Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Встретиться вновь 9 страница



— Вы ещё не видели меня в облачении хирурга!

— Не видела, зато слышала.

Пол сделал вид, что не понимает, о чём она говорит, тогда она посмотрела ему прямо в глаза и заявила, что хотела бы иметь такого друга, как он. Когда разъехались двери лифта, она привстала на цыпочки, чмокнула его в щеку и убежала.

* * *

Профессор Фернстайн оставил на автоответчике Лорэн сообщение. Он хотел как можно быстрее с ней увидеться. В конце дня он собирался к ней заглянуть. И повесил трубку, не дав никаких объяснений.

— Не знаю, правильно ли мы поступаем, — сказала миссис Клайн.

Фернстайн убрал свой мобильный телефон.

— Менять линию поведения уже поздновато, не так ли? Вы не можете рисковать потерять её но второй раз, именно это ведь вы всегда мне го‑ворили?

— Уже не знаю: а если, открыв ей, наконец, правду, мы оба сбросим с плеч огромную тяжесть.

— Признаться другому в своей ошибке для облегчения совести — хорошая идея, но ведь это попросту эгоизм! Вы её мать, у вас есть причины опасаться, что она вас не простит. А мне невыносимо от мысли, что я отказался от борьбы и она когда‑нибудь узнает об этом. Что это я хотел её отключить.

— Вы действовали по своим убеждениям, вам не в чём себя упрекать.

— Важна не эта правда, — возразил профессор. — Если бы я сам оказался в её положении, если бы от её врачебного решения зависела моя жизнь, то она никогда не отказалась бы от борьбы, я знаю.

Мать Лорэн опустилась на скамейку, Фернстайн присел рядом. Взгляд старого профессора был устремлён вдаль, скользил над спокойными водами маленького прогулочного порта.

— Мне осталось не больше полутора лет. Когда меня не станет, поступайте как хотите.

— Я думала, что вы уйдёте в отставку в конце года.

— Я говорю не об отставке.

Миссис Клайн положила ладонь на руку старого профессора, его пальцы дрожали. Он достал из кармана платок и вытер себе лоб.

— Я спас в своей жизни столько людей, но, думаю, никогда не умел их любить, меня интересовало одно — их излечение. Я одерживал победы над смертью и болезнями, я был сильнее их, во всяком случае, до сих пор. И даже не удосужился завести ребёнка. Вот она, изнанка человека, посвятившего себя торжеству жизни!

— Почему вы избрали своей подопечной мою дочь?

— Потому что в ней есть всё, что хотелось иметь мне. Она отважна там, где я всего лишь упрям, она изобретает там, где я всего лишь использую чужие изобретения, она выжила в ситуации, в которой меня ждёт смерть. Я ужасно боюсь смерти. Просыпаюсь по ночам от животного страха. Мне хочется пинать ногами вот эти деревья, которые меня переживут. Я столько всего забыл сделать!

Миссис Клайн повела профессора под руку по аллее.

— Идите со мной и ничего не говорите.

Они брели вдоль стоянки яхт. Перед ними, около дамбы, резвилась в скверике ватага маленьких детей. Трое качелей подбрасывали к небу из последних сил утомлённые родители; на горке было столпотворение, ему не мешало геройство чьего‑то дедушки, тщетно пытавшегося навести хоть какой‑то порядок; сооружение из перекладин и верёвок подверглось нашествию целой группы робинзонов; маленький мальчик застрял в красном лабиринте и в ужасе надрывался рёвом. Неподалёку мамаша напрасно пыталась уговорить своего херувима покинуть песочницу и съесть полдник. Чья‑то нянька стала центром дьявольского хоровода, оглашаемого индейскими кличами, а два мальчика повздорили из‑за мяча. От какофонии детского плача и крика полосы вставали дыбом.

Миссис Клайн опёрлась о заборчик и стала лю‑боваться этим маленьким адом. Заговорщически улыбаясь, она повернулась к профессору.

— Видите, ещё не всё потеряно.

Девочка, колотившая пятками пружинную лошадку, подняла голову. Её отец только что толкнул калитку игровой площадки. Она спрыгнула на землю, бросилась ему навстречу и оказалась в жарких объятиях. Отец оторвал её от земли, поднял, ребёнок прижался к нему, с бесконечной нежностью пристроив головку у него на плече.

— Спасибо за заботу, — сказал профессор, отве чая улыбкой на улыбку миссис Клайн.

Он посмотрел на часы и попросил прощения, приближалось время его встречи с Лорэн. Его решение станет для неё ударом, несмотря на то что он принял его в её интересах. Миссис Клайн провожала его взглядом, пока он в одиночестве шагал по аллее, пересекал стоянку и садился в машину.

* * *

Деревья на тротуарах Грин‑стрит сгибались под тяжестью листвы. В это время года улица пестрела красками. В садах викторианских домов было тесно от цветов. Профессор позвонил в квартиру Лорэн по домофону и поднялся по лестнице. Сев на диван в гостиной, он напустил на себя важный вид и сообщил, что ей на две недели запрещено приближаться к Мемориальному госпиталю. Лорэн отказывалась этому верить, такое решение могла принять только дисциплинарная комиссия, перед которой она отстаивала бы свою правоту. Фернстайн попросил её выслушать его доводы. Он без особого труда добился от администратора миссии Сан‑Педро отказа от иска, но Бриссон согласился забрать свою жалобу только на определённых условиях. Он потребовал примерного наказания виновной. Две недели без зарплаты были наименьшим злом, если представить, что произошло бы, если бы не удалось замять дело. Лорэн душила злоба при одной мысли о требованиях Бриссона. Ей было трудно смириться с несправедливостью: этот неумейка не нёс никакой ответственности за свои ошибки. Однако она не могла не признать, что профессор спас её карьеру.

Поэтому она смирилась и согласилась с приговором. Фернстайн взял с неё обещание строго соблюдать условия сделки: она ни под каким видом не станет даже приближаться к госпиталю и встречаться с коллегами. Даже «Парижское кафе» попадало под запрет.

На вопрос Лорэн, чем же ей заниматься в эти потерянные пятнадцать дней, Фернстайн дал иронический ответ: у неё наконец‑то появилась возможность отдохнуть. Лорэн смотрела на своего учителя с благодарностью и негодованием одновременно: она была спасена и побеждена. Беседа продолжалась не более четверти часа. Фернстайн похвалил её квартиру, найдя обстановку более женственной, чем ожидал.

Лорэн властно указала ему на дверь.

На лестничной площадке Фернстайн прибавил, что дал точные инструкции служащим коммутатора ни с кем её не соединять: на срок отбывания наказания ей было запрещено заниматься медициной даже по телефону. Зато у неё теперь появится время, чтобы взяться наконец за дисциплины из программы интернатуры.

На обратном пути Фернстайна скрутила нестерпимая боль. Это напомнил о себе пожиравший его рак. На светофоре он вытер потный лоб. Напрасно нетерпеливый водитель позади него гудел, побуждая ехать быстрее: не было сил даже на то, чтобы жать на газ. Пришлось опустить стекло и глубоко дышать, приходя в себя. От боли у него потемнело перед глазами. Из последних сил он сместился к обочине и остановился на стоянке перед цветочным магазином.

Он выключил зажигание, ослабил галстук, расстегнул воротник рубашки и упёрся лбом в руль. Этой зимой он собирался повезти Норму в Альпы и ещё раз увидеть снег, потом их путь лежал бы в Нормандию. Дядя‑врач, сильно повлиявший на него в детстве, покоился там на кладбище, в окружении девяти тысяч других могил. Боль наконец отступила, он опять запустил двигатель и продолжил путь, благодаря небо за то, что приступ случился не во время операции.

* * *

Серый «ауди» приближался к стоянке яхт. Под вечер жара спала. В этот час по дорожкам вдоль маленького прогулочного порта обыкновенно бегали обворожительные создания. Молодая женщина прогуливалась в обществе собачки. Пол поставил машину на стоянку и догнал её.

Лорэн была погружена в свои мысли и при его появлении вздрогнула.

— Извините, я не хотел вас напугать.

— Спасибо, что вы так быстро вернулись. Как он?

— Лучше, он уже не в реанимации, очнулся и, кажется, не страдает от боли.

— Вы говорили с дежурным врачом?

Полу удалось встретиться только с медсестрой, настроенной оптимистически. Артур, по её словам, шёл на поправку. Уже завтра она уберёт капельницу и начнёт его откармливать.

— Хороший признак, — с облегчением сказала Лорэн и спустила Кали с поводка. Собака сейчас же принялась носиться за чайками.

— У вас день отдыха?

Лорэн объяснила Полу, что за спасение Артура она поплатилась двухнедельным увольнением. Пол не знал, что на это сказать.

Они шагали бок о бок и молчали.

— Я повёл себя как настоящий трус, — нарушил наконец молчание Пол. — Даже не знаю, как вас благодарить за то, что вы совершили этой ночью. Во всём виноват один я. Завтра же пойду в полицей ский участок и скажу, что вы ни при чём.

— Поезд ушёл, Бриссон забрал жалобу, но с условием, что я понесу наказание. «Ботаники» с пе редних парт и став взрослыми продолжают ретиво тянуть руку.

— Мне очень жаль, — пробормотал Пол. — Могу я сделать ещё что‑нибудь?

Лорэн остановилась ‑и внимательно на него по‑смотрела. — А мне совсем не жаль! У меня ощущение, что и никогда не жила такой полной жизнью, как за последние несколько часов.

В нескольких метрах от них киоск предлагал мороженое и прохладительные напитки. Пол купил содовую себе и рожок с клубничным мороженым для Лорэн. Кали сторожила белку, разглядывавшую се с ветки своего дерева, хозяйка Кали и её спутник сели за деревянный столик.

— Вашей с Артуром дружбе нельзя не позавидовать.

— Мы не расстаёмся с самого детства. Исключение — жизнь Артура во Франции.

— Любовь или дела?

— Дела — это по моей части, он осваивает бегство.

— От чего же он бежал?

И тогда Пол, глядя ей прямо в глаза, выпалил:

— От вас!

— От меня? — ошеломлённо пролепетала Лорэн. Пол сделал большой глоток и вытер тыльной стороной ладони рот.

— От женщин! — мрачно изрёк он.

— От всех сразу? — спросила Лорэн с. улыбкой.

— В особенности от одной.

— Разрыв?

— Он очень скрытный, он меня уничтожит, если прознает, что я веду такие разговоры.

— В таком случае сменим тему.

— А в вашей жизни кто‑нибудь есть? — спросил Пол.

— Вы решили за мной ухлестнуть? — весело спросила Лорэн.

— Вот ещё! У меня аллергия на собачью шерсть.

— Есть один человек, но он занимает в моей жизни не много места. Кажется, в этой неустойчивой ситуации я обрела подобие равновесия. Моё рабочее расписание не оставляет достаточного места для какой‑либо жизни, кроме врачебной. Чтобы быть вдвоём, нужно много времени.

— Я скажу вам вот что: чем дальше, тем больше я понимаю, что одиночество, даже неплохо замаскированное, крадёт немало времени у жизни. Нельзя посвящать себя одной работе.

Лорэн позвала Кали, убежавшую слишком далеко, и повернулась к Полу.

— Если вспомнить, что мне пришлось совершить прошлой ночью, то вряд ли ваш друг разделяет это мнение. К тому же наши с вами отношения не настолько близки, чтобы продолжать этот разговор.

— Прошу меня извинить, я не хотел читать нотации, просто…

— Что? — поторопила его Лорэн.

— Ничего.

Лорэн встала и поблагодарила Пола за угощение.

— Могу я кое о чём попросить вас?

— О чём угодно!

— Знаю, это может показаться бесцеремонностью, но не позволите ли вы мне иногда звонить вам и узнавать о состоянии моего пациента? Мне запрещено звонить в больницу… Лицо Пола повеселело.

— Чему вы улыбаетесь? — спросила его Лорэн.

— Ничему. Боюсь, наши с вами отношения не настолько близки, чтобы продолжать этот разговор.

Несколько минут они молчали.

— Звоните мне, когда хотите… У вас есть мой номер телефона?

— Увы, нет. Бетти записала его в бланке госпитализации вашего друга в графе «С кем связаться в экстренном случае».

Пол записал номер своего домашнего телефона на чеке оплаты банковской карточкой и отдал его Лорэн, повторив, что она может звонить ему в любое время. Она спрятала бумажку в карман джинсов, поблагодарила Пола и зашагала прочь.

— Вашего пациента зовут Артур Эшби, — сказал Пол ей вслед лукавым тоном.

Лорэн кивнула на ходу, дружески помахала ему рукой и пошла за Кали. Когда она отошла достаточно далеко, Пол позвонил в Мемориальный госпиталь. Он попросил соединить его с постом медицинских сестёр в отделении неврологии, у него чрезвычайно важное сообщение для пациента в палате 307. Его надо передать ему как можно быстрее, даже ночью, если он будет бодрствовать.

— Что за сообщение? — спросили его.

— Скажите ему, что цель поражена!

И Пол радостно оборвал связь. Неподалёку от пего сидела на скамейке женщина, наблюдавшая за ним со смесью грусти и гнева. Пол узнал её, когда она встала и пошла к проезжей части, чтобы остановить такси. Это была Онега. Пол побежал за ней, но было поздно: она села в такси, машина тронулась.

— Черт! — крикнул Пол, один на стоянке перед пристанью для яхт.

В баре было почти пусто. В глубине зала пианист наигрывал что‑то из Дюка Эллингтона. Онега отодвинула пустой бокал и попросила бармена налить ещё сухого мартини.

— Не рановато ли для третьей рюмки? — спросил бармен, выполняя заказ.

— У тебя есть специальные часы для несчастья?

— Мои клиенты обычно топят своё горе в рюмке под конец дня.

— Я украинка, — сказала Онега, поднимая свой бокал, — у нас культ ностальгии, которого никто на Западе не поймёт. Тут нужен особый душевный та‑лант, которого вы лишены!

Онега отошла от стойки и подошла к пианино. Музыкант заиграл песню Ната Кинга Коула. Она выпила свой бокал залпом. Пианист, не переставая играть, подал бармену знак, означавший, что ей надо налить ещё. Народу в баре прибывало. Уже стемнело, когда появился Пол. Он подошёл к Онеге, делая вид, будто не замечает, что она уже пьяна.

Зверь ползёт подлизываться на брюхе, поджав хвост, — сказала она.

— Я думал, что вы на Востоке лучше переносите спиртное.

— Ты привык ошибаться на мой счёт. Немного больше, немного меньше — какая разница?

— Я искал тебя повсюду, — сказал он, беря её за плечо, когда она пошатнулась на табурете.

— Искал — и нашёл. Да у тебя нюх!

— Пойдём, я тебя провожу.

— Тебе не хватает острых ощущений, вот ты и решил поиграть' с русской куклой. Удобно устроился, я ведь всегда под рукой!

— Что ты болтаешь? Я заезжал за тобой, звонил на твой мобильный, объехал все рестораны, которые ты называла, а потом вспомнил про это место.

Онега встала, держась за стойку.

— Зачем, Пол? Я видела тебя у пристани с той девушкой. Прошу тебя, только не рассказывай, что это совсем не то, что я думаю. Это такая банальная ложь!

— Это совсем не то, что ты думаешь! Это женщина, которую уже много лет любит Артур!

Онега смотрела на него горящими отчаянием глазами.

— А кого любишь ты? — спросила она, гордо вскидывая голову.

Пол положил на стойку несколько купюр и взял её за плечо.

— Боюсь, мне сейчас станет плохо, — предупредила Онега, с трудом преодолевая несколько метров тротуара, отделявшие их от машины.

Влево, в темноту, уходила узкая улочка. Пол повёл её туда по выщербленному асфальту. Дере‑вянные ящики скрыли их от любопытных глаз. Пол держал Онегу над сточной решёткой, пока она освобождала желудок от пищи, а душу — от печали. После последней рвотной судороги Пол вытер ей губы собственным носовым платком. Онега выпрямилась, по‑прежнему гордая и недоступная.

— Отвези меня домой!

Кабриолет помчался по О'Фарелл‑авеню. Ветер трепал Онеге волосы, лицо раскраснелось. Поездка была долгой. Наконец Пол затормозил у небольшого дома, где жила Онега, заглушил двигатель и посмотрел на неё.

— Я тебе не соврал, — сказал Пол, нарушив затянувшееся молчание.

— Знаю, — прошептала она.

— Всё это было необходимо?

— Когда‑нибудь ты, может быть, поймёшь меня. Я не приглашаю тебя подняться, я не в состоянии тебя принять.

Она вышла из машины и пошла к двери. С порога она оглянулась и показала Полу его платок.

— Я могу его оставить?

— Можешь выбросить.

— У нас с такой лёгкостью не расстаются с первым даром любви.

Онега вошла в дом и стала подниматься по лестнице. Пол дождался, когда в окне её квартиры зажжётся свет, и умчался по пустой улице.

Инспектор Пильгез застёгивал пуговицы пижамы, оглядывая себя в высокое зеркало спальни.

— Тебе очень идёт, — сказала Наталия, — я сразу поняла, что она прямо как на тебя сшита как только её увидела.

— Спасибо, — сказал Джордж, целуя её в нос.Наталия выдвинула ягцик тумбочки и достала стеклянную банку с ложкой.

— Джордж! — властно позвала она.

— Нет! — простонал он.

— Ты обещал, — напомнила она, засовывая лож ку ему в рот.

Злая горчица подействовала на вкусовые рецепторы, у инспектора сразу покраснели глаза. Он гневно топнул ногой, отчаянно дыша носом.

— С ума сойти, до чего острая!

— Сочувствую, дорогой, но иначе ты всю ночь храпишь! — сказала Наталия, уже успевшая растянуться на кровати. — Ложись быстрее!

* * *

На верхнем, четвёртом этаже викторианского дома на склоне Пасифик‑Хейтс молодая докторша читала в постели. На ковре спала её собака Кали, убаюканная стуком дождя по карнизу. В первый раз за долгое время Лорэн отложила привычные учебники по неврологии ради труда, взятого в университетской библиотеке. Труд был посвящён коме.

* * *

Пабло свернулся клубком у кресла, в котором дремала мисс Моррисон. Напрасно «Дракон кунг‑фу» показывал на телеэкране чудеса мастерства: этим вечером преимущество было на стороне Морфея.

* * *

Онега склонилась над раковиной, держа ладо‑пи лодочкой под струёй воды. Она умыла лицо и, подняв голову, стала разглядывать себя в зеркале. Провела кончиками пальцев по щекам, приподняла скулы, прикоснулась к морщинке у глаза, потом её палец скользнул по губе, спустился на горло. Она ущипнула себя, печально улыбнулась и погасила свет.

Кто‑то тихонько постучал в дверь маленькой квартирки. Онега прошла по единственной ком‑пате, служившей и спальней, и гостиной, проверила прочность цепочки и приоткрыла дверь. Оказывается, это Пол захотел убедиться, что все и порядке. Главное, она жива, ответила ему Онега, беспокоиться не о чём. Она впустила его и, когда закрыла дверь, улыбка, распустившаяся на её губах, нимало не походила на ту, с которой она только что гляделась в запотевшее зеркало панной.

* * *

Медсестра зашла в палату 307 Мемориального госпиталя, измерила Артуру давление и вышла. В окно, выходившее в сад, заглядывали первые утренние лучи.

* * *

Лорэн потянулась всем телом. Ещё не продрав со сна глаза, она обняла и скомкала подушку. Потом покосилась на будильник, откинула одеяло и повернулась на бок. Кали залезла на кровать и прижалась к хозяйке. Роберт открыл и опять закрыл глаза. Лорэн потянулась рукой к его плечу, но не завершила движения и отвернулась к окну. Золотистый свет, просачивавшийся сквозь жалюзи, обещал чудесный день.

Она села на краю кровати и только теперь вспомнила, что ей не надо торопиться на дежурство.

Она вышла из спальни, заглянула в кухонный закуток, надавила на кнопку электрического чайника и подождала, когда забурлит вода.

Её рука скользнула к телефону. Но, взглянув на часы микроволновки, она передумала. Ещё не было восьми, и Бетти не заступила на пост.

Спустя час она бежала трусцой по одной из дорожек прогулочного порта. Кали семенила за ней, вывалив набок язык.

Лорэн проводила взглядом две машины «скорой помощи» обгонявшие весь транспорт под завывание сирен. Не прерывая бега, она взяла мобильный телефон, висевший у неё на шее. На звонок ответила Бетти.

Сотрудников «неотложки» предупредили о наказании, которому она подвергнута. Все до одного собирались подписать петицию с требованием немедленного возврата Лорэн на работу, но старшая медсестра, хорошо знавшая Фернстайна, отговорила их. Лорэн улыбнулась: её присутствие в больнице не было, вопреки её представлениям, таким уж незаметным. Старшая медсестра развлекала её забавными историями, но она улучила момент и спросила о пациенте в палате 307.

— Тебе мало неприятностей из‑за него?

— Бетти!..

— Как хочешь. У меня ещё не было причин пошататься по этажам. Позвоню тебе, когда будут новости. Утро сегодня спокойное. Как твои дела?

— Я заново учусь заниматься совершенно бесполезными делами.

— Какими это?

— Сегодня утром я целых десять минут наносила макияж.

— И каков результат? — спросила Бетти, сгорая от любопытства.

— Тут же все смыла!

Бетти складывала карточки больных в стеллаж, плечом прижимая трубку к уху.

— Вот увидишь, за две недели отдыха у тебя сно па появится вкус к маленьким радостям жизни.

Лорэн остановилась у киоска, купила бутылочку минеральной воды и выпила её в один присест.

— Хорошо бы! Утреннее безделье сводит меня с ума. Я присоединилась к толпе бегунов в надежде, что хотя бы один растянет ногу.

Бетти пообещала перезвонить, когда узнает что‑нибудь новенькое, а пока ей надо было пошевеливаться: перед отделением остановились две «скорые». Лорэн разъединилась. Поставив ногу на скамейку и завязывая шнурок, она раздумывала, из одного ли профессионального долга так заботится о состоянии мужчины, которого ещё вчера совершенно не знала.

* * *

Пол забрал ключи от машины и покинул свой кабинет. Он предупредил Морин: всю вторую половину дня у него будут встречи, но он сделает всё возможное, чтобы под вечер ещё раз заглянуть в агентство. Через полчаса он входил в здание Мемориального госпиталя Сан‑Франциско. На второй этаж он взбежал, перепрыгивая через ступеньки, на следующий бежал уже не так ретиво, а на последний еле шёл. Сворачивая в коридор, он дал себе слово, что в ближайший же выходной возобновит занятия в гимнастическом зале. Минуя Ненси, выходившую из одной из палат, он послал ей воздушный поцелуй и двинулся дальше, оставив её, ошеломлённую и замершую, посреди коридора.

Он вошёл в палату и остановился у койки.

Сделал вид, что проверяет капельницу, поднял руку Артура и стал считать пульс, глядя на часы.

— Покажи язык, — посмеиваясь, велел он.

— Можно узнать, что у тебя за игры? — спросил его Артур.

— Угонять машины «скорой помощи», похищать пациентов в коме — вот теперь моё ремесло, я достиг в нём совершенства. Но самое лучшее ты пропустил. Видел бы ты меня в зелёном халате, с повязкой на физиономии и с шапочкой на макушке! Непревзойдённое изящество! Артур сел в койке.

— Ты действительно присутствовал на операции?

— Откровенно говоря, из медицины раздувают невесть что. Хирург, архитектор — не важно, главное — коллективные усилия. Им не хватало людей, а тут подвернулся я. Не мог же я стоять сложа руки! Оказал посильную помощь.

— А Лорэн?

— Производит сильное впечатление! Она даёт наркоз, режет, зашивает, приводит в чувство и все это так темпераментно! Работать вместе с ней — одно удовольствие.

Лицо Артура помрачнело.

— Что ещё? — спросил его Пол.

— А то, что из‑за меня у неё будет неприятности.

— Что поделать! Зато теперь вы квиты. Удивительное дело, единственный, о ком вы никогда не думаете, когда устраиваете свои дурацкие выходки, — это я!

— А ты сам не нарвался на неприятности?

Пол кашлянул и приподнял Артуру веко.

— Хорошо выглядите! — заявил он с докторской интонацией.

— Как ты выпутался? — не отставал Артур.

— Если хочешь знать, я оказался на высоте. Когда полицейские ворвались в предоперационную, я спрятался под стол, на котором тебя оперировали, потому и вынужден был присутствовать при всей операции. Еели вычесть то время, которое я провёл без чувств,то моё участие заняло минут пять. Спасением своей жизни ты обязан ей одной, я тут практически ни при чём.

В палату зашла Ненси. Измерив Артуру давление, она спросила, не желает ли он встать и попробовать пройтись. Пол вызвался им помочь.

Они сделали сначала несколько шагов для пробы, но незаметно добрели до конца коридора. Артур хорошо себя чувствовал, его уже не шатало, он даже изъявил желание продолжить прогулку. На дорожке госпитального парка он попросил Пола оказать ему две услуги…

Как только Артур снова лёг, Пол покинул его. По пути он остановился у цветочного киоска на Юнион‑стрит, попросил составить букет из белых пионов и вложить туда открытку в конверте, переданную Артуром. Доставить цветы было велено вечером. Потом Пол поехал в прогулочный порт и остановился у видеоклуба. В 19 часов он звонил по домофону в квартиру Розы Моррисон. Он приехал, чтобы рассказать ей о состоянии Артура и побаловать последней серией приключений кудесников кунг‑фу.

* * *

Лорэн лежала на ковре в гостиной, углубившись в медицинский трактат. Её мать, сидя рядом на диване, листала журнал. Время от времени она отрывала глаза от журнальных страниц и смотрела на дочь.

— Кто тебя просил такое устраивать? — не выдержала она, бросая журнал на столик.

Лорэн делала записи в блокноте и не отвечала.

— Ты могла разрушить свою карьеру, загубить столько лет труда — и во имя чего? — не унималась мать.

— Ты тоже потеряла все эти годы своего замужества и не спасла жизнь отцу, насколько я знаю.

Мать Лорэн встала с дивана.

— Пойду выведу Кали, — сухо сообщила она, снимая с вешалки плащ.

И вышла из квартиры, хлопнув дверью.

— До свидания, — пробормотала Лорэн, прислу шиваясь к удаляющимся шагам.

На лестнице миссис Клайн столкнулась с посыльным. Он нёс огромный букет белых пионов и искал квартиру Лорэн Клайн.

— Я миссис Клайн, — сказала она, беря конвер тик, прикреплённый к целлофановой обёртке.

Посыльный может оставить цветы в холле, она возьмёт их на обратном пути. Она дала юноше чаевые, и он удалился.

Гуляя, она заглянула в конверт. На открытке было написано всего два слова: «Увидеться вновь». И подпись: «Артур».

Миссис Клайн смяла открытку и спрятала её в карман своего плаща.

В квартале был всего один сквер, в котором разрешалось выгуливать собак. Там, где у судьбы есть свои резоны, человек без вообраясения найдёт лишь случайность. Миссис Клайн опустилась на скамейку. Сидевшая рядом пожилая женщина оторвалась от газеты и пожелала познакомиться.

На собачьей площадке Кали проявила интерес к кобелю породы джек рассел, отдыхавшему в тени тополя.

— У вас грустный вид, — сказала пожилая женщина.

Миссис Клайн вздрогнула.

— Просто задумалась, — ответила она. — Наши собаки, кажется, находят общий язык.

— Пабло всегда влекло к крупным собакам. Надо будет ещё раз зачитать ему инструкцию, а то он путает, где зад, где перед. Вас что‑то тревожит?

— Ничего!

— Если вам хочется с кем‑нибудь поделиться наболевшим, я для этого лучше всего подхожу: я глуха, как пень!

Миссис Клайн покосилась на Розу, та продолжала читать.

— У вас есть дети? — спросила она потерянным голосом.

Мисс Моррисон отрицательно покачала головой.

— В таком случае вы меня не поймёте.

— Но я любила мужчин с детьми!

— Это совсем другое дело.

— Это невыносимо! — взвилась Роза. — Люди, имеющие детей, смотрят на бездетных как на существ с другой планеты. Любить мужчину не менее трудно, чем растить детей.

— Я совершенно не разделяю вашу точку зрения.

— Вы по‑прежнему замужем?

Миссис Клайн посмотрела на свою руку, время стёрло след от кольца на пальце.

— Какое же беспокойство доставляет вам дочь?

— Откуда вы знаете, что у меня дочь, а не сын?

— Пятьдесят шансов из ста.

— Думаю, я совершила плохой поступок, — прошептала мать Лорэн.

Старушка сложила газету и стала внимательно слушать исповедь миссис Клайн.

— С цветами вы и вправду поступили некрасиво! Почему вы так боитесь её новой встречи с этим молодым человеком?

— Потому что он может разбудить прошлое, от которого нам обеим не поздоровится.

Старушка снова углубилась в свою газету, это помогало ей собраться с мыслями. Потом она положила газету на скамейку.

— Не знаю, о ком вы говорите, но при помощи лжи никого нельзя защитить.

— Печально, — отозвалась миссис Клайн, — я говорю о вещах, которых вам не понять.

Пришлось многое растолковывать. Сначала мать Лорэн колебалась, но потом решила, что ничем не рискует, выкладывая правду незнакомке. Так она устала быть всё время одна с этой историей мужчины, похитившего молодую женщину ради её спасения, хотя её собственная мать уже сдалась.

— У вашего молодого человека нет случайно холостого дедушки?

— После того как он вернул мне ключи от квартиры, я больше ничего о нём не слышала.

— Взял и исчез?

— Скорее мы ему немного в этом помогли.





Дата публикования: 2014-11-03; Прочитано: 217 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.031 с)...