Глава 32. Вонючка

Сначала он услышал лай приближавшихся к дому девочек. Отразившийся эхом от каменных плит стук копыт заставил его подскочить. Цепи на нём загремели. Та, что обвивала лодыжки, была не больше фута длиной и сильно укорачивала шаг, не давая двигаться быстро. Но Теон, стараясь изо всех сил, с грохотом вскочил со своего тюфяка. Рамси Болтон вернулся и захочет, чтобы его Вонючка был под рукой и прислуживал ему.

Снаружи, под холодным осенним небом, охотники въезжали в ворота. Заливаясь лаем, девочки носились вокруг возглавлявшего процессию Костлявого Бена. За ним следовали Живодёр, Кислый Алин и Дэймон Станцуй-для-Меня со своим длинным смазанным жиром кнутом. Потом появились Уолдеры на серых жеребятах, подаренных им леди Дастин. На Кровавом, рыжем жеребце с норовом под стать хозяйскому, ехал его светлость. Он смеялся. Вонючка знал, что это может быть или очень хорошо или очень плохо.

Привлечённые запахом Вонючки собаки повисли на нём прежде, чем он сообразил, какая где. Девочки любили Вонючку; он часто спал с ними, а иногда Костлявый Бен даже разрешал ему с ними ужинать. Стая с лаем пронеслась по каменным плитам и окружила его. Наскакивая на ноги, собаки принялись подпрыгивать, чтобы лизнуть его немытое лицо. Хелисента схватила зубами левую руку и так яростно сжимала, что Вонючка испугался, как бы не потерять ещё пару пальцев. Красная Джейн бросилась ему на грудь и опрокинула навзничь. Она была поджарой и мускулистой, а Вонючка – седым измождённым человеком с серой кожей и хрупкими костями.

К тому времени, как он оттолкнул Красную Джейн и поднялся на колени, всадники уже готовились спешиваться. Две дюжины верховых уехало, и столько же вернулось, а это значило, что поиски не увенчались успехом. Это плохо. Рамси не любит вкус поражения. «Он захочет причинить кому-нибудь боль».

В последнее время его господину приходилось сдерживаться, ведь Барроутон был полон людей, в которых нуждались Болтоны. Рамси понимал, что нужно быть осторожным с Дастинами, Рисвеллами и его собственными дружками-лордиками. С ними он всегда был учтив и улыбчив, но за закрытыми дверьми представлял собой нечто иное.

Рамси Болтон был одет, как и подобает лорду Хорнвуда и наследнику Дредфорта. Плащ из волчьих шкур, защищая от осеннего холода, был скреплён на правом плече желтыми волчьими клыками. На одном боку Рамси носил фальшион с широким и тяжёлым, словно у тесака мясника, лезвием, а на другом – длинный кинжал и небольшой, но острый как бритва кривой нож для свежевания. Все три клинка имели рукояти из жёлтой кости.

– Вонючка, – позвал его светлость, возвышаясь в седле на Кровавом, – от тебя разит. Я чую твой запах через весь двор.

– Я знаю, милорд, – пришлось сказать Вонючке. – Прошу прощения.

– Я принёс тебе подарок.

Рамси обернулся, снял что-то с седла и швырнул.

– Лови!

Вонючка стал неуклюжим из-за своих цепей, оков и недостающих пальцев, чем был до того, как он узнал свое имя. Брошенная ему в руки голова, отскочила от обрубков пальцев и упала под ноги. От неё во все стороны полетели черви. Из-за запекшейся на ней корки крови, понять, чья она, было невозможно.

– Я велел тебе поймать её, – сказал Рамси. – Подними.

Вонючка попытался поднять голову за ухо, но это оказалось плохой идеей – зелёная плоть сгнила, и в руке осталось только ухо. Малый Уолдер рассмеялся, и спустя мгновение остальные тоже стали хохотать.

– Хватит, – произнёс Рамси. – Просто позаботься о Кровавом. Я загнал ублюдка.

– Да, милорд. Позабочусь.

Вонючка поспешил к коню, оставив отрубленную голову собакам.

– Сегодня ты пахнешь как поросячье дерьмо, Вонючка, – сказал Рамси.

– Для него это уже достижение, – улыбнулся Дэймон Станцуй-для-Меня, скручивая свой хлыст.

Малый Уолдер спрыгнул с седла.

– Можешь и за моим конём поухаживать, Вонючка. И за конём моего маленького кузена.

– Я сам позабочусь о своём, – возразил Большой Уолдер.

Малый Уолдер стал любимчиком лорда Рамси и с каждым днём все больше походил на него, но младший Фрей был сделан из другого теста и редко принимал участие в жестоких забавах своего кузена.

Вонючка не обратил на оруженосцев внимания. Он повёл Кровавого в конюшни, шарахаясь в сторону, когда конь лягался. Охотники прошли в дом – все, кроме Костлявого Бена, который, ругаясь, пытался разнять дравшихся за отрубленную голову собак.

Большой Уолдер прошёл следом в конюшню, ведя своего скакуна. Снимая уздечку с Кровавого, Вонючка бросил взгляд на Большого Уолдера.

– Кто это был? – спросил он тихо, чтобы другие конюхи не услышали.

– Никто.

Большой Уолдер снял седло со своего серого.

– Просто старик, которого мы встретили по дороге. Он вёл старую козу и четырёх козлят.

– Его светлость убил его из-за коз?

– Его светлость убил его за то, что тот обратился к нему, как к лорду Сноу. Хотя козлятина была ничего. Мы подоили козу и поджарили козлят.

«Лорд Сноу». Вонючка кивнул. Его цепи звенели, пока он боролся с подпругой. «Как бы его ни называли, лучше держаться от Рамси подальше, когда он в гневе. И даже когда спокоен».

– Вы нашли ваших кузенов, милорд?

– Нет. Я и не думал, что найдём. Они мертвы. Лорд Виман убил их. На его месте я бы так и поступил.

Вонючка промолчал. Некоторые мысли лучше держать при себе, даже если ты в конюшне, а его светлость в замке. Одно неверное слово могло стоить ему ещё одного пальца на ноге или даже на руке.

«Но, по крайней мере, не языка. Он никогда не заберет мой язык. Ему нравится слушать, как я умоляю его избавить меня от боли. Ему нравится заставлять меня умолять».

Всадники были на охоте шестнадцать дней и ели только чёрствый хлеб и солонину, не считая случайно попавшейся козлятины, поэтому вечером лорд Рамси приказал устроить пир, чтобы отметить его возвращение в Барроутон. Их хозяин, седовласый однорукий мелкий лорд по имени Харвуд Стаут, знал, что не стоит отказывать, хотя теперь его кладовые, наверняка, были почти пусты. Вонючка слышал, как слуги Стаута ворчат о том, что Бастард и его люди проедают зимние запасы.

– Говорят, он уложит в постель дочурку лорда Эддарда, – жаловалась повариха Стаута, не подозревая, что Вонючка подслушивает, – но поимеют-то нас, когда придут снега, помяните мое слово.

Но раз лорд Рамси приказал устроить пир, тот должен состояться. В чертоге Стаутов на козлах поставили столы. Забили бычка. И как только зашло солнце, неудачливые охотники принялись вкушать жаркое и рёбрышки, ячменный хлеб, кашу из моркови и гороха, запивая всё это внушительным количеством эля.

Малому Уолдеру выпало следить за тем, чтобы чаша лорда Рамси не пустела, а Большой Уолдер наливал остальным гостям за высоким столом. Вонючку приковали у дверей, чтобы его аромат не портил пирующим аппетит. Он поужинает позже – теми объедками, которые решит ему оставить лорд Рамси. А вот собаки весело носились по залу и изрядно развлекли гостей, когда Мод и Серая Джейн вцепились в одного из псов лорда Стаута из-за особенно мясистой косточки, брошенной им Коротким Уиллом. Вонючка был единственным человеком во всем зале, не следившим за схваткой трёх собак. Он смотрел на Рамси Болтона.

Собачий бой окончилась смертью хозяйского пса – старого и не имевшего ни единого шанса. Он был один против двух, а суки Рамси – молоды, сильны и свирепы. Костлявый Бен, любивший собак больше, чем их хозяин, рассказал Вонючке, что все они названы в честь крестьянок, на которых Рамси, будучи ещё бастардом, охотился вместе с первым Вонючкой, а потом насиловал и убивал.

– В честь тех, кто устраивал ему хорошую охоту. Те, что рыдают, умоляют и не бегут, не возрождаются суками.

Вонючка не сомневался, что в следующем помёте, родившимся на псарне Дредфорта, будет Кира.

– А ещё он их натаскивает на волков, – разоткровенничался Костлявый Бен.

Вонючка промолчал. Он-то знал, с какими волками должны расправиться девочки, но не имел ни малейшего желания смотреть, как они будут драться за его отрубленный палец.

Двое слуг выносили останки мертвого пса, а старая женщина достала тряпку, грабли и ведро, чтобы убрать пропитанную кровью солому, когда двери зала распахнулись, впустив порыв ветра, и внутрь вошла дюжина мужчин в серых кольчугах и шлемах, расталкивая побледневших молодых стражников Стаута в кожаных бригантинах и красно-коричневых плащах. Среди пирующих воцарилась внезапная тишина. Один только лорд Рамси отбросил в сторону кость, которую обгладывал, вытер рот рукавом, улыбнулся жирными губами и произнес:

– Отец.

Лорд Дредфорта спокойно обвел взглядом остатки пира, мёртвого пса, гобелены и закованного в цепи Вонючку.

– Вон, – велел он пирующим своим тихим, как шёпот голосом. – Сейчас же. Все до единого.

Люди лорда Рамси вскочили из-за столов, побросав тарелки и чаши. Костлявый Бен прикрикнул на девочек, и те бросились за ним. Некоторые до сих пор сжимали в зубах кости. Харвуд Стаут сухо поклонился и покинул зал без единого слова.

– Освободи Вонючку и забери с собой, – прорычал Рамси Кислому Алину, но его отец взмахнул бледной рукой и произнёс:

– Нет, оставь его.

Даже личные стражники лорда Русе вышли, захлопнув за собой двери. Когда эхо затихло, Вонючка остался в зале наедине с двумя Болтонами, отцом и сыном.

– Ты не отыскал наших пропавших Фреев.

Русе Болтон произнес это скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Мы поехали туда, где, по словам лорда Миноги, они разделились, но девочки не взяли след.

– Вы спрашивали о них в деревнях и заимках.

– Пустая трата слов. Крестьяне ни на что не обращают внимания.

Рамси пожал плечами:

– Какая разница? Мир обойдётся без парочки Фреев. Их полным-полно в Близнецах, на случай если нам понадобится ещё один.

Лорд Русе оторвал маленький кусочек от горбушки хлеба и проглотил.

– Хостин и Эйенис беспокоятся.

– Если они так хотят, отправь их на поиски.

– Лорд Виман винит себя. Его послушать, он особенно привязался к Рейегару.

Лорд Рамси пришел в бешенство. Вонючка видел это по его рту, изгибу толстых губ, по тому, как напряглась его гортань.

– Этим дуракам следовало бы остаться с Мандерли.

Русе Болтон пожал плечами

– Носилки лорда Вимана движутся со скоростью улитки… и, несомненно, здоровье и габариты его светлости не позволяют ему путешествовать дольше нескольких часов в день при регулярных остановках для трапезы. Фреям не терпелось добраться до Барроутона и воссоединиться со своей родней. Разве можно винить их за то, что они поехали вперед?

– Если они и в самом деле поехали. Ты веришь Мандерли?

Бледные глаза его отца сверкнули.

– А что, похоже? И всё же его светлость пребывает в крайнем расстройстве.

– Не в таком сильном, чтобы перестать есть. Лорд Свин, должно быть, прихватил с собой половину запасов Белой Гавани.

– Сорок телег полных еды. Бочки с обычным и пряным вином, бочонки свежевыловленных миног, стадо коз, сотню свиней, ящики крабов и устриц, огромную треску… Лорд Виман любит покушать, как ты мог заметить.

– Я заметил то, что он не привез заложников.

– Я тоже.

– Что ты собираешься с этим делать?

– Хороший вопрос, – лорд Русе нашёл пустую чашу, протер скатертью и наполнил из кувшина. – Мне кажется, Мандерли не одинок в своей любви к пирам.

– Это тебе следовало устроить пир в честь моего возвращения, – возразил Рамси, – и он должен был состояться в Кургане, а не в этом нужнике.

– Курган и его кухни не мои, чтобы я ими распоряжался, – мягко произнёс его отец. – Я всего лишь гость. Замок и город принадлежат леди Дастин, а она тебя не выносит.

Лицо Рамси потемнело.

– А сможет она меня выносить, если я отрежу ей сиськи и скормлю моим девочкам? Сможет ли она меня выносить, если я сдеру с неё кожу и сделаю себе сапоги?

– Вряд ли. И эти сапоги дорого нам обойдутся. Они будут стоить нам Барроутона, верности Дастинов и Рисвеллов.

Русе Болтон сел за стол напротив сына.

– Барбри Дастин – младшая сестра моей второй жены, дочь Родрика Рисвелла, сестра Роджера, Рикарда и моего тезки Русе, кузина остальных Рисвеллов. Она любила моего покойного сына и подозревает, что ты причастен к его гибели. Леди Барбри – женщина, знающая, что такое затаить обиду. Будь благодарен за это. Барроутон предан Болтонам во многом потому, что она все ещё винит Неда Старка в смерти своего мужа.

– Предан? – бушевал Рамси. – Да она поплёвывает на меня свысока. Придёт день, когда я спалю её драгоценный деревянный город. Пусть плюёт на него, посмотрим, сможет ли она погасить пламя.

Русе сделал такое лицо, будто эль, который он пил, неожиданно прокис.

– Иногда ты заставляешь меня сомневаться, моё ли ты семя. Мои предки много кем были, но только не глупцами. Нет, замолчи, я слышал достаточно. Да, сейчас мы сильны. У нас есть могущественные друзья в лице Ланнистеров и Фреев, и неохотная поддержка большей части севера… Но что, как ты думаешь, произойдёт, когда объявится один из сыновей Неда Старка?

«Все сыновья Неда Старка мертвы, – подумал Вонючка. – Робб убит в Близнецах, а Бран и Рикон… Мы обмакнули их головы в смолу…»

В голове стучало, он не хотел вспоминать прошлое до того, как узнал своё имя. Это слишком тяжёлые воспоминания, почти такие же болезненные, как нож для свежевания Рамси...

– Волчата Старка мертвы, – сказал Рамси, глотнув еще немного эля из чаши, – и таковыми и останутся. Пусть только покажут свои мерзкие рожи, и мои девочки разорвут этих волков на куски. Чем раньше они объявятся, тем скорее я снова их убью.

Старший Болтон вздохнул.

– Снова? Это, конечно же, оговорка. Ты никогда не убивал сыновей лорда Эддарда, этих двух прелестных мальчишек, которых мы так обожали. Это работа Теона Перевёртыша, помнишь? Сколько наших сомнительных друзей, по-твоему, осталось бы с нами, если бы открылась правда? Только леди Барбри, которую ты хочешь пустить на сапоги… Плохие сапоги, кстати. Человеческая кожа не такая прочная, как бычья, и не будет так же долго носиться. Указом короля ты теперь Болтон. Постарайся вести себя соответственно. О тебе ходят слухи, Рамси. Я слышу их отовсюду. Люди боятся тебя.

– Хорошо.

– Ошибаешься. Это не хорошо. Обо мне никогда не ходили слухи. Думаешь, иначе я сидел бы здесь? Твои забавы – это твоё дело, я не буду попрекать тебя ими, но стоит быть более благоразумным. Мирная земля, тихий народ. Это всегда было моим правилом. Сделай его своим.

– За этим ты оставил леди Дастин и жирную свинью-жену? Чтобы прийти сюда и велеть мне вести себя тихо?

– Не совсем. Есть новости, которые ты должен услышать. Лорд Станнис наконец покинул Стену.

Рамси приподнялся, улыбка заиграла на его широких влажных губах.

– Он идёт на Дредфорт?

– Увы, нет. Арнольф не понимает этого. Он клянётся, что сделал всё, что мог, чтобы тот заглотил наживку.

– Подозрительно. Поскреби Карстарка и найдёшь Старка.

– После того как Молодой Волк поскрёб лорда Рикарда, это утверждение может быть не так справедливо, как прежде. Но это не важно. Лорд Станнис отобрал Темнолесье у железных людей и вернул его дому Гловеров. Что хуже, к нему присоединилась горные кланы: Вуллы, Норри, Лиддлы и все остальные. Его сила растёт.

– Наша больше.

– Пока.

– Самое время раздавить его. Позволь мне пойти на Темнолесье.

– После твоей женитьбы.

Рамси стукнул чашей о стол, и остатки эля разлились по скатерти.

– Мне надоело ждать. У нас есть девчонка, дерево и достаточно лордов, чтобы засвидетельствовать. Я женюсь на ней завтра, засажу ей между ног сына и выступлю ещё до того, как высохнет её девичья кровь.

«Она будет молиться, чтобы ты ушел, – подумал Вонючка, – и молиться, чтобы ты никогда не вернулся к ней в постель».

– Ты засадишь в неё сына, – согласился Русе Болтон, – но не здесь. Я решил, что ты женишься на девчонке в Винтерфелле.

Эта перспектива явно не обрадовала лорда Рамси.

– Я разрушил Винтерфелл, или ты забыл?

– Нет, это ты забыл… Железные люди разрушили Винтерфелл и вырезали всех его жителей. Теон Перевёртыш.

Рамси подозрительно взглянул на Вонючку.

– Да, это сделал он, и всё же… свадьба в этих развалинах?

– Даже разрушенный Винтерфелл остаётся домом леди Арьи. Какое место подойдет лучше для свадьбы, осуществления брака и заявления о твоих правах? Но это только часть дела. Было бы глупо самим выступать на Станниса. Пусть Станнис сам идёт к нам. Он слишком осторожен, чтобы атаковать Барроутон… но он обязан явиться в Винтерфелл. Его горцы не оставят дочь их драгоценного Неда такому, как ты. Станнис либо выступит, либо потеряет их… А учитывая, какой он осмотрительный полководец, Станнис призовёт всех своих друзей и союзников. И Арнольфа Карстарка.

Рамси облизал свои потрескавшиеся губы.

– И попадётся нам.

– Если так будет угодно богам.

Русе поднялся на ноги.

– Ты женишься в Винтерфелле. Я сообщу лордам, что мы выступаем через три дня, и приглашу их к нам присоединиться.

– Ты Хранитель Севера. Прикажи им.

– Приглашение даст тот же результат. Власть вкуснее, когда подслащена хорошими манерами. Тебе лучше запомнить это, если надеешься когда-нибудь править.

Лорд Дредфорта взглянул на Вонючку.

– Да, и освободи своего питомца. Я его забираю.

– Забираешь? Куда? Он мой. Ты не можешь его забрать.

Русе это, кажется, позабавило.

– Всё, что у тебя есть, дал тебе я. Не забывай об этом, бастард. Что до этого… Вонючки… раз уж ты не сломал его окончательно, он всё еще может быть нам полезен. Сходи за ключами и сними с него цепи до того, как я начну жалеть о том дне, когда изнасиловал твою мать.

Вонючка видел, как скривился рот Рамси, и на губах заблестела слюна. Он опасался, что тот запрыгнет на стол с кинжалом в руке. Вместо этого Рамси покраснел, отвёл взгляд своих блеклых глаз от ещё более блеклых отцовских и отправился на поиски ключей. Но когда он встал на колени, чтобы снять кандалы с запястий и лодыжек Вонючки, то наклонился и прошептал:

– Не говори ему ни слова и запоминай всё, что он скажет. Я верну тебя, что бы эта сучка Дастин ни говорила. Кто ты?

– Вонючка, милорд. Ваш человек. Я Вонючка, Вонючка-подлючка.

– Правильно. Когда мой отец вернёт тебя, я заберу ещё один палец, позволив тебе выбрать, какой именно.

Непрошеные слёзы побежали по щекам.

– Почему? – вскрикнул Вонючка, сорвавшимся голосом. – Я не просил забирать меня у вас. Я сделаю всё, что пожелаете, я буду служить, подчиняться, я… пожалуйста, не...

Рамси влепил ему пощёчину.

– Забирай, – сказал он отцу. – Он даже не мужчина. Меня тошнит от его запаха.

Когда они вышли наружу, над деревянными стенами Барроутона поднималась луна. Вонючка слышал, как на равнинах за городом завывает ветер. Между Курганом и скромным замком Харвуда Стаута у восточных ворот было меньше мили. Лорд Болтон предложил ему лошадь

– Ты можешь ехать?

– Я… милорд, я… думаю да.

– Уолтон, помоги ему забраться в седло.

Даже без оков Вонючка двигался, как старик. Его плоть болталась на костях, а Кислый Алин и Костлявый Бен говорили, что у него судороги. А запах… даже кобыла, которую ему привели, метнулась в сторону, когда он попытался её оседлать.

Но лошадь оказалась спокойной и знала дорогу к Кургану. Когда они выехали из ворот, лорд Болтон занял место рядом с Вонючкой. Стража держалась позади на почтительном расстоянии.

– Как мне тебя называть? – спросил лорд, когда они ехали по широким прямым улицам Барроутона.

«Вонючка, я Вонючка, Вонючка-липучка».

– Вонючка, – ответил он, – если угодно милорду.

– М’лорду.

Губы Болтона раскрылись, показав четверть дюйма его зубов. Это могло быть улыбкой.

Теон не понял.

– Милорд? Я сказал…

– … «Милорд», а должен был сказать «м’лорд». Твой язык выдает твоё происхождение каждым сказанным словом. Если хочешь казаться настоящим крестьянином, говори так, будто у тебя рот набит землёй или ты слишком глуп, чтобы понять, что там два слога, а не один.

– Если это угодно ми… м’лорду.

– Уже лучше. От тебя довольно мерзко воняет.

– Да, м’лорд. Прошу прошения, м’лорд.

– За что? Твой запах – дело рук моего сына, не твоё. Я прекрасно это понимаю.

Они проехали мимо конюшни и постоялого двора с закрытыми ставнями и нарисованным на вывеске стогом пшеницы. Вонючка услышал льющуюся из окна музыку.

– Я знал первого Вонючку. От него воняло, но не потому, что он не мылся. По правде говоря, я никогда не встречал более чистоплотного создания. Он мылся трижды в день и носил цветы в волосах, как девушка. Как-то раз, когда моя вторая жена ещё была жива, его поймали на воровстве духов из её спальни. За это он получил от меня дюжину ударов хлыстом. Даже его кровь пахла не как у всех. На следующий год он попытался еще раз. В этот раз он выпил духи и едва не умер. Но это ни к чему не привело. Он родился с таким запахом. Проклятье, как говорили в народе. Боги заставили его вонять, чтобы люди знали, что у него душонка с гнильцой. Мой старый мейстер утверждал, что это признак болезни, но парень был здоров, как бык. Никто не мог находиться рядом с ним, и он спал со свиньями… до того дня, когда мать Рамси появилась у моих ворот с требованием дать слугу моему бастарду, который рос диким и неуправляемым. Я дал ей Вонючку. Это должно было быть забавным, но он и Рамси стали неразлучны. Хотел бы я знать… Рамси испортил Вонючку, или Вонючка – Рамси. – Его светлость посмотрел на нового Вонючку своими бледными и холодными, словно две луны, глазами. – Что он нашёптывал, когда снимал с тебя оковы?

– Он… он сказал…

«Он сказал ничего тебе не говорить».

Слова застряли у него в горле, он начал кашлять и задыхаться.

– Дыши глубже. Я знаю, что он сказал. Чтобы ты шпионил за мной и не выдавал его секреты.

Болтон усмехнулся.

– Как будто у него есть секреты. Кислый Алин, Лутон, Живодёр и все остальные – откуда, он думает, они взялись? Неужели и правда верит, что они его люди?

– Его люди, – повторил Вонючка.

От него ждали какого-то ответа, но он не знал, что сказать.

– Мой бастард рассказывал тебе, откуда он взялся?

Это Вонючка к своему облегчению знал.

– Да, ми… м’лорд. Вы встретили его мать во время конной прогулки и были сражены её красотой.

– Сражён?

Болтон рассмеялся.

– Он использовал это слово? Да у мальчика душа менестреля… Но если ты веришь этой басенке, то ты еще тупее первого Вонючки. Даже про прогулку – ложь. Охотясь на лису вдоль Плачущих Вод, я наткнулся на мельницу и увидел молодую крестьянку, стирающую бельё в реке. Старый мельник завёл новенькую молодую жену, девицу вдвое моложе себя. Высокую, стройную и здоровую. Длинные ноги и маленькие упругие груди, точно две спелые сливы. Хорошенькая по-крестьянски. Я понял, что хочу её, в тот самый миг, как увидел. Я имел на неё право. Мейстеры скажут, что король Джейехерис отменил право первой ночи, чтобы ублажить свою сварливую королеву, но там, где живут старые боги, живут и старые обычаи. Амберы тоже сохранили первую ночь, что бы они там ни говорили. Некоторые горные кланы тоже, а на Скагосе… что ж, только сердце-древа ведают, что они творят на Скагосе.

– Мельник женился без моего ведома и согласия. Одурачил меня. Поэтому я повесил его и взял своё под тем самым деревом, на котором он болтался. По правде говоря, девица едва ли стоила веревки. Лиса ускользнула, а на обратном пути в Дредфорт мой любимый жеребец охромел, так что, в общем и целом, это был плохой день.

– Год спустя та самая девица имела наглость явиться в Дредфорт с вопящим краснолицым чудовищем, которое, как она заявила, родилось от меня. Мне следовало бы высечь мамашу и бросить её ребенка в колодец… но у младенца и правда были мои глаза. Она сказала, что, когда брат её покойного мужа увидел эти глаза, то избил её в кровь и выгнал с мельницы. Это рассердило меня, потому я отдал мельницу ей и вырезал деверю язык, чтобы убедиться в том, что он не побежит в Винтерфелл с баснями, которые могут обеспокоить лорда Рикарда. Каждый год я посылал бабе поросят, цыплят и кошель звезд – при условии, что она никогда не расскажет мальчику, кто его отец. Мирная земля, тихий народ – это всегда было моим правилом.

– Прекрасное правило, м’лорд.

– Но женщина ослушалась. Ты видишь, что такое Рамси. Она воспитала его, она и Вонючка, вечно нашёптывающий на ухо о его правах. Он должен был молоть зерно и радоваться. Неужели Рамси в самом деле верит, что сможет когда-нибудь править севером?

– Он сражается за вас, – выпалил Вонючка. – Он силён.

– Быки сильны. Медведи. Я видел, как сражается мой бастард. Это не совсем его вина. Его наставником был Вонючка, первый Вонючка, а он никогда не обучался воинскому искусству. Рамси свиреп, соглашусь с тобой в этом, но он машет мечом, как мясник рубит мясо.

– Он никого не боится, м’лорд.

– А стоило бы. Страх, вот что сохраняет тебе жизнь в этом мире предательства и обмана. Даже здесь, в Барроутоне, вороны кружат в ожидании момента вкусить нашу плоть. На Сервинов и Толлхартов нельзя положиться, мой жирный друг лорд Виман замышляет измену, а Смерть Шлюхам… Амберы могут казаться простаками, но и им не чуждо определенное коварство. Рамси должен бояться их всех, как боюсь я. Передай ему это, когда увидишь его в следующий раз.

– Передать ему… сказать, чтобы боялся?

Вонючке стало нехорошо от одной мысли об этом.

– М’лорд, если я это сделаю, он…

– Я знаю.

Лорд Болтон вздохнул.

– У него дурная кровь. Ему нужно поставить пиявок. Пиявки высосут всю дурную кровь, всю ярость и боль. Ни один человек не может мыслить здраво, когда в нём столько гнева. Но Рамси… боюсь, его испорченная кровь отравит даже пиявок.

– Он ваш единственный сын.

– Сейчас. Когда-то у меня был ещё один. Домерик. Тихий мальчик, но очень одарённый. Он четыре года служил пажом леди Дастин и три года в Долине оруженосцем лорда Редфорта. Он играл на высокой арфе, читал книги и скакал как ветер. Лошади… мальчик был ими одержим, леди Дастин подтвердит. Даже дочь лорда Рикарда не могла за ним угнаться, а она сама была наполовину лошадью. Редфорт говорил, что он многого добьётся на турнирах. Великий боец должен в первую очередь быть великим наездником.

– Да, м’лорд. Домерик. Я… я слышал это имя…

– Рамси убил его. Мейстер Утор называл это кишечными коликами, а я скажу – яд. В Долине Домерик подружился с сыновьями Редфорта. Он тоже захотел иметь поблизости брата, поэтому поехал к Плачущим Водам, чтобы разыскать моего бастарда. Я запретил ему, но Домерик был взрослым мужчиной и считал себя умнее своего отца. Теперь его кости покоятся под Дредфортом вместе с костями его братьев, которые умерли ещё в колыбели. А мне остался Рамси. Скажите, милорд… если за убийство родичей проклинают, что тогда делать отцу, когда один его сын убивает другого?

Вопрос напугал Вонючку. Однажды он услышал, как Живодёр сказал, будто Бастард убил своего законнорождённого брата, но никогда не осмеливался этому верить. «Он может ошибаться. Братья иногда умирают, и это не значит, что их убили. Мои братья погибли, а я не убивал их».

– У милорда есть новая жена, чтобы даровать ему сыновей.

– И как это понравится моему бастарду? Леди Уолда из Фреев и кажется плодовитой. Я странно привязался к моей толстой маленькой жёнушке. Две предыдущие не издавали в постели ни звука, а эта визжит и извивается. Я нахожу это довольно милым. Если она будет выбрасывать сыновей так же активно, как забрасывает в себя пироги, то Дредфорт скоро будет ломиться от Болтонов. И Рамси, конечно же, убьет их всех. Это к лучшему. Я не проживу достаточно долго, чтобы увидеть моих новых сыновей взрослыми, а маленькие лорды – проклятие любого дома. Хотя Уолду опечалит их смерть.

У Вонючки пересохло в горле. Он слышал, как воет ветер сквозь ветви вязов, росших вдоль улицы.

– Милорд, я…

– М’лорд, помнишь?

– М’лорд. Если мне позволено узнать… зачем я вам? Я бесполезен, я даже не мужчина, я сломан, и… этот запах…

– Ванна и новая одежда сделают запах приятнее.

– Ванна?

Вонючка почувствовал, как у него сжались все внутренности.

– Я… я бы не стал, м’лорд. Пожалуйста. У меня… раны, я… и эти вещи, лорд Рамси дал мне их, он… он сказал, что я не должен их снимать, он приказал беречь их.

– Ты одет в лохмотья, – довольно терпеливо объяснил лорд Болтон. – Одежда грязная, драная, вся в пятнах, воняет кровью и мочой. К тому же она тонкая. Тебе, должно быть, холодно. Мы оденем тебя в овечью шерсть, мягкую и тёплую. Может, в подбитый мехом плащ. Хочешь?

– Нет.

Он не может позволить отобрать у него одежду, данную ему лорд Рамси. Он не может позволить им увидеть его тело.

– Может, ты предпочёл бы шёлк и бархат? Насколько я помню, когда-то тебе они нравились.

– Нет, – настаивал Вонючка. – Нет, я хочу только эту одежду. Одежду Вонючки. Я Вонючка, Вонючка-вздрючка.

Его сердце стучало, как барабан, а голос превратился в испуганный писк.

– Я не хочу ванну. Пожалуйста, м’лорд, не забирайте мою одежду.

– Ты, по крайней мере, позволишь нам её постирать?

– Нет. Нет, м’лорд. Пожалуйста.

Он обхватил себя обеими руками и сгорбился в седле, опасаясь, что Русе Болтон может приказать своей страже разорвать его одежду прямо здесь, на улице.

– Как хочешь.

Бледные глаза Русе Болтона казались пустыми в лунном свете, будто за ними никого не было.

– Ты должен понять, что я не желаю тебе зла. Я в долгу перед тобой.

– Правда?

Какая-то его часть кричала: «Это ловушка, он играет с тобой, сын лишь тень своего отца». Лорд Рамси постоянно играл с его надеждами.

– За что вы в долгу передо мной, м’лорд?

– За север. Старки были обречены с той самой ночи, когда ты захватил Винтерфелл. – Он небрежно взмахнул рукой. – Всё это лишь делёжка добычи.

Их короткая поездка окончилась у деревянных стен Кургана. Знамёна реяли на его квадратных башнях, хлопая на ветру: ободранный человек Дредфорта, боевой топор Сервинов, сосны Толлхарта, водяной Мандерли, скрещённые ключи старого лорда Локки, великан Амберов, каменная рука Флинтов и лось Хорнвуда. У Стаутов – красно-коричневое знамя с золотом, у Слэйтов – серое поле с двумя белыми лентами. Четыре лошадиные головы представляли Рисвеллов из Родников: серая, чёрная, золотая и коричневая. Шутили, что Рисвеллы не могли договориться даже о цвете своих гербов. И над всем этим развевался «олень и лев» мальчика, который сидел на Железном Троне в тысячах лиг от них.

Вонючка слышал вращение крыльев старой мельницы, когда они въезжали в ворота на поросший травой двор. Им навстречу вышли мальчишки-конюхи, чтобы забрать лошадей.

– Сюда, пожалуйста.

Лорд Болтон проводил его в замок, над которым развевались знамёна покойного лорда Дастина и его вдовы. На первом была изображена корона над скрещёнными топорами; на втором к ним добавилась золотая конская голова Родрика Рисвелла.

Вонючка поднимался в замок по широкой деревянной лестнице на трясущихся ногах. Он остановился, чтобы дать им отдохнуть, глядя на покрытые травой склоны Великого Кургана. Некоторые говорили, что это могила Первого короля, который привёл Первых Людей в Вестерос. Другие утверждали, что, судя по размерам кургана, здесь погребён какой-то король великанов. Некоторые даже считали, что это вообще не курган, а просто холм, но если так, то это был одинокий холм, ведь большая часть подвластных Кургану земель была плоской и продувалась всеми ветрами.

Внутри, у очага, стояла женщина, греющая ладони над углями гаснущего огня. Она была с головы до пят одета в чёрное и не носила ни золота, ни драгоценных каменьев, но было очевидно, что она знатного происхождения. Несмотря на морщинки в уголках рта и, особенно, вокруг глаз, женщина до сих пор оставалась стройной, статной и привлекательной. Её наполовину седые каштановые волосы были собраны на затылке во вдовий узел.

– Кто это? – спросила она. – Где юноша? Твой бастард отказался его отдать? Этот старик – его… о, боги, будьте милосердны, что это за запах? Это существо обмаралось?

– Он был с Рамси. Леди Барбри, позвольте представить вам законного правителя Железных Островов, Теона из рода Грейджоев.

«Нет, – подумал Вонючка, – не произносите это имя, Рамси услышит, он узнает, узнает, он сделает мне больно».

Она поджала губы.

– Не такого я ожидала.

– Он все, что у нас есть.

– Что твой бастард с ним сотворил?

– Содрал немного кожи, как я понимаю. Несколько небольших кусочков. Ничего существенного.

– Он безумен?

– Возможно. Это имеет значение?

Вонючка не мог больше этого слушать.

– Пожалуйста, м’лорд, м’леди, это какая-то ошибка.

Он упал на колени, дрожа как лист в зимнюю бурю, слёзы бежали по его впалым щекам.

– Я не он, я не Перевёртыш, он погиб в Винтерфелле. Меня зовут Вонючка.

Он должен помнить своё имя.

– Вонючка-белоручка.