю вам, мы вернёмся.

– Да, милорд, – ответил лорд-стюард, – но вот живыми ли? Или вернутся только ваши головы с вырванными глазами и насаженные на пики? Вы будете возвращаться затемно, а сугробы кое-где доходят до груди. Я вижу, вы берёте с собой опытных бойцов, и это хорошо, но Чёрный Джек Бульвер знал эти леса не хуже их. Даже Бенджен Старк, ваш дядя, он…

– У меня есть кое-что, чего у них не было, – Джон повернул голову и свистнул. – Призрак, ко мне!

Лютоволк отряхнул снег со спины и подбежал к Джону. Разведчики расступились, пропуская его. Одна кобыла негромко заржала и отпрянула в сторону, но Рори усмирил её, резко натянув поводья.

– Стена ваша, лорд Боуэн.

Сноу, взяв лошадь под уздцы, повел её в ворота и дальше в ледяной туннель, извивающийся под Стеной.

У ледяного подножия безмолвно стояли высокие деревья, словно закутанные в толстые белые плащи. Пока следопыты и новобранцы строились, Призрак сновал рядом с лошадью Джона, а потом остановился и принюхался – пар от его дыхания стыл в воздухе.

– Что такое? – спросил Джон. – Там кто-то есть?

Лес был пуст, насколько хватало глаз. Правда, хватало их не слишком далеко.

Призрак помчался к деревьям, скользнул между двумя соснами в белых одеяниях и исчез в облаке снега. «Он хочет поохотиться, но на кого? – Джон не столько боялся за лютоволка, сколько за одичалых, на которых тот мог наткнутся. – Белый волк в белом лесу, тихий как тень. Те и не почувствуют его приближения».

Сноу даже не попытался последовать за ним. Призрак вернётся, когда захочет, но не раньше. Джон пришпорил коня. Его люди ехали следом, копыта их низкорослых лошадок проваливались сквозь корку наста в рыхлый снег. Неспешным шагом всадники вступили в лес, и Стена позади скрылась из виду.

Сосны и страж-деревья кутались в толстые белые облачения, с голых ветвей лиственных деревьев свисали сосульки. Джон отправил Тома Ячменное Зерно вперед на разведку, хотя дорога к белой роще была наезжена и хорошо знакома. Большой Лиддль и Люк из Лонгтауна скрылись в подлеске с восточной и западной стороны от дороги, получив задание прикрывать колонну с флангов. Все были опытные разведчики, вооруженные не только сталью, но и обсидианом, и с боевыми рогами, притороченными к седлу, чтобы в случае нужды призвать подмогу.

Остальные тоже были надежными людьми. «По крайней мере, хороши в бою и верны своим братьям». Джон ничего не знал об их прежней жизни, но не сомневался, что у многих прошлое такое же чёрное, как и плащ. Однако здесь, на севере, он мог доверить им свою спину. Они двигались, защищаясь от пронизывающего ветра под низко надвинутыми капюшонами. Некоторые обмотали свои лица шарфами. Однако Джон узнавал их даже такими. Имя каждого было запечатлено у него в сердце. Ведь это его люди, его братья.

С ними ехали ещё шестеро – молодые и старые, бывалые и новички. «Шесть человек, готовых произнести слова клятвы». Конь родился и вырос в Кротовом городке, Эррон и Эмрик прибыли с Ярмарочного острова, Атлас – из борделей Староместа на другом конце Вестероса. Эти были совсем мальчишками. Кожаному и Джаксу уже перевалило за сорок. Дети Зачарованного леса, успевшие завести детей и даже внуков, двое из шестидесяти трёх новобранцев, ушедших с Джоном Сноу на Стену после его речи. Пока лишь они решили надеть чёрное. Железный Эммет утверждал, что все новобранцы готовы – по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. Они с Джоном и Боуэном Маршем оценили каждую кандидатуру со всех сторон и распределили: Кожаного, Джакса и Эмрика в следопыты, Коня в строители, Эррона и Атласа в стюарды. Пришло время приносить обеты.

Железный Эммет ехал во главе колонны верхом на самом уродливом коньке, какого Джон когда-либо видел – лохматой животине, состоящей, казалось, из одной только гривы и копыт.

– Говорят, в Распутной Башне вчера произошли какие-то беспорядки, – сказал мастер над оружием.

– В Башне Хардина.

Среди тех шестидесяти трёх новобранцев, пришедших из Кротового городка, было девятнадцать девушек и женщин. Джон разместил их в той же заброшенной башне, где спал сам, будучи новичком на Стене. Двенадцать женщин-копьеносиц вполне могли защитить и себя, и девушек помоложе от нежелательного внимания со стороны чёрных братьев. Кто-то из тех, кому дали от ворот поворот, и придумал для башни новое оскорбительное название. Джон не собирался потворствовать этому зубоскальству.

– Три пьяных дурака перепутали Башню Хардина с борделем, вот и все. Они теперь в ледяных камерах, размышляют о своей ошибке.

Железный Эммет скривился:

– Мужчины есть мужчины. Обеты – всего лишь слова, а слова – ветер. Надо было приставить к женщинам стражу.

– А кому сторожить самих сторожей?

«Ничего ты не знаешь, Джон Сноу». Однако он учился, и Игритт была его учителем. Сам не сдержав клятвы, как он мог ожидать большего от своих братьев? Но легкомысленное отношение к женщинам одичалых таило свои опасности. «Мужчина может владеть женщиной, и мужчина может владеть ножом, – однажды сказала ему Игритт, – но никто не может владеть и тем, и другим». Боуэн Марш по-своему прав. Башня Хардина – хворост, ждущий лишь искры.

– Я собираюсь заселить еще три замка, – сказал Джон. – Глубокое Озеро, Тёмный Чертог и Длинный курган. Гарнизоны наберём из вольного народа под командованием наших офицеров. В Длинном кургане поселим только женщин, не считая командующего и главного стюарда.

Он не сомневался, что найдутся желающие пробраться и туда. Но, по крайней мере, достаточно большое расстояние сделает такие вылазки непростым делом.

– И кто ж тот бедолага, что станет ими командовать?

– Я еду рядом с ним.

Смесь ужаса и удовлетворения, отразившаяся на лице Эммета, стоила мешка золота.

– Что я такого сделал, что вы меня так ненавидите, милорд?

Джон рассмеялся:

– Не бойся, дружище, ты будешь не один! Я собираюсь отправить Скорбного Эдда твоим помощником и стюардом.

– Копьеносицы придут в восторг. Может, стоило отдать один из замков магнару?

Улыбка Джона увяла.

– Возможно, и стоило, если бы я мог ему доверять. Боюсь, Сигорн винит меня в смерти своего отца. Что ещё хуже, его воспитывали и обучали отдавать приказы, а не выполнять их. Не путай теннов с вольным народом. Мне говорили, что «магнар» на древнем языке означает «лорд», но для своего народа Стир был скорее богом, и его сын вылеплен из того же теста. Я не требую от людей преклонять колено, но подчиняться они обязаны.

– Да, м’лорд, но всё же хорошо было бы что-нибудь сделать с магнаром. Если теннов игнорировать, беды с ними не оберешься.

«Беды – удел лорда-командующего», – мог бы ответить Джон. Его визит в Кротовый городок повлёк за собой немало бед, и женщины – самая незначительная из них. Как он и опасался, Хеллек оказался настоящим варваром, а у некоторых чёрных братьев ненависть к одичалым въелась в самую плоть. Один из людей Хеллека уже успел отрезать ухо одному из строителей, и, хотел Сноу того или нет, это была только первая кровь. Он должен как можно скорее заселить старые замки, чтобы отправить брата Хармы в гарнизон Глубокого Озера или Темного Чертога. Однако пока ни один из них не годился для проживания, а Отелл Ярвик и его строители всё ещё пытались восстановить Твердыню Ночи.

Бывали ночи, когда Джон размышлял, не совершил ли он прискорбной ошибки, не позволив Станнису уничтожить всех одичалых. «Ничего я не знаю, Игритт, – подумал он, – и, похоже, так никогда и не узнаю».

В полумиле от поляны между ветвей облетевших деревьев краснели косые лучи осеннего солнца, окрашивая сугробы в розовый цвет. Всадники пересекли замёрзший ручей, протекавший между двумя выщербленными покрытыми ледяным панцирем скалами, а затем двинулись по извилистой звериной тропе на северо-восток. Каждый порыв ветра вздымал в воздух облака ледяной крупы, от которой жгло глаза и перехватывало дыхание. Джон замотал шарфом рот и нос и надвинул пониже капюшон.

– Уже недалеко, – сказал он своим людям.

Никто не ответил.

Джон почуял Тома Ячменное Зерно ещё до того, как увидел. Или это Призрак почуял? В последнее время Джон Сноу порой ощущал себя единым целым с лютоволком, даже когда бодрствовал.

Первым, отряхиваясь от снега, появился огромный белый волк. Спустя пару мгновений его догнал Том.

– Одичалые, – шепнул он Джону. – В богороще.

Джон скомандовал всадникам остановиться.

– Сколько?

– Я насчитал девятерых. Часовых нет. Некоторые возможно мертвы или спят. Большинство, похоже, женщины. Один ребёнок, а ещё с ними великан. По крайней мере, я видел одного. Они разожгли костёр и задымили всю округу. Дурачьё.

«Их девять, а нас семнадцать». Четверо его людей были всего лишь желторотыми мальчишками, и уж точно среди них не было ни одного великана.

Однако Джон не собирался поворачивать обратно. «Если одичалые живы, возможно, мы сможем забрать их с собой. А если мертвы, что ж… одно-два мёртвых тела могут и пригодиться».

– Дальше пойдём пешком, – приказал он, легко спрыгивая на замёрзшую землю. Снег доходил ему до лодыжек. – Рори, Пейт, останетесь с лошадьми.

Джон мог поручить это и новобранцам, но они должны получить боевое крещение. Почему бы и не сейчас?

– Рассредоточьтесь и постройтесь полумесяцем. Я хочу окружить рощу с трёх сторон. Не растягиваться и не терять из вида тех, кто идет справа и слева от вас. Снег заглушит наши шаги. Если застанем их врасплох – меньше вероятность того, что придется проливать кровь.

Сумерки быстро приближались. Солнечные лучи исчезли вместе с проглоченным лесом на западе последним краешком солнца. Розовые сугробы вновь побелели – наступающая темнота выпила из них весь цвет. Вечернее небо стало серым, точно выцветший плащ. Выглянули первые робкие звезды.

Джон Сноу разглядел впереди белый ствол в короне из тёмно-красных листьев, который не мог быть ничем иным, кроме как чардревом. Он протянул руку за спину и вытянул Длинный Коготь из ножен. Взглянул направо и налево, кивнув Атласу и Коню, и проследил, как они передают приказ дальше по цепочке. Все одновременно, шумно дыша, устремились к богороще, продираясь сквозь сугробы слежавшегося снега. Призрак белой тенью бежал рядом с Джоном.

Девять чардрев примерно одного возраста и величины образовали кольцо по краю поляны. На каждом было вырезано лицо, и ни одно из них не было похоже на другое. Одни улыбались, другие рыдали, третьи, словно кричали. В сгущающихся сумерках их глаза казались чёрными, но Джон знал, что при свете дня они станут кроваво-красными. «Словно у Призрака».

Костер в центре поляны едва теплился. От него остался лишь пепел, тлеющие угли, да несколько сломанных веток, не желавших гореть и дымящих. Но даже в этом огне было больше жизни, чем в сгрудившихся подле него одичалых. Когда Джон вышел из-за кустов, его заметил только один из них – ребёнок, который начал плакать, цепляясь за обтрепанный плащ своей матери. Женщина подняла глаза и охнула. Поляна к тому времени уже заполнилась разведчиками, выскользнувшими из-за белых как кость стволов. В руках поблескивала готовая убивать сталь.

Великан заметил их самым последним. Он спал, свернувшись у огня, но что-то его разбудило – то ли детский плач, то ли хруст снега под чёрными сапогами, то ли громкий вздох. Зашевелившись, гигант стал похож на оживший валун. Потом он сел, фыркнул, потер огромными неуклюжими ручищами глаза, прогоняя сон… и тут увидел Железного Эммета со сверкающим мечом в руке. С ревом вскочив на ноги, исполин громадной ручищей ухватился за молот и вскинул его над головой.

В ответ Призрак оскалил клыки. Джон схватил волка за загривок:

– Мы не хотим здесь драться.

Он знал, что его люди способны справиться с великаном, но это будет им дорого стоить. Как только прольется кровь, одичалые кинутся в драку. Большинство из них, если не все, расстанутся с жизнью, но могут погибнуть и некоторые его братья.

– Это священное место. Сдавайтесь, и мы…

Великан снова взревел, да так, что от этого звука всколыхнулись листья на деревьях, и ударил о землю молотом, шестифутовая рукоять которого была сделана из узловатого дуба, а венчал её каменный набалдашник величиной с буханку хлеба. От удара земля содрогнулась. Кое-кто из одичалых начал нашаривать свое оружие.

Джон Сноу крепче сжал Длинный Коготь, когда неожиданно заговорил Кожаный, стоявший на дальнем конце поляны. Несмотря на то, что его слова звучали отрывисто и гортанно, Джон расслышал знакомую мелодику слов и узнал древний язык. Кожаный говорил долго. Когда он закончил, великан ответил. Его речь походила на кряхтение пополам с рычанием, и Джон ни слова не смог разобрать. Однако Кожаный обвёл рукой деревья, сказав что-то ещё, великан тоже указал на деревья, скрипнул зубами и выронил молот.

– Готово, – произнес Кожаный. – Они не будут драться.

– Отличная работа. Что ты ему сказал?

– Что здесь и наши боги тоже. Что мы пришли помолиться.

– Так и поступим. Сталь в ножны, все вы. Сегодня обойдёмся без кровопролития.

Том Ячменное Зерно говорил, что одичалых девять, и так оно и было, только двое оказались мертвы, а один так слаб, что едва ли мог дотянуть до утра. Оставалось шестеро: женщина с ребенком, два старика, раненый тенн в покореженных бронзовых доспехах, и один из Рогоногих, чьи босые ступни были так сильно отморожены, что Джон с первого взгляда понял, что тот уже никогда не сможет ходить. Вскоре он выяснил, что большинство из них не были знакомы друг с другом, до того как собрались на поляне. Когда Станнис разбил войско Манса Налётчика, они бросились в лес, спасаясь от расправы, какое-то время скитались, теряя друзей и родных, погибших от голода и мороза, и наконец добрались сюда, слишком слабые и слишком усталые, чтобы продолжать путь.

– Здесь живут боги, – сказал один из стариков. – Это место ничуть не хуже других для того чтобы умереть.

– Стена отсюда всего в нескольких часах пути на юг, – обратился к ним Джон. – Почему бы не поискать там убежища? Другие сдались. Даже Манс.

Одичалые обменялись взглядами. В конце концов, один из них произнес:

– До нас дошли слухи. Вороны сожгли всех, кто сдался.

– Даже самого Манса, – добавила женщина.

«Мелисандра, – подумал Джон, – тебе и твоему огненному богу еще много за что придется ответить».

– Все, кто пожелают, могут отправиться с нами. В Чёрном Замке вы найдете пищу и приют, а Стена защитит от тех, кто рыщет в этих лесах. Даю слово, никого из вас не сожгут.

– Слово вороны, – ответила женщина, крепче прижимая к себе ребенка. – Но кто подтвердит, что ты сдержишь его? Кто ты?

– Лорд-командующий Ночного Дозора, сын Эддарда Старка из Винтерфелла, – Джон повернулся к Тому Ячменное Зерно. – Пусть Рори и Пейт приведут лошадей. Я не намерен задерживаться здесь ни минутой дольше, чем необходимо.

– Как прикажете, м’лорд.

До возвращения оставалось выполнить еще одно дело – то, ради которого они и пришли. Железный Эммет вызвал вперёд своих воспитанников, а остальные с почтительного расстояния наблюдали, как те преклонили колена перед чардревами. К тому времени последние проблески дня погасли, и единственными источниками света остались звезды в вышине и слабое красноватое мерцание гаснущего костра в центре поляны.

Эта шестерка в своих чёрных капюшонах и чёрных одеяниях казалась отлитой из тени. Их хором звучащие голоса терялись в бесконечности ночи.

– Ночь собирается, и начинается мой дозор, – говорили они, как и тысячи до них. У Атласа голос был сладким, словно песня, у Коня – хриплым и срывающимся, у Эррона – нервным и писклявым. – Он не окончится до самой моей смерти.

«Пусть эта смерть придет нескоро, – Джон Сноу опустился в снег на одно колено. – Боги моих отцов, защитите этих людей. И Арью тоже, мою маленькую сестренку, где бы она ни была. Молю вас, позвольте Мансу найти её и вернуть мне невредимой».

– Я не возьму себе ни жены, ни земель, не стану отцом, – обещали новобранцы, и на звук их голосов эхом откликались минувшие года и столетия. – Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своём посту.

«Боги леса, дайте мне силу сделать то же самое, – безмолвно молился Джон Сноу. – Даруйте мне мудрость понять, что должно быть сделано, и смелость, чтобы это исполнить».

– Я – меч во тьме, – произнесли шестеро, и Джону показалось, что их голоса меняются, становясь сильнее и увереннее. – Я – Дозорный на Стене. Я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей.

«Щит, который охраняет царство людей». Призрак ткнулся носом в его плечо, и Джон обнял лютоволка одной рукой. Он чувствовал запах нестиранных штанов Коня и благовоний, которыми Атлас умащивал свою бороду, густой острый запах страха и нестерпимую мускусную вонь великана. Он мог слышать биение собственного сердца. Когда он смотрел через поляну на женщину с ребенком, на двух седобородых стариков, на Рогоногого с искалеченными ступнями, то видел только людей.

– Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после неё.

Джон Сноу поднялся первым:

– Встаньте, воины Ночного Дозора.

Он подал Коню руку, поднимая того на ноги.

Ветер усиливался. Пора было отправляться.

Обратная дорога заняла гораздо больше времени, чем путь на поляну. Поступь великана была тяжелой, медлительной, несмотря на длину и размер его ног, и он всё время норовил остановиться, чтобы стряхнуть своим молотом снег с нижних веток. Женщина ехала на одной лошади с Рори, её сын – с Томом Ячменное Зерно, а старики – с Конем и Атласом. Однако тенн боялся лошадей и, несмотря на свои раны, предпочел брести рядом. Рогоногий не мог сидеть в седле, и его пришлось привязать к крупу лошади как тюк с зерном. Так же поступили с белолицей старухой, чьи руки и ноги были точно хворостинки – им не удалось заставить её встать.

И то же самое они сделали с двумя трупами, что повергло Железного Эммета в замешательство.

– Они же только задержат нас, милорд, – сказал он Джону, – надо их разрубить и сжечь.

– Нет, – ответил Джон. – Возьмём их с собой. Они мне нужны.

За всё время их обратного пути луна в небе так и не появилась, только изредка проглядывали звёзды. Мир был чёрно-белым и безмолвным, а путь – долгим, медленным, бесконечным. Снег набивался в сапоги и облеплял ноги, ветер скрипел в соснах, хлопал плащами и срывал их с плеч. Джон различил в вышине красную комету, следящую за путниками сквозь лишённые листвы ветви огромных деревьев. Вольный народ называл её Вором. «Лучшее время, чтобы украсть женщину – когда Вор в Лунной деве», – утверждала Игритт. Она, правда, ничего не упоминала о лучшем времени для того, чтобы украсть великана. «Или двух мертвецов».

Уже светало, когда путники вновь увидели Стену.

Рог караульного приветствовал их звуком, слетавшим с высоты, словно крик какой-то огромной хриплой птицы. Один долгий сигнал, означавший «Разведчики возвращаются». Большой Лиддль отвязал свой боевой рог и протрубил в ответ. У ворот им пришлось ненадолго задержаться, пока Скорбный Эдд Толлет снимал запоры и сдвигал железный засов. Увидев перед собой разношерстную толпу одичалых, Эдд поджал губы и внимательно посмотрел на великана.

– Чтобы протащить этого через туннель, может понадобиться масло, милорд. Послать кого-нибудь в кладовую?

– Думаю, он и так пролезет. Без масла.

Тот действительно пролез… точнее, прополз на четвереньках. «А он у нас большой мальчик. Четырнадцать футов, не меньше. Крупнее Мега Могучего». Мег погиб прямо здесь, подо льдом, схлестнувшись в смертельной схватке с Доналом Нойе. «Хороший был человек. Стена потеряла слишком много хороших людей». Джон отвел Кожаного в сторону.

– Присмотри за ним. Ты говоришь на его языке. Проследи, чтобы его накормили, и подыщи ему тёплое местечко у огня. Оставайся с ним и смотри, чтобы к нему никто не лез.

– Есть, – ответил Кожаный, и неуверенно добавил: – м’лорд.

Джон отправил живых одичалых заниматься своими ранами и отмороженными конечностями. Он надеялся, что горячая еда и тёплая одежда помогут быстро восстановить силы большинству из них, хотя Рогоногий, скорее всего, потеряет обе ступни. Трупы Джон приказал отнести в ледник.

Вешая плащ на крючок у двери, Джон отметил, что приходил Клидас, но ушел, не дождавшись его. На столе лежало письмо. «Из Восточного Дозора или из Сумеречной Башни», – решил он с первого взгляда. Но печать на письме была не чёрная, а золотая с оленьей головой в обрамлении пылающего сердца. «Станнис». Джон сломал затвердевший воск, расправил пергамент и принялся читать. «Рука мейстера, но слова короля».

Станнис захватил Темнолесье, и все горные кланы присоединились к нему. Флинты, Норри, Вуллы, Лиддли.

«Мы также получили помощь – неожиданную, но весьма своевременную, от дочери Медвежьего острова. Алисанна Мормонт, которую в народе прозвали Медведицей, устроила засаду, спрятав воинов на рыбацких суденышках, и застала железных людей врасплох, когда те двинулись от побережья. Корабли дочери Грейджоя сожжены или захвачены, её люди убиты или сдались в плен. За капитанов, рыцарей, известных воинов и прочих людей хорошего рода я полагаю получить выкуп, остальных повешу…»

Ночной Дозор принес клятву не принимать ни одной из сторон в междоусобицах и войнах королевства. Однако Джон Сноу прочел эти строки не без удовольствия. Он вернулся к чтению.

«… вести о нашей победе разлетаются, и к нам присоединяется всё больше северян. Рыбаки, свободные всадники, жители холмов, фермеры из глубин Волчьего леса и жители деревень, покинувшие свои дома на каменистом берегу, спасаясь от железных людей; выжившие после битвы у стен Винтерфелла, когда-то присягнувшие Хорнвудам, Сервинам, Толхартам. Сейчас нас пять тысяч, и наша численность всё растет. Мы получили вести о том, что Русе Болтон выдвинулся к Винтерфеллу со всеми своими силами, чтобы обвенчать своего бастарда с твоей сестрой. Нельзя позволить ему восстановить замок. Мы выступаем им навстречу. Арнольф Карстарк и Морс Амбер присоединятся к нам. Если смогу, то спасу твою сестру, и найду ей лучшую партию, чем Рамси Сноу. Вы с братьями должны удерживать Стену, пока я не вернусь».

Подписано было другой рукой:

«Писано при свете Владыки, за подписью и печатью Станниса из дома Баратеонов, первого этого имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, властителя Семи Королевств и Хранителя областей».

Как только Джон отложил письмо в сторону, пергамент снова свернулся, словно пытаясь сохранить свои секреты. Сноу и сам до конца не понимал, какие чувства вызывает у него только что прочитанное. У стен Винтерфелла и раньше случались сражения, но ни разу они не обходились без участия Старка с одной из сторон.

– Замок – пустая скорлупа, – сказал он. – Это больше не Винтерфелл, а его призрак.

Даже думать об этом было больно, не то что произнести вслух. И всё же…

Он размышлял о том, сколько человек сможет повести в бой старик Воронье Мясо, и сколько мечей сумеет наколдовать Арнольф Карстарк. Половина Амберов будет по другую сторону поля – с Хозером по прозвищу Смерть Шлюхам, сражаясь под знаменем с ободранным человеком Дредфорта, а лучшая часть обоих домов отправилась вместе с Роббом, чтобы никогда не вернуться. Винтерфелл сам по себе даже в руинах дает значительное преимущество тому, кто им владеет. Роберт Баратеон понял бы это сразу и двинулся наперерез, чтобы захватить замок, используя форсированные марши и ночные переходы, которыми он так славился. Будет ли его брат столь же дерзким?

«Вряд ли». Станнис был осторожным командующим, а его войско представляло собой недоваренное месиво из воинов горных кланов, южных рыцарей, людей короля и королевы, сдобренное несколькими северными лордами. «Он должен выступить на Винтерфелл немедленно или не выступать совсем», – подумал Джон. Не ему советовать королю, но…

Он снова взглянул на письмо. «Если смогу, то спасу твою сестру». Неожиданная забота от Станниса, обрезанная жестким «если смогу» и припиской «и найду ей лучшую партию, чем Рамси Сноу». Что если Арья не будет сидеть на месте, дожидаясь спасения? Что если пламя леди Мелисандры предсказало верно? Могла ли его сестренка уйти от таких преследователей? «Как бы она сумела сделать это? Арья всегда была умной и сообразительной, но, в конце концов, она всего лишь маленькая девочка, а Русе Болтон не тот человек, который станет беспечно обращаться с таким ценным трофеем».

Что если его сестра никогда и не попадала к Болтону? Эта свадьба могла стать предлогом для того, чтобы заманить Станниса в ловушку. Насколько Джон знал, лорд Дредфорта ни разу не дал Эддарду Старку повода для недовольства, однако отец никогда не доверял Русе с его шелестящим голосом и тусклыми блеклыми глазами.

«Серая девушка на умирающей лошади, бегущая от свадьбы». Эти слова заставили его отпустить Манса Налётчика и шестерых копьеносиц на север. «Молодых и красивых», – как сказал Манс. Несожженный, король назвал несколько имен, а Скорбный Эдд сделал всё остальное – тайком вывез их из Кротового городка. Теперь это казалось безумием. Возможно, было бы лучше убить Манса сразу же, как только тот открылся. Джон невольно восхищался Королём за Стеной, но тот был клятвопреступником и перебежчиком. Ещё меньше Джон верил Мелисандре. И всё же именно на них он возложил свои надежды. «Чтобы спасти мою сестру. Вот только братья Ночного Дозора не могут иметь сестер».

Ещё в Винтерфелле, когда Джон был мальчишкой, его любимым героем был Молодой Дракон – мальчик-король, отправившийся на завоевание Дорна в возрасте четырнадцати лет. Несмотря на свое низкое происхождение, а может и благодаря ему, Джон Сноу мечтал о том, как вырастет и поведёт людей к славе, как когда-то король Дейерон, или о том, как сам станет завоевателем. Теперь он уже взрослый, Стена под его властью, но всё, чего у него в достатке – это сомнений. И у него не слишком получалось справиться даже с ними.