Глава 30. Дейенерис

Каждое утро королева выходила на западные укрепления и считала паруса в Заливе Работорговцев.

Сегодня получилось двадцать пять, хотя некоторые из них были слишком далеко и, к тому же, двигались, так что трудно было назвать точное количество. Иногда она пропускала корабль или считала один и тот же дважды.

«Какая разница? Для того чтобы задушить, нужны всего десять пальцев».

Вся морская торговля прекратилась, и её рыбаки боялись даже высунуть нос в залив. Самые отчаянные все-таки ловили рыбу в реке, хотя и это было опасно, большинство же отсиживалось за сложенными из разноцветного кирпича стенами Миэрина.

В заливе были и миэринские корабли – боевые и торговые галеры, находившиеся в море во время первой осады города. Сейчас они вернулись и присоединились к флотам Кварта, Толоса и Нового Гиса.

Совет её адмирала оказался бесполезным, если не сказать хуже.

– Спустите на них драконов, – предложил Гролео. – Пусть юнкайцы отведают драконьего огня – сразу очистят путь торговцам.

– Нас окружают корабли, а мой флотоводец только и знает, что говорить о драконах, – сказала Дени. – Ты адмирал или кто?

– Адмирал без кораблей.

– Так построй корабли.

– Боевые корабли из кирпича не построишь. А работорговцы выжгли все леса на двадцать миль от города.

– Тогда езжай на двадцать первую милю! Я дам тебе телеги, рабочих, мулов – всё, что понадобится.

– Я моряк, а не корабел. Меня отправили к вам с приказом привезти ваше величество назад в Пентос. Вместо этого вы завели нас сюда и разобрали мой «Садулеон» по досочке. Я больше никогда его не увижу. И возможно, никогда не увижу ни свой дом, ни старуху-жену. Это не я отказался от кораблей Даксоса. В конце концов, я не могу воевать с квартийцами на рыбацких лодках!

Его выпад встревожил королеву, и Дени даже какое-то время думала, не окажется ли седой пентошиец одним из предсказанных ей предателей. «Нет, он всего лишь несчастный и тоскующий по дому старик».

– Но должны же мы хоть что-нибудь предпринять.

– Да, и я уже говорил, что именно. Все корабли сделаны из канатов, смолы и холстины, из квохорской сосны, соторосского тика, старых дубов Норвоса Великого, тиса, ясеня или ели. Одним словом, из дерева, ваше величество. А дерево горит. Драконы...

– Я не желаю больше слышать о моих драконах. Оставь меня. Иди, помолись своим пентошийским богам и попроси у них бурю, которая потопит наших врагов.

– Ни один моряк не станет просить богов о буре, ваше величество.

– Мне надоело слушать, чего ты не будешь делать. Ступай.

– Сейчас наши амбары полны, – напомнил оставшийся с ней сир Барристан, – и по приказу вашего величества были высажены бобы, виноград и пшеница. Ваши дотракийцы выгнали работорговцев с холмов и освободили их рабов от цепей. Так что бывшие невольники тоже занимаются посевами, а потом привезут свой урожай на рынок в Миэрин. И ещё у вас будет поддержка лхазарян.

«Даарио завоевал для меня их дружбу, чего бы это ему ни стоило».

– Ягнячьи люди. Ах, если бы у ягнят были клыки!

– Тогда, несомненно, волки стали бы осторожнее.

Это её рассмешило.

– Как учатся ваши сироты, сир?

Старый рыцарь улыбнулся:

– Прекрасно, ваше величество. Спасибо, что спросили. – Мальчишки были его гордостью. – У четырёх или пяти есть все задатки будущих рыцарей. А может даже и всей дюжины.

– Хватило бы и одного, окажись он таким же, как вы.

Очень скоро может прийти день, когда ей понадобятся любые рыцари.

– Они смогут устроить для меня турнир? Я хотела бы посмотреть.

Визерис рассказывал ей о рыцарских состязаниях, которые посещал в Семи Королевствах. Сама же Дени никогда в жизни турнира не видела.

– Мальчики еще не готовы, ваше величество. Придет время, и они с удовольствием продемонстрируют вам свое искусство.

– Надеюсь, этот день близок.

Она поцеловала бы своего доброго рыцаря в щеку, но как раз в этот момент в дверях показалась маленькая наатийка.

– Чего тебе, Миссандея?

– Ваше величество, Скахаз просит аудиенции.

– Пригласи его.

Бритоголового сопровождали две Медных Твари: один в маске сокола, другой – с личиной шакала. Под медью были видны только глаза.

– Ваша лучезарность, прошлым вечером видели, как Хиздар вошел в пирамиду Жаков и покинул её лишь глубокой ночью.

– Сколько пирамид он уже посетил? – спросила Дени.

– Одиннадцать.

– И сколько дней прошло со времени последнего убийства?

– Двадцать шесть, – глаза Бритоголового сверкнули яростью. Он по своей инициативе послал Медных Тварей следить за нареченным женихом королевы и примечать все, что тот делает.

– Пока что Хиздар держит слово.

– Да, но каким образом? Дети Гарпии больше не берутся за оружие, а почему? Потому что благородный Хиздар их вежливо попросил? Говорю вам, он один из них, вот почему они ему повинуются. Может, он и есть Гарпия.

– Если Гарпия вообще существует.

Скахаз был убежден, что в Миэрине у Детей Гарпии есть высокородный вожак – тайный полководец, повелевающий армией теней. Дени не разделяла его убеждения. Медные Твари отловили уже множество Детей Гарпии. Тех из них, кого оставили в живых, подвергали суровому допросу, и они сообщали имена... слишком много имен, на её взгляд. Отрадно было бы думать, что все смерти – работа одного-единственного врага, которого можно схватить и казнить, но Дени подозревала, что на самом деле все не так. «Имя моим врагам – легион».

– Хиздар зо Лорак умеет убеждать, и у него много друзей. Кроме того, он богат. Возможно, он купил это перемирие золотом или убедил других аристократов, что наш с ним брак в их же интересах.

– Если он и не Гарпия, то знает, кто это. Мне не составит труда выяснить истину. Разрешите подвергнуть Хиздара допросу, и я добьюсь от него признания.

– Нет, – сказала она, – не верю я этим признаниям. Их у тебя слишком много, и все бесполезны.

– Ваша лучезарность...

– Нет, я сказала.

Бритоголовый насупился, что сделало его уродливое лицо еще безобразнее:

– Это ошибка. Великий господин Хиздар дурачит вашу милость. Неужели вы хотите уложить змею в собственную постель?

«Кого я хочу уложить к себе в постель, так это Даарио. Но отослала его прочь ради себя и вас всех».

– Продолжайте следить за Хиздаром зо Лораком, но не причиняйте ему никакого вреда. Слышишь меня?

– Я не глухой, ваше великолепие. Будет исполнено. – Скахаз вытянул из рукава пергаментный свиток. – Вашей милости стоит на это взглянуть. Это полный список миэринских кораблей и их капитанов, участвующих в морской блокаде. Все они – великие господа.

Дени изучила свиток. В нем значились все правящие семьи Миэрина: Хазкары, Мерреки, Кваззары, Жаки, Раздары, Газины, Палы, даже Резнаки и Лораки.

– И что мне с ним делать?

– У каждого капитана, упомянутого в этом списке, есть родня в городе. Сыновья и братья, жёны и дочери, матери и отцы. Прикажите моим Медным Тварям схватить их. Если жизнь заложников будет в ваших руках, то и корабли снова станут вашими.

– Если я пошлю Медных Тварей в пирамиды, это послужит сигналом к открытой войне в городе. Я должна доверять Хиздару и надеяться на мир.

Дени поднесла пергамент к свече и под сердитым взглядом Скахаза наблюдала, как сгорают в пламени имена.

Впоследствии сир Барристан признался королеве, что её брат Рейегар гордился бы ею. Дени вспомнилось, как когда-то в Астапоре сир Джорах сказал: «Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски – и погиб».

Спустившись в пурпурный мраморный зал, она обнаружила его почти пустым.

– Разве сегодня нет просителей? – спросила Дени Резнака мо Резнака. – Никто не молит о правосудии и не требует серебра за овцу?

– Нет, ваша милость. Горожане боятся.

– Им нечего бояться.

Но, как она узнала в тот же вечер, причин для страха хватало с лихвой. Когда её юные заложники Миклаз и Кезмия подавали королеве скромный ужин, состоящий из осенних овощей и имбирного супа, Ирри доложила, что из храма вернулась Галазза Галар вместе с тремя Синими Милостями.

– С ними Серый Червь, кхалиси. Они просят о встрече и говорят, что это срочно.

– Проводи их в мой зал. И позови Резнака со Скахазом. Зеленая Милость сказала, о чём пойдёт речь?

– Об Астапоре, – ответила Ирри.

Рассказ начал Серый Червь:

– Он явился из утреннего тумана – умирающий всадник на бледной лошади. Кобылица, шатаясь, доковыляла до городских ворот. Её бока порозовели от крови и пены, а глаза выпучились от ужаса. Всадник закричал: «Он горит, он горит!» и рухнул из седла. Послали за вашим слугой, и он велел отнести всадника к Синим Милостям. Когда ваши слуги внесли умирающего за ворота, он снова воскликнул: «Он горит!». Позже мы обнаружили, что под токаром был сущий скелет – одни кости да истощенная лихорадкой плоть.

Следом продолжила одна из Синих Милостей:

– Безупречные отнесли вестника в храм, где мы его раздели и омыли холодной водой. Под покрытой грязью одеждой сестры обнаружили половину стрелы у него в бедре. Древко было обломано, но наконечник остался внутри, и рана омертвела, наполнив его кровь ядом. Мужчина умер менее чем через час, не переставая твердить: «Он горит».

– Он горит, – повторила Дейенерис. – Кто это «он»?

– Астапор, ваша лучезарность, – ответила другая Синяя Милость. – Один раз вестник произнес это: «Астапор горит».

– Возможно, за него говорила лихорадка.

– Ваша лучезарность мудры, – ответила Галазза Галар, – но Эззара видела кое-что ещё.

Синяя Милость по имени Эззара сложила руки.

– Моя королева, – прошептала она, – его хворь вызвала не стрела. Он опорожнился себе под ноги, и не единожды. Засохшая кровь вместе с испражнениями пятнами покрывала его ноги до колен.

– Серый Червь сказал, что его лошадь тоже была в крови.

– Это правда, ваше величество, – подтвердил евнух. – Бока бледной кобылицы кровоточили от его шпор.

– Может, и так, ваша лучезарность, – сказала Эззара, – но эта кровь была перемешана с калом, и ею пропитались его штаны.

– У него было кровотечение из кишок, – добавила Галазза Галар.

– Наверняка сказать нельзя, – произнесла Эззара, – но, возможно, Миэрину надо опасаться кое-чего пострашнее, чем юнкайские копья.

– Мы должны молиться, – сказала Зеленая Милость. – Этого человека нам послали боги – он предвестник грядущего. Это знак.

– Знак чего? – спросила Дени.

– Знак гнева и разрушения.

Ей не хотелось в это верить.

– Это просто человек. Всего лишь один больной человек со стрелой в ноге. Его сюда принесла лошадь, а не боги.

«Бледная кобылица». Дени резко поднялась с места.

– Благодарю вас за совет и за всё, что вы сделали для этого несчастного.

Перед уходом Зеленая Милость поцеловала пальцы Дени.

– Мы будем молиться за Астапор.

«И за меня. Молись за меня, госпожа». Если Астапор пал, юнкайцев уже ничто не удержит от наступления на север.

Она повернулась к сиру Барристану:

– Отправь в холмы конных гонцов, пусть найдут моих кровных всадников. Еще отзови Бурого Бена и Младших Сыновей.

– И Ворон-Буревестников, ваше величество?

«Даарио».

– Да, да. – Всего три ночи назад ей приснился Даарио, лежащий мертвым на обочине дороги. Он смотрел в небо невидящим взглядом, а воронье ссорилось над его трупом. В другие ночи она ворочалась в постели, воображая, что он её предал – как уже однажды поступил со своими товарищами – капитанами Ворон-Буревестников. «Он принес мне их головы». Что если Даарио увел свой отряд назад в Юнкай и продал её за горшок золота? «Нет, он этого не сделает. Или сделает?»

– И Ворон-Буревестников тоже. Немедленно пошлите за ними гонцов.

Первыми вернулись Младшие Сыновья – спустя восемь дней после того, как королева послала за ними. Когда сир Барристан доложил, что встречи с ней ждет капитан наёмников, Дени сперва решила, что это Даарио, и сердце едва не выпрыгнуло у неё из груди. Однако этим капитаном оказался Бурый Бен Пламм.

У Бурого Бена было морщинистое обветренное лицо с кожей цвета старого тика, седые волосы и морщины в углах глаз. Дени была так рада увидеть это смуглое загрубевшее лицо, что не сдержалась и обняла наемника. Он сощурился от удивления.

– Я слышал, ваше величество собирается выйти замуж, но никто мне не сказал, что женихом окажусь я.

Они дружно рассмеялись, в то время как Резнак ворчал себе под нос, но смех резко оборвался, когда Бурый Бен сказал:

– Мы поймали троих астапорцев. Вашей милости лучше послушать, что они скажут.

– Приведите.

Дейенерис приняла их во всем великолепии своего зала с зажжёнными свечами на мраморных колоннах. Увидев, что астапорцы умирают от голода, она тут же послала за едой. Из дюжины беженцев, вместе покинувших Красный Город, сюда добрались только трое: каменщик, ткачиха и сапожник.

– А что случилось с остальными вашими спутниками? – спросила королева.

– Убиты, – ответил сапожник. – По холмам к северу от Астапора бродят юнкайские наемники, выслеживая тех, кто бежал от огня.

– Так значит, город пал? У него были мощные стены.

– Так и было, – сказал каменщик, сутулый мужчина со слезящимися глазами. – Мощные, но старые и обветшалые.

Ткачиха подняла голову:

– Каждый день мы говорили друг другу, что драконья королева вернется. – У женщины было узкое лицо, тонкие губы и мёртвые пустые глаза. – Говорили, что Клеон послал за вами, и вы идете на помощь.

«Он за мной посылал, – подумала Дени, – это, по крайней мере, правда».

– Под нашими стенами юнкайцы уничтожали наши посевы и истребляли наши стада, – продолжил сапожник. – В городе начался голод. Мы ели кошек, крыс и кожу. Лошадиная шкура считалась настоящим лакомством. Король-Горлорез и Королева-Шлюха обвиняли друг друга в людоедстве. На тайных сборищах мужчины и женщины тянули жребий, и тех, кому доставался чёрный камень, убивали и съедали. Винившие во всех наших бедах Кразниса мо Наклоза разгромили и сожгли его пирамиду.

– Другие обвиняли Дейенерис, – сказала ткачиха. – Но большинство жителей всё ещё любили вас. «Она идёт, – говорили мы друг другу. – Она идёт во главе великого войска с едой для всех и каждого».

«Я едва могу прокормить мой собственный народ. Поведя армию в Астапор, я бы потеряла Миэрин».

Сапожник рассказал им, как тело Короля-Мясника вытащили из гробницы и одели в медные доспехи, так как Зелёной Милости Астапора явилось видение, что он избавит свой народ от юнкайцев. Невыносимо смердящие останки Клеона Великого привязали на спину истощённой лошади, чтобы он повел на вылазку остатки своих новых Безупречных. Но это войско попало прямо в железные зубы легиона из Нового Гиса и полегло до последнего человека.

– После этого Зелёную Милость посадили на кол на площади Кары и оставили там умирать. Выжившие из пирамиды Ульгоров закатили великое пиршество, длившееся полночи, а последнее блюдо запили отравленным вином, чтобы наутро не проснуться. Потом началось моровое поветрие – кровавый понос убил в городе ещё три четверти жителей, пока толпа умирающих не тронулась рассудком и не перебила стражу на главных воротах.

Старый кирпичник возразил:

– Нет, это была толпа здоровых людей, бегущих от мора.

– Да какая разница? – отмахнулся сапожник. – Стражу разорвали в клочья, а ворота распахнули настежь. Легионы Нового Гиса хлынули в Астапор, а за ними – юнкайцы и конные наёмники. Королева-Шлюха пала в бою с проклятием на устах. Король-Горлорез сдался захватчикам и был брошен в бойцовую яму, где его разорвали голодные псы.

– И даже тогда некоторые продолжали говорить, что вы идете, – вставила ткачиха. – Они клялись, что видели вас на драконе – высоко в небе над лагерями юнкайцев. Каждый день мы высматривали вас.

«Я не могла прийти, – подумала королева. – Я не осмелилась».

– И что случилось, когда город пал? – спросил Скахаз. – Что тогда?

– Началась резня. В Храме Милостей собрались больные, пришедшие просить богов об исцелении. Легионеры заложили двери и подожгли храм факелами. Не прошло и часа, как весь город был охвачен пожарами. Они ширились и сливались друг с другом. Улицы заполнили обезумевшие мечущиеся толпы, пытавшиеся спастись от огня. Но бежать было некуда – на воротах стояли юнкайцы.

– Но вы-то сбежали, – заметил Бритоголовый. – Как вам это удалось?

Ему ответил старик:

– Я кирпичник, как мой отец и отец моего отца. Дед построил наш дом как раз вплотную к городской стене. Так что было несложно каждую ночь вытаскивать из нее несколько кирпичей. Когда я рассказал об этом друзьям, они помогли мне укрепить туннель, чтобы он не обрушился. Мы решили, что нужно иметь свой собственный путь для бегства.

«А ведь я оставила править вами Совет, – думала Дени. – Из лекаря, учёного и жреца».

Она помнила Астапор таким, каким в первый раз его увидела – сухим и пыльным городом за стенами из красного кирпича, видящим дурные сны наяву, но все еще полным жизни. «На Черве были острова, где целовались влюблённые, но в то же самое время на площади Кары с людей сдирали кожу на ремни и оставляли их ободранные тела мухам».

– Хорошо, что вы пришли сюда, – сказала она астапорцам. – В Миэрине вы будете в безопасности.

Сапожник её поблагодарил, старый кирпичник поцеловал ей ноги, но ткачиха лишь кинула на Дени тяжелый взгляд. «Она знает, что я лгу, – подумала королева. – Знает, что я не могу защитить их. Астапор в огне, и Миэрин будет следующим».

– Вскоре беженцев станет гораздо больше, – объявил Бурый Бен, когда астапорцев увели. – У этих троих были лошади. Большинство же идёт пешком.

– И сколько их может быть? – спросил Резнак.

Бурый Бен пожал плечами:

– Сотни. Тысячи. Больные, обожжённые, раненые. Кошки и Гонимые Ветром шастают по холмам с копьями и плетьми, гонят их на север и вырезают тех, кто отстанет.

– Ходячие рты. И, по вашим словам, больные? – Резнак в отчаянии заломил руки. – Ваша милость не должны пускать их в город!

– Я бы тоже не стал этого делать, – согласился Бурый Бен Пламм. – Я, конечно, не мейстер, но знаю, что гнилые яблоки надо держать подальше от свежих.

– Это не яблоки, Бен, – возразила Дени. – Это мужчины и женщины, больные, голодные и напуганные.

«Мои дети».

– Я должна была отправиться в Астапор.

– Ваше величество не смогли бы их спасти, – сказал сир Барристан. – Вы предостерегали короля Клеона от этой войны с Юнкаем. Он был глупцом, обагрившим руки в крови.

«И что, мои руки чище?»

Ей вспомнилось, слова Даарио, что все короли должны быть либо мясниками, либо мясом.

– Клеон был врагом нашего врага. Если бы я присоединилась к нему на Рогах Хаззата, мы вместе разбили бы юнкайцев.

Бритоголовый возразил:

– Если бы вы увели Безупречных на юг к Хаззату, Дети Гарпии...

– Знаю, знаю. Опять Ероих.

Бурый Бен Пламм растерялся:

– Кто это – Ероих?

– Девушка, которую, как мне казалось, я спасла от изнасилования и мучений. Моё доброе дело в конце концов обернулось для неё куда худшей судьбой. Всё, что я сделала в Астапоре, так это породила ещё десять тысяч Ероих.

– Ваше величество не могли предвидеть...

– Я королева. Предвидеть – мой долг.

– Что сделано, то сделано, – произнес Резнак мо Резнак. – Ваша милость, умоляю, поскорее сделайте благородного Хиздара своим королем. Он сможет договориться с мудрыми господами и заключить для нас мир.

– И на каких же условиях?

«Берегись надушенного сенешаля», – сказала ей Куэйта. Женщина в маске уже предсказала ей приход бледной кобылицы – может она была права и в отношении благородного Резнака?

– Может я и юная девушка, не сведущая в войне, но не ягнёнок, который забредёт с блеянием в гнездо к гарпиям. У меня всё ещё есть мои Безупречные. У меня есть Вороны-Буревестники и Младшие Сыновья. У меня есть три полка вольноотпущенников.

– И драконы, – с хищной улыбкой напомнил Бурый Бен Пламм.

– Запертые, в цепях! – воскликнул Резнак мо Резнак. – Какая польза от драконов, которыми никто не может управлять? Даже Безупречным становится не по себе, когда они отворяют двери, чтобы накормить их.

– Неужели они боятся ручных зверушек королевы? – Бурый Бен весело прищурился. Седой капитан Младших Сыновей был плотью от плоти вольных отрядов, в его жилах текла кровь доброй дюжины разных народов, но он всегда любил драконов, а они любили его.

– Зверушек? – взвизгнул Резнак. – Точнее чудовищ! Чудовищ, поедающих детей! Мы не можем...

– Молчать, – отрезала Дейенерис. – Мы не будем об этом говорить.

Ярость в её голосе, заставила Резака отшатнуться:

– Простите меня, ваше великолепие, я не...

Бурый Бен Пламм оборвал его на полуслове.

– Ваше величество, у юнкайцев есть три наёмных отряда против наших двух, и поговаривают о том, что они послали в Волантис за Золотым Братством. Эти ублюдки могут выставить десять тысяч солдат. Ещё у юнкайцев четыре гискарских легиона, а может и больше. И я слышал, что они отправили гонцов через всё Дотракийское море, возможно, чтобы натравить на нас какой-нибудь большой кхаласар. По мне, без драконов нам не обойтись.

Дени вздохнула:

– Прости, Бен. Я не осмелюсь выпустить драконов на волю.

Она видела, что это был не тот ответ, которого он ожидал.

Пламм почесал свои бакенбарды:

– Если у нас не будет драконов, что ж... лучше уйти, пока юнкайские паскуды не захлопнули ловушку... Только сначала стребуем с работорговцев денег за наш уход. Они ведь платят кхалам, чтобы дотракийцы не трогали их города, так почему бы не заплатить и нам? Продадим им Миэрин назад и подадимся на запад с полным обозом золота, драгоценностей и всего такого.

– Ты предлагаешь мне, чтобы я ограбила Миэрин и бежала? Этому не бывать! Серый Червь, мои вольноотпущенники готовы к битве?

Евнух скрестил на груди руки:

– Они не Безупречные, но вас не подведут. Ваш слуга клянется в этом копьем и мечом, ваша милость.

– Хорошо. Очень хорошо, – Дейенерис посмотрела на окружавших ее людей – на насупившегося Бритоголового, на сира Барристана с его морщинистым лицом и грустными голубыми глазами, на бледного и потного Резнака мо Резнака, на седовласого и крепкого, как старая кожа, Бурого Бена, на Серого Червя, безбородого, бесстрастного, с ничего не выражающим лицом. «Здесь должен быть Даарио и мои кровные всадники. Если нас ожидает битва, кровь моей крови должна быть со мной». – Ей также не хватало сира Джораха Мормонта. – «Он лгал мне, доносил на меня, но любил меня и всегда давал хорошие советы».

– Я уже однажды разбила юнкайцев и разобью снова. Но где? И как?

– Вы хотите встретить их в поле? – недоверчиво поинтересовался Бритоголовый. – Это безрассудство. Наши стены выше и толще, чем стены Астапора, да и защитники у нас храбрее. Юнкайцам этот город так просто не взять.

Сир Барристан возразил:

– Думаю, не стоит позволять им окружить Миэрин. Их войско собрано с миру по нитке, и это работорговцы, а не солдаты. Если мы застанем их врасплох...

– Это едва ли, – возразил Бритоголовый. – У юнкайцев есть друзья в стенах города – они дадут им знать.

– Какую армию мы сможем собрать? – спросила Дени.

– Недостаточно большую, прошу вашего королевского прощения, – ответил Бурый Бен Пламм. – А что говорит Нахарис? Если мы хотим дать битву, нам понадобятся его Вороны-Буревестники.

– Даарио все еще на задании.

«Боги, что я наделала? Неужели послала его на смерть?»

– Бен, я хочу, чтобы твои Младшие Сыновья провели разведку. Где наши враги находятся, как быстро продвигаются, сколько у них людей, как они расположены.

– Нам понадобится провизия. И свежие лошади.

– Само собой. Сир Барристан вас всем обеспечит.

Бурый Бен почесал подбородок:

– Возможно, мы сумеем переманить кое-кого из них на нашу сторону. Если ваша милость снабдит нас несколькими мешками золота и драгоценностей... на подарки их командирам, так сказать... Тогда, как знать?

– Купить их, почему бы и нет? – задумчиво произнесла Дени. Она знала, что с наёмниками Спорных Земель это происходит сплошь да рядом. – Да, прекрасно. Резнак, займись этим. Когда Младшие Сыновья покинут город, закрой ворота и удвой стражу на стенах.

– Будет сделано, ваше великолепие, – сказал Резнак мо Резнак. – А что делать с астапорцами?

«Мои дети».

– Они пришли сюда за помощью – за пищей, кровом и защитой. Мы не можем от них отвернуться.

Сир Барристан нахмурился:

– Ваше величество, мне случалось видеть, как кровавый понос уничтожал целые армии, если ему давали беспрепятственно распространиться. Сенешаль прав, мы не можем пустить астапорцев в Миэрин.

Дени беспомощно посмотрела на него. Хорошо, что драконы не плачут.

– Ладно, как скажете. Будем держать их за стенами, пока эта... эта напасть не прекратится. Разбейте для них лагерь у реки, к западу от города. Поделимся с ними едой, какой сможем. Может быть, удастся отделить больных от здоровых.

Все сановники смотрели на неё.

– Не вынуждайте меня повторять дважды. Идите и выполняйте то, что я велела.

Дени встала, проскользнула мимо Бурого Бена и сбежала вниз по лестнице навстречу желанному уединению на террасе.

Миэрин и Астапор разделяли три сотни лиг, но ей мерещилось, что небо на юго-западе стало темнее, будто его застилал дым от горящего Красного Города. «Из кирпича и крови построен Астапор, и люди в нем из кирпича и крови, – вертелся у нее в голове старый стишок. – Лишь прахом и костями остался Астапор, и люди в нём – лишь прах и кости». Она попыталась вспомнить лицо Ероих, но облик мертвой девушки таял словно дым.

Когда Дейенерис наконец повернулась, то увидела рядом с собой сира Барристана, закутавшегося от вечерней прохлады в белый плащ.

– Сможем ли мы воевать? – спросила она его.

– Люди всегда могут воевать, ваше величество. Лучше спросите, сможем ли мы победить. Пасть в бою легко, выиграть – другое дело. Вольноотпущенники толком не обучены и ни разу не бывали в битве. Ваши наёмники раньше служили врагу, а тот, кто хоть раз поменял хозяина, без колебаний сменит его ещё раз. У вас есть два дракона, которые не покоряются человеку, а третий, быть может, навсегда потерян. Вне этих стен у вас нет друзей, кроме лхазарян, а те не настроены воевать.

– У нас крепкие стены.

– Они не стали крепче, чем были, когда мы стояли с другой стороны. И вместе с нами в этих стенах сейчас находятся Дети Гарпии. И все эти великие господа – те, чьих детей вы не стали убивать, и те, чьих детей убили.

– Знаю, – вздохнула королева. – Что посоветуете, сир?

– Дать сражение, – ответил сир Барристан. – Миэрин переполнен людьми, в нём слишком много голодных ртов и недругов. Боюсь, долгой осады мы не выдержим. Позвольте мне встретить врага по пути на север, чтобы я мог сам выбрать место для битвы.

– Встретить врага, – повторила она. – С вольноотпущенниками, которых вы сами назвали необученными, и которые ни разу не бывали в бою.

– Все мы были такими когда-то, ваше величество. Мы подкрепим их Безупречными. И если бы у меня было пятьсот рыцарей...

– Или пять. И если я отдам тебе Безупречных, Миэрин некому будет охранять, кроме Медных Тварей.

Сир Барристан не стал спорить, и Дени закрыла глаза.

«Боги, – взмолилась она, – вы забрали у меня кхала Дрого, мое солнце и звезды. Вы забрали нашего храброго сына, не дав ему сделать даже вздоха. Вы уже отняли у меня мою кровь. Помогите мне, молю вас. Дайте мне мудрость увидеть грядущий путь и силу сделать то, что необходимо, чтобы защитить моих детей».

Боги не ответили.

Снова открыв глаза, Дейенерис сказала:

– Я не могу воевать одновременно с двумя врагами – внешним и внутренним. Если я хочу оборонять Миэрин, необходимо, чтобы город был на моей стороне. Весь город. Мне нужен... нужен... – она не смогла этого произнести.

– Ваше величество? – вежливо переспросил сир Барристан.

«Королева принадлежит не себе, а своему народу».

– Мне нужен Хиздар зо Лорак.